сли бы я это сделал,  то  размозжил  бы  вам  голову,  как
тыкву, и вы бы не стояли сейчас передо мной, жаждая моего вина и  бросая  на
меня похотливые взгляды. - Его наглость  лишила  ее  дара  речи.  -  Ужасная
опасность? - повторил Ротгар, словно разговаривая сам с собой. - Если бы это
было так, то мне на самом деле пришлось бы туго.  Лезвие  моего  топора  так
глубоко ушло в косяк двери, что мне придется до утра возиться с  ним,  чтобы
извлечь его оттуда. Ваше "предупреждение" лишило меня  оружия,  и  теперь  я
становлюсь легкой добычей для любого желающего со мной разделаться.  К  тому
же, пытаясь не размозжить вам череп, я мог запросто остаться калекой на  всю
жизнь. Вот, полюбуйтесь.
   Задрав ногу, он пошевелил  своей  ступней  перед  ее  носом.  Может,  его
лодыжка на самом деле немного распухла - ей было трудно судить, так  как  ее
взор против ее воли устремился вдоль его ноги, к самому паху.
   Мария услыхала короткий, громкий смех, когда он наконец понял,  на  какой
части его тела сосредоточилось ее внимание.  Он  выпрямился,  штанина  снова
скрыла всю ногу, а собравшиеся  возле  его  глаз  насмешливые  морщинки  еще
больше подчеркивали во взгляде что-то чувствительное, что-то первобытное.  -
в нем что-то затаилось, что-то настороженно ждало. Каждый квадратный дюйм на
ее теле, каждый волосок, казалось,  задрожал  в  ответ  на  этот  вызывающий
взгляд.
   - А теперь я выпью свое вино, - пробормотала она, торопливо отворачиваясь
от него, чтобы он не заметил похотливой реакции, отразившейся в  ее  глазах.
Она присела возле огня и начала шарить руками в поисках горшка. Она  тут  же
одернула их, нечаянно прикоснувшись пальцами к раскаленному  металлу.  Потом
она все же взяла его в руки, поднесла к губам, несмотря  на  обжигающую  его
теплоту и толстый слой сажи, и радовалась этим неудобствам. Она была  готова
сделать все что угодно, - только  бы  усмирить  незваный  порыв,  настойчиво
влекущий ее все ближе к нему.
   - Мария. - Его шутливость и веселость пропали. Он бесшумно подошел к  ней
и сел рядом на корточки.
   Горшок дрожал в ее руках.
   - Я и не предполагала, что у вас здесь топор, - прошептала она.
   - Но это же хижина дровосека, Мария. - С невыразимой нежностью  он,  взяв
ее рукой за плечо, повернул к себе. Теперь она сидела прямо напротив него. В
его глазах пропал  хмельной  блеск,  в  них  появилось  какое-то  серьезное,
торжественное выражение, словно он хотел изучить каждый  сделанный  ею  шаг,
каждое произнесенное ею слово, чтобы постичь их тайный, скрытый смысл.
   - Ну-ка расскажи мне все об этой ужасной опасности, - сказал он.
   - Гилберт. - Она больше не могла выговорить ни  единого  слова,  весь  ее
рассудок был поглощен изгибом его губ, когда  он  разговаривал  с  ней,  его
всклокоченной бородкой.
   - Я так и думал. - Он, сосредоточив все свое внимание на огне,  потянулся
за поленом, затем длинной палкой разгреб раскаленные  угли,  и  пламя  вновь
взвилось вверх, - в хижине стало светлее и жарче. "Значит, не только она  со
всем пылом отвечала на знаки его внимания",  -  подумала  Мария.  Вдруг  она
почувствовала, что ей слишком жарко. Она сбросила на пол плащ. Потом  громко
сказала:
   - Гилберт поклялся сегодня утром приехать сюда и отрубить вам голову.  Он
хочет превратить ее в рождественский подарок для Вильгельма.
   Ротгар задумчиво глядел на огонь.
   - Мне нужно было предупредить вас, - продолжала она, охваченная внезапным
отчаянием от того, что он наконец осознал всю опасность ее положения. - Я не
могла допустить, чтобы вы, принимая смерть, думали, что  я  нарушила  данное
вам слово.
   - Вы уверены, что Гилберту удастся взять надо мной вверх?
   - Конечно, удастся. Он прибудет сюда в полной рыцарской амуниции, Ротгар,
у пего есть пики, булавы, цепи. А вы сами только что сказали, что у вас  нет
оружия, кроме топора. - Она должна заставить его понять. -  На  самом  деле,
было бы лучше, если бы вы спаслись бегством, но раз вы себя  покалечили,  то
придется остаться здесь и защищать себя чем попало.
