е. - Сейчас?
   - Да, здесь и сейчас. Я не хочу думать о Сандре, не хочу говорить
о ней. Это потом... позже. А сейчас я хочу заняться с тобой любовью.
Пожалуйста, Владик.
   Я не  мог отказать ей. Да и не хотел отказывать. Я бережно уложил
жену на  траву, расстегнул  блузку и стал целовать ее грудь и живот.
Инна стонала  и вскрикивала от наслаждения, трепала мои волосы и раз
за  разом  шептала  мое  имя.  Против  обыкновения,  она  вела  себя
агрессивно, бурно  реагировала на  мои малейшие  прикосновения, то и
дело пыталась направлять мои ласки, чем еще больше распаляла меня.
   Я забыл  обо всем  на свете,  мысли о коварных проделках Сандры и
нашем отчаянном  положении уже  не волновали меня. Я думал только об
Инне, думал  о том,  как доставить  ей  побольше  удовольствия,  как
излить на  нее всю мою нежность, всю мою страсть. Она была не просто
самым  дорогим   для  меня   человеком  на   свете,  она  была  моей
неотъемлемой частичкой,  продолжением моего  существа, и я просто не
мыслил себя без нее - моей принцессы, моей шатенки с карими глазами.
Сколько себя  помню, я  всегда представлял  свою суженную  именно  с
таким  цветом   глаз  и   волос,  меня   нисколько  не   вдохновляли
голубоглазые блондинки,  хотя подавляющее большинство мужчин считает
оных эталоном женской красоты. И когда я впервые увидел Инну, то мне
хватило одной  секунды, чтобы  понять: именно  ее я  ждал  всю  свою
жизнь...
   - Ну  все, хватит!  - раздался  рядом  звонкий  девичий  голос  с
явственными нотками гнева. - Прекратите немедленно!
   Мы с Инной вздрогнули от неожиданности и торопливо отпрянули друг
от друга.  Я посмотрел  в ту  сторону, откуда  послышался  окрик,  и
увидел шагах  в пяти Сандру, которая стояла подбоченившись и сердито
смотрела на  нас. В предрассветных сумерках, разбавленных призрачным
светом луны,  ее бледное  лицо казалось вытесанным из мрамора, глаза
метали  молнии,   длинные  белокурые  волосы  были  растрепаны  и  в
беспорядке ниспадали  на плечи  и грудь.  На ней  был длинный халат,
небрежно схваченный  вокруг талии  тонким пояском;  ниже колен  полы
халата расходились,  открывая взору  босые ноги  девушки. Благо,  на
этой  Грани   преобладала  папоротниковая  растительность,  трава  в
окрестностях лагеря  была в  основном мягкой, без шипов и колючек, о
которые Сандра могла бы поранить свои нежные ступни.
   Инна быстро натянула на колени юбку и запахнула блузку, прикрывая
свою  наготу.  Если  я  был  просто  раздражен  столь  бесцеремонным
вмешательством в  нашу личную  жизнь, то она была в ужасе и смотрела
на Сандру, как затравленный зверек. Я был так поражен этим взглядом,
что не  сразу заметил, как из-за ближайших зарослей кустарника вышел
Штепан.  Он   не  приближался   к  нам,   но  его   решительный  вид
свидетельствовал о  том, что  в любую  секунду  он  готов  броситься
разнимать девушек,  если они  вдруг сцепятся. А вызывающее поведение
Сандры и  более  чем  странная  реакция  Инны  не  исключали  такого
развития событий.
   Я поднялся  с травы,  встал так,  чтобы заслонить  собой Инну,  и
самым миролюбивым тоном произнес:
   - В чем дело, Сандра? Что случилось?
   Девушка со  светлыми вьющимися  волосами изумленно  уставилась на
меня:
   - Что с тобой, Владик? Какая, к черту, Сандра?
   - Инна...  - беззвучно  прошептал я,  и в  тот же  миг моя голова
словно  раскололась  на  части,  а  перед  глазами  сверкнула  яркая
вспышка.
   Я еще  помню, как  падал на  траву, но  воспоминаний о  том,  как
прошло мое приземление, у меня не осталось.



        Глава 27

Когда  я  очнулся,  моя  голова  покоилась  на  коленях  жены.  Моей
настоящей жены  - блондинки с голубыми глазами. Теперь все встало на
свои места: Инна снова была Инной, а Сандра - Сандрой. Наваждение, в
плену  которого   я  недавно   проснулся,   не   выдержало   прямого
столкновения с  реальностью и в одночасье развеялось. А вместе с ним
рухнула и  стена беспамятства,  за которой были надежно спрятаны мои
воспоминания о  других подобных  эпизодах  -  всего  я  насчитал  их
тринадцать, исключая сегодняшний, неудавшийся.
