хи --  сказать
сложно,  но,  как  бы то ни  было, официальная северокорейская историография
утверждает, что первой женой  Ким Ир Сена была  именно  Ким  Чжон  Сук, мать
нынешнего "наследного принца" Ким Чжон  Ира.  Судя по воспоминаниям тех, кто
встречался  с ней  в  40-е гг. это  была тихая  женщина невысокого роста, не
очень  грамотная,  не  владеющая  иностранными  языками,  но  приветливая  и
жизнерадостная. С ней Ким Ир Сену довелось прожить самое бурное  десятилетие
своей жизни,  в течение которого он из  командира  маленького  партизанского
отряда превратился в правителя Северной Кореи. {*8}

     К  концу  30-х  гг.  положение маньчжурских партизан  резко ухудшилось.
Японские  оккупационные власти решили покончить с партизанским движением и с
этой целью в 1939-1940 гг. сосредоточили в Маньчжурии значительные силы. Под
натиском японцев партизаны несли  тяжелые потери. К тому времени Ким Ир  Сен
был  уже  командиром  2-го оперативного района  1-й  армии,  ему подчинялись
партизанские части в провинции Цзяндао. Его бойцам не раз удавалось наносить
ответные удары по японцам, но время работало против него. К концу 1940 г. из
числа высших руководителей 1-й армии (командующий, комиссар, начальник штаба
и  командиры 3 оперативных районов) в живых  остался  только один человек --
сам  Ким  Ир Сен, все же  остальные были убиты в  боях. Японские  каратели с
особой  яростью  развернули  охоту на  Ким  Ир Сена.  Положение  становилось
безвыходным, силы таяли на глазах. В этих условиях в декабре 1940 г.  Ким Ир
Сен  вместе с группой своих бойцов (около  13 человек) прорывается на север,
переходит Амур  и оказывается  в  Советском  Союзе.  Начинается  период  его
эмигрантской жизни в СССР. {*9}

     Надо сказать, что долгое время как среди корееведов,  так и среди самих
корейцев циркулировали  слухи о якобы произошедшей  в СССР "подмене"  Вождя.
Утверждалось,  что  настоящий  Ким   Ир  Сен  --  герой  Почхонбо  и  комдив
Антияпонской  объединенной  армии  погиб или умер  около 1940 г., а  с этого
времени под  именем Ким  Ир  Сена действовал  уже другой  человек. Слухи эти
зародились в 1945 г., когда Ким Ир Сен  вернулся в Корею и многие поразились
молодости  бывшего партизанского  командира.  Свою роль  сыграло  и  то, что
псевдонимом   "Ким   Ир  Сен"  с  начала  20-х  гг.  пользовалось  несколько
партизанских командиров. Убежденность в якобы произошедшей подмене была в то
время  на Юге  так велика, что эта  версия без всяких оговорок попала даже в
американские  разведывательные  донесения. {*10} Чтобы бороться со  слухами,
советские военные власти даже организовали показательную поездку Ким Ир Сена
в  его  родную  деревню, в которой  его сопровождали  корреспонденты местной
печати.   Сильно   отдающая   романами  Дюма-отца   гипотеза,   которую   по
политико-пропагандистским   соображениям   особо    поддерживают   некоторые
южнокорейские  специалисты, едва ли имеет отношение к действительности.  Мне
приходилось беседовать с теми, кто  в свое время провел рядом с Ким Ир Сеном
годы эмиграции, а также и людьми, отвечавшими  за находившихся  на советской
территории  партизан  и  в силу этого часто встречавшимися с будущим Великим
Вождем еще во время войны {*11}  Все они единодушно отвергают эту версию как
несерьезную  и   лишенную  оснований.  Такого  же  мнения  придерживается  и
крупнейшие специалисты по корейскому коммунистическому  движению Со Дэ Сук и
Вада Харуки.  {*12} Наконец, опубликованные  недавно в Китае  дневники  Чжоу
Бао-чжуна  также  опровергают большинство  аргументов,  которыми  пользуются
сторонники  теории "подмены". Таким  образом, легенда о  корейской "железной
маске",  весьма  напоминающая  авантюрные  романы, едва  ли  может считаться
достоверной,  хотя, безусловно,  извечная  привязанность людей  ко всяческим
тайнам  и  загадкам  неизбежно  будет  временами  способствовать  очередному
оживлению  разговоров   на   эту  тему  и  даже  появлению   соответствующих
"сенсационных" журналистских публикаций.

