аскировал их так, что они не похожи на обычные ворота. - Вериасс
посмотрел на Эверинн. - Нам пора ехать.
   - Еще минуту. - Первичный Джаггет достал из кармана своего  коричневого
кителя манту. - Я носил ее, будучи лордом-протектором. Не хочу, чтобы  она
досталась врагу. Возьми ее ты. Ты  сам  долго  был  лордом-протектором,  и
сомневаюсь, чтобы она могла многому тебя научить, но  прошу  тебя,  надень
ее, когда выйдешь на бой с Повелителями Роя. Быть может, она поможет тебе.
   Вериасс принял дар. Манта была старинная, из черного металла, далеко не
столь изящная, как та, что Вериасс подарил Галлену. Однако Вериасс отнесся
к ней так, как и было задумано, - как к символу надежды.



        18

   Первичный Джаггет обвел глазами комнату, словно проверяя, не  забыл  ли
чего.
   - Нужно торопиться, - сказал он. - Вы готовы?
   - Еще пять минут, - попросил Вериасс.  -  Пройдя  в  ворота,  мы  сразу
окажемся на Дрононе. Эверинн нужно одеться подобающим образом.
   - Хорошо, пару минут я вам дам. Но торопитесь. Время  не  ждет.  -  Все
вышли из комнаты, кроме Вериасса и Эверинн. Вериасс раскрыл свою  котомку,
развернул золотой наряд Эверинн. Металлическая ткань платья была на  ощупь
прохладной и текучей, почти как вода, но в  то  же  время  тяжелой  и  так
блестела, точно и впрямь ее соткали из  микроскопических  колечек  чистого
золота.
   Вериасс провел рукой по платью. Да, именно  так  и  должна  быть  одета
Эверинн в этот  день,  чтобы  предстать  Золотой  Королевой,  человеческим
подобием великой госпожи дрононов. Вериасс тысячу  раз  видел,  как  люди,
глядя  на  Эверинн,  проникаются  обожанием  к  ней.  Пусть  на  то   были
физиологические причины - что-то шептало Вериассу, что нельзя одной наукой
объяснить  власть,  которую  имеет  над  ним  Эверинн.  Эверинн   -   само
совершенство. Одни говорят, что все дело в ее фигуре, что каждая  кость  в
ее теле была задумана так, чтобы воплотить  некую  родовую  мечту,  образ,
который кажется совершенным всем и каждому. Другие утверждают, что суть  в
комбинации запахов, источаемых Эверинн, в  тщательном  подборе  феромонов,
лишающих мужчин разума и толкающих их на самопожертвование.
   Но  Вериассу  Эверинн  казалась  более  чем  совершенной.   Когда   она
прикасалась к нему, он таял в экстазе. Когда она говорила, ее голос  сразу
притягивал к себе внимание - Вериасс расслышал бы самые  тихие  ее  слова,
произнесенные в самой шумной комнате. Эверинн превзошла надежды  создавших
ее ученых, и в минуты слабости Вериасс готов был сознаться, что считает ее
сверхъестественным существом. Было что-то  мистическое  в  ее  влиянии  на
него, что-то божественное в том, как она преображала людей.
   И вот сегодня она облачится в золото, как и подобает последней тарринке
в завоеванных мирах, единственному отпрыску расы, которой в  этом  секторе
галактики больше нет.
   Подготовив все, Вериасс вышел. Эверинн быстро надела  на  себя  золотое
платье, сапожки и перчатки, возложила на голову манту  из  золотых  колец.
Эверинн была только  женщина,  не  уступающая  красотой  своим  предыдущим
воплощениям, но Вериасс не мог  не  думать,  глядя  на  нее,  что  в  этом
воплощении Семарриты есть нечто особенное. Возможно, это просто молодость.
Эверинн, искусственно выращенная в  инкубаторе,  к  двум  годам  приобрела
внешность двадцатилетней. Возможно, все дело в этом:  в  ней  присутствует
невинность и свежесть, которыми прежние поколения не обладали.