   Тринадцать раз  Сандра будила  меня среди ночи, мы вместе уходили
из лагеря  и где-нибудь  в укромном  местечке занимались  любовью. И
каждый раз я свято верил, что делаю это с Инной, у меня не возникало
и тени  сомнения в подлинности своих чувств, все проходило без сучка
и задоринки,  как по заранее написанному сценарию. Только при первой
близости, когда  с Сандрой  случилось то,  что случается  со  всякой
девушкой, когда  у нее  это впервые, возникла небольшая проблема. Но
Сандра успешно  разрешила ее  - из  моей памяти  был изъят  еще один
эпизод, коротенький,  длительностью всего  несколько минут. Теперь и
он встал на свое место.
   Мне не  были  неприятны  эти  воспоминания,  я  не  испытывал  ни
отвращения, ни даже легкой брезгливости. Зато я сгорал от стыда; мне
было горько  и обидно  до слез. Стараясь быть честным перед собой, я
вынужден был признать, что с Сандрой мне было так же хорошо, как и с
Инной. Я  получал от  близости с  ней такое  же наслаждение,  я всей
душой любил  ее, пока  думал, что она - Инна. Я любил не Инну в ней;
увы, нет,  я любил  именно Сандру  - ее  большие карие глаза, густые
каштановые волосы, потрясающе красивое лицо и восхитительное тело, я
любил ее походку, ее голос и манеру говорить, я любил в ней даже то,
чем  она   разительно  отличалась   от  Инны  -  взять  хотя  бы  ее
агрессивность в  сексе. И сейчас, вспоминая минуты нашей близости, я
перед самим  собой, как  на духу,  признавал, что  продолжаю  любить
Сандру в своих воспоминаниях, любить любовью мужчины к женщине.
   Вот что было самое скверное во всей этой скверной истории...

   Инна не  сразу заметила, что я очнулся. В этот момент она как раз
смотрела в другую сторону, на невидимого мне Штепана, и говорила:
   - Зря  вы пошли  за мной,  барон. Вам  лучше вернуться  в лагерь.
Боюсь, что  увиденное - лишь цветочки по сравнению с тем, что мы еще
услышим.
   - Вы  уж не обессудьте, мадам, - последовал ответ Штепана, - но я
предпочитаю правду,  какой бы  ужасной она  ни была. Я должен знать,
что происходит  в нашем  отряде. Вы  облекли меня  высоким доверием,
назначив начальником  вашей  свиты,  и  я  не  могу...  Кстати,  мне
кажется, что Владислав уже приходит в себя.
   Инна быстро  наклонила голову,  и наши  взгляды  встретились.  Ее
ласковые голубые  глаза смотрели на меня с тревогой и беспокойством.
В ответ я слабо улыбнулся.
   - Как ты, Владик?
   - Нормально.  Правда, немного  побаливает голова.  А  так  все  в
порядке.
   - Тогда полежи еще.
   - Я  бы с радостью, но... - Я поднялся и сел возле Инны. Голова у
меня не  столько болела,  сколько кружилась  от слабости.  В поисках
надежной опоры я обнял жену и огляделся. - Здравствуйте, Штепан.
   - Здравствуйте,  Владислав, -  ответил барон,  серьезно глядя  на
меня.
   Он сидел  вполоборота  к  нам,  по-турецки  скрестив  ноги.  Чуть
поодаль, ничком  в траве,  лежала Сандра;  плечи ее  вздрагивали  от
неслышных рыданий. Проследив за моим взглядом, Инна объяснила:
   - Вот так лежит и все время плачет. Слова из нее не вытянешь. Так
что же  случилось, Владик?  Почему ты  назвал меня  Сандрой? Ты что-
нибудь помнишь?
   - Я помню все. И даже больше, чем все. А ты разве не слышала, как
мы разговаривали?
   - Нет.  Я к  вашему разговору  не поспела. Когда я подошла, вы от
слов уже  перешли к  делу. -  А мысленно добавила: ,,В принципе, мне
следовало немного  подождать, а не вмешиваться сразу, но я просто не
могла выдержать.  Для меня  это  было  чересчур!..''  -  Ну,  давай,
рассказывай.
   Я быстро  взглянул на  Штепана. Он угрюмо смотрел на Сандру, явно
не собираясь  уходить. Смирившись  с его  присутствием, я неуверенно
начал:
   - Видишь ли, Инночка, на самом деле все гораздо сложнее, чем...
