того необъяснимого
благоговейного восторга и страстного желания им обладать.
--------------------------------------------------------------
 10  Эсток -  одноручный меч-шпага  времен Позднего  Средневековья и
начала Ренессанса;  его клинок  приспособлен для нанесения не только
рубящих, но и колющих ударов.
--------------------------------------------------------------

   Также я взял пару кинжалов для себя и жены, полдюжины метательных
ножей и  арбалет с  запасом стрел  - мало  ли что  может случиться в
пути...
   Перед самым  отъездом я  предпринял последнюю  попытку  уговорить
Инну пересесть  в мужское  седло,  но,  как  и  во  всех  предыдущих
случаях, потерпел  полное фиаско. Моя жена на признавала брюк не под
каким соусом  - якобы  из эстетических  соображений.  Почему-то  она
вбила себе  в голову,  что плохо  смотрится в  них, и  мне никак  не
удавалось убедить  ее в  обратном. На Земле излюбленным нарядом Инны
была короткая  юбчонка с  черными колготками,  а  на  Ланс-Оэли  она
пристрастилась к  роскошным длинным платьям с многослойными юбками и
даже в  пути не хотела расставаться со столь полюбившимся ей образом
феодальной принцессы.  Когда  же  я  попробовал  настоять  на  чисто
утилитарном аспекте  смены  одежды,  выдвинув  в  качестве  главного
аргумента соображения  быстроты  и  удобства,  Инна  рассердилась  и
напрямик заявила, что ни за какие коврижки не наденет брюки и уж тем
более не  сядет в  мужское седло  - дескать, она привыкла раздвигать
ноги в  другой ситуации.  На этом  вопрос был исчерпан. Мне пришлось
смириться с  тем, что  из-за нелепой прихоти жены, строившей из себя
важную даму, наше путешествие грозит затянуться.

   В одиннадцать  вечера мы  покинули Кэр-Магни  и ехали на запад до
тех пор,  пока усадьба  и лес  не исчезли  за горизонтом; теперь уже
ничто не заслоняло нам небосвод. Мы остановили лошадей, спешились и,
сняв поклажу,  превратили их  в котов.  Я взял  Леопольда на  руки и
повернулся в  противоположном направлении к тому, в котором смотрела
Инна. Мы  запрокинули головы,  стараясь охватить  взглядом как можно
больший участок неба.
   - Ты готов, Владик?
   - Да.
   Мы установили  между собой  тесный ментальный  контакт. Теперь  я
видел не только своими глазами, но и глазами жены.
   ,,Начали!'' сказала Инна.
   Часть  своего   внимания  я  сосредоточил  на  магическом  камне,
вправленном в  мой перстень,  "вытащил"  оттуда  точное  изображение
небосвода Агриса  на  долготе  и  широте,  соответствовавших  нашим,
мысленно наложил  его на  видимый участок  неба Ланс-Оэли и соединил
звезды-аналоги тонкими прямыми линиями красного цвета.
   Тем временем  Инна осторожно  прикоснулась к сознанию Леопольда и
принялась внушать  ему, что  он должен  делать. Мы  уже  знали,  как
пользоваться "колодцем",  но одного  знания было  мало.  Способность
управлять силами  столь высокого  порядка у  нас еще не пробудилась;
единственная наша  надежда была  на внедренную  в  подсознание  кота
программу...
   - Вперед! - воскликнула Инна и мысленно, и вслух.
   Как и  в прошлый  раз, мир  померк в  наших глазах, и мы потеряли
ощущение пространства  и времени.  Мы словно  провалились в бездну и
полетели вниз.  Все наше  естество пронизывал ледяной холод небытия.
Ни двинуться,  ни откликнуться  мы не  могли и  с  умопомрачительной
скоростью неслись в Неизвестность.
   Правда на  сей раз  мы были  готовы к этому и сумели продержаться
всю дорогу  в сознании.  Наконец истекли  бесконечно  долгие  минуты
мрака и  безмолвия, и наш полет прекратился. "Посадка" получилась на
удивление мягкой:  мы просто  почувствовали твердую землю под своими
ногами, и  нам даже  не пришлось прикладывать усилий, чтобы удержать
равновесие. Тут же мы услышали испуганное мяуканье Лауры и плаксивые
упреки  Леопольда,   который  распекал  нас  за  очередные,  по  его
выражению, "штучки". Мы снова могли открыть глаза - и открыли их...
   И увидели над собой звездное небо Агриса.