   Одевшись, Эверинн присела на кровать и устало  улыбнулась  вернувшемуся
Вериассу. Выражение  лица,  хотя  и  бледного  от  страха,  было  достойно
королевы.
   - Ты выглядишь замечательно, - сказал ей Вериасс.  -  От  тебя  исходит
свет. Тебе страшно?
   Эверинн кивнула. Вериасс сам питал  большие  сомнения  относительно  их
судьбы.
   - Все будет хорошо, любовь моя, - успокоил  он  ее.  -  Не  бывало  еще
женщины,  более  достойной   представлять   человеческий   род   в   таком
единоборстве. Могу только надеяться, что окажусь не менее достойным.
   Эверинн взяла его за руку, посмотрела ему в глаза:
   - Я полагаюсь на тебя. Если твоя преданность мне способна придать  тебе
сил, победить тебя будет невозможно.
   Вериасс поцеловал ей руку, и они вышли к остальным. Галлен, Орик, Мэгги
и Джаггет ждали их перед гостиницей, уже оседлав свои аэровелы. Далеко  на
юге послышался глухой удар - била тяжелая артиллерия.
   - Поспешим, - прошептал Первичный Джаггет. - Каждая минута стоит  жизни
моим людям.
   Вериасс вскочил на свой аэровел, Эверинн села  на  свой.  Ее  пробирала
дрожь, и Вериассу хотелось ее успокоить, но она взялась на руль, нажала на
стартер, и все волей-неволей устремились за ней.
   Отряд несся над шоссе, зловеще опустелым. Через десять  километров  они
увидели взорванный грузовик с разбросанными вокруг трупами завоевателей, а
еще через два километра наткнулись на десяток мертвых Джаггетов.
   Первичный Джаггет, держа у рта рацию, отдавал приказы на  своем  боевом
языке со множеством носовых и рычащих звуков.
   В сорока километрах от  города  справа  показалась  мерцающая  стена  -
передвижной щит. За стеной бушевали пламя и дым.
   Дрононские флайеры - быстрые, похожие на блюдца, - резали воздух, бомбя
невидимого противника на огромной скорости. Земля дрожала и вздымалась  на
дыбы - Вериасс мог лишь надеяться, что в них  бомба  не  попадет.  Джаггет
прокричал  приказ,  и  на  севере  поднялась  эскадрилья  более  медленных
остроносых истребителей, пилотируемых людьми, числом около сорока. Они  не
могли равняться с дрононами и были способны только отвлечь врага на себя.
   Отряд проехал  по  шоссе  еще  пять  километров,  приближаясь  к  месту
сражения, и вскоре попал в густую дымовую завесу. Стало  темно  почти  как
ночью, однако Вериасс не включил фары.
   Некоторое  время  они  двигались  в  дыму,  потом   Первичный   Джаггет
прокричал:
   - Фронт впереди вот-вот будет прорван. Мои люди не могут его  удержать.
Не съехать ли с дороги?
   - Хорошо, - крикнул Вериасс. - Направо река. Можно ехать на север вдоль
нее.
   Вериасс один знал, где находятся ворота  на  Дронон,  и  подумывал,  не
рассказать ли об этом другим. Двести лет назад он дал приказ  своим  людям
построить эти ворота. Устанавливая аппаратуру на Дрононе, он  потерял  три
рабочие команды. После этого Семаррита запретила ему строить другие ворота
на Дронон, как всегда запрещала строить ворота на свой  омниразум.  Не  на
всякий риск стоит идти, говорила она. Эти  его  ворота  были  спрятаны,  в
отличие от древних, построенных в спокойные времена. Вериасс встроил их  в
одну из опор небольшого моста через реку.
   Теперь он представил себе  это  место,  передал  мысль  своей  манте  и
поручил ей переслать образ Галлену. Тот оглянулся, встретился  взглядом  с
Вериассом и кивнул ему.
