ьи.  Остальное  население
попало, естественно, в разряд "нейтральных сил".

     Так  была  заложена основа  жесткого,  по  сути  --  сословного деления
населения  на  неравноправные  и  наследственные  категории,  которое  стало
характерной  чертой  политической  организации  северокорейского   общества.
Система эта сложилась под явным влиянием маоистского Китая, где с конца 50-х
гг.  тоже  существовали  похожие квазисословные группы  населения,  однако в
Корее  это  деление,  во-первых,  было  куда  более  дробным, и,  во-вторых,
просуществовало в течение куда более долгого времени.

     В  ходе  кампании   1957-1960  гг.  было  выявлено  немалое  количество
"злостных  контрреволюционеров", которые предстали  перед  судом. Около 2500
человек было казнено, причем именно в  это время  казни стали осуществляться
публично, многие подверглись более  мягким наказаниям. Частью кампании стало
Постановления   Совета   министров   No.149,  принятое   на   основании  уже
упоминавшегося "решения 30 мая". В соответствии с этим постановлением, лица,
отнесенные  к  "враждебным  силам",  лишались  права жить в  приграничных  и
приморских районах  (на расстоянии  менее 20  км  от границы  или  береговой
линии), а также на расстоянии менее 50  км от Пхеньяна и Кэсона, и  менее 20
км  -- от любого другого крупного города. Если учесть, что Северная Корея --
не  слишком   большая  страна,  то  это  постановление  фактически  означало
выселение "враждебных элементов" в малолюдные горные северные провинции, где
для  их  размещения были созданы  специальные  районы.  Всего  же  за  время
действия постановления No. 149, которое остается в силе и поныне (по крайней
мере,  в конце 80-х  гг.  оно еще  действовало) в  горные  районы  было,  по
южнокорейским данным,  выселено  на  постоянное  проживание  около 70  тысяч
человек. {*3} Надо  сказать, что в этом  случае мы,  возможно,  имеем дело с
прямым  советским  влиянием,  так  как  вся эта  система  весьма  напоминает
пресловутый  "101  км"   (существовавшую  в  то  время  в  СССР  систему,  в
соответствии  с   которой  освободившиеся   из   заключения  лица   и   иные
неблагонадежные  элементы  имели  право жить не  ближе  101  км  от  Москвы,
Ленинграда и иных крупных городов).

     К началу 1961 г. кампания  по выявлению и выселению "контрреволюционных
элементов"   успешно   завершилась.  Однако   резкая   активизация   военных
приготовлений  в  начале  1960-х гг. и продолжающееся ужесточение внутренней
политики   кимирсеновского   режима  потребовали   проведения  новой,  более
тщательной, проверки населения на лояльность. Проверка эта  началась  в 1964
г.  в  соответствии  с  постановлением  "О   дальнейшем  усилении  работы  с
различными  слоями и группами  населения" принятым  восьмым пленумом  ЦК ТПК
четвертого созыва в конце февраля. Постановление предписывало провести новое
перераспределение  населения по категориям,  причем новым (не таким,  как  в
1957-1960  гг.) и  существенно  более  дробным.  Работа  эта  проводилась  в
1964-1969 гг. силами так называемых  "групп 620",  специально сформированных
для  этой  цели. Как  и  в  1957-1960  гг., эта  деятельность сопровождалась
высылками,   арестами   и  казнями  врагов  режима  (как   реальных,  так  и
потенциальных  или  просто выдуманных). Завершилась  кампания  установлением
новой  системы разделения всего населения Северной  Кореи на группы. Система
эта с некоторыми изменениями действует и до настоящего  времени,  поэтому на
ней следует остановиться поподробнее.

     Все население КНДР в зависимости от своего происхождения подразделяется
на  51  группу, которые  образуют  три  слоя:  "основной", "колеблющийся"  и
"враждебный".

     К "основному слою" относятся следующие 12 групп:

     1) Рабочие, выходцы  из рабочих семей; 2) Выходцы из крестьян-батраков;
3) Выходцы из бедных  крестьян;  4)  Служащие государственных учреждений; 5)
Члены ТПК; 6) Члены семей погибших в боях  участников  революционной борьбы;
7)      Члены     семей     покойных     участников     революционного     и
национально-освободительного  движения;  8)  Революционные  интеллигенты (то
есть   такие   интеллигенты,   которые  получили   образование   уже   после
Освобождения);  9)  Семьи  убитых в  годы войны  мирных жителей;  10)  Семьи
солдат,  погибших на Корейской  войне;  11) Семьи военнослужащих;  12) Герои
войны.