   Он громко рассмеялся.
   - Мне, конечно, не стоило тратить столько времени на пустые  разговоры  с
таким горьким пьяницей. Всю ее, казалось, терзал яростный гнев; она  злилась
на себя за то, что позволила себе растаять как жаждущая любви дурочка от его
подогретых алкоголем нежных слов и подчеркнутого внимания;  она  злилась  на
него за то, что он опустошил весь бурдюк, не заботясь о том, в каком опасном
положении оказался.
   Он покачал головой.
   - Боже, почему вы всегда такая серьезная?
   - Но ведь вы сами сказали, что вам потребуется много времени  вытаскивать
топор. Вы сказали, что стали почти калекой. - Она показала на его лодыжку. -
Гилберт, конечно, не протрезвеет до восхода солнца, но вам нужно приниматься
за дело немедленно.
   - Мария, неужели никто прежде вас не поддразнивал?
   - Поддразнивал? - переспросила она, опасаясь, что  неверно  поняла  смысл
сказанных слов.
   - Да, поддразнивал, подтрунивал, шутил.
   - Как можно шутить, когда ваша жизнь под угрозой, а ваши  мозги  насквозь
пропитаны вином? - По собственному опыту Мария  знала,  что  пьяные  мужчины
обычно  шумят  и  смеются,  рассказывают  друг  другу  о  своих  героических
подвигах, их  темперамент  переливался  через  край,  и  они,  как  правило,
утрачивали контроль  над  собой.  Здравомыслящие  женщины  в  такие  моменты
стремятся уйти куда-нибудь подальше. Но веселый, добродушно  поддразнивающий
пьяница? Нет, такое просто невозможно.
   И псе же, один из них сидел рядом с  ней  на  корточках,  в  его  голубых
глазах  отражалось  пламя,  поблескивали  веселые   искорки,   а   постоянно
расплывавшиеся в улыбке уголки губ свидетельствовали о его чувстве юмора.
   - Поддразнивание - это только одна  сторона  того  удовольствия,  которое
получаешь от выпивки, - сказал он.
   - Ну, а оборотная сторона, -  это  удовольствие,  получаемое  от  метания
топором в женщин, которые не причинили никакого зла?
   - Нет, разделение удовольствия от другой дубинки вместе с желающей  этого
женщиной. - Он бросил на нее долгий, малопочтенный взгляд, не препятствуя ей
испытывать охватившее ее странное чувство, - словно огонь поджег ее, охватил
все ее разгоряченное тело и покрывшееся краской  лицо.  Мария  пододвинулась
ближе к огню, надеясь, что покрасневшее лицо - это воздействие огня.
   Ей явно не  стоило  беспокоиться  по  этому  поводу.  Уголком  глаза  она
заметила, как он высоко закинул голову, обращаясь  к  невидимому  небу.  Она
чувствовала, как он прерывисто дышал, недовольный проявленной в отношении  к
ней дерзости.
   - Простите меня, - еле слышно промямлил он. - Мне  не  следовало  бы  так
разговаривать с вами.
   Она не могла  признаться  ему  в  том,  что  прощает  проявленное  к  ней
неуважение, не могла она  сказать  ему  и  о  том,  что  все  внутри  у  нее
радовалось, ликовало из-за его скабрезных замечаний.
   - Вы просто пьяны, - сказала она.
   - Может, вы правы. - Он отошел от нее.  -  В  большей  степени,  чем  мне
казалось, но в значительно меньшей, чем мне бы хотелось.
   За своей спиной она слышала, как он одевался.
   - Я прискакала сюда на кобыле, - сказала Мария. - Можете ее  взять  и  не
жалейте ее, подгоняйте порезвее. Я доберусь до дома пешком.
   - Я больше не намерен бегать  от  этого  сукина  сына  Вильгельма  и  его
палачей, - сказал Ротгар.
   При этих словах она живо повернулась к  нему.  Ей  было  плохо  от  одной
мысли, что вот этот человек так  свободно,  так  небрежно  сидящий  на  этой
кровати, скоро, как только солнце завершит еще  один  свой  круг,  но  будет
ходить по этой земле. Об этом позаботится Гилберт Криспин.
   - В таком случае вы умрете, - сказала она.
   - Но не так легко. - Поднявшись с кровати, он прошел через сею хижину,  и
одним мощным рывком вытащил застрявший в косяке топор.  Он  покрутил  его  в
руке, бросил оценивающий взгляд на  хижину,  на  ее  дверь  и  единственное,
затянутое шкурой окно, - точно так же оглядывался Хью, чтобы но  достоинству
оценить поле предстоящей битвы.
