корейцев,  так  что  демонстрации  против   протектората   были
невиданно многолюдными. На первых порах против протектората на Юге выступили
даже коммунисты, но  через  несколько дней,  получив новые  распоряжения  из
Москвы, они совершили поворот на 180 градусов.

     В   Пхеньяне   решение   о   протекторате   привело   к   своего   рода
правительственному  кризису  и  к  окончательному  разрыву  между  советской
администрацией   и   националистами.   Когда  в  начале   января   советское
командование   обратилось  к  Административному  Комитету   5   провинций  с
требованием  выразить  поддержку решениям Московского совещания, входившие в
состав  комитета националисты наотрез отказались  это сделать.  Чо Ман  Сик,
который   был  председателем  комитета,  в  знак   протеста  против  решений
Московского  совещания о протекторате подал в отставку, вслед за ним  так же
поступили и почти все  другие члены комитета, стоявшие на националистических
позициях. Через несколько дней (если не часов)  Чо Ман Сик был арестован. {*
41} Созданная  им  правонационалистическая  Демократическая  партия потеряла
какое-либо самостоятельное значение после того, как в феврале 1946 г. вместо
Чо  Ман   Сика   (обвиненного  не   только  в   "связях   с   южнокорейскими
реакционерами", но и в  "тайном сотрудничестве  с  японцами")  под советским
давлением  ее  председателем  стал  Цой “н  Ген,  в прошлом --  маньчжурский
партизан  и близкий друг Ким Ир Сена, который, как мы помним, был  введен  в
состав руководства партии именно с целью контроля над  Чо Ман  Сиком. {* 42}
Таким образом, произошел окончательный разрыв между коммунистами и советским
командованием -- с одной стороны и националистами -- с другой.

     Надо  сказать, что  ушедшие в нелегальную оппозицию правые националисты
не   смирились   с  происходящим   на   Севере   и  попытались  организовать
сопротивление советским властям и  формирующемуся  под  их  покровительством
коммунистическому   режиму.   Активную   поддержку   им   оказывали   и   их
единомышленники  с  Юга.  Опубликованные  в  последнее  время в  Южной Корее
материалы показывают,  что именно им принадлежит  сомнительное  первенство в
деле   развязывания  террористических  операций.  Уже  в   феврале  1946  г.
руководство только что сформированного в Сеуле  при Временном  правительстве
Корейской Республики (официально  не признававшееся право-националистическое
правительство в изгнании, которое осенью 1945 г.  вернулось в Корею)  Отдела
политической разведки  отправило  на  Север  группу своих  агентов  с  целью
организации убийства  ряда  крупнейших руководителей северокорейского режима
во главе с Ким  Ир  Сеном.  Покушения на  всех этих  деятелей  действительно
произошли  весной  1946  г.,  но ни  одно  из них не  увенчалось  успехом. В
частности,  попытка  убить  Ким  Ир  Сена  1  марта  1946  г.  во время  его
выступления  на  митинге  была  сорвана  благодаря  мужеству и  находчивости
советского  офицера  Я.Т.Новиченко,  которому  удалось  схватить   брошенную
южнокорейским  агентом в  Ким  Ир Сена  гранату. {*43}  Весной того же  года
засланные с Юга террористы организовали ряд  атак на  других северокорейских
руководителей. {* 44}

