нем  не  стало  места,
словно в какой-нибудь гостинице во время осенней ярмарки в Бэйл Сине.
   А Эверинн, оплакивая Вериасса, впервые надела манту Семарриты.
   Это было вечером четвертого дня, сразу после заката. Дрононов вокруг не
стало, и на планете находилось несколько сотен высокопоставленных особ. Но
Эверинн не пригласила  их  на  свою  коронацию.  Публичную  церемонию  она
намеревалась устроить позже, но в этот миг с ней были только Орик,  Галлен
и Мэгги.
   - Вы трое сражались за меня во многих мирах. Вы  помогли  мне  добиться
цели, и я обязана вам жизнью. Я хочу, чтобы вы сейчас  присутствовали  при
смерти Эверинн и при возрождении Семарриты.
   Все они находились в тронном зале дворца. Здесь не было  ничего,  кроме
огромного трона, крытого красной тканью, не было и потолка, чтобы  сидящий
на троне человек мог видеть звезды сквозь прозрачный купол. Мэгги, Орик  и
Галлен сидели полукругом у ног Эверинн.
   - А тебе обязательно надевать эту штуку? - спросил Орик. - Дрононы-то и
так ушли.
   - Таррины готовят на мое место другого, - улыбнулась ему Эверинн, -  но
на его подготовку уйдет много лет. Нужно же кому-то в это время  управлять
десятью тысячами миров. Эта участь меня  не  радует,  но  манту  надеть  я
обязана. Мне кажется, Орик, что и тебе в скором времени  придется  принять
на себя обязанности правителя. Ты вернешься  домой  и  станешь  великим  и
мудрым предводителем медведей.
   Галлен попрощался с Эверинн и в последний  раз  поцеловал  ее.  Эверинн
заплакала, обнимая его и Мэгги. Напоследок она, рыдая, обняла Орика.
   Приготовясь, Эверинн снова заняла место на троне и возложила на  голову
манту. Она дрожала, и Галлен взял ее за левую руку, а Орик - за правую.
   Эверинн сидела в величественной позе с серебряными цепями, ниспадающими
вдоль шеи, и ничего с ней как будто не происходило. Потом ее глаза приняли
отсутствующее выражение, устремившись в вечность.
   - Как это прекрасно! - воскликнула она, и слезы хлынули у нее из  глаз.
Галлен сжал ее дрожащую руку и заглянул ей в лицо. Эверинн  преобразилась.
Она улыбалась прелестнейшей улыбкой и вся словно излучала свет.
   Она вздыхала, она вскрикивала от восторга. Наконец ей стало  невмоготу,
и она лишилась чувств.
   Галлен, следивший за ней, ощутил невольную ревность.  Эверинн  оставила
его и ушла туда, куда ему доступа нет.
   И Галлену вдруг вспомнилось, как он ребенком  бежал  под  деревьями  за
отцом, уезжающим на вороной лошади  в  горы.  Как  отчаянно  ему  хотелось
тогда, чтобы отец взял его с собой. Вот и сейчас Галлен  испытывал  то  же
самое.
   Втроем они молча просидели два часа около потерявшей сознание  Эверинн.
Орик, не отходя никуда, держал ее за руку. Галлен же  немного  походил  по
залу, глядя на звезды. Он дивился  тому,  что  побывал  на  планетах,  что
вращаются вокруг пяти из этих вот звезд.  Мэгги  подошла,  обняла  его  за
плечи и стала смотреть на небо Вместе с ним.
   - Она приходит в себя! - через несколько минут позвал их Орик.
   Галлен и Мэгги вернулись к Эверинн. Она пошевелилась и открыла глаза. И
улыбнулась так, словно достигла  такого  блаженства,  которого  прежде  не
знала. Глаза ее сияли невиданным светом.
   - Семаррита? - сказал Галлен.
   Эверинн покачала головой:
   - Семаррита умерла. Ее сознание  хранилось  в  омниразуме,  пока  я  не
соединилась с ним. Но она знала, как я ее боюсь, и потому встретила  меня,
а после умерла.
   - Откуда она могла знать, что ты ее боишься? - спросил Орик.
   - Мэгги ей сказала. - Эверинн погладила руку Мэгги и больше  ничего  не
стала объяснять. Галлену предоставили недоуменно глазеть на них обеих.
   В ту же ночь Эверинн публично соединилась с омниразумом  в  присутствии
многочисленных тарринских советников и послов различных планет. И тогда же
Мэгги, новая Золотая Королева, официально нарекла Эверинн своей регентшей,
свалив на нее эту нелегкую ношу.