        Глава 11

С грехом  пополам ориентируясь  по карте, мы через полтора часа, уже
когда начало  светать, добрались  до первого человеческого поселения
на нашем  пути -  маленького городка,  на окраине которого находился
постоялый двор  с трактиром.  Это было  как раз то, что нужно: после
"колодца" мы оба смертельно устали и очень хотели спать.
   Хозяин постоялого  двора оказался  вежливым  и  предупредительным
человеком. Его  предупредительность еще больше возросла, когда я без
каких-либо заклинаний  превратил лошадей в котов и назвал наши имена
для записи  в книге  постояльцев: граф  и графиня  Ланс-Оэли - мы не
видели причин путешествовать инкогнито.
   Никаких проблем  с общением у нас не возникло. Жители королевства
Лион разговаривали  на языке,  имеющем в  основе своей  французский,
точнее, старофранцузский,  со значительной  примесью  слов  и  фонем
скандинавского происхождения.  Этот язык  назывался галлийским и был
широко  распространен  во  всем  Лемосском  архипелаге  -  окраинной
обитаемой области,  в состав  которой входил  Агрис.  Отправляясь  в
путешествие, мы с Инной рассчитывали обойтись в дороге коруальским и
латынью, а  также моим  неплохим  знанием  родственного  галлийскому
французского языка. Однако при въезде в городок, когда я обратился с
вопросом  к   первому  встреченному   нами  раннему   прохожему,  мы
обнаружили, что  не только  понимаем все сказанное нам по-галлийски,
но и  сами можем  свободно изъясняться  на этом языке. Особых эмоций
это  открытие   не  вызвало,   мы  уже   устали   удивляться   всему
происходящему  с  нами  и  без  долгих  обсуждений  списали  все  на
очередные штучки  Леопольда. У  нас были все основания так считать -
ведь  именно  после  нашего  первого  путешествия  по  "колодцу"  мы
заговорили по-коруальски и по-латыни...
   От предложенного  нам раннего  завтрака  мы  вежливо  отказались.
Трактирщик провел  нас в  самую лучшую  комнату на  втором этаже,  а
сонный слуга  в два  захода перенес  все наши  вещи. Уже  засыпая на
ходу, я  попросил хозяина позаботиться о котах и велел разбудить нас
в полдень. Когда трактирщик, пожелав нам приятных снов, удалился, мы
с трудом  дотащились до  кровати,  кое-как  разделись  и  немедленно
нырнули в  постель. Едва  наши головы  прикоснулись  к  подушке,  мы
тотчас заснули, как убитые.

   Трактирщик был  не только  вежливым и  предупредительным, но и на
редкость пунктуальным - он разбудил нас ровно в полдень и справился,
что мы будем есть на обед.
   - Все самое лучшее, - сказала Инна. - На ваше усмотрение.
   - Обед  будет готов  через полчаса,  ваши светлости. Принести его
сюда или вы спуститесь в обеденный зал.
   - Мы  спустимся вниз,  - ответил  я, протирая  заспанные глаза. -
Если, конечно, там не слишком много людей.
   - Нет,  монсеньор,  немного.  Семеро  загорских  рыцарей  да  еще
странствующий монах - вот и все мои клиенты.
   - Хорошо.  Только стол  накрывайте не  через полчаса, а через три
четверти, не раньше. Мы хотели бы помыться - это можно устроить?
   - Ну,  разумеется! - трактирщик указал на небольшую дверцу в углу
комнаты. -  Наш гостиный  двор не  какая-то задрипанная  ночлежка. К
услугам ваших  светлостей мыльня с водопроводом... Гм, нижайше прошу
прощения, но  горячей воды  у нас  нет -  опять что-то забарахлило в
водопроводе. Никак  не найду  толкового  ведуна,  который  бы  навел
стойкие чары.  Если пожелаете, я немедленно распоряжусь нагреть воду
в котле.
   - Не  стоит, -  небрежно  отмахнулся  я.  -  Мы  с  этим  быстрее
справимся.
   Трактирщик с  пониманием улыбнулся.  Очевидно, он вспомнил, как я
без всяких слов превратил лошадей в котов.
   - Кстати, хозяин, - спросила Инна. - Что с нашими котами?
   - С  ними все  в порядке,  мадам. Поспали,  потом поели, а сейчас
побежали гулять.  Леопольд просил  передать  вам,  чтобы  о  них  не
беспокоились.
   - Хорошо,  - кивнул  я. -  Без четверти...  нет, ровно  в час  мы
спустимся обедать.
   - Будет сделано, ваши светлости. - Трактирщик поклонился и вышел.
