ес Паллиадис? Легендарный, таинственный человек, чье состояние было таким громадным, что даже не поддавалось исчислению?
     Это и есть дед Николаса Паллиадиса?!
     Костлявая коричневая рука, сухая, как у мумии, поднялась над шиншилловым мехом.
     - Волосы, - произнес неприятный тонкий голос.
     - Прошу извинения, мадемуазель, - проговорил охранник, - мистер Паллиадис желает рассмотреть ваши волосы.
     Прежде чем Элис успела что-либо возразить, ловкие пальцы вытащили шпильки из ее волос, и густая огненно-рыжая масса упала ей на плечи.
     - Эй, минутку! - вскричала она, но руки охранника подтолкнули ее поближе к хозяину.
     Костлявая лапка потянулась к ней и дотронулась до ее щеки кончиком пальца, жестким и холодным. Черные зрачки-пуговки со сверхъестественной сосредоточенностью рассматривали Элис, ее лицо, бледное, обрамленное пламенеющим ореолом волос.
     Черные глазки походили на осколки обсидиана.
     - Миленькая, - произнес писклявый голосок.
     - Что?
     Казалось, голова мумии кивнула ей.
     - Миленькая... очень хорошенькая.
     Элис различила грубую похоть в темном взгляде, которым он бесцеремонно разглядывал ее. Потом раздался сухой хрип, напоминающий смешок.
     - Будь миленькой для Нико, да... в постели. - Он произнес несколько слов по-французски, столь непристойных, что Элис задохнулась. - Подожди-ка, я дам тебе кое-что.
     За спиной Элис произошло какое-то движение - это по сигналу достали и открыли большую коробку, обернутую фольгой.
     - Мистер Сократес Паллиадис желает, чтобы вы приняли это, - сказал шофер.
     Охранник поставил Элис на ноги и набросил ей на плечи соболье манто. Атласная подкладка, касавшаяся ее обнаженного тела, была гладкой и холодной. Элис запахнулась в мех, не в силах выговорить ни слова.
     Охранник вынес из машины пакет из вощеной бумаги. С одного конца из него выглядывали бутоны красных роз. Он сунул букет ей в руки.
     Из лимузина опять донеслось кряхтенье, и мужчина снова подтолкнул Элис вперед.
     Запутавшись в пышных складках манто из собольего меха и практически ничего не видя поверх громадного букета роз, Элис почти ввалилась в салон машины. Однако руки подхватили ее и удерживали в непристойном полулежачем положении.
     - Очень хорошенькая цыпочка. - Сморщенная головка снова спряталась в горе шиншиллового меха, одни лишь глазки злобно светились. - Я еще дам тебе денег. Много денег...
     Элис пыталась высвободиться, но крепкие руки не выпускали ее. От бессильной ярости ей хотелось кричать, но голос не повиновался ей.
     Неудивительно, что Николас Паллиадис такой ожесточенный.
     Старик был отвратительным; она охотно верила во все истории, которые рассказывались про него. Явиться вот так, чтобы посмотреть, с кем спит его внук! Мерзкое любопытство.
     Слезы унижения подступили к ее глазам. Одна слеза даже скатилась по щеке.
     Ему это понравилось. Дикие черные глазки жадно наблюдали за унижением Элис.
     - Но замуж нельзя, - раздался тоненький голосок из глубины салона лимузина. - Такой девушке, как ты, нельзя замуж за Нико.
     Когтистая рука сделала знак, и Элис почувствовала, что ее вынимают из машины. Шофер выступил вперед и закрыл за ней сверкающую дверцу.
     - Благодарю вас, - вежливо произнес охранник. Он с безучастной учтивостью поправил роскошные меха на ее плечах. - Мистер Паллиадис благодарит вас за то, что вы встретились с ним.
     Из автомобиля вновь раздался тоненький голосок:
     - Замуж нельзя. Скажи ей, что замуж нельзя.
     Шофер и охранник устроились на передних сиденьях "Роллс-Ройса". Через несколько секунд машина отъехала от тротуара.

17

     - Боже, ну и громадина, - едва слышно произнес Питер Фрэнк.
     Питер никогда раньше не был внутри "Гранд опера", хотя много раз проезжал мимо ее пышного, как свадебный пирог, фасада. Он только что прибыл из аэропорта и разыскивал Джека. Люди толпились в большом зале фойе, где проходила репетиция бала, назначенного на среду.