   -  Владик,  -  укоризненно  перебила  меня  жена,  -  говори  по-
галлийски. Это  невежливо по  отношению к  барону. Раз  он здесь, то
должен все понимать. Да и Сандре не вредно будет послушать.
   - А  Сандра и  так все поймет, - заметил я, тем не менее переходя
на галлийский.  - Она,  между прочим,  в совершенстве  копирует твой
очаровательный акцент.
   - О чем ты?
   Я вкратце  поведал ей  о своем  пробуждении. Поскольку  при нашем
разговоре  присутствовал   Штепан,  я   умолчал  о  некоторых  особо
пикантных моментах  этой истории.  Инна  слушала  меня,  все  больше
мрачнея.
   - Значит,  Сандра внушала тебе, что она - это я, а я - это она? Я
правильно поняла?
   - Совершенно  верно, -  кивнул я. - И, надо отдать ей должное, он
делала это  мастерски. Я ни разу не заподозрил ничего неладного и до
самого последнего  момента пребывал  в полной уверенности, что она -
это ты.
   - Так ты помнишь и другие ночи?
   - Увы, да. Хотя не уверен, что помню все.
   - И сколько ты помнишь?
   - Если считать и сегодняшнюю, то четырнадцать.
   Инна устремила  на Сандру  уничтожающий взгляд.  Сандра, впрочем,
этого не  видела. Она  по-прежнему лежала ничком на траве, но уже не
плакала. Судя по ее напряженной позе, она внимательно прислушивалась
к нашему разговору.
   - И каждый раз, - продолжала допрашивать меня жена, - происходило
одно и то же?
   - В  самом главном, да, - ответил я, чувствуя себя крайне неловко
в присутствии  Штепана. -  Она будила  меня, мы  вместе  уходили  из
лагеря и... так далее.
   - Так далее, - задумчиво повторила Инна. - Так далее... А как она
объясняла тебе мое соседство? Разве не проще было переложить меня на
ее место?
   - Обычно  она так и делала. В двенадцати случаях из четырнадцати.
Перекладывала тебя  на свой  матрац, сама  ложилась рядом  со  мной,
будила меня  и начинала... - Я умолк и вновь покосился на Штепана. -
В общем,  и так  ясно, что начинала. И тогда я сам предлагал ей уйти
из лагеря,  чтобы никто  не увидел  и не услышал нас. А то, что было
сегодня, это  лишь второй  раз. Первая  попытка состоялась пять дней
назад, тогда ты тоже дежурила в первую смену.
   - И она удалась?
   Я покраснел до корней волос при воспоминании о той ночи.
   - Да, вполне...
   - И  это еще  мягко сказано,  - произнесла  Сандра, поднимаясь  с
травы. Она  села, повернув  по себя  ноги, и  вытерла  подолом  юбки
заплаканное лицо.  - Это   о ч е н ь   мягко сказано.  Он был  таким
ненасытным, так  страстно доказывал  свою любовь,  что под конец мне
пришлось запросить  пощады. И  я уже  предвкушала вторую такую ночь,
весь день  я только о ней и думала, но тут... тут появилась ты! - По
всему было видно, что Сандра вот-вот готова опять разрыдаться. - Как
тебе удалось проснуться? Неужели я плохо усыпила тебя?
   - Нет,  ты наслала  крепкий сон,  - ответила Инна, глядя на нее с
каким-то странным  выражением; я  так и  не смог  решить, чего в нем
было больше,  злости или  жалости. -  Но когда  в твоей  голове воет
сирена, не  очень-то и поспишь. Как только Владислав пересек границу
внутреннего купола, сработала сигнализация. И все равно я еще добрых
пять минут  боролась со  сном, пока  не одолела твои чары. У меня до
сих пор в ушах звенит.
   Сандра понурилась. Из ее груди вырвался всхлип.
   - Так  вот оно  что... -  тихо проговорила  она. -  Мне с  самого
начала  показалось,  что  Владислав  ведет  себя  странно.  Эти  его
туманные намеки,  его реакция на твое соседство в постели... Значит,
вы еще раньше раскусили меня?
   - Да. И решили разобраться в твоих проделках.
   - А  вы, барон?  - Сандра повернулась к Штепану. - Вы помогали им
выслеживать меня?
   Штепан молчал, до боли закусив нижнюю губу.
   - Он  не помогал  нам, -  вместо него  ответила Инна. - Но знал о
твоих с  Владиславом  ночных  приключениях.  Когда  я  проснулась  и
бросилась искать  вас, барон последовал за мной, боясь, как бы мы не
передрались. -  Она горестно  вздохнула. - Как ты могла, Сандра? Как
же ты могла?..