   Не мешкая,  мы выбрались из постели и прошли в мыльню. Я наполнил
на две  трети большую,  похожую на  продолговатый чан,  лохань и для
разогрева воды  применил один  из 73  способов  понижения  энтропии,
описанных в  справочнике "Демоны  Максвелла". А  Инна по  ходу  дела
выуживала  из  лохани  и  бросала  в  унитаз  куски  льда,  за  счет
образования которых нагревалась остальная вода.
   Приготовив таким  образом теплую  купель, мы  всласть попарились,
хорошенько вымылись  и ровно  в час,  свежие, взбодренные и одетые с
иголочки, спустились  вниз, где  нас ожидал обед. На всякий случай я
прихватил с  собой меч,  хоть и  не думал,  что он  мне понадобится.
Просто мне понравилось носить при себе оружие.

   За время,  прошедшее с  момента  нашего  пробуждения,  контингент
посетителей трактира не изменился.
   В углу  за продолговатым  столом сидело  шестеро молодых  людей в
полном воинском  облачении. Самому старшему из них было лет двадцать
шесть, а  остальным -  от восемнадцати  до двадцати  двух.  Они  уже
закончили обед  и сейчас  молча пили  вино; их  лица были хмурыми, а
взгляды - утомленными и невеселыми.
   Седьмой  рыцарь,   усатый,  но  безбородый  мужчина  чуть  старше
тридцати, судя  по богатой  экипировке и  властному виду  - командир
этого маленького  отряда, сидел  отдельно от  своих подчиненных,  за
одним столом  с худощавым, среднего роста человеком лет шестидесяти,
в монашеской  сутане с откинутым за спину капюшоном. Монах перебирал
четки и  вполголоса что-то  втолковывал своему молодому собеседнику.
Тот внимательно слушал его и утвердительно кивал.
   Трактирщик провел нас к накрытому столу, по соседству с монахом и
рыцарем. На  вид и  на запах  все яства были восхитительными; у меня
сразу потекли слюнки, и я еле удержался, чтобы тут же не наброситься
на еду.
   - Приятного  аппетита, мадам, монсеньор, - сказал хозяин. - Ежели
вам что-то понадобится, зовите меня. Я весь к вашим услугам.
   С этими словами он отошел, а мы устроились за столом и чинно, как
подобает знатным господам, приступили к трапезе.
   Какое-то время  наши соседи  молчали, с  интересом поглядывая  на
нас. Наконец их разговор возобновился.
   - Да  уж, барон,  - повел  монах ровным,  бесцветным  голосом,  -
смутные времена  нынче настали.  Теперь и  на  землях  Империи  дела
обстоят из  рук вон  плохо. Прорывов,  правда, еще не случалось, Бог
миловал, но  в последнее  время все  больше и  больше нечисти  стало
проникать через  тракты, несмотря  на ужесточение  их охраны. А уж о
сатанистах и  говорить не  приходится. Даже  в Вечном  Городе  можно
встретить горе-пророков, предвещающих близкий Конец Света... И добро
бы они  проповедовали какую-то новую ересь или, хотя бы, маскировали
свои взгляды  под ересь.  Но где там! Они прямо говорят: очень скоро
грядет царство Сатаны - так чтите же своего будущего повелителя.
   - А  что Инквизиция?  - спросил тот, кого называли бароном. Как и
монах, он  говорил с  акцентом, из  чего я сделал вывод, что оба они
чужестранцы.
   - А что Инквизиция, - повторил монах, но уже с другой интонацией,
будто бы  говоря: "А  что она  может, эта  Инквизиция?" - Сжигать ей
дьявольских прихвостней,  как в  старые добрые  времена, что ли?.. А
впрочем, если  бы от  этого был какой-то толк, можно не сомневаться,
она возобновила бы практику аутодафе.
   - Наш король, - заметил барон, - издал эдикт о немедленном аресте
и допросе  всех заподозренных  в чернокнижии и поклонении дьяволу. У
нас, в Загорье, с прислужниками Сатаны не церемонятся - сажают их на
кол или  четвертуют. А  вот у вас, в Империи, слишком уж либеральные
порядки.
   - Это  у вас,  господин барон,  они слишком  жестокие, - возразил
монах. -  Казнить виновных - это правильно, тут я полностью согласен
с вами; мне тоже не по нутру благодушие имперского правительства. Но
допросы с  пристрастием -  это не  самый лучший  способ установления
истины. Под пытками и невиновный сознается в преступлении.
   Барон явно смутился.