   Через два километра окутывающее их черное облако начало редеть.  Позади
на небе  вдруг  вспыхнуло  что-то  ярче  солнца,  за  одной  ослепительной
вспышкой последовала вторая.  Сквозь  облако  гари  негаснущий  свет  стал
казаться красным.
   - Они пустили в дело атом! - закричал Джаггет, и Вериасс оглянулся.  На
месте, где была гостиница, вставал грибообразный столб, другой  поднимался
километрах в девяти позади. - Прибавьте ходу.
   Сердце Вериасса бешено  колотилось.  До  ворот  оставалось  еще  десять
километров. Атомные бомбы загрязнили и раскалили  воздух,  теперь  пыльная
буря хлынет от места взрыва  со  скоростью  сто  километров  в  час  -  на
пересеченной местности ее  не  обогнать.  Но  если  они  не  опередят  эту
радиоактивную бурю, она убьет их.
   - Впереди завоеватели! - крикнул Джаггет. В двух километрах от  них  на
дороге  занял  позицию  вражеский  отряд.  Вериасс  свернул  с  дороги   в
засыпанный снегом кювет, остальные за  ним.  Взметнулись  вверх  петушиные
хвосты снега, и миллионы снежинок засверкали, как рубины, отражая  атомный
огонь позади.
   Вериасс начал считать  секунды  до  звуковой  волны,  чтобы  определить
точно, на каком расстоянии они от места взрыва.  Пятьдесят  секунд  спустя
воздух наполнил пронзительный визг, извещающий о прорыве  щитов  Джаггета,
за ним послышался громовой раскат.
   Земля затряслась и вздыбилась.  На  северо-востоке  пробудился  вулкан,
извергающий потоки лавы.
   Аэровелы, преодолев подъем, пронеслись через  каменистый  овраг,  потом
свернули к реке и  заскользили  над  плоскими  валунами  и  свинцово-серой
водой,  отражающей  зимнее  небо  с  грибовидными   облаками,   вестниками
враждебной стихии.
   Вериасс взглянул на спидометр. Они делали всего семьдесят километров  в
час - неплохо для такого неровного участка,  но  недостаточно  быстро.  Он
прибавил скорость и крикнул:
   - Быстрее.
   Русло реки рассекало горы, и вскоре  по  бокам  встали  стены  каньона.
Вериасс  довел  скорость  до  ста  двадцати  километров.  Эверинн  мчалась
впереди, низко опустив голову от встречного ветра. Ледяные  брызги  летели
Вериассу в лицо, и он надеялся только, что Эверинн выдержит темп.
   Она то и дело играла со смертью, лавируя по скалистому ущелью  и  резко
срезая углы. Так они мчались еще восемь минут, и каждый  раз,  вылетая  на
прямой участок реки,  Вериасс  оглядывался,  чтобы  посмотреть,  взяли  ли
остальные последний поворот. Аэровел Мэгги шел медленнее всех и был опасно
неустойчив из-за медведя. Джаггет замыкал колонну.
   Ворота на Дронон ждали их где-то за изгибом реки. Джаггет передал через
манту: "За нами погоня". Вериасс посмотрел назад, ожидая  увидеть  в  небе
летающие блюдца, но блюдец не было - только  высокая  стена  черной  пыли,
первый вал ядерной бури.
   Вериасс обогнул поворот. Впереди река около километра текла по  прямой,
пенясь и сверкая на солнце. На конце  отрезка  виднелся  мост,  неказистое
сооружение из серого сталепластика. У Вериасса упало сердце. Этот мост  он
не помнил. Тот ли это, с воротами, или нет?
   - Эверинн, - крикнул Вериасс, - доставай ключ.
   Эверинн, замедлив ход, запустила руку в котомку позади  себя  и  вынула
ключ.