   Можно сказать, что Галлен  тогда  видел  Эверинн  в  последний  раз.  В
следующие дни он несколько раз пытался поговорить с ней, но это  оказалось
затруднительно. Она каждый раз предугадывала, что он скажет. Она  отвечала
на вопросы, которых Галлен еще не задал, и рассказывала ему  о  нем  самом
больше, чем ему хотелось бы знать. И все время  в  ее  глазах  горел  этот
новый, пугающий свет. Теперь Галлену расхотелось путешествовать в Горт Ард
и смотреть на статую, изваянную святым Келли. Достаточно  было  посмотреть
на Эверинн, чтобы узреть лик Бога.
   Утром девятого дня к ним прибыло столько именитых гостей,  что  Эверинн
постоянно тянули в разные стороны. И пять ночей подряд  вельможами  разных
миров устраивались пиры. Галлен уразумел, что это надолго. Так они и будут
праздновать каждую ночь в течение многих лет, и хотя на каждом празднестве
Галлену воздавались  почести,  как  лорду-хранителю,  его  это  смущало  и
хотелось одного - убраться прочь.
   Он пошел к Эверинн и сказал:
   - Я подумываю об отъезде. Не могу больше здесь оставаться.
   - Ты можешь оставаться здесь сколько тебе угодно, - сказала Эверинн.  -
Но и уйти волен, когда захочешь.
   - Все дело в моей матери. Она стареет и прихварывает, и я беспокоюсь  о
ней.
   Эверинн кивнула с улыбкой:
   - И от меня тебе тоже кое-что причитается. Ты с лихвой  заслужил  любую
награду, которую я в силах тебе дать. Ты ведь за этим пришел?
   - Да. - Галлен ожидал, что теперь она спросит, чем же его наградить  за
спасение  ее  жизни,  за  победу  над  Повелителями  Роя.  Эверинн   могла
предложить ему величайшие сокровища, но он желал лишь одного.  Он  боялся,
что слишком много запрашивает, и подготовил множество аргументов  на  этот
случай; но Эверинн, не дожидаясь, когда он попросит, сказала:
   - Хорошо, ты получишь ключ от Лабиринта Миров, но с одним условием:  ты
должен постоянно носить свою манту - и если я позову тебя  на  помощь,  ты
придешь.
   - Ну разумеется, - ответил он,  благодарный  ей  за  согласие.  Но  она
повернула его лицо так, чтобы видеть его глаза:
   - Не относись легко к этому требованию. Ты не знаешь,  что  у  меня  на
уме.
   Он увидел этот страшный свет в ее  глазах,  и  страх  пронизал  его  до
глубины души. Эверинн достала из кармана новый медальон для  его  манты  -
прибор, который передаст Галлену ее призыв, - и вручила молодому  человеку
вместе с ключом. Как видно, она только и ждала, когда Галлен  попросит  об
этом.
   Вечером  под  большим  куполом  собрались  на  праздник  четыре  тысячи
вельмож. Галлену редко доводилось видеть столько народу в одном  месте,  а
Орик только диву давался. Одежды гостей переливались всеми цветами радуги.
Сотни робослуг приготовили роскошный  пир,  и  все  вокруг  благодарили  и
восхваляли Галлена, Орика и Мэгги. Эверинн сидела в дальнем конце зала,  и
к концу вечера Орик притомился. Галлен вышел с ним наружу, и Орик сказал:
   - Пора мне отправляться отсюда, Галлен. Хватит с  меня  путешествий.  Я
хотел было остаться ради Эверинн, чтобы не бросать ее одну. Но  около  нее
теперь столько тарринских советников, что я ей ни к чему.
   - Кто знает. Почему ты не спросишь об этом саму Эверинн?  Рядом  с  ней
много народу, и все восхищаются ею, но ты - ее друг.
   Орик заворчал, вернулся в купол и протолкался к Эверинн. Миг спустя она
встала и ушла с ним в боковую комнату.
   Поздней ночью медведь явился к Галлену счастливый донельзя:
   - Ты знаешь, что пилюли, которые дала мне Мэгги, продлят мне жизнь  лет
до пятисот?
   - Нет, я не знал, - солгал Галлен.
   - Я поговорил с Эверинн. Она не собирается оставаться  здесь  навсегда.
Через десять лет другой таррин станет регентом, и она хочет немного пожить
у нас на Тиргласе. Я обещал ей все показать.
   - Это хорошо.
   - Ты правда собрался домой?
   - Да.
   - Вот и  ладно.  Пойду  скажу  Мэгги.  Эверинн  через  несколько  минут
проводит нас к воротам.
   Галлен собрал свои пожитки и оружие вместе с мантой и оружием Вериасса,
и все трое вышли, чтобы в последний раз встретиться с Эверинн.
