ельствах.  Полагаю,
все они были злодеями с большой дороги?
   - Да.
   Отец Брайан снова скрестил руки.
   - Хмм. А сколько добычи ты взял с убитых?
   Галлену пришлось подумать - он не вел учета.
   - Ну, если считать обувь, одежду и оружие, которые я продал,  получится
что-то около ста фунтов.
   - Так много? - удивленно присвистнул отец Брайан. - Неплохо  поживился.
- Пораздумав немного, он решил: - Прочтешь "Аве Мария" за каждого  убитого
тобой. Этого хватит. И, конечно же, я был бы тебе благодарен, если  бы  ты
уплатил церкви пеню.
   - Десять фунтов? - с бьющимся сердцем предложил Галлен. Деньги он давно
потратил. Хотя зарабатывал он много, ему приходилось платить  за  еду,  за
ночлег в гостиницах - мало ли расходов.
   - Каково тебе будет, если случится умереть с  пятном  на  совести?  Бог
привел этих злодеев в твои руки, и будет только  честно,  если  ты  как-то
выкажешь ему свою благодарность.
   - Но десять фунтов...
   - Не сокрушайся. Ты заработаешь больше за какую-нибудь пару поездок.
   Галлен неохотно кивнул, думая о том, сколько могло остаться в  карманах
у Пэдди и остальных. Отец Брайан устремил на него острый взгляд:
   - В чем еще ты хочешь покаяться?
   - В том, что случилось прошлой ночью. Я много думал и почти уверился  в
том, что мог бы избавить Симуса от того удара по голове.
   - А-а, - задумчиво сказал отец Брайан. - Вот почему у  тебя  был  такой
убитый вид. Я так и полагал. Ты никогда еще не терял клиента. Почему же ты
думаешь, что мог бы спасти Симуса? Ты  же  сказал,  что  разбойников  было
девять? Как же ты мог бы их одолеть?
   - Я был в хорошей позиции, когда они только напали на нас. Я знал, чего
они хотят, и все-таки посоветовал Симусу отдать им кошелек. Я...
   - Почему же ты так поступил? Ведь ты не  трус.  Я  никогда  не  слышал,
чтобы тебя так называли. Подумай как следует и скажи мне правду.
   Галлен задумался, вспоминая тех, кто окружил  его  на  дороге,  больших
бородатых мужиков, свихнувшихся без работы, вооруженных кухонными ножами и
единственным древним мечом, ржавчина на котором видна была даже в темноте.
   - Я не хотел с ними драться. Это были неудачливые фермеры, не привыкшие
убивать. Двое были совсем мальчишки.
   Галлену вспомнились двое неизвестных, нанявшие его  ночью  в  гостинице
Мэхони. Вот тот человек  с  двумя  мечами  поверх  плаща  определенно  был
опытным воином. Галлен видел это по его осанке, по  тому,  как  он  прошел
через комнату, ни разу не задев оружием за скамьи.  Настороженная  повадка
показывала, что война  для  этого  человека  -  образ  жизни.  Галлен  уже
сражался с такими - с  рубаками  из  Дарнота,  после  войны  вышедшими  на
большую дорогу. С ними он дрался охотно, хотя они бывали опаснее  раненого
вепря.
   - Ты, значит, пожалел разбойников,  -  сказал  отец  Брайан.  -  То  же
проповедовал и Христос, завещая нам быть милосердными к братьям нашим - но
лишь тогда,  когда  они  раскаиваются.  Те,  что  напали  на  тебя  ночью,
милосердия не заслуживали. Они не давали тебе пощады и не  ожидали  ее  от
тебя. Вот если бы уцелевшие покаялись, обратились ко Христу и попросили  у
тебя прощения, тебе было бы вполне уместно  простить  их  и  принять,  как
братьев своих во Христе. В таких обстоятельствах твои чувства принесли  бы
тебе только честь.