     Прямо перед собой он видел поднимавшуюся и расходившуюся в разные стороны массивную парадную лестницу с высокими узкими ступенями, по которым даже самым опытным моделям было бы довольно трудно передвигаться.
     "Нет, так никуда не годится, - подумал Питер. - С таким же успехом мы могли снять цирк братьев Ринглинг, все три арены. И в заключение взлететь на воздух вместе с доброй половиной города".
     - Ах, вот ты где, Пит! - Кэнденс Добс в отчаянии всплеснула руками. - Боже, только погляди на это! Жиль в отчаянии от этой проклятой лестницы: модели смотрятся на ней как лилипутки. Ничего не видно, кроме этого... этого... - Она беспомощно обвела рукой пышный внутренний декор фойе.
     - Я ищу Джека. - Насколько было известно Питеру, в мире моды ничего не совершалось без массовой истерии. - Ты его не видела?
     За спиной Кэнденс Жиль Васс репетировал с манекенщицами на ступенях лестницы. Модели, присланные агентствами Беттины и Софи Лит-вак, были одеты не в окончательные варианты костюмов, что держались в секрете, а в разнообразные временные драпировки. Принцесса Жаклин в кожаных брюках, альпийских ботинках и куртке из меха черно-бурой лисицы стиля сороковых о чем-то громко спорила с корреспондентом журнала "Форчун" Кристофером Форбсом.
     Сопровождаемая громкими репликами Жиля, Элис спускалась по лестнице в чем-то похожем на купальный костюм, на голове ее была картонная имитация высокого головного убора. За ней дюжина моделей, рассыпавшись слева и справа по ступеням, ожидали своей очереди, большинство в уличной одежде, но все, как одна, в импровизированных головных уборах из картона. Питер мог слышать тихие увещевающие ответы Элис на указания Жиля. Она двинулась вверх по ступеням, возвращаясь на исходную позицию, когда ее окликнула принцесса Жаклин. Элис улыбнулась и махнула ей рукой, но продолжала идти дальше.
     Питер в восхищении мысленно приписал рыжеволосой красавице несколько дополнительных очков. Похоже, все держится именно на ней. Ведь обычно Жиль приходил в бешенство, стоило принцессе Жаклин приблизиться к Элис.
     В том месте, где парадная лестница расходилась в разные стороны, возвышалась мраморная арка в стиле рококо с электрическим светильником в центре. На каждой следующей лестничной площадке находились такие же арки со светильниками, а еще выше - великолепный, залитый светом сводчатый потолок с фресковой живописью, изображавшей Феба, бога солнца, правящего колесницей в окружении нимф и крылатых фигур ангелов в развевающихся одеяниях.
     Проблема была очевидна даже для неискушенного наблюдателя. Перегруженный деталями интерьер фойе "Гранд опера" с нагромождением скульптур и обилием позолоты своим громадным размером и кричащим великолепием умалял эффект от любого зрелища, даже фантастического показа моделей Жиля Васса, демонстрируемых самыми прекрасными манекенщицами Парижа. Было нелегко сконцентрировать внимание даже на Элис с ее неординарной внешностью, когда она поднималась вверх по ступенькам.
     - Интересно, - произнес Питер, осторожно оглядываясь вокруг: где-то рядом находился репортер из "Форчун" Кристофер Форбс, и Питер не хотел, чтобы он услышал его, - кто-нибудь вообще смотрел это место, прежде чем мы его арендовали?
     Кэнди Добс застонала.
     - Поверь мне, я из кожи лезла вон, чтобы добиться Центра Помпиду, но никто не хотел меня слушать. Это была идея Джека, помнишь? - Она затараторила, обрадовавшись, что нашла благодарного слушателя. - Брукси Гудман все утро вела переговоры с помощником менеджера "Опера", но все-таки они не позволят нам поставить декорации, потому что, по их словам, такова их неизменная политика. Питер, что же делать? Осталось всего два дня! И эти проклятые черные железные светильники наверху! - Она снова громко застонала. - Как люди смогут что-либо увидеть, если свет будет бить им прямо в глаза?!
     В этот момент мимо проходила Брукси Гудман в сопровождении двух электриков со стремянками в руках.
     - Где мсье Блюм? - спросила дама из парижского агентства и, видя недоуменный взгляд Кэн-ди Добс, добавила:
     - Специалист по звуку и свету. Он срочно нужен нам!