     К началу  40-х на  советскую территорию перешло уже немало маньчжурских
партизан. Первые случаи таких переходов известны уже с середины  30-х годов,
а после  1939 г., когда  японцы  резко  увеличили  размах своих  карательных
операций  в  Маньчжурии,  уход  остатков  разбитых партизанских  отрядов  на
советскую территорию  стал  нормальным  явлением.  {*13}. Перешедших  обычно
подвергали  кратковременной  проверке,   а  потом   их  судьбы  складывались
по-разному. Некоторые из них поступали на службу в Красную Армию, другие же,
приняв  советское  гражданство,  вели  обычную  жизнь  крестьян  или,  реже,
рабочих. Поэтому переход Ким Ир Сена и его людей  через Амур в конце 1940 г.
не был чем-то необычным или неожиданным. Подобно другим перебежчикам, Ким Ир
Сен  оказался  на некоторое  время  интернирован  в  проверочном  лагере. Но
поскольку  к тому времени имя его пользовалось уже определенной известностью
(по крайней  мере,  среди  "тех,  кому  положено"), то процедура проверки не
затянулась  и уже через несколько месяцев двадцатидевятилетний  партизанский
командир становится  слушателем курсов при Хабаровском пехотном  училище, на
которых учится до весны 1942 г.  Пожалуй, впервые  после десяти лет  опасной
партизанской жизни,  полной  скитаний,  голода,  усталости  Ким Ир Сен  смог
отдохнуть, почувствовать себя в безопасности. Жизнь его складывалась удачно.
В  феврале  1942 г. (по некоторым данным -- в феврале 1941  г.) Ким Чжон Сук
родила  сына,   которого  назвали  русским  именем  Юра  и  которому   через
десятилетия суждено было стать "Любимым Руководителем, Великим Продолжателем
Бессмертного Чучхейского Революционного Дела" Ким Чжон Иром. {*14}

     Летом 1942  г.  советское командование приняло  решение сформировать из
перешедших на  советскую территорию маньчжурских партизан специальную  часть
-- 88-ю отдельную стрелковую бригаду,  которая располагалась в поселке Вятск
(Вятское)  близ  Хабаровска.  Именно  в эту бригаду  летом 1942  г.  получил
назначение  молодой капитан Советской Армии Ким  Ир Сен,  которого, впрочем,
тогда чаще  называли  по китайскому чтению его  именных иероглифов --  Цзинь
Жичэн. Командиром бригады стал известный маньчжурский партизан Чжоу Баочжун,
который в Советской Армии получил  звание подполковника. Большинство  бойцов
бригады составляли китайцы, так что  основным  языком боевой  подготовки был
китайский. Бригада состояла  из  четырех  батальонов, а  ее  численность, по
разным  оценкам, составляла  от 1000  до 1.700 человек, из которых  примерно
200-300 были советскими военнослужащими, направленными  в бригаду в качестве
инструкторов и контролеров.  Партизаны-корейцы, большая часть которых  еще в
30-е годы воевала под командованием Ким  Ир Сена или вместе с ним, входили в
первый батальон, командиром которого и стал  Ким Ир  Сен. Корейцев этих было
немного, по оценкам Вада Харуки, от 140 до 180 человек. {*15}

     Потекла обычная монотонная и довольно  тяжелая жизнь части, находящейся
во  время  войны  в  глубоком  тылу, жизнь, хорошо знакомая многим и  многим
советским  сверстникам Ким  Ир Сена. Как ясно из рассказов  людей, которые в
тот период служили вместе с Ким  Ир Сеном или имели доступ к материалам 88-й
бригады,  она,  несмотря на свой  специфический состав, вовсе не была частью
спецназначения в  современном  понимании.  Ни по  своему  вооружению,  ни по
организации, ни по боевой  подготовке  она  принципиально  не  отличалась от
обычных частей Советской Армии. Правда,  временами  некоторые  бойцы бригады
отбирались для выполнения разведывательно-диверсионных операций в Маньчжурии
и Японии.  Советская  литература тех  лет  много говорила об акциях японских
диверсантов   на   советском  Дальнем   Востоке:  взрывах  поездов,  плотин,
электростанций. Надо сказать, что советская сторона отвечала японской полной
взаимностью  и,  судя по  воспоминаниям ветеранов  88-ой бригады, не  только
разведывательные, но и диверсионные  рейды в Маньчжурию были обычным  делом.
Однако подготовку  к этим  рейдам вели не  в  Вятске,  а  в  других местах и
отобранные для  участия в этих акциях бойцы покидали 88-ую  бригаду. Сам Ким
Ир  Сен за время войны ни разу  не покинул расположение  своей бригады  и не
побывал ни в Маньчжурии, ни, тем более, в самой Корее. {*16}