   - Я знаю, - ответил Галлен.  Видно  было,  что  отец  Брайан  не  хочет
порицать его слишком сурово, хочет лишь представить  ему  все  в  истинном
свете. По правде говоря, Галлен слишком устал, чтобы спорить или  особенно
задумываться. Ему хотелось одного - спать.
   - Что ж, возможно, Симус пострадал из-за  того,  что  ты  колебался,  а
возможно, и нет. Наверняка этого знать нельзя. Вот что. Я хочу,  чтобы  ты
дал мне обет. Обещай  Богу,  что,  если  твое  сердце  загорится  желанием
кому-то помочь, ты не станешь впредь колебаться.
   Галлен посмотрел на отца Брайана, и в уме у него  эхом  отдались  слова
сидха: "Я заставлю тебя отчитаться за каждую клятву, которую ты  принесешь
в этот день". От восходящего солнца вдруг повеяло холодом. Галлен встал  и
взглянул, как ползут по холмам белые пауки тумана. Вдалеке блеяли овцы,  и
ни звука больше не было в пустом и тихом мире.  Сидх  точно  стоял  рядом,
поднеся к уху ладонь, чтобы лучше расслышать клятву.  Галлен  был  уверен,
что сидх откуда-то знал о клятве, которую  его,  Галлена,  заставят  дать,
поэтому и предупредил, что дело это серьезное. Кому же Галлен даст обет  -
Богу или сидху? Приносить  клятву  волшебному  существу  было  бы  грехом.
"Ворожеи в живых не оставляй", - сказано  в  Библии,  что  же  говорить  о
сидхе, воплощении колдовских сил? Не мог Галлен принести такому обет.
   - Ну так как, - спросил отец Брайан, не ведающий о терзаниях Галлена, -
согласен ты дать такую клятву?
   - Согласен. Клянусь перед Богом: если когда-нибудь  впредь  мое  сердце
загорится желанием помочь другому, я не стану  колебаться.  -  Как  только
Галлен произнес эти слова, какая-то ворона с карканьем  взвилась  вверх  и
полетела за холмы, точно понесла весть. Хотелось бы Галлену  знать,  могут
ли сидхи превращаться в птиц?
   - Ну а теперь, - сказал отец Брайан, - пока еще солнышко  поднялось  не
слишком высоко, не пойти ли нам с тобой на дорогу да не обыскать  ли  этих
разбойников? Может, и наберем часть пени, которую ты обещал церкви.
   Галлен неохотно  согласился.  Он  не  ожидал  большой  поживы  от  этих
мертвецов, и было как-то жутковато обыскивать их в обществе священника. Но
если они не поторопятся, какой-нибудь ранний путник опередит их.
   Они направились по дороге  через  горы.  Дойдя  до  места  засады,  они
обнаружили там Симусова сына Патрика. Он уже  разложил  мертвецов  в  ряд,
точно куропаток, и обшаривал их, ища кошельки и прочие  ценности.  Завидев
Галлена со  священником,  он  еще  пуще  заторопился,  стремясь  побыстрее
забрать поживу и удрать с ней.
   Галлен приостановился и оглядел всю картину. Он знал,  что  ночью  убил
троих, однако трупов было четыре. Кто-то из раненых скончался на месте  от
потери крови. Все четверо выглядели маленькими и  безобидными,  когда  вот
так лежали на земле, в поношенной одежде из грубой шерсти.
   Пока Патрик и отец Брайан искали деньги и ценности,  Галлен  осматривал
место битвы, читая следы на мягкой земле. Восемь грабителей происходили из
графства Обхианн - Галлен видел это по закругленным  носкам  сапог,  какие
носили на севере, - но девятый, возможно, был здешний, потому что ходил  в
остроносых сапогах на мягкой подошве. Обе подметки у  него  протерлись  до
дыр, поэтому его следы легко было отличить от других. Галлен нашел  место,
где здешний житель спустился из кустов на дорогу,  и  попытался  вспомнить
его лицо. Следы показывали, что местный так ни разу и не ввязался в драку,
а держался позади.