   - Прошу вас, возьмите мою кобылу, - прошептала она.
   Ротгар так искусно держал в руке топор,  словно  он  с  ним  родился.  Он
повертел в руке топор и метнул его, -  через  пару  секунд  он  воткнулся  в
половую доску, не спуская при этом с нее глаз.
   - Для чего вы приехали сюда, Мария?
   - Чтобы предупредить вас! Прошу вас, возьмите мою...
   - Мы ведь с вами враги, вы и я, - перебил он ее. - Его  слова  вызвали  у
нее острое желание немедленно их опровергнуть. - Что  же,  в  таком  случае,
вызвало ваш благородный  порыв?  Не  хотите  ли  вы  меня  убедить,  что  не
принимаете никакого участия в плане, разработанном Гилбертом?
   - Да, - сказала она, но, спохватившись, поправилась:
   - Нет, нет, что вы!
   - Что же в таком случае?
   Ну как объяснить ему, стараясь не показаться глупой,  что  одна  мысль  о
том, что он во всем будет винить ее, не давала бы ей покоя, особенно  тогда,
когда она ощутит болезненный, возникший вокруг нее вакуум после его смерти.
   - Вы нужны Лэндуолду, - громко, заикаясь, произнесла она.
   "Вы нужны мне", - призналась она себе.
   Улыбка тронула уголки его губ.
   - Лэндуолд, всегда этот Лэндуолд будет стоять между нами. Я  думал,  что,
может.., ах, да ладно. Он уставился на топор. И вот она, не выдержав,  одним
духом все ему выпалила:
   - Я никогда не считала простым делом ту задачу,  которую  я  перед  собой
поставила, - спасти Лэндуолд ради Хью, - но мне кажется, мне с ней теперь не
справиться.  Вся  земля  полнится  мятежами.   Разочарованным   в   щедрости
Вильгельма рыцарям достаточно одного слова, шепотка  об  истинном  состоянии
здоровья Хью, чтобы тут же начать борьбу за захват  власти  в  Лэндуолде.  Я
уверена, что в данный момент именно этим занимается Гилберт Криспин, но я не
могу прогнать его, так как у нас и без того мало воинов, способных  защитить
нас от врагов.
   - Да, со всех сторон вам  угрожает  предательство,  -  согласился  с  ней
Ротгар.
   - Включая и жителей самого Лэндуолда, - сказала  она.  -  Не  проходит  и
ночи, чтобы от них не последовал какой-нибудь мелочный  акт  мести.  Вначале
все это выглядело смешно. Теперь, когда мы так запаздываем со строительством
замка, это озлобление стоит нам  все  дороже  и  дороже.  Рыцари  недовольно
ворчат, жители тоже  выражают  свое  недовольство,  а  Хью  осталось  совсем
немного до полного выздоровления, я в  этом  уверена.  Если  бы  мне  только
удалось продержаться до этого.
   Ей показалось, что в его взоре она заметила промелькнувшее восхищение.
   -  Очень  немногие  мужчины  могут  надеяться  достичь   того,   на   что
рассчитываете вы. - Она продолжала:
   - Вильгельм в начале этого месяца уехал в Нормандию, в  противном  случае
он мог бы уже узнать о недееспособности Хью. Увы, к сожалению,  сразу  поело
Пасхи Филипп должен поехать к Вильгельму по каким-то делам. Он, конечно, все
расскажет ему о плачевном состоянии Хью. А Гилберт говорит, что он  доставит
в качестве подарка  Вильгельму  вашу  голову  и  скажет  королю,  что  он...
Гилберт.., намерен взять меня в жены и поклясться, что  будет  заботиться  о
здоровье Хью до конца его дней.
   Ротгар снял ногу с обуха топора и прислонился спиной к стене. Его  темная
одежда настолько слилась с закопченными стенами, что лишь блеск  его  волос,
время  от  времени  вспыхивающие  его  глаза  да  белые  зубы  выдавали  его
присутствие.
   - Судя по всему, вы ничего не теряете, - сказал он наконец. -  В  случае,
если Хью сумеет удержать в руках эти земли, или  если  Гилберт  преуспеет  в
своих замыслах, вам все равно обеспечено определенное место.