     Мисс Гудман, вспомнил Питер, теперь работала у них на полной ставке консультанта, что присовокупляло ее услуги к дополнительному штату швей, пресс-агентов, секретарей и людей из службы безопасности, из-за которого они порядком выбивались из бюджета.
     - Не знаю, Брукси, не знаю. - Кэнденс повернулась к Питеру, понижая голос. - Вот еще проблема. Мы заполучили эксперта, который занимается звуком и светом; нам приходится платить кучу денег, чтобы он освещал шоу и координировал музыкальное оформление, а Жиль сцепился с ним из-за того, какой свет следует использовать, когда девушки станут спускаться по лестнице...
     - Мне нужен Джек, - нетерпеливо перебил ее Питер. Он достаточно насмотрелся на хаос, творившийся в "Опера", и ему не надо было напоминать, что до "Бала Белых Птиц" оставалось всего два дня. - Я только что прилетел из Нью-Йорка, Кэнди. Такси ждет меня на улице.
     Говоря это, он видел, как корреспондент "Форчун" закрыл свой блокнот и двинулся по направлению к Элис. Рыжеволосая модель вскочила со ступеньки, где сидела, улыбаясь ему. Лицо ее светилось искренней радостью.
     "Еще одно осложнение, - подумал Питер, хмурясь. - Интересно, знает ли Джек о том, что происходит между его лучшей моделью и американским корреспондентом". Он огляделся вокруг, но Николаса Паллиадиса, по всей видимости, не было поблизости.
     Что ж, никто не имеет права выражать недовольство, если Элис предпочитает общаться с репортером из "Форчун". Джек может устроить разборку, но лишь негласно; взаимоотношения с прессой носили столь же скользкий характер, как с инвесторами. К тому же у них не было возможности заставить девушку привязаться к молодому Паллиадису.
     Питер задержался, глядя, как модели двинулись вниз по парадной лестнице.
     - Зачем, черт возьми, у них на головах эти картонки?
     - Жиль переделывает головные уборы, увеличивая их в размерах. - Кэнди смотрела на мужчину и женщину, которые только что прошли через двери в фойе. - Приходится что-то делать, чтобы на таком фоне манекенщицы не смотрелись, как гномы. О Боже! - воскликнула она. - Я так и знала! Здесь опять рыскают репортеры!
     Питер схватил ее за руку.
     - Успокойся, Кэнди. Мы уже общались с прессой.
     - Ох Боже мой, - со слезами в голосе проговорила Кэнденс, - они направляются к принцессе! Нельзя, чтобы они фотографировали ее в этой дурацкой одежде!
     Питер Фрэнк смотрел вслед ринувшейся за репортерами Кэнди.
     "Где, черт возьми, Джек? - удивился он. - Это на него непохоже - вот так исчезнуть в самую напряженную минуту, никого не поставив в известность".

***

     Из номера в "Плаза Атеней" Джексон Сторм беседовал со своим адвокатом в Нью-Йорке в таких выражениях, которые вряд ли мог сам ожидать от себя после почти двух десятков лет семейной жизни.
     - Говорю тебе, Сэм, мы обсуждаем узаконенное раздельное проживание. Если не фактический разрыв. - Джек запнулся, с непривычной горечью вслушиваясь в собственные слова. Если это то, чего желает Марианна, она это получит. - Она ушла, - тяжело произнес он. - Забрала девочек и оставила меня. Я даже не мог найти ее на Рождество! Проделал такую дорогу до Тахо только для того, чтобы выяснить, что они отправились в Сен-Круа. Представляешь, какое унижение я перенес?
     - Джек, - попытался успокоить его адвокат в Нью-Йорке. - Марианна говорит, это было чистейшее недоразумение. Они просто не ждали, что ты вернешься из Парижа, так много времени ты там проводишь. Это нельзя расценивать как уход, Джек. Сейчас Марианна находится дома, в Коннектикуте. Девочки в школе.
     Джексон Сторм издал сдавленный возглас.
     - Боже, на чьей ты, собственно, стороне? Она разговаривала с тобой, правда, Сэм?
     Он почти видел, как Марианна беседует по телефону с Сэмом Эдельстейном, его адвокатом, их адвокатом, высокомерно излагая ему свою тщательно продуманную версию происходящего. Она всегда была высокомерна, вскипел Джек; эта ее черта больше всего досаждала ему. Ее отношение к нему даже после стольких лет совместной жизни оставалось отвратительным.
