иятно. Нет, Гай, ну  что
ты в самом деле, потерпи немножко, никуда я не денусь.
   - Как знать, - сказал Гай. - Тут у вас ни в чем нельзя быть уверенным.
   - Даже в том, что ты меня только что брал?
   - Слава богу, хоть в этом-то я уверен...
   - Вот и лежи спокойно и не подкрадывайся.
   - Пытаюсь изо всех сил. Не получается.
   - Держи себя в руках.
   - В руках я предпочитаю держать тебя.
   - Если бы только в руках... Ну не надо, я устала.
   - Надо, - сказал Гай. - Знаешь сказку про  Красную  Шапочку?  Почему  у
тебя такие маленькие груди?
   - Чтобы было удобнее накрывать их ладонями.
   - Почему у тебя такие нежные губы?
   - Искусал...
   - Почему ты такая горячая?
   - И он еще спрашивает?
   - Почему...
   Алена застонала, но как-то неубедительно.



6. УТРО С МЫШЬЮ

   Пробуждение не принесло никаких неприятных  неожиданностей  и  обошлось
без пугающих метаморфоз и коварных превращений. Комната  была  прежняя,  и
Алена, теперь уже женщина, была  прежняя  Алена.  Как  он  и  обещал,  она
проснулась, когда сопротивляться было уже поздно,  да  и  вряд  ли  у  нее
появилось такое желание, очень уж увлеченно она повторяла вчерашние  уроки
и вдобавок делал все, чтобы  это  не  оказалось  скучной  зубрежкой  и  не
ограничилось безынициативной покорностью.
   - Негодяй, - сказала Алена, когда схлынуло утреннее безумие. - Чего  ты
ухмыляешься? Соблазнил невинную девушку и лыбится...
   - Ты уходишь со мной?
   - Тяжело... - сказал Алена. - Гай, я люблю тебя, но что я  буду  делать
там, в этой вашей фантасмагории? Ты уверен, что я смогу там жить?
   - Уверен, - сказал Гай. - Ты привыкнешь. Тебе понравится.
   - Но Реальный Мир - это так скучно. Никто ни во  что  не  превращается,
фантастике находится место только в книгах, вещи - мертвые куски металла и
дерева, а люди - скучнее...
   - Ну не скажи, - сказал Гай. - На самом деле мы гораздо интереснее, чем
тебе кажется. Один папа Лева чего стоит - уписаться можно...
   - Ох, Гай...
   - Так ты идешь?
   - Иду, Гай. - Алена смотрела на него с милой печалью. - Такая  уж  наша
судьба - повиноваться, если любишь...
   После этих слов нельзя было не поцеловать  ее,  но  в  дверь  постучали
громко и требовательно. Натянув джинсы, Гай подошел к двери, открыл  ее  и
никого не увидел. Недоумевающе взглянул вправо-влево и  не  сразу  заметил
под ногами Белую Мышь - в золотом пенсне, с бумагами под мышкой.
   - Можно войти, надеюсь? - сказала Мышь  и,  не  дожидаясь  приглашения,
прошмыгнула в комнату.
   - Чем могу служить? - спросил Гай с интересом.
   - Настала пора заняться и вами, - объявила Мышь,  неодобрительно  глядя
на обнаженную Алену. - Послушайте, девушка, вы не могли бы привести себя в
благопристойный вид?
   - Во-первых, я уже не девушка, - сказала Алена, - а  во-вторых,  мне  и
так нравится, - и показала язык. - Гая мне стесняться глупо. Тебя -  сущий
идиотизм. И вообще - читай Ефремова, крыска, повышай культурный уровень.
   - Грубиянка,  -  отрезала  Белая  Мышь,  ловко  вспрыгнула  на  стул  и
развернула  бумагу.  -  Ну,  Гай...  Ну-с,  долго   вы   еще   собираетесь
развратничать?
   - Что?