   Что до сидха, то Галлен нашел и его следы. Сидх носил сапоги с крепкими
каблуками и оставил в грязи отпечатки, похожие на полумесяцы.
   Галлен вернулся к священнику и Патрику. Они  заканчивали  свою  работу,
проверяя, не спрятали ли воры чего в сапогах. Священник ворчал,  стаскивая
изношенный сапог с Пэдди. Патрик, который щадил лишь свои  усилия,  но  не
чужую собственность, вынул нож и начал резать второй  сапог.  Отец  Брайан
обругал парня, сказав, что эти сапоги еще носить и носить и  можно  отдать
их бедным.
   Тут Галлен приметил, что у самого Патрика на ногах остроносые сапоги  с
дырявыми подметками и на одном носке кровавое пятно. И  при  свете  дня  в
рыжей щетине Патрика, пониже правого уха, стал виден след от сажи.
   Отец Брайан наконец стянул сапог, и из него выкатились  две  серебряные
монеты.
   - Ну вы, стервятники, - усмехнулся Галлен. - Много  ли  нашли  на  этих
несчастных? Есть у них мясо на костях?
   - Три фунта, два шиллинга, - сказал священник. - Невелика пожива.
   - Ну уж не знаю. Для меня это много. Три фунта? Да я бы за  эти  деньги
всю ночь просидел бы на холоде с  шайкой  разбойников,  чтобы  указать  им
своего родного отца, когда он поедет по дороге. За три фунта я  продал  бы
хоть кого. Что скажешь, Патрик?
   Мальчишка растерянно поднял глаза, напуганный угрозой в голосе Галлена,
но не ответил.
   - У тебя на сапоге кровь твоего отца,  и  ты  так  и  не  смыл  с  рожи
разбойничью сажу, - сказал Галлен. Отец Брайан, сурово взглянув на  парня,
увидел обличающие следы и прикусил губу.
   Патрик тоскливо посмотрел в сторону Клера и напрягся, точно  собравшись
бежать. Но он был не из проворных, и  Галлен  рассудил,  что  нагонит  его
через пятьдесят шагов.
   - Такой, как ты, - рявкнул  священник,  -  был  бы  только  обузой  для
матери-вдовы, хоть бы и остался в здешних краях.
   - Я не хотел никому делать зла, - прошептал  Патрик.  Он  покраснел,  и
горячие слезы покатились по его веснушчатым щекам.
   - И при этом полагал, что вправе ограбить своих  братьев  и  сестер?  -
поразился отец Брайан. - О чем ты  только  думал?  Будто  мало  того,  что
браконьеры и волки крадут ваших овец, так ты вздумал  еще  пуще  отяготить
отца, и все ради нескольких  фунтов,  которые  потратил  бы  на  виски?  -
Известно было, что отец Брайан и сам порой не прочь  пропустить  стаканчик
виски, поэтому он добавил: - Или того хуже -  на  пиво?  Так  убирайся  же
теперь! - с омерзением крикнул священник. - И  никогда  не  возвращайся  в
графство Морган. Здесь ты вне закона. Даю тебе срок  до  заката,  а  потом
всем про тебя расскажу. Если кто из жителей графства  Морган  увидит  тебя
тогда на дороге, тебе конец. Иди и живи где можешь и как можешь, но  здесь
мы тебя не потерпим!
   - Позволь мне остаться еще ненадолго, - взмолился Патрик,  цепляясь  за
подол рясы отца Брайана. - Мой отец  тяжко  ранен,  и  это  причиняет  мне
душевную боль. Позволь мне остаться и посмотреть, доживет ли он  до  конца
недели!
   - Что? Хочешь прибрать  к  рукам  кошелек  умирающего?  Убирайся  ты  к
дьяволу! Я бы скорее оставил ласку охранять выводок цыплят. Убирайся, пока
я не велел Галлену О'Дэю перерезать тебе глотку.