   Вериасс поравнялся с ней и  обернулся.  Мимо  пронесся  Галлен,  следом
Мэгги с Ориком. У медведя глаза выкатились от ужаса и язык висел изо рта.
   Джаггет, огибая поворот, удивленно  взглянул  на  Вериасса  и  Эверинн,
потом притормозил.  Выхватив  одной  рукой  огнемет,  он  поднял  его  над
головой, салютуя Вериассу.
   Эверинн, зажав в руке ключ,  рванулась  вперед,  а  Вериасс  неотступно
следовал  за  ней,  захлестываемый  волнами  ледяной  воды,  поднятыми  ее
аэровелом.
   Эверинн нажала кнопку входного кода. Под  мостом  загорелся  серебряный
свет.  За  спиной  у  Вериасса  торжествующе  завопили   завоеватели.   Он
оглянулся.
   Три великана на аэровелах  неслись  по  руслу  реки,  огибая  последний
поворот.
   Первичный Джаггет выстрелил, и вдоль  реки  сверкнул  клуб  ярко-белого
огня. Один завоеватель загорелся, и его пылающая машина продолжала нестись
прямо на Джаггета. Другой свернул, чтобы не попасть под выстрел,  врезался
в стену ущелья и тоже взорвался.  Третий  резко  сбавил  скорость,  и  его
аэровел сполз в реку.
   Джаггет, не имея времени увернуться  от  горящего  аэровела,  мгновенно
превратился в рой бабочек и взвился вверх.
   В воздухе уже выл черный смерч несущейся на них радиации. Вериасс снова
стал смотреть вперед. Мэгги с Ориком и Галлен уже проскочили в  ворота,  а
Эверинн притормозила,  поджидая  Вериасса.  Влетая  в  ворота,  тот  успел
напоследок оглянуться. Последний злосчастный завоеватель застрял со  своим
аэровелом и лихорадочно пытался  сдвинуть  машину  с  места,  но  тут  его
настигла черная буря.
   Потом Вериасс очутился в белой пустоте и ощутил ласку холодного  ветра,
дующего в этом провале во времени и пространстве.  Одежда  развевалась  на
этом ветру, но беззвучно - здесь не было ни звука, ни  видимости,  ничего,
кроме ощущения полета. Рука бога переносила путника в далекую страну.
   И вот перед Вериассом возникла унылая равнина, изрытая круглыми ямами и
покрытая   камнями.   Небо   за   редкими   облаками   казалось   тусклым,
красновато-серым. Воздух был жаркий  и  липкий.  Вокруг  ни  строений,  ни
дорог, ни каких-либо признаков жизни - пустыня.
   Повеял легкий ветерок, и Вериасс  начал  замечать,  что  здесь  имеется
кое-какая растительность - зеленовато-бурые грибки с узлами,  похожими  на
розовые бутоны. То, что  он  поначалу  принял  за  камни,  тоже  оказалось
растениями - мясистыми, веерообразными, белесовато-голубыми; выемки  же  в
грунте были столь многочисленны,  что  не  могли  образоваться  каким-либо
известным  Вериассу  естественным  способом.  Их  могли  оставить   только
шагающие ульи-крепости дрононов.
   - Куда теперь? - спросила Мэгги.
   - Где тут север по  компасу?  -  в  свою  очередь,  спросил  Вериасс  у
Галлена.
   Галлен,  прислушавшись  к  датчикам  манты,  указал   направо.   Солнце
находилось к северо-востоку от них. По всей видимости, в этой части  света
наступала зима, и шагающие ульи мигрировали.
   - Едем на север, - сказал Вериасс. - Видите, вот совсем свежие рытвины.
Может быть, догоним какой-нибудь улей.
   Они нажали на стартеры, и аэровелы понесли  их  над  угрюмой  равниной.
Животные здесь были малочисленны и точно состояли из палок -  они  грелись
на солнце или тащили еду к себе в норы.