     Советские  документы  говорят  о  появлении   в  разных  частях  страны
листовок,  отдельных  акциях  неповиновения.  В целом, однако,  новый  режим
(вопреки   утверждениях  южнокорейских  пропагандистов)   не   встретился  с
серьезным сопротивлением. Большинство жителей Северной Кореи если и не стали
его сторонниками,  то, по  крайней мере,  не были готовы  активно  выступать
против него. Это становится особенно очевидным,  если  сравнить положение на
Севере с  ситуацией  на  Юге,  где  левая  оппозиция  уже  к концу  1946  г.
развернула  настоящую гражданскую  войну против  местных  властей. В  акциях
протеста на Юге участвовали сотни тысяч, если не миллионы корейцев, а многие
тысячи уходили в горы и вступали в партизанские отряды  коммунистов.  Ничего
подобного на Севере не происходило. Было  бы упрощением списывать это только
на эффективность северокорейского репрессивного аппарата (и Юг  в те времена
был далеко не  образцом  демократии,  а тамошняя полиция  едва ли отличалась
особой гуманностью). Скорее всего, популярность северокорейского режима была
реальной.  Он казался  (а  на том  этапе и  действительно был) гораздо более
эффективным  и  гораздо менее  коррумпированным, чем  его соперник в  Сеуле.
Земельная реформа, новое законодательство (очень демократическое на бумаге),
немалые усилия по развитию национальной  культуры и образования  --  все это
заставляло корейцев  верить  в то,  что новые  люди в Пхеньяне действительно
стремятся   улучшить   жизнь  большинства  народа.   Вдобавок,  политическую
напряженность  снимало  и  то,  что недовольные всегда могли  "проголосовать
ногами", перейдя через 38-ю параллель на Юг.

     Отставка Чо  Ман  Сика и  националистических лидеров  привела к распаду
"Административного бюро 5 провинций", однако советские  власти  не оставляли
попыток   создать   в   Северной   Корее    протоправительство.   На   месте
Административного бюро 5 провинций в  феврале  1946  г. был создан Временный
народный комитет Северной Кореи, главой которого был назначен Ким Ир Сен. Из
17  членов  комитета 12 были членами Компартии  Кореи,  а двое  представляли
Демократическую партию,  которая после устранения Чо Ман Сика перестала быть
самостоятельной политической  организацией  и  превратилась  в марионеточную
псевдопартию.  В   состав   Временного   народного   комитета   входило   10
департаментов и 3 бюро, которые выполняли функции министерств и были созданы
на базе соответствующих департаментов СГА. {* 45}

     После создания этого комитета руководство СГА заявило,  что в целом оно
выполнило свою задачу и что отныне власть  в стране переходит в руки местных
административных органов, а соответствующие учреждения СГА берут на  себя по
преимуществу   консультативные   функции.  Объявлялось,  что   под  контроль
Временного   народного  комитета   передаются   департаменты   СГА,  суд   и
прокуратура. {* 46} Заявление это во многом носило пропагандистский характер
и  не  совсем  соответствовало  истине: фактический  контроль над  принятием
текущих  решений  еще некоторое время  оставался в руках  СГА (в  частности,
именно  советскими  властями  была подготовлена  и весной  1946  г.  успешно
проведена радикальная аграрная реформа). В то же самое время бесспорно,  что
и молодой северокорейский государственный аппарат с этого времени постепенно
начинал играть возрастающую роль в жизни страны.

     Весной   1946  г.  была  создана  Компартия   Северной  Кореи,  которая
превратилась  в  самостоятельную организацию, независимую от сеульского  ЦК.
Это обеспечивало пхеньянскому руководству большую  свободу рук,  а советским
властям -- лучший контроль над  происходящим.  Бывшее  Северокорейское  бюро
Компартии Кореи стало ЦК Компартии Северной Кореи. Судя по всему, переход от
Бюро  к  Компартии  происходил  постепенно, а  не  был результатом какого-то
одного решения. В некоторых южнокорейских  работах,  в частности, говорится,
что решение о создании самостоятельной  Компартии было принято уже в декабре
1945  г.  Однако  это не так, ибо,  как отметил  Ким Чхан Сун, вплоть до  29
января 1946 г. северокорейская официальная  печать употребляла только термин
"Северокорейское    бюро",    потом     некоторое    время    использовалась
нейтрально-расплывчатая формула "коммунистические организации северной части
[страны]",  и лишь  с 17  апреля  в  ней появился термин "Компартия Северной
Кореи".  {* 47}  Скорее всего,  создание независимой Компартии  произошло не
одномоментно, а представляло из себя довольно растянутый во времени процесс.
Косвенные  доказательства  в  пользу   этого  предположения  можно  найти  в
советском   документе   от   20   мая   1946   г.,   в  котором   говорится:
"Коммунистическая  партия...  составляет  часть  компартии  Кореи,  однако в
настоящее время,  в связи с разделом Кореи на советскую  и американскую зоны
оккупации   является  КАК-БЫ   (выделено   мной  --  А.Л.)   самостоятельной
политической партией  в  Северной  Корее". {*  48} Ясно, что  и  для  автора
документа --  офицера 25-й армии,  и, следовательно, весьма информированного
человека -- статус компартии Севера на тот момент казался неясным.