   - А  еще у  нас регулярно устраивают ночные облавы, - добавил он,
как будто оправдываясь. - Отлавливаем расстриг-монахов, отправляющих
черные мессы, и их "паству". Вот с ними и впрямь нечего церемониться
- сразу  же всех на виселицу. А во время одной из облав, в которых я
принимал участие,  мы застали сатанистов как раз в тот момент, когда
им явился  Черный Эмиссар.  Мы порубили  это исчадье ада серебряными
мечами, и на наших глазах его мерзкая плоть вспыхнула и превратилась
в пепел.
   - Вот  это вы  правильно сделали,  барон, -  с одобрением  сказал
монах. -  У простых  людей есть  только  один  способ  противостоять
Нечистому - искренняя вера, и только одно средство борьбы со слугами
его - серебряное оружие.
   - Ну,  что до  оружия, то  с этим  у нас никаких проблем. - Барон
похлопал рукой по эфесу своего меча. - Хотя шестеро моих людей и я -
это все,  что я  могу предложить  к услугам  короля Гуннара,  все мы
экипированы как надо.
   Монах кивнул:
   - Удачи  вам, барон.  И да пребудет с вами Господь в вашей борьбе
за правое  дело. Хотя  мы с вами немного по-разному верим в Бога, но
Он у  нас один,  и Он  - на  нашей стороне. Он не оставит верных чад
своих на заклание Нечистому... Да, воистину, смутные нынче времена -
но не  потому, что  много людей  попало  в  объятья  Сатаны,  скорее
наоборот: слуги дьявола обнаглели именно потому, что настали смутные
времена. Здесь  вы путаете  причину со  следствием.  Ну,  а  смутные
времена... Да что и говорить, вы же сами знаете. Кто сейчас сидит на
троне верховного  короля? Ференц Карой, великий инквизитор - обычный
человек, пусть  и самый  могущественный из  ныне сущих  магов.  А  в
прошлом году верховным королем был Мэтр - Великий. А во времена моей
молодости великим  инквизитором тоже был Великий, а триста лет назад
семеро высших  командоров Инквизиции  были Великими.  Теперь нет  ни
одного Великого,  некому больше  защищать  нас  в  Ничейные  Годы  -
поэтому и настали смутные времена...
   Мы с  Инной так заинтересовались их разговором, что даже забыли о
еде. В  конце концов  я не  вытерпел, встал  из-за стола и подошел к
соседям.
   - Извините  за неуместное  любопытство, господа,  но мы  случайно
услышали часть вашей беседы. Вы говорите об очень интересных, хоть и
не очень веселых, вещах.
   - Ну и что? - спросил барон не очень приветливо.
   - Нельзя ли нам присоединиться к вашему обществу?
   Барон вопросительно посмотрел на монаха.
   - Я не возражаю, - сказал тот.
   - Что же, прошу вас, - нехотя предложил барон.
   Без видимых  усилий мы с Инной подняли наш тяжелый дубовый стол и
придвинули  его  вплотную  к  их  столу.  Монах  и  барон  удивленно
переглянулись, однако промолчали.
   - В том, о чем мы говорим, - сказал монах, когда мы вновь сели, -
нет ничего  интересного, милостивые государи... Простите, я не знаю,
как к вам обращаться.
   Мы представились.  Название Ланс-Оэли наши новые знакомые слышали
впервые, но графские титулы произвели на них большое впечатление.
   - Так  вот, монсеньор, мадам, - продолжал монах, - все это совсем
неинтересно, это  чудовищно и апокалиптично. Я думаю, вы согласитесь
со мной.
   - Возможно, - не стала отрицать Инна. - На нашей родине тоже есть
люди, которые  поклоняются дьяволу,  устраивают шабаши и участвуют в
черных мессах.  Но у  нас это  не приобрело  такого  размаха,  чтобы
драматизировать ситуацию и говорить о смутных временах в том смысле,
который вы вкладываете в это выражение.
   - И кстати, - добавил я. - О каких Ничейных Годах вы говорите?
   Монах мигом насторожился.
   - Наверное,  вы издалека,  - предположил  он. -  По-галлийски  вы
говорите довольно бегло, но он для вас не родной.
   - Вы не ошиблись, отче, - ответил я.
   ,,Владик,'' подсказала  Инна, ,,в  галлийском  языке  есть  слово
"склавон", что значит - славянин.''
   ,,Да, вспомнил...  Гм,  странно  выглядит  это  "вспомнил",  если
никогда не учил.''
   ,,Еще бы!'' согласилась Инна, а вслух добавила:
   - По происхождению мы славяне.