   - То, что слышали, - непреклонно отрезала Белая Мышь. - Вы, не состоя в
браке, тем не менее спите вместе, по квартире голыми ходите, понимаете ли.
Куда нас заведут подобные нравы? Это не наши нравы, молодые люди.  Вообще,
по моему глубокому убеждению,  следует  до  предела  ограничить  и  строго
регламентировать все, что связано  с  так  называемой  половой  жизнью,  и
прежде всего: то, что она существует,  молодые  люди  обоего  пола  должны
узнавать после совершеннолетия. В свете вышеизложенного...
   - Одну минуту, - сказал Гай. - Кто тебе дал право путаться под ногами?
   - У меня мандат, - с достоинством сказала Белая Мышь.
   - Ну так предъяви. - Гай протянул руку.
   Мышь помахала сложенным вчетверо мандатом, но Гай ловко выхватил его  и
развернул. Это оказалась справка, выданная Белой  Мыши  в  том,  что  она.
Мышь, полторы недели проработала подопытной мышью в лаборатории бионики  и
была уволена по причине тупости, склочности  и  страстишки  пить  казенный
спирт.
   - Понятно... - покачал головой Гай, наклонился и сцапал Белую  Мышь  за
хвост. - Аленка, открой, пожалуйста, окно.
   Алена охотно соскочила с постели, распахнула фрамугу. Белая Мышь,  вниз
головой болтаясь в воздухе, вопила что есть мочи, грозила страшными карами
и пугала всеми мыслимыми несчастьями.  Гай  раскрутил  ее  как  следует  и
запустил в окно, потом отправил следом пенсне и бумаги. Выглянул  в  окно.
Алена жила на третьем этаже, но подонкам всегда везет - Белая Мышь, сильно
прихрамывая, улепетывала, оставив на поле боя пенсне и бумаги.
   - Вот так, - сказал Гай.
   Алена неудержимо хохотала, и пришлось ее успокаивать  -  так,  как  это
было приятнее им обоим.



7. НЕ ОГЛЯДЫВАЙСЯ НАЗАД

   Часам к двенадцати утомленная Алена  заснула,  предварительно  заверив,
что после  всех  перенесенных  страданий  собирается  проспать  не  меньше
недели, а  Гай  отправился  в  город  наносить  прощальные  визиты  старым
друзьям. Он волновался, было одновременно радостно и больно оттого, что он
знал: последний раз идет по этим улицам, последний  раз  щелкает  по  носу
бронтозавра Гугуцэ, как всегда, разлегшегося  в  непотребном  состоянии  у
входа в штаб-квартиру Лиги Здоровой Морали. Из окон страдальчески смотрели
старые грымзы - Гугуцэ был им никак не по зубам.
   На  углу,  у  вернувшегося   на   свое   законное   место   кафе   "Эх,
мать-перемать!" собрались второстепенные упырьки, привидения погибших  при
осаде Кандии янычар и  ведьмы-студенточки.  Компания  веселилась  вовсю  -
гремел магнитофон с высоко ценившимися здесь записями Высоцкого, грохотали
по  асфальту  каблуки,  и  ведьма  Беллочка  уже  исполняла  стриптиз  под
одобрительные вопли.  В  уголке  метелили  давешнего  грузина,  сделавшего
Беллочке насквозь  грузинское  предложение,  -  чувствовалась  рука  Саввы
Иваныча, без устали натаскивавшего зеленую молодежь.
   Гай тепло попрощался со всеми, опрокинул традиционный  стакан,  получил
от  Беллочки  смачный  поцелуй  и  пошел  дальше.  Попрощался  с  фонтаном
Непорочной Каракатицы, с жившими в фонтане водяными и немного  поболтал  с
пожилым рассудительным русалом Владимиром Иванычем. Русал Владимир  Иваныч
свято верил, что настанет времечко, когда электронно-вычислительные машины
возьмут в свои  руки  регистрацию  браков,  продажу  леденцовых  петушков,
сочинение  лирических  сонетов,  перепись  зайцев  в   Восточной   Сибири,
редактирование мемуаров профессиональных аферистов и  все  остальное,  что
пока что, слава богу, находится в компетенции людей.  Слушать  его  иногда
было довольно забавно.