     К   "колеблющемуся  слою"  относится   9   групп:  13)  Бывшие   мелкие
торговцы-разносчики;  14)  Бывшие средние торговцы; 15) Бывшие ремесленники;
16)  Бывшие  владельцы  мелких  предприятий;  17)  Бывшие  владельцы  мелких
предприятий  сферы  обслуживания; 18)  Бывшие владельцы средних  предприятий
сферы обслуживания; 19) Семьи  лиц, ушедших на  Юг во время Корейской войны,
но  при  этом   не   совершивших   никаких  действий,   направленных  против
северокорейского   политического   и  государственного  строя;  20)   Бывшие
крестьяне-середняки;  21)  Выходцы  с  Юга,  не принимавшие  участия  в  так
называемой  "фракционной  деятельности" (то есть,  попросту, не связанные  с
коммунистическим движением в Южной Корее).

     Как  и следует ожидать,  наиболее дробная классификация  существует для
людей, которых нынешний северокорейский режим относит к "враждебному  слою".
Существует ни много ни мало 30 видов врагов:

     22) Рабочие  со  сложным  социальным происхождением,  то есть те  люди,
которые  хотя   и  стали  рабочими  после  Освобождения,   до   этого   были
предпринимателями  или чиновниками; 23)  Бывшие кулаки, то  есть  крестьяне,
использовавшие  в  своих  хозяйствах  наемный  труд;  24)  Бывшие  торговцы,
представлявшие  национальный мелкий и  средний капитал; 25) Бывшие помещики,
то есть лица, владевшие до земельной реформы 1946 г. более  чем  5 чонбо  (1
чонбо  =  0,99  га)   земли;   26)  Лица,   занимавшиеся   прояпонской   или
проамериканской деятельностью; 27) Бывшие реакционные чиновники, служившие в
японской  колониальной  администрации;  28)  Семьи  лиц с хорошим социальным
происхождением, совершивших преступные действия  и бежавших  на Юг  во время
войны;  29) Семьи  лиц с чуждым социальным происхождением, бежавших на Юг во
время  войны;  30) Вернувшиеся  в  1950-е гг. из  Китая  в  Корею  китайские
корейцы; 31) Вернувшиеся в  1960-е гг. из Японии  в Корею японские  корейцы;
32)  Перебежчики  с  Юга,  не относящиеся  к  категории  No.21;  33)  Старая
интеллигенция,  получившая  образование  еще  до  Освобождения;  34)   Лица,
исповедующие  протестантизм и исполняющие протестантские  обряды; 35)  Лица,
исповедующие   буддизм  и   исполняющие   буддистские  обряды;   36)   Лица,
исповедующие  католицизм  и исполняющие  католические  обряды;  37)  Местные
конфуцианцы;  38)  Лица, исключенные из ТПК; 39) Бывшие кадровые  работники,
снятые  с постов; 40)  Лица,  служившие во  время  оккупации  Северной Кореи
американо-южнокорейскими  войсками в полиции и государственном аппарате Юга;
41)  Семьи  лиц,  отбывающих  тюремное заключение;  42) Лица,  связанные  со
шпионскими   организациями    и   члены   их   семей;   43)   Антипартийные,
контрреволюционные,  фракционные  элементы;  44)  Семьи  лиц, наказанных  за
политические  преступления;  45) Лица,  освободившиеся  после отбытия  срока
наказания за  политические  преступления;  46) Лица, склонные к  хулиганским
поступкам;  47) "Подозрительные женщины" -- бывшие шаманки, куртизанки-кисэн
и их ближайшие родственницы;  48)  Лица, освободившиеся после  отбытия срока
наказания за хищения, растраты и иные экономические преступления; 49) Бывшие
члены Партии молодых друзей небесного пути; 50) Бывшие члены Демократической
партии; 51) Бывшие капиталисты, собственность которых была национализирована
в 1946 г.