     Ким  Ир  Сену, которому  пришлось  воевать  с  семнадцати лет,  похоже,
нравилось та тяжелая, но упорядоченная  жизнь кадрового офицера,  которую он
вел в эти годы.  Некоторые  из тех, кто служил вместе с ним в 88-ой бригаде,
сейчас вспоминают,  что уже  тогда будущий  диктатор  производил впечатление
человека  властолюбивого  и  "себе  на уме",  но  вполне возможно,  что  это
восприятие продиктовано последующими событиями, которые не добавили у многих
советских сослуживцев Ким Ир Сена симпатии к бывшему батальонному командиру.
Как бы то ни было,  и Ким Ир Сен был весьма доволен службой, и начальство не
жаловалось на молодого капитана. За время жизни в Вятске у Ким Ир Сена и Ким
Чжон Сук родилось  еще двое  детей: сын Шура и дочь. Детей называли русскими
именами, и  это, пожалуй,  говорит о том,  что в те  годы  для Ким  Ир  Сена
возвращение  на родину  представлялось по  меньшей мере  проблематичным.  По
воспоминаниям, Ким  Ир  Сен в это время достаточно ясно видит  свою  будущую
жизнь: служба в армии,  академия, командование полком  или дивизией.  И  как
знать,  повернись  история чуть  иначе, очень может быть,  что  где-нибудь в
Москве жил  бы сейчас  пожилой  отставной полковник  или даже  генерал-майор
Советской Армии  Ким  Ир  Сен,  а его  сын  Юрий  работал  бы в каком-нибудь
московском  НИИ  и  в  конце  восьмидесятых,  подобно большинству  столичные
интеллигентов,  скорее всего,  с энтузиазмом  участвовал  бы  в  многолюдных
шествиях "Демократической  России" и подобных  организаций  (а потом,  можно
предположить, кинулся бы в бизнес, но едва ли бы там преуспел). В тот момент
никто не мог предсказать, какая судьба ждет командира первого батальона, так
что подобный вариант, пожалуй, казался  наиболее вероятным.  Однако  жизнь и
история повернулись иначе.

     В быстротечной  войне  с  Японией  88-ая бригада не  принимала никакого
участия,   так  что  утверждение   современной  официальной  северокорейской
историографии  о  том,  что Ким  Ир  Сен  и  его бойцы  сражались в  боях за
освобождение страны, является стопроцентной выдумкой. Вскоре после окончания
боевых действий 88-ая бригада была  расформирована, а  ее солдаты  и офицеры
получили новые  назначения. В  большинстве  своем  они должны  были  ехать в
освобожденные  города  Маньчжурии  и  Кореи,  чтобы  стать  там  помощниками
советских комендантов и обеспечить надежное взаимодействие советских военных
властей с  местным населением и  органами  власти.  Самым крупным из занятых
советскими  войсками городов  был  Пхеньян, а  самым  высокопоставленным  из
корейцев-офицеров  88-ой  бригады  --  Ким  Ир   Сен,  так  что  нет  ничего
удивительного  в  том, что  именно  он был  назначен  помощником  коменданта
будущей  северокорейской столицы и вместе с  рядом  бойцов своего  батальона
выехал туда. Первая попытка добраться  до Кореи сухопутным путем не удалась,
так как Андонский железнодорожный мост на границе Китая и Кореи был взорван.
Поэтому в  Корею Ким Ир  Сен прибыл в  конце  сентября  1945 г.  на пароходе
"Пугачев" через Владивосток и Вонсан. {*17}

     В последнее  время в южнокорейской печати появились  утверждения о том,
что  роль Ким  Ир Сена как  будущего лидера  была предопределена еще  до его
отъезда в Корею  (рассказывают  даже о его тайной встрече со Сталиным, якобы
произошедшей  в  сентябре  1945  г.).  Эти утверждения  выглядят  достаточно
сомнительными, хотя я  бы и не стал отметать их без дополнительной проверки.
В частности, они полностью противоречат тому, что рассказывали  мне во время
интервью участники  событий  --  В.В.Кавыженко  и И.Г. Лобода. {*18} Поэтому
все-таки вероятнее, что когда  Ким  Ир Сен приехал в Пхеньян, ни  он сам, ни
его окружение, ни советское командование не  имели еще никаких особых планов
относительно его будущности.