     Вернувшиеся из Китая  коммунисты из  яньаньской группировки,  во  главе
которых стоял  Ким  Ду  Бон, в  своем  большинстве  не вступили в  Компартию
Северной  Кореи,  а  на  базе  созданной еще в Яньани  "Лиги  Независимости"
образовали 16  февраля 1946  г. собственную Новую  Народную Партию. По своей
программе эта партия была довольна близка к коммунистам, хотя по сравнению с
ними была несколько  более  умеренна  во  многих вопросах, что, как отмечают
южнокорейские исследователи, способствовало ее авторитету среди относительно
зажиточных слоев, в том числе и  среди интеллигенции.  {* 49} Появившиеся  в
последнее  время  сведения заставляют предполагать,  что само  создание этой
партии  с  менее  радикальной, чем у  коммунистов, программой  было задумано
советскими   властями.   Партия   эта   должна   была   стать   противовесом
Демократической партии, которая к тому времени уже была по сути разгромлена,
но все равно еще воспринималась как  потенциальная  угроза.  Считалось,  что
Новая Народная партия  может привлечь к себе крестьянство, мелкую буржуазию,
интеллигенцию,  и таким  образом  отвлечь  их  от Демократической партии  и,
говоря шире, правых националистов в целом. {* 50}

     Как  известно, доктрина  "народно-демократической  революции",  которой
руководствовались советские  военные  администраторы  и местные  коммунисты,
требовала объединения всех легальных политических организаций в единый блок,
который  бы  признавал  "направляющую и руководящую  роль"  коммунистической
партии. Подобные блоки под разными названиями были  созданы во всех странах,
оказавшихся  после  окончания  войны  под  советской  оккупацией.  Не  стала
исключением и Северная Корея.  22 июля 1946 г. в Пхеньяне был основан Единый
Демократический  Национальный  Фронт,  объединивший  все  партии  страны  на
платформе  признания руководящей  роли коммунистов. После  создания  Единого
фронта  все существующие  в  стране партии оказались под жестким  формальным
контролем  коммунистического руководства (а, фактически,  также  и советских
властей).

     Почти  сразу  же после этого произошло и  объединение Новой Народной  и
Коммунистической партий. К сожалению, мы сейчас мало знаем о тех  действиях,
которые предпринимались советской администрацией, чтобы ускорить объединение
партий, хотя эти действия, бесспорно,  оказали на развитие ситуации решающее
влияние.  Весьма  вероятно, что  распоряжение о слиянии партий было получено
Ким Ир  Сеном  от советских властей во время  его тайной поездки в Москву  и
переговоров  со  Сталиным  в  июле  1946  г.,  но  утверждать  это  со  всей
определенностью сложно: документы об этом важнейшем  визите пока недоступны.
В любом случае, нет сомнений в том, что  вопрос о слиянии партий (от кого бы
ни исходила инициатива), в Москве обсуждался всерьез. {* 51}

     Формально дела обстояли следующим образом:  23 июля 1946 г., через день
после  создания Единого Демократического  фронта,  состоялось заседание бюро
Центрального комитета Новой Народной партии. На нем заместитель председателя
партии Чхве Чхан-ик официально внес предложение об объединении партий. Как и
следовало  ожидать,  Центральный  Комитет  послушно   проголосовал   за  это
предложение. После  этого Ким Ду  Бон обратился  к Ким Ир Сену с  письмом, в
котором содержалось официальное предложение об объединении  обеих партий. 24
июля в 8:30 утра собрался пленум  ЦК Компартии, который, конечно, без особых
дебатов принял соответствующее решение. Всего лишь через час, в 9:30, Ким Ир
Сен  официально   выразил   свое   согласие.  27  июля   состоялась  встреча
представителей  ЦК  обеих  партий,  а 28  -- заседание  специально созданной
комиссии по объединению. Наконец, 29 июля  1946 г.  на совместном пленуме ЦК
Новой народной партии  и Компартии Северной Кореи было  официально объявлено
об их объединении и принято соответствующее заявление. В  течение следующего
месяца   было   проведено   слияние   провинциальных,   уездных,   городских
парторганизаций. {* 52}