     Остальные  жители  страны  относятся,  как можно  легко  догадаться,  к
"колеблющемуся" слою. То, к какому  слою  и даже  к  какой конкретно из этих
многочисленных групп принадлежит тот или иной человек, оказывает огромное, а
порой -- и определяющее влияние на  его судьбу. От этого зависит поступление
на работу или учебу, а, значит, и уровень жизни, возможность жить в Пхеньяне
и  других  престижных  городах,  тяжесть  приговора в  случае суда, и многое
другое. Например, у  представителей "враждебного слоя"  обычно  нет  никаких
шансов  ни  поступить  в  столичный  вуз,  ни  жить  в  Пхеньяне  и  Кэсоне.
Представители  наиболее  дискриминируемых группировок,  как  правило,  могут
найти себя супруга только среди товарищей  по несчастью (ситуация, известная
по маоцзедуновскому  Китаю), что окончательно превращает такие группировки в
замкнутые наследственные касты неприкасаемых.

     Разумеется,  нет никакой  возможности  даже  приблизительно  определить
численность этих  групп. Разнобой в данных по этому вопросу редкостный. Так,
в  1986  г. в одной  южнокорейской коллективной  монографии  со  ссылкой  на
издание  Министерства объединения  (эти  издания  весьма богаты фактами, но,
увы, не ссылками, и, похоже, часто опираются на разведывательную информацию)
было заявлено,  что численность "основного","колеблющегося"  и "враждебного"
слоев составляет 28%,  45% и 27% соответственно  {*4} Цифры эти, по  крайней
мере, правдоподобны, и все  бы ничего, если бы в другом разделе той же самой
коллективной  монографии  не   содержались,  со  ссылкой   на   американскую
публикацию, совсем другие цифры: 25%, 24 %, 51%. {*5} Такой разброс  еще раз
подчеркивает то обстоятельство, что серьезной информации пока ни у кого нет.

     Р.Каган, соавтор  известной работы о правах человека  в Северной Корее,
сказал на проводившихся в мае 1992  г.  в США специальных слушаниях Heritage
Foundation  по северокорейскому  вопросу,  что к  первому, "основному"  слою
относится около 2 млн.чел., ко второму -- "колеблющемуся" -- около 15 млн. и
к третьему -- "враждебному"  -- около 3 млн. {*6} К  сожалению, Р.  Каган не
дал при этом никаких ссылок.  Нам,  однако, представляется,  что численность
"основного" слоя  у  Р.Кагана  существенно  занижена, а  "колеблющегося"  --
наоборот, завышена.

     При  рассмотрении  оценок  Р.  Кагана  следует   помнить,  что   только
численность ТПК, все члены  которой  по определению  относятся  к  основному
слою,  в 1980 г. составляла, как была  сообщено на VI  съезде, "2-3 миллиона
человек"  и с тех пор, бесспорно, увеличилась.  Кроме того, к основному слою
следует  отнести и  практически всех  жителей  Пхеньяна и Кэсона,  а это еще
около  двух миллионов человек, частично  беспартийных и, таким образом, лишь
частично  входящих в упомянутые выше "2-3  миллиона".  Кроме того,  в состав
"основного слоя" входят  и  семьи  военнослужащих -- немалочисленная группа,
если учесть,  что в  северокорейской насчитывается более миллиона  солдат  и
офицеров.  Так  что  даже  по   самым  приблизительным  минимальным  оценкам
численность  "основного слоя"  едва  ли  может  быть  меньше  4-5  миллионов
человек. Скорее же всего, она существенно выше.

     Имеет смысл сказать несколько слов о корейских  местах лишения свободы,
без которых эффективный контроль режима над населением  был бы немыслим. Все
корейские тюрьмы и лагеря  можно разделить на две группы: лагеря,  в которые
направляются   политически   неблагонадежные    элементы    и   политические
преступники;  и  "обычные"  лагеря  и  тюрьмы,  в которых  содержатся  лица,
осужденные судом за уголовные преступления. Из известной на настоящий момент
информации  создается  впечатление,  что  "сегрегация"  между  уголовными  и
политическими преступниками соблюдается в КНДР достаточно строго.