   ...Гая провожали многолюдно, но тихо. Пили почти молча,  хотя  компания
собралась отпетая, буяны и безобразники. Стол поставили  прямо  на  улице,
настоянную на драконьих зубах водку разливали из черного бочонка. Плакал о
чем-то   неизвестном   и   непонятном   ему   самому    упившийся    леший
Сукин-Распросукин Кот,  присмиревшая  и  красивая,  сидела  Алена,  против
обыкновения был молчалив и не тревожил гитару Мертвый  Подпоручик,  угрюмо
опрокидывал рюмку за рюмкой упырь и философ Савва Иваныч. Наступил момент,
когда просто нельзя было больше сидеть за столом и пить, и  Гай  отошел  к
перламутрово-серому "роллс-ройсу", сделал вид, будто проверяет мотор, хотя
мотор был заворожен лично Сукиным Котом на двадцать лет работы без бензина
и запасных частей. Подошел Савва Иваныч, постоял рядом.
   - Жалко" Гай, - сказал он хмуро. - С кем я теперь останусь? Разве что с
Вадькой, - кивнул он на Мертвого Подпоручика. - В барды  Вадьку  потянуло,
как-нибудь проживем. Ты ведь будешь очень жалеть, Гай, пойми  ты  это.  Ты
обречен на постоянство предметов  и  небес.  Тогда  как  главная  прелесть
здешней жизни состоит в том, что никто из нас не знает,  что  в  следующую
минуту случится с любым из нас и с самим Ирреальным Миром. А вернуться  ты
уже не сможешь. Даже если на нас не плюхнут атомную бомбу, что, откровенно
говоря, всего лишь вышибет Круг назад в Ирреальность, вернуться ты уже  не
сможешь... Вот, держи на память.
   Он достал маленькую безделушку -  на  черном  кресте  распятый  Сатана,
искусно вырезанный из камня кофейного цвета с  золотистыми  прожилками.  А
глаза были - из зеленого камня.
   - Это - чтобы ты не забыл. Всякое случается... -  неопределенно  сказал
Савва и надел цепочку на шею Гаю.
   Они вернулись к столу. Мертвый Подпоручик уже стоял с гитарой.
   - Баллада о чужой весне, - объявил он.

   Серый якорь в мутном иле,
   стая чаек, как пурга.
   Наконец-то мы приплыли
   к самым дальним берегам.
   В полутьме блестят кинжалы,
   снова бой сулят рога
   Для картонного причала,
   Для фанерного врага...

   - Ну, Гай... - сказал  Савва  Иваныч,  подавая  ему  налитый  до  краев
стакан.
   Гай выпил одним глотком и  что  есть  силы  швырнул  стакан  на  землю.
Брызнули осколки, превратившиеся в  лебедя,  тут  же  унесшегося  ввысь  с
печальным хрустальным  криком.  Гай  расцеловался  с  Саввой  Иванычем,  с
Сукиным Котом, Вырвипупом и Охломонычем, обнялся с Мертвым Подпоручиком  и
забрался в машину, где уже сидела Алена. Резко рванул с места. В зеркальце
заднего вида он не смотрел, и, когда перебрасывал скорость,  в  него,  как
нож, вошло ясное сознание, что ни Саввы, ни Мертвого Подпоручика, ни этого
страшного и красивого  города  он  больше  не  увидит  никогда.  До  этого
какая-то частичка мозга упорно сопротивлялась  этой  жестокой  истине,  но
сейчас перестала. Сожжены были все мосты.
   Гай чувствовал себя так, словно от него оторвали  часть  его  самого  и
теперь этот кровоточащий трепещущий кусок валяется  на  пыльной  мостовой.