   - Вовсе нет, -  сказала  она,  испытывая  большое  желание  подвести  его
поближе к огню, чтобы лучше его видеть. - Меня окружают  люди,  которые  мне
лгут, замышляют против меня недоброе. Я не доверяю ни единому слову Гилберта
Криспина. Стоит только Вильгельму согласиться с планом Гилберта,  как  жизнь
Хью будет кончена, а моя станет просто невыносимой.
   Что-то в этих словах заставило его выйти из темноты.
   - А что вы ожидаете от меня?  -  спросил  он  низким,  недоброжелательным
голосом, сжимая изо всех сил топорище. Мария отпрянула от него, опасаясь его
с трудом сдерживаемого гнева. - Вы же сами говорили, что у меня нет  никаких
средств, чтобы предотвратить нападение Гилберта. Я  заверяю  вас,  что  могу
расправиться с ним, а вы тут же начинаете говорить, что его  меч  вам  нужен
для защиты вашего брата. Вы жалуетесь мне на  свои  несчастья,  одновременно
напоминая  мне  о  моей  полной  беспомощности  оказать  сопротивление  тому
насилию, которое проявляет он по отношению к моему народу, вы дразните  меня
намеками о том, что можете оказаться рядом с этой деревенщиной.
   Ротгар весь был охвачен приступом ярости. Когда она встала  на  ноги,  то
была уверена, что щеки еще больше раскраснелись. Она стояла перед ним,  едва
не касаясь его, пытаясь продемонстрировать уверенность в себе, которой у нее
не было, сдерживая его плохо скрываемый гнев  своим  холодным  притворством,
подчеркивая свою кажущуюся полную незаинтересованность, к которой она  часто
прибегала, прохаживаясь между торговых рядов.
   Слова могут быть похожими па фрукты.  Она  выбрала  один  из  них,  потом
выпустила из рук, подняла другой, взвесив его па руке, потом и этот  сменила
на другой, у которого, несмотря на ту же форму,  была  куда  более  богатая,
куда более полная вкусовая гамма, - внутри нее шла  торговля,  она  всячески
обдумывала что сказать перед тем, как заключить  самую  отчаянную  сделку  в
своей жизни.
   - Отец Бруно утверждает, что мы должны заключить брак, - наконец медленно
выговорила она, надеясь, что верно подобрала не только нужные  слова,  но  и
самого мужчину.

Глава 10

   Человек все же мог провести спокойную  ночь  в  сакской  хижине.  Плотный
грязный пол, обмазанные глиной  стены,  толстая  кровля  в  несколько  слоев
соломы, - все было призвано заглушить посторонние звуки,  сделать  их  почти
неслышными. Когда топор выпал из нервно задрожавших рук Ротгара, он вонзился
в половицу с тупым звуком; когда же он открыл рот, чтобы заговорить, из него
вылетел лишь сдавленный, фальшивый клекот, который  он  торопливо  попытался
приглушить.
   Почему же в таком случае  абсурдные  слова  Марии  звенели  до  сих  пор,
отражаясь от деревянных стен, словно эхо от каменных сводов?
   - Одно из самых безмозглых предложений, - только  и  смог  сказать  он  в
ответ.
   Как это ни странно, Мария выразила с ним полное согласие.
   - Да, мне тоже так показалось, когда он впервые высказал передо мной свой
замысел. Теперь я понимаю, что не сумела тогда  понять  до  конца,  к  каким
последствиям может привести  такой  союз.  -  Лицо  ее  смягчилось,  на  нем
появилась  добрая  улыбка.  -  В  отличие  от  вас,  отец  Бруно  не   умеет
разговаривать на моем родном языке. Мне тоже иногда довольно трудно понимать
вас.
   - Нет, что вы, у вас совсем неплохо  получается,  -  ответил  он,  дивясь
тому, что он готов так долго разговаривать только с этой женщиной,  и  ни  с
какой другой, кроме, может, матери. - Но вам не стоит  мудрить  со  словами,
чтобы понять меня, когда я говорю следующее - нет.
   - Почему же нет? - вскинула она брови.
   - Ваши рыцари ни за что не согласятся с моей ролью вашего супруга.
   - Может, Гилберт и будет вас ненавидеть, но Уолтер наверняка прикроет вас
с тыла.
   - Ваш король потребует моей головы за то, что я выступил  против  него  с
оружием в руках.
   - Все это так, - признала она. - Но вы, вероятно,  все  равно  можете  ее
потерять независимо от того, женитесь или нет.
   "Черт подери, какая все же она дерзкая девчонка!"
   - Это абсурдная идея, - сказал он, раздражаясь все больше  от  того,  что
послушно старался ей все объяснить, ответить на ее вопросы. - Я  англичанин,
сакс. Вы - норманны. Такой союз между нами будет каким-то чудовищным.