     В   целом   создание  единой  левой  партии  было  вполне   стандартным
политическим  ходом,  к   которому  левые  силы  и  советская  администрация
прибегали после войны практически повсеместно. Единые партии были  созданы в
Польше, Венгрии,  Чехословакии, Румынии,  Болгарии, то есть во  всех странах
"народной демократии". Единственным исключением  была Албания, где сливаться
коммунистам было не с кем (за отсутствием иных левых  партий), однако и  там
Коммунистическая  партия  сменила  свое  название  на  более  нейтральное --
"Партия  Труда".  Однако всюду слияния партий произошли только в  1948 году.
Исключением были  две  "разделенные" страны -- Восточная Германия и Северная
Корея,  где слияние  левых партий произошло полутора-двумя  годами раньше, в
1946 г.

     28-30  августа 1946 г.  в  Пхеньяне  прошел  первый съезд  объединенной
партии, которая получила название  Трудовая партия Северной Кореи (ТПСК).  В
момент создания  партия насчитывала около 170 тысяч  членов (134 тысячи из в
Компартии  и  35  тысяч  --  из  Новой  Народной  Партии). {*  53}  Почетным
председателем Первого съезда был избран Сталин. На съезде  состоялись выборы
ЦК  и руководящих органов новой  партии.  Первым председателем ЦК ТПСК стал,
однако,  не  Ким  Ир Сен,  как  можно было бы  ожидать, а бывший лидер Новой
Народной партии Ким Ду Бон.  {*  54}  Ким Ир  Сен, потеряв (временно) высший
партийный пост,  остался, однако, главой исполнительной власти  - Временного
Народного Комитета Северной Кореи. Можно предположить, что назначение Ким Ду
Бона  председателем  ТПСК  было   сделано,   чтобы  успокоить  яньаньцев   и
подчеркнуть  их  равенство  с  представителями   советской   и  партизанской
группировок.  Ким  Ир  Сен был избран  его заместителем, но  довольно быстро
выяснилось,  что реальный контроль  над партийными делами находится в  руках
Ким  Ир  Сена и  его  ближайших помощников из числа  маньчжурских партизан и
советских корейцев (в первую очередь - А.И.Хегая, обладавшего большим опытом
партийно-административной  деятельности),  в то  время как сам  Ким  Ду  Бон
остается лишь символической фигурой. {* 55} Отчасти это может быть объяснено
постоянной поддержкой Ким Ир  Сена советским властями, {* 56} а отчасти -  и
явным  нежеланием  самого  Ким  Ду Бона заниматься  текущей административной
деятельностью.

     Несколько позже  слияние  левых партий произошло и на Юге, но вплоть до
1949 г. ТПК  Северной  и  Южной  Кореи оставались самостоятельными партиями,
хотя  и   действовали  в  тесном  контакте:   нелегальные   поездки   лидера
южнокорейских коммунистов Пак Хон “на в Пхеньян были частым явлением, первая
из них состоялась, возможно, еще в октябре 1945 г. {* 57}, а в 1946-1948 гг.
в  связи  с  усилением  антикоммунистической  кампании  на  Юге  большинство
руководителей Трудовой Партии Южной Кореи перешло на Север. Впрочем,  и  Ким
Ир  Сен  также  поддерживал контакты не  только с командованием  25-й армии.
Летом 1946 г. состоялся секретный визит Ким Ир Сена и Пак Хон “на в Москву и
их  тайная  встреча   со   Сталиным,  на  которой  обсуждались   перспективы
политической  ситуации  в  Корее  (в  частности,  необходимость  формального
объединения Коммунистической и Новой Народной партий). {* 58}