Проезжая по улицам, он старался запомнить навсегда все,  что  видел,  даже
привычные  мелочи,  на  которые  еще  вчера  не  обратил  бы  внимания,  -
приоткрытое окно, пустую бутылку, пьяного тролля, потому  что  и  окно,  и
бутылка, и тролль были в последний раз. Он не плакал, хотя плакать  ужасно
хотелось.
   Потом и город кончился.



8. БЕГСТВО ОТ КРИВОГО ЗЕРКАЛА

   В другой город они въехали, когда уже спустилась темнота. Обычные дома,
обычные улицы, рекламы, поток автомобилей, даже отели имелись, а в  отелях
-  во  множестве  свободные  номера.   Портье   был   очень   вежливый   и
представительный кенгуру с бриллиантовым перстнем на мизинце. А в номер их
проводил развеселый скелет с черной пиратской повязкой  на  правом  глазу,
предложивший  шепотком  абсолютно   достоверные   карты   кладов   острова
Санта-Эсперанца. И все же это было не то, не то, веяло  другим  духом,  во
всем чувствовалась Ирреальность другого  рода  -  прилизанная  и  лощеная,
чисто выбритая и припудренная европейская, ничуть не  похожая  на  веселый
разгульный бардак того города, который они покинули. Ему стало грустно, но
рядом была Алена, а это снимало боль.
   - Ужинать пойдем? - спросил Гай.
   - Что-то не хочется, - отозвалась  Алена,  разбирая  постель.  -  Давай
лучше энергично спать, Гай.
   И тут мяукнул звонок.
   - И здесь начинается, - повела Алена плечом. - Откроем?
   - Интересно все-таки...
   Она нырнула в постель,  и  Гай  отворил  дверь.  Через  порог  уверенно
перешагнул  мужчина  с  умным  жестким  лицом.  На  лацкане  его   пиджака
поблескивал значок - факел с алым трилистником пламени.
   - Олег Николаевич? - Короткий поклон в сторону Алены. - Рад был  узнать
о вашем  визите.  -  Он  говорил  энергично  и  напористо.  -  Глен  Эрон,
статс-секретарь Клана Факела. Может быть, я  не  вовремя,  но  Клан  будет
очень рад видеть вас почетным гостем.
   - Я что-то не вполне понял... - сказал Гай. - Куда?
   - Вы нисколько не пожалеете, - заверил гость. - Идемте?
   - А мне можно? - спросила Алена.
   - Разумеется, - сказал Эрон. - Кстати, форма одежды не имеет  значения.
Более того - свобода в одежде  только  приветствуется.  Мне  тоже  следует
привести себя в порядок. Вас не шокирует, если я сниму брюки при вас?  Вам
бы тоже следовало соблюсти стиль...
   Он принялся стаскивать брюки, тактично отвернувшись. Алена  вылезла  из
постели, накинула халатик, мимоходом подставив Гаю грудь  для  поцелуя,  а
Гай после короткого раздумья разулся и расстегнул  рубашку  до  пупа,  что
Эрон, обернувшись, одобрил.
   В вестибюле и на улице, когда они шли к машине, их вид  ни  у  кого  не
вызвал ни малейшего удивления, больше того - на них смотрели с восхищенным
уважением, а кое-кто и со страхом, хотя  нашлись  и  такие,  кто  попросту
откровенно  пялился  на  Алену:  ее  домашний  халатик  при  каждом   шаге
распахивался, открывая стройные загорелые ноги,  а  один  раз  мелькнул  и
завиток светлых волос - глаза стоявшего ближе других  толстяка  вылупились
до того, что выпали и со звоном покатились по полу. Гай мимоходом наступил
на них, и они с хрустом разлетелись.
   Они ехали недолго и приехали к какому-то бывшему ангару с  распахнутыми
настежь дверями. Внутри, в темноте, густо стояли  люди,  только  в  центре
виднелось  светлое  пятно.  Эрон  провел  их  туда,   поминутно   рассыпая
извинения. Оказалось, что светлое пятно - это луч подвешенного к стропилам
прожектора,  а  в  круге  света  стоял  "Краун  Империал",  самый  дорогой
автомобиль на Земле, окруженный новехонькой современной мебелью.