   Однажды впереди показалась куча  круглых  матово-серых  листьев,  слабо
трепещущих  на  ветру;  и  лишь  когда  листья  облепили  ветровое  стекло
аэровела, Вериасс понял, что это какие-то летучие  насекомые  с  крохотной
красной головкой и единственным крылом. Он не мог понять, как они держатся
в воздухе.
   Через два часа дрононское солнце закатилось - его  тусклый  щит  быстро
упал  под  натиском  тьмы.  Вдали  показалось  огромное  черное  блюдце  с
торчащими по краям ногами, похожими на башни.
   Подъехав к нему, путники увидели, что это  покинутый  улей  с  зияющими
ржавыми дырами в стенах.  Его  броню  прожгли  огнеметы.  Лучшего  укрытия
путешественникам еще не встречалось, и они решили  разбить  здесь  лагерь.
Они разложили одеяла под одной из скрюченных ног, развели костер  и  стали
разогревать пищевые пакеты.
   Потом долго сидели, вслушиваясь в ночные  звуки  незнакомого  мира.  За
горизонтом  все  время  раздавались  какие-то  хлопки,   словно   лопались
воздушные шарики, и  какая-то  тварь  кричала  "уи-и-и"  тонким,  звенящим
голосом.
   Вериасс был разочарован тем, что не нашел  улей.  Он  осмотрел  затылок
Эверинн, чтобы проверить, как заживает ранка,  и  Эверинн  легла  на  свое
одеяло, глядя вверх, словно в глубокой задумчивости. Орик  поворчал:  мол,
когда дрононы не нужны, они тут как тут, а когда надо, их и в  собственном
доме не сыщешь, - а потом улегся рядом с Эверинн. Бедный медведь весь день
не знал покоя, и колотая рана, хотя и легкая,  тоже  докучала  ему.  Через
несколько минут он уже спал.
   - Не беспокойтесь, - сказал Вериасс остальным. - Весьма  вероятно,  что
наш огонь привлечет к себе внимание. Возможно,  к  утру  мы  встретимся  с
дрононами и выясним, как они относятся к нашему вторжению в их мир.  -  Он
лег и задумался. Шрам Эверинн заживал хорошо, но было бы лучше выждать еще
несколько дней.
   Галлену и Мэгги не сиделось на месте. Мэгги, руководимая своей  мантой,
рассматривала ноги  города-улья  и  не  уставала  восхищаться  мастерством
дрононских инженеров, создавших такое сооружение. Наконец она взяла  факел
и повела Галлена к дыре, ведущей в полость мертвого города. Стоя на черном
металле орудийной башни, они вглядывались в глубокий мрак.
   Вериассу со стороны казалось, будто они заглядывают в панцирь  огромной
черепахи. Мэгги кричала и свистела, вызывая  эхо.  Потом  они  с  Галленом
полезли внутрь.
   Вериасс наблюдал, как меркнет свет их факела  по  мере  того,  как  они
уходят вглубь. Хранитель остался  один  с  Эверинн  и  Ориком.  Усталый  и
встревоженный, он прилег рядом с Эверинн. Орик храпел. Становилось  совсем
темно. Вериасс думал, что Эверинн спит, но она сказала тихо:
   - Ну, вот мы и здесь.
   - Да, наконец-то, - ответил Вериасс, стараясь говорить бодро.
   Эверинн рассмеялась - но не радостно, а с горькой иронией:
   - Вот именно, наконец-то.
   - Ты сожалеешь о том, что мы пришли сюда?
   Вериасс знал, что это нечестный вопрос, но Эверинн ответила:
   - На этой планете мне суждено умереть - так или иначе.  И  я,  пожалуй,
обескуражена тем,  что  это  затягивается  надолго.  Я  готовилась  к  бою
сегодня.