   Отец Брайан подобрал большой камень и швырнул в Патрика  в  знак  того,
что объявляет юного О'Коннора вне закона. Камень попал парню  в  плечо,  и
тот зашипел от боли, но по-прежнему смотрел с мольбой на священника, прося
отменить изгнание.
   Галлен тоже взял камень и с силой метнул его, угодив Патрику в бедро:
   - Убирайся, изгой!
   Отец Брайан нагнулся за другим камнем. Если парень не уйдет, священнику
и Галлену, согласно обычаю, придется забить его камнями до смерти.
   Патрик отскочил и захромал в сторону Клера, злобно оглядываясь на своих
преследователей. Он, видно, приискивал, какое бы проклятие обрушить на  их
головы, и наконец прокричал:
   -  Ты  и  сам  хорош,  Галлен  О'Дэй!  Ты  стакнулся  с  сидхами  и   с
потусторонними силами и сам не лучше демона! Я  видел  его,  отец  Брайан!
Видел Галлена О'Дэя с сидхом этой ночью! Он молил сатану о помощи,  и  тот
послал ему сидха!
   - Я попросил бы тебя не бросать  подобных  обвинений  моему  кузену,  -
крикнул в ответ отец Брайан, - слышишь ты, проклятый отцеубийца? Прочь!  -
Священник снова бросил камень, Патрик  увернулся  и  поспешно  зашагал  по
дороге.
   Священник и Галлен посмотрели, как он взбирается по  извилистой  тропке
меж голубыми соснами и исчезает в сумрачном лесу. Отец  Брайан,  продолжая
смотреть вдаль, спросил сквозь стиснутые зубы:
   - Есть ли хоть доля правды в его россказнях о сидхе?
   Галлена пробрала дрожь. Он не мог лгать священнику, хотя бы и кузену.
   - Дьяволу я не молился, - сказал он, - но  этой  ночью,  когда  Флаерти
огрел меня по башке и разбойники рвались содрать с меня живого  шкуру,  из
леса вышел некто. Он был похож  на  человека,  одет  в  черное  и  опоясан
мечами,  но  лицо  его  светилось,  как  жидкое  стекло.  Он   предостерег
разбойников, что тот, кто совершит убийство в Койлл Сидхе,  не  выйдет  из
леса живым.
   Отец Брайан затаил дыхание.
   - Ты уверен, что это не был вайт или еще какой-нибудь лесной дух?
   - Он был из плоти и крови, как ты или я. Он взвалил Симуса на лошадь, и
я заглянул ему в лицо. Никогда ничего подобного не видывал и не слыхивал.
   - Однако он не позволил совершить убийство, - смятенно и в то же  время
благоговейно прошептал отец Брайан. - Значит, он не может состоять в союзе
с дьяволом. Должно быть, это Бог его послал. Не мог ли тот, кого ты  видел
ночью, быть ангелом?
   - Не думаю. Ведь он был в черном.
   - Тогда это был Ангел Смерти, - решительно заявил священник,  -  ангел,
стоящий по правую руку Галлена О'Дэя и охраняющий его.  Так  мы  и  скажем
людям. Так и скажем.
   - Я не так уж уверен... - начал было Галлен,  но  Брайан  повернулся  и
сгреб его за ворот у горла.
   - Не спорь со мной! Не хватало еще, чтобы  стали  говорить,  будто  мой
родственник якшается с демонами. Только ты да разбойники  видели  то,  что
произошло этой ночью. Некому  опровергнуть  твои  слова.  Это  Бог  послал
Ангела Смерти спасти тебя - понял?  И  я  отлучу  от  церкви  любого,  кто
осмелится этому противоречить!
   - Хорошо, - ответил смущенный и напуганный Галлен. Доводы отца  Брайана
были вескими, но в глубине души Галлен сознавал, что не так-то все просто.
Сидха видели еще пять человек, и они будут рассказывать  об  этом.  Галлен
чувствовал уверенность, что случившееся еще настигнет его.