   Люди стояли молча, ожидая чего-то. Гай повернулся  к  Эрону  и  раскрыл
было рот, но кто-то прошептал: "Тс-с!"
   Прожектор погас, теперь не было видно ни зги.
   - Клан Факела приветствует ветеранов и рад новичкам, - раздался  голос.
- Велишь начинать, председатель?
   - Начинай, - ответил ему кто-то невидимый.
   - На планете освободили рабов, - прогремел  первый  голос.  -  В  одном
месте - тысячу лет назад, в другом - сто, в третьем -  совсем  недавно.  К
сожалению, не всем рабам  это  принесло  пользу.  Сравняться  с  недавними
сеньорами показалось им простым делом - достаточно наволочь  в  свою  нору
полированного дерева, золота и ковров... И  они  волокут,  захлебываясь  и
урча, ломают друг другу кости и  грызут  глотки  в  очередях,  залезают  в
долги, лгут, унижаются и льстят с одной-единственной целью - стать не хуже
других, наивным  рабьим  умишком  полагая,  что  это  возвысит  их  убогую
душонку. Волокут, волокут, волокут... Служить новому властелину  оказалось
даже удобнее - у него нет рта, чтобы хохотать  над  своими  рабами...  Нас
окружают полчища добровольных рабов, которым, увы, уже не дождаться отмены
рабства, потому  что  они  установили  его  сами,  сохраняют,  стерегут  и
берегут. Мы, аристократы духа, должны стать  противодействующей  силой,  и
наша мощь не в древних гербах, которых у нас  нет,  наша  мощь  в  величии
разума. Для нас они - грязь под  ногами,  и  мы  не  обращали  бы  на  них
внимания, но они пытаются вербовать себе новых сторонников,  в  непомерном
самомнении своем считая себя  праведными  обладателями  истины,  этого  мы
потерпеть не в состоянии. Да свершится суд! Тот, кто хотел золота, получит
его в избытке, а тот, кто мечтал о самой  дорогой  в  мире  машине,  будет
обладать ею всю оставшуюся жизнь!
   Вновь вспыхнул светлый круг. В машине сидел человек, прикованный к рулю
золотой цепью, и на таких же цепях сидели у  сервантов  и  шкафов,  как  у
конур, люди в широких золотых ошейниках. Пятеро были привязаны  к  широкой
скамье, рядом кипел на огне котел, и Гай по неведомому наитию узнал тяжело
клокотавшую в нем ослепительно блестевшую массу - расплавленное золото.
   - Они жаждали золота, - прогремел голос. - Угостите же их  золотом,  мы
щедры!
   Человек в красном балахоне с нахлобученным капюшоном  зачерпнул  ковшом
на  длинной  ручке  расплавленного  золота  и  подошел   к   крайнему   из
привязанных. Гай обнял и прижал к себе Алену, чувствуя  ладонью,  как  под
теплой упругой грудью, под тонким шелком колотится ее сердце. Крик  ударил
по ушам и  тут  же  затих,  потом  дико  заорал  и  стих  второй.  Третий.
Четвертый. Пятый. Вопили прикованные к сервантам, тот, что сидел в машине,
пытался разбить головой стекло и не мог.
   Палач отскочил,  сверху  пролилась  радужная  струя  с  острым  запахом
бензина, и светлый круг превратился в гудящее пламя, в  котором  метались,
падали,  дергались  черные  фигурки.  Первые  ряды  зрителей   попятились,
прикрывая лица ладонями, душный запах горелого мяса расползался по залу.
   Гай плохо помнил, как они оказались на улице,  и  в  первый  момент  не
узнал Эрона, когда тот подошел.
   - Впервые это  ошеломляет,  -  сказал  тот.  -  Я  понимаю.  Но  потом,
успокоившись,  устав  от  снующих  вокруг  рабов,   вы   вернетесь   сюда.