   - Я знаю, ты думаешь, что лишишься чего-то,  если  я  выиграю  бой,  но
уверяю тебя: когда твое сознание сольется с сознанием  Семарриты,  это  не
будет смертью. Напротив - тебя ждет чудесное возрождение. Я видел, как это
происходит с другими клонами. Это очень  мощное  ощущение  -  сначала  оно
ошеломит  тебя,  и  ты  на  несколько  мгновений  погрузишься  в  сон.  Но
проснешься ты гораздо мудрее и могущественнее,  чем  была  раньше.  Поверь
мне, дочь моя, поверь.
   Вериасс смотрел на Эверинн, освещенную отблесками  костра.  Он  никогда
еще не видел ее в таком страхе. Она вся  дрожала,  гримаса  ужаса  кривила
губы, и обильная испарина выступила на лбу.
   Вериасс взял ее руку и стал гладить, но  Эверинн,  не  глядя  на  него,
холодно засмеялась и сказала:
   - Скажи,  отец,  если  бы  я  сейчас  повернулась  и  ушла  отсюда,  ты
возненавидел бы меня?
   Этой темы Вериасс надеялся избежать - он не хотел обсуждать возможность
иного выбора,  иного  пути  поражения  дрононов.  Он  уже  рассмотрел  все
варианты, подробно обсудил их с Эверинн, а до нее - с Семарритой и  отверг
их один за другим. Эверинн нельзя уходить отсюда, и  нельзя  позволить  ей
проявлять слабость. Вериассу  хотелось  предостеречь  ее  против  соблазна
легкого пути, напомнить ей о миллиардах людей, которые  будут  страдать  и
гибнуть под пятой дрононов, если она, Эверинн, сейчас откажется от борьбы.
Вместо этого он сказал ей правду:
   - Я любил бы тебя, даже если бы ты ушла. Ты мне  как  дочь,  которой  у
меня никогда не было, и все эти три  года  я  следил  за  твоим  ростом  и
развитием с великой радостью и немалой гордостью.
   - Но ты будешь любить меня еще больше, когда Семаррита войдет  в  меня,
верно? - с горечью сказала она. - Бьюсь об заклад, ты ждешь не  дождешься,
когда я стану ею. Как по-твоему, скоро ли ты ляжешь с ней в постель?
   Вериасс редко видел Эверинн в гневе. И никогда еще  не  слышал  от  нее
недоброго слова - но ведь эмоционально она все еще  ребенок,  напомнил  он
себе, и нужно с этим считаться.
   - Эверинн, не мучай себя так. Ничего хорошего из этого не выйдет.
   - Я себя не мучаю. Это ты мучаешь меня. Ты убиваешь меня  -  мое  я!  -
Эверинн отвернулась от него и разрыдалась.
   Вериассу хотелось утешить  ее,  но  что  он  мог  сказать?  Наконец  он
прошептал:
   - Если хочешь уйти, скажи мне - и клянусь, я сделаю  все,  что  в  моей
власти, чтобы благополучно доставить тебя домой. Если захочешь, мы соберем
целые армии, откроем перед ними все ворота. Тебя везде  любят.  Они  будут
сражаться, если ты попросишь их об этом, - клянусь, что за несколько  дней
я созову многомиллиардную армию,  которая  пойдет  воевать  за  тебя.  Они
зальют миры кровью и огнем. В тысяче миров будут взорваны "терроры".  Если
хочешь этого - скажи.
   Ему не  нужно  было  говорить  ей,  что  потери  в  такой  войне  будут
неисчислимы. Дрононы начнут уничтожать те миры, которые ранее завоевали. В
памяти Вериасса были еще свежи  атомные  грибы,  виденные  им  сегодня,  и
картины сожженного дотла Брегнела сидели в уме черной  занозой  -  но  эта
война будет намного страшнее всего,  что  было  раньше.  Смерть  постигнет
многих и многих - скоро вырастут горы  трупов,  которые  невозможно  будет
счесть.
   Эверинн знала все это сама. И не могла предать стольких  нуждавшихся  в
ней. Она долго плакала и наконец сказала:
   - Обними меня, отец. Пожалуйста!
   Он обн