        4

   На рассвете горожане Клера  оттащили  мертвое  чудище  от  гостиницы  и
утопили его в заливе. Отец Хини сказал, что проклятое  Богом  создание  не
подобает хоронить в освященной земле - лишь океан достаточно велик,  чтобы
скрыть такого демона.
   Городское  ополчение  стерегло  дороги,  но  другие  чудовища  пока  не
появлялись. Однако Мэгги знала - они придут. Собаки по всему городу нюхали
воздух и лаяли с подвывом, тревожа душу Мэгги.
   - Ты чуешь их? - спросила она Орика, как только рассвело.
   - Да, - проворчал медведь, встав на задние лапы,  чтобы  лучше  уловить
запах. - Ветер доносит рыбью вонь - не человечий это дух.
   Люди сновали по городу, разнося сплетни. Только Мэгги Флинн  стояла  на
месте, не отрывая глаз от дороги в Эн Кохен. Галлен так  и  не  воротился,
хотя должен был прийти несколько часов назад.
   - Пойду-ка я в Эн Кохен, - сказала  наконец  Мэгги  Орику  с  дрожью  в
голосе.  -  Если  Галлен  еще  не  знает,  что  тут  стряслось,  надо  его
предостеречь. - Она снова взглянула на дорогу. Чутье подсказывало ей,  что
Галлен уже попал в беду. По доброй воле он никогда бы не заставил  клиента
ждать, и Мэгги подозревала, что он лежит мертвый где-то  на  дороге  в  Эн
Кохен. Если ей посчастливится, она может еще застать его в живых.
   - Ты можешь встретить чудовище на дороге точно так  же,  как  и  он,  -
сказал Орик, - а он способен защитить себя получше, чем ты. Сиди-ка ты  на
месте.
   Медведь описал круг, встал на задние лапы и снова понюхал воздух. Тут с
южного конца города послышались  испуганные  крики.  Они  слились  в  один
многоголосый вопль. Мэгги и Орик бросились к  перекрестку  и  увидели:  на
булыжные улицы города, вдоль легких изгородей, с обсаженной соснами дороги
входила, по  три  в  ряд,  армия  невиданных  чудовищ.  Одни,  зеленокожие
великаны, походили на исполинских, восьмифутового роста  людей.  Во  главе
шло такое же существо, как то, что убил ночью Орик, -  оно  нюхало  землю,
низко опустив свою человечью  голову,  и  зыркало  на  горожан  оранжевыми
глазами.
   Чудищ было больше тридцати, а в середине их строя,  хорошо  защищенное,
шло страшилище, не иначе как вышедшее  из  самых  недр  ада.  Семифутового
роста, в черном хитиновом панцире, оно шагало на четырех длиннющих  ногах,
вытянув перед собой здоровенные ручищи. Одна из них заканчивалась грозного
вида когтем, паучьи пальцы другой сжимали черную палку.
   Голова у чудища была огромная, с тремя гроздьями граненых глаз  разного
размера: две грозди спереди, одна сзади. По обеим сторонам нижней  челюсти
свисали длинные, как бичи, усы, а зубы  были,  как  у  ободранной  лошади.
Туловище спереди было всего в фут шириной, но потом расширялось  футов  до
трех. Из плеч торчали две пары громадных прозрачных  крыльев  цвета  мочи.
Раздутое брюхо, висящее  между  передними  и  задними  ногами,  почти  что
волочилось по земле.
   Люди с криками разбегались по домам, собаки лаяли и скакали вокруг, как
безумные. Некоторые женщины и старики тут же падали в обморок.
   Отец Хини в своем церковном облачении выбежал на улицу  и  встал  перед
черным чудовищем. Воздев над головой крест, он прокричал:
   - Вельзевул, во имя  всего  святого  повелеваю  тебе  повернуть  назад!
Назад, покуда гнев Божий не обрушился на тебя!