     К  первому  типу лагерей  относятся  так  называемые  "районы  действия
постановления No.149" и "особые районы объектов диктатуры". "Районы действия
Постановления No.149" (149 хо тэсанъ чиек) были  созданы в конце пятидесятых
годов в северных малонаселенных провинциях после принятия уже упоминавшегося
постановления Совета министров  за No.149, которое предусматривало выселение
нежелательных элементов в отдаленные горные местности. Высланные  туда  люди
не являются  заключенными  в  точном смысле слова. Скорее, они  находятся на
положении,  напоминающем статус  советских  "спецпереселенцев"  30-50-х  гг.
(возможно, что здесь существовало прямое влияние): в удостоверениях личности
у них ставится соответствующая отметка,  они обязаны периодически отмечаться
в местном управлении общественной безопасности, без разрешения "органов" они
не могут покинуть своего поселка или пригласить кого-либо к  себе. Высланные
в эти районы  люди занимаются преимущественно  тяжелой  физической  работой,
хотя бы по той причине, что никакой  другой работы там нет. Парадоксальность
ситуации   заключается  в  том,  что,  если  наши  предположения  о  влиянии
сталинской системы  "спецпереселенцев" на "Постановление  No.149" верны,  то
его авторам не надо было тратить много времени на изучение советского опыта:
"спецпереселенцами"  в 1937-1945 гг. было большинство  советских корейцев, в
том числе и те, кто в конце 1950-х гг. занимал заметные посты в КНДР.

     "Особые  районы объектов диктатуры"  были созданы в конце  1950-х гг. и
предназначались  для  выселения  туда  лиц,  связанных  с  теми  или   иными
политическими  преступлениями. Это институт (как, кстати, и сам странноватый
для нашего  слуха термин "объекты диктатуры") --  китайского  происхождения.
Режим, действующий в этих районах, значительно строже того, что существует в
"районах действия Постановления No.149", ибо в них преимущественно находятся
не потенциальные враги режима, а лица, совершившие те или иные "политические
ошибки", а также члены  семей более серьезных  политических преступников. По
южнокорейским  данным, в  конце  восьмидесятых годов  в  КНДР  насчитывалось
двенадцать таких  районов,  площадью от 50 до 250  кв.км  каждый. Количество
проживающих  там  "объектов  диктатуры"  оценивается  примерно  в  150  тыс.
человек. {*7}

     В последнее  время  появились  первые  достоверные  сведения о  жизни в
"особых  районах  объектов  диктатуры". Это  связано с тем,  что  нескольким
бывшим  заключенным удалось  через некоторое  время  после  освобождения  из
заключения бежать в Южную Корею. На основании их рассказов можно представить
уклад жизни, существующий в лагерях этого типа.

     В целом  режим в "особых районах" близок к тюремному. Территория района
обнесена  колючей   проволокой   и   охраняется,  находящиеся  там  люди   в
обязательном  порядке  должны  работать по 12 часов в день, получая  скудный
паек.  Они,  как  правило живут в отдельных  домах или землянках  вместе  со
своими семьями,  могут  без  конвоя передвигаться  по территории района,  им
разрешается заниматься земледелием.

     В  одном  отношении   северокорейский  режим  далеко  превосходит  свои
прототипы:  сталинский Советский  Союз и маоцзедуновский Китай.  Хотя  слова
Сталина "Сын за отца  не отвечает"  и были, во многом, лицемерием,  и судьба
членов   семей  репрессированных  в   Советском   Союзе   была   незавидной,
несовершеннолетних детей там в лагеря  все-таки не отправляли. В  Корее же в
"особый район" часто попадают целые семьями, причем несовершеннолетних детей
отправляют  туда вместе с родителями.  Так, живущий ныне в  Южной  Корее Кан
Чхоль Хван был отправлен в "особый район объектов диктатуры" вместе со своей
семьей в 1977  г.,  когда ему было  только 7 лет, и находился там до февраля
1987 г. Причиной  его  ареста  стал конфликт между его проживавшей  в Японии
бабушкой  --  активисткой  Чхонрена,  пропхеньянской   организации  японских
корейцев, и  лидером  этой  организации Хан  Док  Су.  После репатриации эта
семья, которая, помимо всего прочего, внесла немалые деньги на строительство
исполинской статуи Ким Ир Сена на холме Мансудэ, в полном  составе  попала в
лагерь. Дети  в лагерях  -- это явление столь  обычное, что для них там даже
действуют школы, где  преподают сотрудники политической полиции (такую школу
окончил,  в частности, Кан  Чхоль Хван).  {*8} Внутри самих "особых районов"
имеются зоны, различающиеся по своему режиму. Известно о существовании более
мягких "зон революционизации" и более  жестких "зон абсолютного контроля". В
последних  заключенные, в частности,  лишены права жить с семьями и не имеют
шансов на освобождение. {*9}