     - Послушай, это не было недоразумением! Она в такой спешке сорвалась из Тахо и перевезла девочек в Сен-Круа! Это было умышленно, Сэм, умышленно, потому что она знала, что я приезжаю. Она специально сказала мне, что будет в Тахо, когда я позвонил ей из Парижа.
     - Ладно, Джек, ладно, - уступил его адвокат. - Возможно, на этот раз она поддалась плохому настроению.
     - На этот раз? - проревел невозмутимый король нью-йоркской моды. - Ты знаешь мою жену? Я просто спрашиваю тебя, Сэм. Мы говорим о настроении или о чем?
     - О женщине, Джек, - спокойно напомнил ему адвокат, - то есть о женщинах все эти годы. Послушай, только подумай, каково ей было. Марианне, твоей жене.
     Джексон Сторм тупо смотрел на огромный букет роз и лилий, которые каждый день доставлялись в "Плаза Атеней". Внезапно он почувствовал, что устал от гостиничных комнат, даже при том, что жил в роскошном номере пятизвездочного парижского отеля. Ничем не отличалось и Рождество на нью-йоркской Пятой авеню. В итоге, точно как в старые времена, он оказался за ужином в кошерном ресторане Ратнера на Пятнадцатой улице.
     - У нас было понимание, - сказал Джек немного хрипло.
     - Черта с два у вас оно было, - откликнулся Сэм. - Вы никогда не обсуждали тех, других женщин.
     - Но Марианна... э-э-э... она знала, что происходит.
     - Ты бабник, Джек, - раздался в телефонной трубке голос его давнего друга. - Сначала это были девочки с верхних этажей на Седьмой авеню, помнишь? Которые были не прочь кое-что сделать, чтобы демонстрировать старые фасоны Джексона Сторма. Потом цыпочки из крупных агентств, которые мечтали сделать себе имя. Кстати, - безжалостно продолжал адвокат, - как насчет телевизионной "джинсовой" девушки, Сэм Ларедо? Ты не делал из своих отношений с ней никакого секрета. А теперь позволь мне спросить тебя: где все это время была Марианна?
     Джек вынул из кармана платок и протер им лоб.
     - Послушай, Сэм, я обеспечивал эту женщину так, что ты даже представить себе не можешь, - драгоценности, меха, приличный дом. Боже, и не один дом, а целых четыре! Я ею не пренебрегаю, - сказал он, возвышая голос, дабы перекрыть возражения, несшиеся из Нью-Йорка. - Я до сих пор сплю с ней...
     Он осекся. Когда? Когда это было в последний раз? Несколько месяцев назад? Когда они вернулись из Акапулько прошлой весной? Джек осознал, что, похоже, это было именно тогда. Зная Марианну, неудивительно, что она в такой ярости.
     Ужаснувшись, он размышлял, навсегда ли установилось между ними это отчуждение. Глядя на букет тепличных цветов, стоящий перед ним, Джек неожиданно понял, что не знает, как ему к этому относиться. Хочет ли он снова стать холостяком? Предстоит нечто вроде раздела имущества. Имеет ли он право выбрать дом, какой пожелает? Появится ли впоследствии женщина или девушка, которая заинтересовала бы его?
     Джек колебался. Очаровательная женщина, что он встретил в "Конкорде", возвращаясь в Париж, была замечательной партнершей по ужину и имела потрясающие данные как партнерша в постели. Но однажды в его номере "Плаза Атеней" она призналась ему, что всегда мечтала стать дизайнером одежды.
     Джексон Сторм слышал подобное много раз прежде, и это всегда имело один и тот же эффект: он становился очаровательным, учтивым и, сохраняя потрясающее спокойствие, вызывал леди такси и желал им всяческих удач. Так произошло и на этот раз.
     Его адвокат тем временем продолжал свою речь:
     - Слушай, еще не все потеряно! Не спеши делать выводы. Марианна во всех отношениях женщина, Джек... Красивая женщина. Поверь мне, многие мужчины завидуют тебе. Но все эти годы ей приходилось мириться с твоими изменами. Если честно, скажу тебе, что иные люди даже удивляются, как это ты, в твои-то годы...
     - Эй, полегче! - Джек снова скорчил гримасу. - Мне нет еще и пятидесяти. - Он грешил против истины, но какая, к черту, разница?