     С лета 1946 г.,  когда стало ясно, что принятый на Московском Совещании
план  установления  над  Кореей  совместной  опеки  и  формирования  единого
общекорейского  правительства  окончательно  сорвался,  на  Севере  началось
формирование независимого государства. Аналогичные процессы пошли и на  Юге,
где  пришедшая  к  власти  при  прямой поддержке американский  оккупационных
властей  группировка Ли  Сын  Мана также стала проводить  линию на  создание
"своего"  государства в южной части полуострова.  В то же  самое  время  оба
формирующихся режима не признали друг друга и выдвинули  претензии на  право
считаться единственным законным правительством на всей территории Корейского
полуострова.

     Сущность   политики,   которая   проводилась   Советской    Гражданской
Администрацией  в  Корее   -  иногда  прямо,  а  иногда  -  через  полностью
контролировавшуюся ею в  то время  систему  народных  комитетов,  невозможно
понять,  если  не  обратиться  к  ряду  постулатов  советского  официального
марксизма  тех  лет  и в первую очередь - к  теории "народно-демократической
революции".  Происходившие  в  Корее  события   воспринимались   именно  как
"народно-демократическая"   революция,  которая   лишь  потом  должна  будет
перерасти  в "социалистическую". Теория  "народно-демократической революции"
предусматривала, что вслед за созданием "народно-демократической власти"  на
основе  единого фронта  в  стране должен  быть  проведен определенный  набор
общедемократических реформ: ликвидация помещичьего землевладения,  частичная
национализация  промышленности  и особенно  банковско-кредитных  учреждений,
установление равноправия мужчин и женщин, провозглашение общедемократических
свобод (впрочем,  объявленные свободы по большей части  оставались на бумаге
или понимались  как право  народа действовать в поддержку нового  режима, но
никак  не выступать против  него).  В то же время  "народно-демократическая"
революция не предусматривала чисто  социалистических преобразований. Частная
собственность  на этом этапе могла  сохраняться, о коллективизации сельского
хозяйства   не  было  и   речи.   В  большинстве  своих  действий  советская
администрация   следовала   предписаниям    теории   народно-демократической
революции.

     5 марта 1946 г. был опубликован и с этого же дня вступил в силу Закон о
земельной реформе. Издан он был от имени Народного комитета Северной Кореи и
подписан  Ким  Ир  Сеном,  однако,  по  воспоминаниям  В.П.Ковыженко,  закон
разрабатывался  в  СГА  и  его реальными  авторами были два  консультанта по
аграрным  отношениям,  специально  приглашенные из Ленинграда. {*  59} Закон
предусматривал конфискацию  и перераспределение всех  земель, принадлежавших
японским физическим и юридическим лицам, всех земель, владельцы которых сами
не занимались земледелием, а сдавали их в аренду, и, наконец, что было самым
важным, всех  земельных владений площадью свыше 5 чонбо (1 чонбо * 0,99 га).
Конфискованные   земли   должны   были   распределяться   среди   беднейшего
крестьянства.  Контроль  над  проведением  реформы  формально возлагался  на
народные комитеты,  но на  практике они действовали в самом  тесном контакте
(и,  скорее всего,  под  практическим руководством)  органов  СГА  и военных
властей на  местах (полный текст Закона о  земельной реформе см., напр.:  {*
60}).

     Реформа должна была быть завершена, как предусматривал 17 пункт Закона,
не позднее чем в марте 1947 г. Однако на  практике провести ее удалось много
быстрее и  основные мероприятия были закончены  уже  в конце  марта 1946 г.,
перед  началом  полевых   работ   (скорее   всего,  такой  темп   реформы  и
предусматривался --  хотя  и  не  декларировался  --  изначально).  Успешное
проведение  реформы  не  могло  не способствовать укреплению  позиций нового
режима на Севере и росту его популярности на Юге, где земельный вопрос стоял
тогда очень остро.

     В  августе  1946 г.  началась  и национализация  промышленности. Как  и
земельная реформа,  это  важнейшее мероприятие было  от  начала и  до  конца
подготовлено СГА,  хотя  и  проводилось  от  имени местных  властей  {*