     Однако появление Ким  Ир Сена пришлось весьма кстати. К  концу сентября
советское командование поняло, что его попытки  опереться в проведении своей
политики в Северной Корее на местные  правонационалистические группировки во
главе  с  Чо   Ман   Сиком   терпят   крах.  К   началу   октября  советское
военно-политическое руководство  как раз начало  искать  ту фигуру,  которая
могла   бы   встать  во   главе   формирующегося  режима.   Из-за   слабости
коммунистического  движения   на  севере  Кореи  делать  ставку  на  местных
коммунистов было  невозможно: среди  них  не  было  фигур,  пользовавшихся в
стране  мало-мальской  популярностью.   Действовавший  на  Юге  руководитель
компартии Кореи  Пак  Хон  “н  тоже не  вызывал у советских генералов особых
симпатий: он  казался  непонятным и слишком самостоятельным, да, вдобавок, и
недостаточно  тесно связанным с Советским Союзом. В этих  условиях появление
Ким  Ир  Сена  в  Пхеньяне   показалось  советским   военным  властям  очень
своевременным. Молодой офицер Советской Армии, партизанское прошлое которого
пользовалось в Северной Корее определенной  известностью, был, по их мнению,
лучшим  кандидатом на  вакантный пост  "вождя прогрессивных  сил Кореи", чем
тихий интеллигент-подпольщик Пак Хон “н или кто-либо еще.

     Поэтому всего  лишь  через несколько дней после приезда  в Корею именно
Ким Ир Сену советскими военными властями было предложено (а, точнее сказать,
приказано) появиться на торжественном митинге, который 14 октября проводился
на  пхеньянском стадионе  в честь  армии-освободительницы,  и произнести там
короткую приветственную речь. На митинге  выступил командующий  25-й  армией
генерал  И.М.Чистяков,  который  и представил собравшимся  Ким  Ир Сена  как
"национального героя" и  "знаменитого партизанского вождя".  После  этого на
трибуне появился  Ким Ир Сен в только  что  одолженном у  одного из знакомых
штатском  костюме и  произнес в честь Советской Армии  соответствующую речь.
Появление  Ким  Ир Сена на людях  стало первым  признаком его  начинающегося
восхождения  к  вершинам  власти.  Нескольким  днями раньше  Ким Ир Сен  был
включен  в  состав  Северокорейского  бюро  Компартии  Кореи,  которым тогда
руководил  Ким  “н   Бом   (фигура,  впоследствии   себя   ничем  особо   не
прославившая).

     Следующим шагом на пути к власти стало назначение Ким Ир Сена в декабре
1945  г.  председателем Северокорейского бюро  Компартии Кореи. В феврале по
решению  советских военных  властей Ким Ир Сен  возглавил Временный народный
комитет Северной Кореи --  своего рода временное правительство страны. {*19}
Таким  образом,  уже на рубеже 1945  и 1946 гг. Ким Ир  Сен  формально  стал
высшим руководителем  Северной Кореи. {*20} Хотя сейчас задним числом многие
говорят  о  властолюбии  и коварстве Ким  Ир  Сена,  по отзывам людей, часто
встречавшихся с ним в конце 1945 г., он был удручен таким поворотом судьбы и
принял  свое назначение  без  особого  энтузиазма. В это  время Ким  Ир  Сен
предпочитал простую и понятную ему карьеру офицера  советской армии странной
и запутанной жизни политика. Например, В.В.Кавыженко, который в то время был
начальником 7-го отдела политотдела 25-й армии  и часто встречался с  Ким Ир
Сеном, вспоминает:

     "Я хорошо помню, как я зашел к Ким Ир  Сену как раз после того, как ему
предложили  стать во  главе  народных  комитетов. Он  был  очень расстроен и
сказал  мне: "Я хочу  полк, потом -- дивизию,  а  это-то  зачем? Ничего я не
понимаю, и заниматься этим не хочу"{*21}.