   - О?! - удивленно вскинул брови барон. - Есьте словины, господары
мои?
   Мы с женой обменялись быстрыми взглядами.
   - Вы тоже славянин? - спросил я.
   - Так,  так, есьм  словин, -  энергично закивал  барон. - Словин-
загорян зо владарства Загоре. Штепан мое звиско. Штепан Симич, газда
з Иблоничев.  А  господары,  какови  есьте  словины?  -  Барон-газда
спохватился, сообразив, что монах не понимает его, и спросил уже по-
галлийски: - А вы, господа, какие именно славяне?
   - Я полька, - ответила Инна. - А мой муж украинец.
   Штепан Симич покачал головой:
   - Не слышал о таких.
   - Мы из Киева, - на всякий случай добавил я. В глубине души я был
искренне убежден,  что если  даже снобы-американцы  слышали  о  моем
родном городе  (в основном  из-за Чернобыля и котлет по-киевски), то
уж на  Агрисе и  подавно должны  о нем  знать.  Как  ни  странно,  я
оказался прав.
   Глаза барона тотчас сверкнули.
   - Кийов? - переспросил он.
   - Ага! - обрадовался я. - Вам знакомо это название?
   - Да, знакомо. У нас есть легенды, бувальщизны, о кийовском князе
Владесвяте Красне  Слончко и о князе Свентославе, ходившем с войском
на греческий Владарград.
   - Греческий Владарград? - оживился монах.
   - Царьгород,  Византий, Константинополь,  - пояснил  я. -  Сейчас
этот город называется Стамбул. Точнее, Истанбул.
  - Но он же на Основе!
  Я пожал плечами:
   - Ну  да, на Основе. И Киев на Основе. И мы родом с Основы. А что
тут такого?
   С неожиданной  для своих лет прытью монах вскочил на ноги, поднял
распятие, висевшее у него на груди, и направил его на нас.
   -  Дьявол  хитер,  коварен,  но  глуп,  -  угрожающе-торжественно
провозгласил он. - Ему не обмануть честных людей.
   - Что  это значит?  - спросил  Штепан, вставая  из-за стола.  - Я
ничего не понимаю.
   - Потому  что вы  тугодум, барон! Слышали, что он сказал? - Монах
кивнул в  мою сторону. - Что они с Основы. А с Основы на Грани могут
переходить только настоящие маги.
   Барон внимательно посмотрел на меня.
   - А если они действительно маги? Или, может...
   - Что "может", идиот?! Если бы они были магами, то не говорили бы
таких глупостей. И не спрашивали бы о Ничейных Годах.
   Во взгляде  Штепана мелькнули  молнии,  не  сулившие  нам  ничего
хорошего. С последней надеждой он произнес:
   - А  вдруг они  попали на  Грани  случайно?  Как  предок  герцога
Бокерского.
   - Вздор!  - запальчиво  возразил монах. - С наступлением Ничейных
Годов  инквизиторы   стерегут  Основу,   как  зеницу   ока.  Они  бы
обязательно заметили их.
   - В  самом деле,  - вынужден был согласиться барон. - Если только
господин граф и госпожа графиня не выглядят значительно моложе своих
лет...
   - Никакие  они не  граф и  графиня, - перебил его монах. - Они не
славяне и вообще не люди. Это исчадья ада. Убейте их, барон!
   Все еще  сомневаясь, Штепан  взялся за  меч и отрывисто произнес,
обращаясь к своим подчиненным:
   - К зброе!
   Мы поспешно  отступили к стене. Загорские воины с мечами наготове
окружили нас полукругом.
   ,,Я могу поджечь их одежду,'' мысленно отозвалась Инна. ,,Но что-
то не хочется.''
   ,,Я тоже  не хочу  их убивать.  Разве они враги нам? Вовсе нет! К
тому же  братья-славяне... А этот монах - самодур, каких еще свет не
видел.''
   ,,Мы тоже  хороши. Нечего  было распускать языки... Убежим сквозь
стену?''
   ,,Да уж,  придется. Поиграем с ними в кошки-мышки, пока не найдем
наших  котов,''   неудачно  скаламбурил  я.  ,,Но  сперва  попробуем
договориться.''
   Я достал из ножен свой меч и сказал:
   - Постойте,  господа рыцари,  и вы,  преподобный отец.  Произошло
прискорбное недоразумение.
   - Его мич зо сребла! - пораженно промолвил один из загорян.
   - Это  дьявольское наваждение!  -  исступленно  выкрикнул  монах,
стоявший слева от бар