   - Неужели? - Она чуть вскинула брови. - Сам Вильгельм призывал  норманнов
жениться на англичанках, чтобы таким  образом  заручиться  лояльностью  этой
страны. На территории всей Англии норманнские  рыцари  брали  в  жены  ваших
женщин. Точно также поступил и мой брат с вашей собственной невесткой.
   Она, эта женщина, которая только что жаловалась на плохое  понимание  его
языка, тем не менее, ухитрилась говорить колкости, которые, несомненно, были
нацелены на то, чтобы  вызвать  у  него  еще  большую  ярость.  Или  же  она
старалась унизить  его  напоминанием  о  том,  каковы  масштабы  норманнской
оккупации? Как бы там ни было, но ее уловка не удалась. Как это  ни  странно
мысль о том, что Эдит лежит в одной кровати с полубезумным Хью,  его  совсем
не трогала, а вот, что Мария каждую ночь отдается  Гилберту,  -  норманнская
женщина казалась ему чудовищной,  хотя,  в  общем,  ему  до  этого  не  было
никакого дела.
   - То, что произошло между вашим братом и Эдит, - совершенно разные вещи.
   - Отчего же?
   - Вы сами говорили мне об этом, - с ее  помощью  ему  удалось  заручиться
лояльностью народа Кенуика.
   - Разве вы не хотите жениться на мне, чтобы добиться такой же  лояльности
от жителей Лэндуолда?
   - Ага! Теперь вы подошли к истинной причине своего брачного  предложения!
- Ротгар очень пожалел, что в данную минуту у него в руке не было топора; он
вдруг почувствовал неотразимое желание бросить что-нибудь, бросить  со  всей
силы, чтобы разрядить внезапно охватившее его непривычное напряжение.
   - Я не делала вам никакого брачного предложения.
   - Нет, делали.
   - Нет, не делала. Эта идея принадлежит отцу Бруно...
   - Будь он проклят! - заорал он. Это, конечно, святотатство  -  проклинать
священника, - но пусть будет проклято вместе с ним  и  это  святотатство.  -
Бывают  моменты,  когда  защита  чести  мужчины  вызывала  в  нем  настоящее
неистовство. Например, в таких, как сейчас,  когда  женщина  с  безрассудной
смелостью предлагает ему вступить в брак, только чтобы обеспечить дальнейший
контроль за землями, чтобы заручиться сотрудничеством дюжины работников...
   Ну, а чем это отличается от того, что  он  сам  замышлял  сделать,  когда
силой заставил Эдит покинуть  монастырь.  Эта  мысль  заставила  его  быстро
подняться.
   Мария стояла перед ним, блики огня отражались на ее взъерошенных волосах:
она помахала рукой, словно хотела к нему прикоснуться, но  не  была  заранее
уверена в его реакции. Ее широкие беспокойные глаза не вязались  с  холодной
уверенностью в себе, которую она на себя напустила.
   Он попытался взглянуть на себя ее глазами. Может, он  уже  не  испытывает
мук голода, но все же нельзя скрыть следов от недоедания. Волосы  острижены,
борода, которой он гордился, сбрита, одет в какие-то крестьянские  лохмотья.
Настолько тщедушный, такой неприметный по сравнению  с  сытыми  норманнскими
рыцарями, что даже она побуждает его спасаться,  пытается  отдать  ему  свою
кобылу, чтобы только ускорить его трусливый побег.
   И все же она не отрывая глаз, с  интересом,  взирала  на  его  выпиравшее
мужское достоинство. Он мог поклясться в этом. Несомненно, ей очень хотелось
узнать, оснащен ли хотя бы висячим членом этот человек, так мало похожий  на
настоящего мужчин)'. И все же,  несмотря  ни  на  что,  она  предлагала  ему
жениться на ней. Несомненно, рассчитывая на  то,  что  он  отойдет  в  тень,
превратится в подобие сакского  евнуха,  которого  будут  время  от  времени
призывать для демонстрации, когда она будет  устраивать  парады  для  своего
брата перед строителями замка.
   Ну, а какой у него был, по  сути  дела,  выбор?  Убежать  от  Гилберта  и
навсегда навлечь на себя  несмываемый  позор,  продемонстрировав  всем  свою
трусость, оставить ее и Хелуит в руках норманнов. -  Нет,  об  этом  и  даже
думать нельзя. Тогда, может, вступить в любую битву и умереть,  как  собаке,
от рук  какой-нибудь  норманнской  свинь