     - ...и с двумя прекрасными дочерьми, - продолжал голос на другом конце провода, - которые ждут от отца, чтобы он стал для них образцом...
     - Магазины, - рявкнул Джек. - Только ими мои девочки и интересуются... магазинами! Спроси их мать. Она-то и подает им пример.
     - ...но ты, со своей стороны, тоже должен приложить какие-то усилия... принять определенного рода обязательства. Быть может, тебе и Марианне следует подумать о консультации.
     - Марианне? Консультация? - Смех Джека был резок. - Сэм, как долго ты уже нас знаешь? Ты говоришь о семейной консультации? Ты думаешь, Марианна, моя жена, будет сидеть тихо и позволит кому-нибудь объяснять ей, что делать?
     Его адвокат надолго замолк.
     - Либо это, Джек, - промолвил он наконец, - либо раздел имущества. Который, с твоей-то репутацией, если уж говорить прямо... - Его тон стал осторожным. - В общем, речь идет о таких солидных суммах, что тебе будет трудно поверить.
     Мысль об этом была подобна ледяному душу. Раздел имущества. Бог мой, это может означать миллионы. Ему не верилось, что это происходит именно с ним. В старые времена, столкнувшись с крупными неприятностями, он не мог дождаться, когда доберется до дома, чтобы обсудить их с Марианной.
     Марианна. Это она во всем виновата, свирепо подумал он. Это она перевернула все в его жизни с ног на голову.

***

     На рю Обер хватало такси, но после душного помещения "Опера" Элис и Крис решили пройтись пешком. По крайней мере несколько кварталов. Темнело. Ветер, дувший со стороны Монмартра, предвещал новый снегопад. Элис подняла воротник пуховой куртки до подбородка и застегнула на все пуговицы. Крис наклонился, чтобы поправить вязаную шапочку, натянутую почти до самых синих глаз Элис.
     - Как ты только управляешься с Жилем Вассом и принцессой! - Он улыбнулся. - Они оба ревнуют тебя, как любовники.
     Элис была шокирована словами Форбса.
     - Крис, не говори так. Жиль счастливо женат, у него скоро будет ребенок. А принцесса еще подросток. На самом деле, мне кажется, у нее что-то с тем пареньком, сыном привратника... - Она остановилась, заметив иронию в его глазах.
     Интересно, что сказал бы Крис Форбс, если вы узнал, что Элис в Сочельник побывала в пресловутом парижском секс-клубе, чтобы вытащить оттуда юную принцессу, нанюхавшуюся кокаина и истекавшую кровью. Она до сих пор вспоминала об этом с содроганием.
     - Расскажи мне о Лондоне, - она решила переменить тему разговора. - Как прошла там твоя статья?
     - Как обычно. - Он пожал плечами. - Элис, удастся ли Джексону Сторму все это вытянуть? В Лондоне многие смеются над его "Небесным Кружевом" и предстоящим костюмированным балом.
     - Смеются?!
     - Попасть в смешное положение не такое уж редкое явление в бизнесе мод. Однако циркулируют слухи, что Джексон Сторм влип по уши. - Элис резко остановилась, но Крис Форбс продолжал:
     - Джексон Сторм предпринял слишком много рискованных шагов - новая ткань, принцесса Джеки, дизайнер Жиль Васс. Как бы шумная реклама не обернулась не менее шумным скандалом!
     - Нас ждет успех. - Элис была настроена решительно. - Перед зданием "Опера" будут установлены камеры французского и японского телевидения. Приезжают знаменитости, шоу посетит мэр города и французский министр культуры. Комитет Фонда милосердия...
     - Ладно, ладно, Рыженькая, я все это знаю. - Он, посмеиваясь, снова взял ее за руку. - Тебе бы занять место Кэнди Добс.
     - Нет. - Она была очень серьезна. - Мне это не нужно. Я модель.
     Он посмотрел на нее с любопытством.
     - Элис, кроме того, что ты красива, что заставило тебя выбрать эту профессию? Тем более здесь, в Париже.
     Из-за холода они шли очень быстро. Внезапно Элис почувствовала непреодолимое желание довериться кому-нибудь вроде Криса Форбса. Крепкие узы связывали их - смесь дружбы, привязанности и какой-то странной симпатии, природу которой ей трудно было определить. Общение с