   Девушка вздернула подбородок и дерзко взглянула на Инну.
   - А вот так и могла! Я люблю Владислава. Я  о ч е н ь  его люблю.
Я полюбила его с первого взгляда.
   - Я  знаю, - мягко сказала Инна, продолжая смотреть на Сандру все
с той  же смесью  жалости и  злости, только  последней стало немного
меньше. -  Давно знаю, это было трудно не заметить... Но ведь я тоже
люблю его!  - вдруг  вспылила она.  - Я  тоже полюбила его с первого
взгляда. И теперь он мой муж. Я его жена, а ты... ты - никто!
   Штепан посмотрел  на меня.  В его  взгляде  я  прочел,  наряду  с
чувством неловкости,  немой упрек.  Барон словно  укорял меня в том,
что я,  при всей  своей неказистости,  ухитрился влюбить в себя двух
таких прекрасных девушек.
   - Да,  ты его жена, - грустно подтвердила Сандра. - Но почему ты,
а не  я? Только  потому, что  ты успела  первой! Но это не дает тебе
права считать его целиком своим.
   - Это право дает мне его любовь. Он любит меня, а не тебя.
   - Ну,  уж нет! Меня он тоже любит. Если не веришь, спроси у него.
Только не  слушай, что  он скажет,  а посмотри ему в глаза. И там ты
увидишь ответ.
   Инна бросила  беспокойный  взгляд  в  мою  сторону,  затем  снова
уставилась на Сандру.
   -  Глупости!  Если  Владислав  любит  тебя,  то  с  какой  стати,
спрашивается, понадобилось внушать ему, что ты - это я?
   - Только  для того,  чтобы освободить  его от  гнета условностей,
мешавших ему  признать, что  он любит меня. Я не внушала ему любовь,
это чувство  нельзя создать  искусственно, так  же как  избавить  от
него. Я лишь ненадолго убеждала Владислава в том, что я - вот такая,
которую ты  видишь, со  всем, что у меня есть, - я его жена, и зовут
меня Инной.  Я не  копировала ни  твою внешность,  ни твои манеры, я
только выучила  ваш язык,  потому что  подменять в  его памяти мое -
вернее, твое - происхождение было слишком хлопотным делом...
   - И  еще, -  не сдержавшись,  вставил я, - внушила мне, что я всю
свою жизнь мечтал встретиться с кареглазой шатенкой.
   Сандра перевела взгляд на меня.
   - Ошибаешься,  Владик, -  она именно так, ласкательно, произнесла
мое имя,  отчего я  почувствовал щемленье  в груди. - О твоем давнем
пунктике насчет  голубоглазой блондинки я узнала значительно позже -
по-моему, уже после исчезновения Сиддха. Как-то раз Инна между делом
упомянула об этом, но я решила ничего не менять, а оставить все, как
было. И  если ты  говоришь, что,  считая меня  Инной,  считал  своей
мечтой кареглазую  шатенку, то  это служит  еще одним подтверждением
моей правоты.  - Сандра  вновь повернулась  к Инне.  - Владислав сам
себе это  внушал. Подсознательно он хотел думать, что всю свою жизнь
мечтал обо  мне -  такой, какая я есть. Он делал меня своим идеалом,
ты понимаешь!  Он не  просто думал, что любит меня, он действительно
любил. И  сейчас любит  - но  не признается в этом даже самому себе.
Если бы  он не  любил  меня,  то  не  стал  бы  заниматься  со  мной
любовью... Но  если бы и стал - ведь, в конце концов, он считал меня
своей женой, - то делал бы это лишь из чувства долга, но никак не по
велению сердца. А я могу уверить тебя, что он каждый раз  о ч е н ь
убедительно доказывал мне свою любовь. И особенно убедительно - пять
ночей  назад,   когда  проснулся   рядом  с  тобой...  Кстати,  одна
любопытная деталь.  В ту  ночь Владислав  спал, положив руку тебе...
короче, сама  угадай куда.  Я этого не заметила, но ничего страшного
не случилось.  Наоборот, получилось  забавно -  он сразу  побежал  к
ручью мыть руки. А сегодня я уже специально это подстроила. И что ты
думаешь - повторилась та же история!
   - Так  он же считал меня Сандрой, - парировала этот выпад Инна. -
То есть тобой. И фактически мыл руки после тебя, а не после меня.
   Я не  знал, где  мне  деться  от  стыда.  Добро  бы  еще  девочки
обсуждали  это   наедине  или,   на  худой   конец,  только  в  моем
присутствии.  Но   они  перерывали  наше  общее  грязное  белье  при
Штепане!..
   Сандра опять понурилась.