   Она была одета в свое синее дорожное платье, словно  тоже  собралась  с
ними.
   - Когда мы снова увидимся, я буду одета так же, - сказала она и  повела
их по неведомым ходам омниразума, в глубокие подвалы,  о  которых,  по  ее
словам, не знали даже дрононы. За потайной дверью стояли старинные  ворота
цвета меди, покрытые пылью, с искусными изображениями людей  и  обитателей
разных миров, и Эверинн сказала: - Через эти ворота можно попасть в  любой
мир. Входите, и я отправлю вас домой.
   Под сводом загорелся бледно-зеленый свет. Орик, Галлен и  Мэгги  обняли
Эверинн, распрощались с ней и вместе вошли в холодный межмировой туман.
   Они очутились на лесной дороге в горах, где росли  большие  сосны.  Над
горами только что взошло солнце - сияющий розовый диск. У дороги  щебетали
птички-поцелуйки, и вдали ухала сова. Воздух показался  Галлену  столь  же
сладким, как поцелуи Мэгги, и он вдохнул его полной грудью.
   Они шли по  дороге  почти  весь  день  и,  добравшись  до  городка  под
названием Горт Айзил, узнали, что находятся на севере графства Обхианн, за
много миль от дома.
   Вечером в гостинице люди косились на  них  -  Галлен  устыдился  своего
наряда и спрятал манту в котомку.
   Мэгги с Галленом сидели у жаркого огня и обедали, а потом беседовали. К
дверям  гостиницы  пришли  медведи  поклянчить  объедков,  и  Орик   вышел
поболтать с молодой медведицей. Вернулся он к Галлену и  Мэгги  в  большом
волнении.
   - Эта медведица приглашает меня на Праздник Лосося.  Можете  вы  в  это
поверить? Нас столько времени не было, а праздник еще не прошел!
   Галлен кивнул и пригляделся к Орику. Медведю явно не терпелось.
   - Ну и что же тебя держит?
   - Так ведь я дал обет.  Пообещал  Богу,  что  сойдусь  только  с  одной
медведицей, а потом ни-ни.
   Галлен пристально посмотрел в глаза Орику:
   - Орик, есть столько же путей служения Богу, сколько людей, которые ему
служат. В недавнем прошлом ты помог спасти всех обитателей  этой  планеты,
не говоря уже о жителях десяти тысяч других миров.  А  теперь,  когда  эта
медведица просит тебя послужить ей, ты чувствуешь вину только из-за  того,
что получишь немного удовольствия. Почему бы тебе не  помочь  и  ей  тоже?
Почему бы не сделать это дважды?
   - Да, - сказала Мэгги. - Я уверена, что ты запомнишься ей на всю жизнь.
   - Ну ладно, уговорили, - пробурчал Орик. Он еще побыл с ними и пообещал
прийти к ним на свадьбу, а потом ушел вместе с медведицей.
   Наутро Галлен продал дыхательный аппарат одному моряку и на  вырученные
деньги купил пару лошадей. Не пешком же им с Мэгги возвращаться домой.
   Однако ночью,  когда  они  уже  почти  добрались  до  графства  Морган,
разразилась сильная гроза. Они нашли приют в гостинице и  стали  обсуждать
свои свадебные планы. Теперь, когда  отец  Хини  умер,  некому  мешать  их
браку. Обряд может совершить кузен Галлена в Эн Кохене. Во время разговора
один из местных жителей за соседним столом сказал:
   - Ну и буря разыгралась - а ведь еще и середины сентября нет!
   - Какого числа мы ушли отсюда? - шепотом спросила Галлена Мэгги.
   - Пятнадцатого сентября.
   - Какое нынче число? - спросила Мэгги у незнакомца.
   - Четырнадцатое, - ответил тот.
   Галлен так и остолбенел. Эта  затейница  Эверинн  снова  послала  их  в
прошлое. Этой же ночью он встретится с разбойниками и сидхом на  дороге  в
Эн Кохен, милях в двенадцати отсюда.
   - Мэгги, любовь моя, - сказал он, -  ты  простишь  меня,  если  я  тебя
покину на несколько часов? Есть одно дело. Рано утром обещаю вернуться.
   - Ну, если это так важно...
   - Дело нехитрое. Но надо, похоже, спасти жизнь одному человеку.
   Он поднялся в свою комнату, порылся в котомке  и  достал  манту.  Потом
отыскал светящуюся маску лавандового цвета,  которую  носил  на  Фэйле.  В
вещах Вериасса нашелся кинжал с извилистым лезвием, который имел при  себе
сидх.
   Галлен оделся в черное, как подобает лорду-протектору, пристегнул меч и
выехал в дождь и тьму навстречу своей судьбе.