   В пасти черного дьявола дюжины молоточков пробарабанили что-то по куску
туго натянутой кожи.
   Исполинские воины расступились, и дьявол оказался лицом к лицу с  отцом
Хини. Чудище направило на священника свой черный жезл,  и  оттуда  ударило
пламя ярче молнии, поразив отца Хини в  грудь.  Одно  мгновение  священник
стоял, пылая, как факел, потом плоть сползла с его костей, и скелет рухнул
на дорогу, в лужу горящего мяса и кожи. У Мэгги кровь застыла в жилах.
   Чудища прошли по останкам отца Хини и направились к гостинице.
   Мэгги  попятилась,  забившись  между  двумя  домами-деревьями,  и  Орик
закосолапил за ней.
   Дойдя до гостиницы Мэхони,  отряд  остановился,  и  похожее  на  собаку
существо, шедшее во главе, стало обнюхивать окровавленную землю.
   - Господин мой, - крикнуло оно Вельзевулу, - здесь умер завоеватель!
   Великаны расступились, Вельзевул вышел вперед  и  ощупал  землю  своими
усами, поводя ими из стороны в сторону.
   Орик спрятался  за  деревом.  Мэгги  уже  насмотрелась.  Сердце  у  нее
стучало, и дыхание замирало в груди. Все ее существо твердило ей: беги.
   - Пойдем отсюда! - сказала она.
   - Погоди, - шепнул Орик. - Посмотрим, чего им тут надо.
   Один из великанов пинком распахнул дверь гостиницы  и  скрылся  внутри.
Мгновение спустя он выволок из дома Джона Мэхони, вопящего  и  молящего  о
милосердии.
   Вельзевул прощелкал что-то, и великан громко перевел:
   - Куда они ушли? Когда ты видел их в последний раз?
   Мэхони упал на колени:
   - Я не знаю, о ком вы спрашиваете. Кто вам нужен?
   - Ты хозяин гостиницы? - заорал великан.  -  Ночью  сюда  пришли  двое.
Мужчина и женщина.
   - Я их не видел, - возопил трактирщик.  Мэгги  знала,  что  он  говорит
правду. Он уже улегся спать, когда пришли те двое.
   Но чудища сочли, что он лжет. Они зарычали, а Вельзевул  вдруг  замахал
своими крыльями, взвился в воздух  и  с  раскрытой  пастью  пал  на  Джона
Мэхони. Мэгги увидела, как из головы Джона брызнула кровь  -  высоко,  как
волна,  разбившаяся  о  камень,  -  и  стремглав  бросилась  бежать.  Орик
покатился следом.
   Они нырнули  в  лес,  продираясь  сквозь  деревья,  перескакивая  через
упавшие  стволы.  Мэгги  неслась,  не  разбирая  дороги,  пока  совсем  не
задохнулась. Ей все казалась, что она бежит недостаточно быстро и  убежала
недостаточно далеко. Когда она оглядывалась, ей каждый раз представлялось,
что город и чудища все еще слишком близко. Возможно, она так и бежала  бы,
пока не умерла, как обезумевший зверь, но Орик с ворчанием  поймал  ее  за
плащ и остановил. Мэгги завизжала и лягнула его, но медведь прорычал:
   - Стой! Те мужчина и женщина прошли здесь! Я напал на их след. Надо  их
предупредить.


   Неизвестные шли по лесу напролом, и Орик резво пустился  по  их  следу,
зарываясь передними лапами в мягкий перегной и взбрыкивая  задними.  Мэгги
старалась не отставать. Высокие черные  стволы  внизу  заволакивал  туман,
встающий утром над заливом,  и  пахло  морем.  Примечая  на  земле  сочных
улиток, Орик подхватывал их языком и отправлял в рот, но это не мешало ему
грезить на бегу, и не все  его  грезы  принадлежали  ему:  в  нем  оживали
обрывки родовой памяти, видения из Медвежьего Века, картины древнего леса.
Он в