   - В  том-то и  дело, -  сказала она. - Это была реакция той части
его личности,  которую мы  называем Высшим  Я, а  ваши психологи  на
Основе -  суперэго или сверхсознанием. Владислав любит нас обоих, но
его моногамное  воспитание позволяет ему любить только одну из нас -
свою жену.  В реальной жизни это ты; но стоит  м н е  превратиться в
Инну,  как  он  спешит  мыть  руки  после  каждого  прикосновения  к
т е б е . -  Сандра вздохнула.  - Этой дурацкой ситуации не возникло
бы, будь  Владислав воспитан  в традициях  полигамии. Он  бы не стал
обманывать себя,  он бы признал, что любит нас обоих, и взял бы меня
своей второй  женой. Однажды  Сиддх, то  ли в  шутку, то ли всерьез,
предложил, чтобы мы, все трое, обратились в мусульманство и... - Она
осеклась и  растерянно забегала  глазами.  Даже  в  царивших  вокруг
сумерках было заметно, что она до смерти испугана.
   Инна резко подалась вперед, словно ищейка, почуявшая след.
   - Ну-ка,  ну-ка! -  произнесла она, пристально глядя на Сандру. -
Так что же Сиддх?
   - Он сказал...
   - Я  уже слышала,  что он  сказал. Не  юли,  Сандра,  не  пытайся
одурачить нас.  Если бы дело было только в этом, ты бы не умолкала и
не пугалась.  Все видели,  что ты  влюблена в  Владислава, это  было
секретом только  для него  самого. И  Сиддх, я  уверена, как человек
наблюдательный,  тоже   все  видел.   Но...  -   Тут  Инна   сделала
внушительную паузу.  - Он  узнал о  твоих проделках,  не так  ли? Он
требовал,  чтобы   ты  во   всем  нам  созналась.  Он  угрожал  тебе
разоблачением. И тогда ты убила его! Да?
   В бессильном  жесте отчаяния  Сандра спрятала лицо в ладонях. Это
было настолько очевидным признанием вины, что я едва не вскрикнул от
пронзившей меня боли. Как же так?..
   - Бог ты мой! - прошептал потрясенный Штепан.
   "Да уж,  - отрешенно  подумал я. - Неудачно ты влюбился, друг мой
любезный. Очень неудачно..."
   Сандра молчала  довольно долго,  потом, наконец,  отняла от  лица
руки и тихо заговорила:
   - Я  не убивала  Сиддха, он  жив... должен  быть  жив.  Ты  верно
догадалась: он  узнал обо  всем и потребовал, чтобы я пришла к вам с
повинной. В ту ночь мы повздорили, и я... парализовала его.
   - А что было дальше?
   - Я не знала, что делать, как заставить его молчать, и поэтому не
придумала ничего  лучшего, как заточить его на одной соседней Грани.
Я заблокировала  все его  магические способности,  чтобы он  не смог
помешать мне...  Это не  навсегда, блокировка  продержится не больше
двух месяцев.
   - Ну  и ну!  - произнесла  Инна, качая  головой. - И на что же ты
надеялась? Чего ты рассчитывала добиться этой отсрочкой?
   Сандра шмыгнула носом.
   - Сама  не знаю,  чего. Я  просто не  хотела терять Владислава...
терять то малое, что у меня было.
   - А что же с Сиддхом? С ним все в порядке?
   - Должно быть в порядке. На том острове, где я поселила его, есть
питьевая вода,  растет много  съедобных плодов,  там нет  ни крупных
хищников, ни  ядовитых змей  или насекомых. Кроме того, я установила
просторный силовой  купол. Сиддх  опытный путешественник.  Он должен
продержаться и без своих магических способностей.
   - И ты сможешь его найти?
   - Да,  конечно. Он находится недалеко, совсем рядом. Но я ни разу
не навещала  его... боялась, что мои отлучки из лагеря покажутся вам
подозрительными. Но я уверена, что он жив и в добром здравии.
   - Если  только...  -  Инна  умолкла  и  задумалась.  Меня  вообще
поражало,  что   при  данных   обстоятельствах  она   еще  сохраняла
способность думать.  Я же просто сидел, пялясь на Сандру, и никак не
мог собраться с мыслями.
   Наконец Инна поднялась и плотнее запахнула халат.
   - Извините, я ненадолго отлучусь, - сказала она. - Вы не против.
   Естественно, мы  не возражали.  Инна  одолжила  у  Сандры  ее  (а
точнее, свои)  босоножки, обула их и направилась к лежащим в стороне
лагеря густым  зарослям. Когда  через  пару  минут  жена  вернулась,
завязывая на  ходу ремешок  хала