     Все  эти типы  лагерей интересны  тем, что они  не  являются  в строгом
смысле слова  местами  отбытия  наказания, потому  что заключенные часто (а,
возможно, и  просто всегда) направляются  в  них во  внесудебном порядке, по
одному  лишь административному решению властей. По-видимому, срок пребывания
в  заключении никак не лимитирован  и освобождение  зависит исключительно от
произвола властей.

     Осужденные  по  суду как за уголовные преступления отбывают наказание в
тюрьмах, которые  бывают  двух видов  -- исправительные лагеря  (кехвасо)  и
исправительно-трудовые лагеря (нодонъ кехвасо).

     Жизнь тюрем  и  лагерей  --  одна из самых  закрытых  страниц  в  любом
тоталитарном государстве. Особенно это относится к такому сверхтоталитарному
государству,  каким  является  современная Северная  Корея. За время  своего
пребывания в этой стране я  обратил внимание на то, что корейская пропаганда
и официальное искусство (а другого искусства там просто не существует) почти
никогда  не  говорят  ни  о  суде,  ни  о  тюрьмах.  Фильмы  про  шпионов  и
"фракционеров"  кончаются  тем,  что  разоблаченных злодеев куда-то  увозят.
Сцена суда, столь популярная в советском киноискусстве сталинских времен, --
редкость, о тюрьмах же и вовсе не говорится ничего.

     В своем  большинстве  суды  проходят  (если проходят вообще) в закрытом
порядке.   Открытые   процессы  --  явление  редкое,  и  обычно   они  носят
показательный   характер.   Ан   Хек,   сам   бывший   заключенный,   заявил
категорически:   "Те,   кто   совершил   политические   или   идеологические
преступления, [наказываются]  без  суда".  {*10}  По  его  словам,  судебный
процесс  --  привилегия уголовных  преступников.  Это, возможно, и некоторое
преувеличение,  не   исключено,   что  какая-то   упрощенная  псевдосудебная
процедура  все-таки проводится  (как  в  случае  с  арестованным  в  1967 г.
венесуэльским  поэтом Али Ламедой, который тогда  работал в Северной Корее),
но ясно, что на настоящий  суд она совершенно непохожа. С другой  стороны, в
случае с Ли Сун Ок, обвиненной в уголовном преступлении, некое подобие  суда
действительно имело место (хотя показания  были даны под пытками) {*11}, что
может подтверждать  заявление  Ан Хека о том,  что в Северной Корее судят за
уголовные   преступления,   в   то  время  как   политические   преступления
наказываются в  административном порядке.  Впрочем, во многом этот  разговор
непредметен, так как  очевидно, что  суд, даже если он  иногда и происходит,
занимает   буквально   минуты   и   просто   формально   утверждает  заранее
подготовленный властями приговор.

     Северная  Корея --  одна из немногих стран на земле, которая продолжает
широко  применять  публичные  казни.  До  70-х  годов  публичные  расстрелы,
проводившиеся  при  большом  стечении  народа,  были  обычным  зрелищем   на
стадионах Пхеньяна,  но в  настоящее время подобные шоу  проводятся только в
провинции.  Осужденного привязывают  к врытому  в землю в  центре спортивной
арены  столбу   и  на   глазах   собравшейся   публики,   зачитав  приговор,
расстреливают.  Среди  зрителей в обязательном порядке должны присутствовать
сослуживцы  осужденного.  Иногда в воспитательных  целях  на казнь  водят  и
студентов вузов, а  то и старшеклассников  (один из знакомых автора ходил на
публичный расстрел в 1984 г. вместе со всем классом).

     Характерной особенностью системы политического террора в Северной Корее
является отсутствие  пристрастия  к  пышным  судебным спектаклям, на которых
лидеры  опп