     Отражением хорошо известных военных пристрастий Ким Ир Сена является то
обстоятельство, что в марте  1946 г.  советские  власти  рассматривали его в
качестве кандидата на пост военного  министра объединенной Кореи. В то время
еще шли трудные переговоры  с американцами  о  создании  единого  корейского
правительства. Неизвестно, насколько серьезно относилась советская сторона к
переговорам,   но   в  их   преддверии   был  составлен  список   возможного
общекорейского правительства. Ким Ир Сену в нем  отводилось  место заметное,
но не  первостепенное  военного министра  (главой правительства  должен  был
стать известный южнокорейский политический деятель левого толка). {*22}

     Таким образом, на вершине власти в Северной Корее Ким  Ир Сен оказался,
скорее всего, совершенно случайно и едва ли не против своей воли. Окажись он
в Пхеньяне чуть  позже  или  попади он вместо  Пхеньяна в какой-нибудь  иной
крупный город -- и судьба  его повернулась бы совсем иначе. Впрочем, едва ли
Ким Ир Сена в 1946 и даже в  1949 г. можно назвать правителем Кореи в точном
смысле слова. Определяющее влияние на жизнь страны оказывали тогда советские
военные власти и аппарат советников. Именно они принимали важнейшие  решения
и составляли важнейшие документы. Достаточно сказать, что до середины 1950-х
гг. все назначения офицеров на должности выше командира полка в обязательном
порядке согласовывались  с советским посольством. {*23}  Как уже говорилось,
даже  многие  ранние  выступления  самого  Ким  Ир  Сена   были  написаны  в
политотделе  25-ой армии, а  потом переведены на корейский язык.  Ким Ир Сен
был лишь номинальным главой  страны. Отчасти  сохранилось  это  положение  и
после  1948  г., когда  на  севере Корейского  полуострова  была  официально
провозглашена Корейская Народно-Демократическая Республика. Тем не менее,  с
течением времени  Ким Ир Сен, по-видимому, начал потихоньку входить  во вкус
власти, равно как и приобретать необходимые для правителя навыки.

     Как  и большинство  высших  руководителей  Северной Кореи,  Ким Ир  Сен
вместе с женой и детьми  поселился  в центре Пхеньяна,  в одном из небольших
особняков, которые  раньше принадлежали высокопоставленным японским офицерам
и чиновникам. Однако  жизнь Ким  Ир Сена  в этом  доме в первые  годы  после
возвращения в Корею едва ли  можно  было  назвать  счастливой,  ибо она была
омрачена двумя трагедиями: летом 1947 г. его второй сын Шура утонул, купаясь
в пруду во дворе дома, а в  сентябре 1949 г. во  время родов умерла его жена
Ким  Чжон  Сук,  с которой он  прожил десять самых тяжелых лет своей жизни и
теплое  отношение к которой он сохранил  навсегда. По воспоминаниям тех, кто
встречался тогда  с  Ким  Ир  Сеном  в Пхеньяне, он мучительно переживал оба
несчастья. {*24}

     Тем не менее,  бурные события, разворачивающиеся вокруг Ким Ир Сена, не
оставляли  много  времени  для  скорби.   Главными  проблемами,  с  которыми
приходилось сталкиваться ему в те первые годы существования КНДР были раскол
страны и фракционные конфликты в самом северокорейском руководстве.

     Как  известно,  по  решению  Потсдамской  конференции  Корея  оказалась
разделенной по 38-й параллели на  советскую и американскую зоны оккупации, и
в то время, как советские военные власти делали все, чтобы привести к власти
на  Севере  выгодную  им группировку,  контролировавшие Юг  американцы с  не
меньшей энергией занимались тем же самым.  Результатом их усилий стал приход
к власти на  Юге  правительства  Ли Сын  Мана.  И Пхеньян, и  Сеул выдвигали
претензии на то, что именно  их режим является единственно законной  властью
на   полуострове  и   не   собирались  идти  на  компромиссы.  Напряженность
возрастала,  вооруженные   столкновения  на   38-й  параллели,   засылка  на
территорию друг друга  разведывательно-диверсионных групп стали к  1948-1949
гг. обычным явлением, дело явно шло к войне.

     По  сообщению  Ю  Сон  Чхоля,  который  с  1948   г.   был  начальником
Оперативного отдела северокорейского Генштаба, подготовка плана удара по Югу
началась на  Севере  еще до официального  провозглашения КНДР.  {*25} Однако
фак