Обязательно вернетесь. Хотя бы мысленно. Вручить вам значок Клана  Факела,
или вы не захотите его принять?
   - Захочу, - медленно сказал Гай.
   Когда они с Аленой шли к себе в номер, он уже не удивлялся, увидев, как
иные из встречных бледнеют и прижимаются к стене.
   - Чтобы я тебя еще раз выпустил на люди в этом пеньюарчике... -  сказал
Гай.



9. ЛОРДУ - В МОРДУ

   Завтракать они пошли в ресторан отеля. Значок Клана Факела  он  оставил
на лацкане и искренне забавлялся, наблюдая, как  пустеют  столики  вокруг.
Впрочем, уходили на все, некоторые оставались.  Алена  в  легком  платьице
выглядела свежей и нецелованной, и Гай  вдруг  поймал  себя  на  том,  что
хочется тумана, осеннего дождя и горького запаха горящих листьев.
   - Вы позволите? - спросил элегантный рыжий джентльмен. -  Я  вас  видел
вчера на Клане.
   - Вы тоже член? - небрежно спросил Гай.
   - Некоторым образом, - дипломатично ответил джентльмен. - Собственно, я
представляю левое крыло.
   - У вас там есть и крылья?
   - Как везде. Может  быть,  вы,  логически  продолжая  избранную  линию,
хотите стать членом и Клана Девятиугольника?
   Гай перетянулся с Аленой - она кивнула с любопытством.
   - В таком случае прошу. Заканчивайте десерт и пойдемте.
   "Опаздывать нам некуда, - подумал Гай,  -  а  узнать  что-то  новое  не
помешает..."
   На этот раз ездить никуда не пришлось.  Клан  Девятиугольника  проводил
заседания в соседнем доме. Дверь была открыта настежь, вошедших  никто  не
встречал и не знакомил, да и внимания на них не обратили. Играла негромкая
синкопирующая музыка, люди  бродили  по  квартире,  танцевали,  сидели  на
корточках у стен. Как ни приглядывался Гай,  не  смог  увидеть  никого  из
нежити - только люди.
   - Садитесь, - сказал рыжий, опускаясь на пол у стены и жестом приглашая
Гая. - Вашу девушку проводят. Сади!
   Маленькая брюнетка в чем-то прозрачном подошла к Алене и,  обхватив  ее
за талию, увела в глубь дома. Гай вопросительно глянул  на  спутника.  Тот
снял пиджак и, протянув Гаю пачку незнакомых сигарет, пояснил:
   - Не удивляйтесь. Курите. Расслабьтесь.
   Гай  закурил.  В  первый  момент  ему  показалось,  что  голова   стала
стеклянной и в ней  медленно  плавают  клубы  зеленого  дыма.  Вскоре  это
ощущение исчезло, и по телу разлилась истома.
   Вернулась Сади, легла на пол у их ног, положила руку незнакомца себе на
грудь, а руку Гая на бедро.
   - А что дальше? - спросил Гай, с трудом ворочая языком.
   -  Клан  Факела  уверенно  проводит  свою  линию,  но  ему  не  хватает
последовательности,  -  сказал  незнакомец.  -  Сузив  направление  удара,
направив его на мертвые вещи, они забывают о живой  материи.  Давно  пора,
переступив  через  глупые  условности  и   отринув   устаревшие   "роковые
треугольники",  резко  увеличить  число  углов,   чему   и   служит   Клан
Девятиугольника. Сейчас мы с  вами  займемся  этой  милой  девушкой,  пока
где-то там  занимаются  вашей,  и  все  перероднятся  со  всеми  и  станут
близки...
   Гай отпихнул  рыжего  и  вскочил,  отгоняя  застилавший  голову  туман.
Обретенным  здесь  десятым  чувством  он  прощупывал  комнаты   и   вскоре
натолкнулся на искомое - каморку, где  на  широк