режим  мог стать переходом к  чисто коммунистическому
режиму (именно в таком качестве  он, скорее всего, и мыслился),  однако этот
переход мог занять не один год.

     Одновременно с  попытками создать какие-то  зачатки  новой, просоветски
ориентированной местной  власти,  советское военное командование занялось  и
организацией    собственного    аппарата   управления.   На   первых   порах
представителями советского командования на местах  были  военные коменданты,
но  они в своем  подавляющем  большинстве были  кадровыми офицерами и  ни по
своему опыту, ни по подготовке никак не подходили для решения многочисленных
и  весьма  сложных  политических  и хозяйственных  задач.  Поэтому  в начале
октября была создана Советская Гражданская  Администрация, которая взяла  на
себя все  текущее  управление хозяйственной и  политической  жизнью Северной
Кореи.  Официально  Советская  Гражданская  Администрация, которую мы  далее
будем сокращенно именовать СГА, была  создана 3  октября  1945 г.  {* 24} Ее
руководителем был  назначен  А.А.Романенко, но вся ее деятельность протекала
под постоянным  личным контролем Т.  Ф.Штыкова. Несмотря на  свое  название,
Советская Гражданская Администрация  была чисто военной организацией, все ее
сотрудники были кадровыми  офицерами Советской  Армии.  В тех случаях, когда
СГА  требовались  специалисты  (например,  переводчики  с  корейского),   их
находили в  СССР,  потом  призывали  в  армию, и уже только  после этого,  в
качестве военнослужащих, отправляли в Северную Корею.

     15  ноября  в СГА  были  созданы 10 департаментов,  которые должны были
взять на себя руководство различными сферами жизни  Северной  Кореи и играть
роль квази-министерств. Это  были  департаменты промышленности,  транспорта,
связи,  финансов,  земли и  леса,  торговли  и  заготовок,  здравоохранения,
просвещения, юстиции и полиции, просвещения. Как пишет в своих воспоминаниях
Б.В.Щетинин, сам активно участвовавший в создании СГА, количество служащих в
каждом департаменте  колебалось от 7 до  50. Это  были  почти  исключительно
корейцы,   хотя   в  особых  случаях  допускалось  и  использование   старых
специалистов-японцев.   Разумеется,  отбор  на  службу  проводили  советские
офицеры, которые исходили в  первую очередь из того,  казался ли кандидат им
"прогрессивно и демократически  настроенным" или  нет. {* 25} Важно, что, по
словам Б.В.Щетинина,  "департаменты были наделены правами издавать приказы и
распоряжения, обязательные для  всех провинциальных народных комитетов".  {*
26}  Таким образом,  органы местной самодеятельной администрации оказались в
прямом директивном  подчинении у  советских оккупационных властей, стали как
бы их представителями на местах.

     Однако  советское командование  довольно быстро  убедилось,  что блок с
местными националистами создать не  удается. Чо Ман Сик пытался использовать
свое положение для того, чтобы проводить свою линию, которая все чаще и чаще
противоречила   планам   советских   властей.   В   обстановке   нарастающих
противоречий  советским властям пришлось заняться поиском новых политических
комбинаций. Впрочем, к концу сентября 1945 года положение на северокорейской
политической сцене существенно  изменилось: на  ней появились  новые силы. С
конца  августа  в Пхеньян из-за границы стали приезжать советские  корейцы и
жившие в эмиграции корейские коммунисты.

     С  начала  осени  1945  г. военкоматы  в советской  Средней  Азии стали
мобилизовывать  советских корейцев  (главным образом  тех, кто занимал более
или  менее  заметное   положение,  имел  неплохое  образование  и   считался
"политически  грамотным")  и отправлять их в Пхеньян, в  распоряжение  штаба
25-й  армии.  Кроме  этого,  военные  приступили  к  поискам  тех  советских
корейцев,  которые  в  то  время уже служили в  Советской Армии.  Они  также
отправлялись в  Пхеньян. Первая  группа  советских корейцев прибыла  туда  в
начале сентября 1945 г. В условиях, когда подавляющее  большинство советских
офицеров  не имело  никаких представлений  о  Корее,  эти  люди  оказывались
консультантами, от которых порою зависело принятие важнейших решений. {* 27}
За первой  группой последовали  другие  и к  концу 1945 г.  в Северной Корее
находилось по меньшей мере несколько десятков советских корейцев. К  моменту
провозглашения КНДР их уже было уже нескольких сотен.

     Одновременно с  советскими корейцами в Пхеньян  осенью  1945  г.  стали
возвращаться  из эмиграции и тюрем корейские коммунисты. Как уже говорилось,
коммунистическое  движение  в  Корее  было   слабым,  основную  деятельность
корейские коммунисты вели в эмиграции. После роспуска Компартии Кореи в 1925
г. и  почти  поголовного  уничтожения  корейской секции  Коминтерна  в  годы
сталинских репрессий связь между  различными группами корейских  коммунистов
была окончательно нарушена. К  1945 г. в корейском коммунистическом движении
существовало три группировки, которые были почти  не связаны друг с другом -
яньаньская, маньчжурская (или партизанская) и внутренняя.

     Во  внутреннюю группировку входили те  корейские коммунисты, которые не
покинули страну  и в  тяжелейших  условиях  японского  гнета  и  полицейских
преследований продолжали  подпольную  деятельность  в  самой  Корее (главным
образом, в  Сеуле и южных  районах  страны). Сразу же  после Освобождения, в
конце   августа  1945   г.,  представители   разрозненных   коммунистических
организаций собрались в Сеуле и объявили  о  воссоздании Компартии Кореи. Во
главе партии встал ветеран коммунистического движения Пак Хон Ен.

     Другой   группировкой  корейских  коммунистов   была   так   называемая
"яньаньская  фракция",  состоящая  из  тех  корейских  коммунистов,  которые
находились в эмиграции в Китае, но, в отличие от Ким Ир Сена и его людей, не
принимали участия  в  партизанской войне в Манчжурии  (хотя  многие из них и
служили в частях  Китайской  Красной  Армии  и даже  занимали  там  заметные
посты).  Поскольку  с  1935  г.  штаб-квартирой китайских  коммунистов  была
Яньань,   то  большинство  эмигрировавших  в  Китай   в  20-30-х   корейских
коммунистов-интеллектуалов  в конце концов оказалось там,  что и  определило
название их фракции. Руководителем  яньаньцев  считался Ким Ду Бон, однако в
действительности   этот   крупный   ученый-лингвист,  кажется,   был   почти
символической фигурой и реальной практической политикой и администрированием
практически  не  занимался. В Пхеньян Ким Ду Бон и другие руководители "Лиги
независимости" прибыли в декабре 1945 г. (* 28)

     Третьей   группировкой   корейских  коммунистов  была  так   называемая
"маньчжурская"  или "партизанская" фракция, во  главе которой стоял  Ким  Ир
Сен. О  его биографии до 1945 г.  мы говорим в  другом месте, а здесь  стоит
лишь упомянуть, что Ким Ир Сен, в прошлом -- заметный командир действовавших
в Манчжурии  антияпонских коммунистических сил, провел  1941-1945 г. в СССР,
где он был капитаном Советской Армии. Вместе  со своими бывшими партизанами,
которые тоже  служили в советских  вооруженных  силах, Ким Ир Сен прибыл  во
Владивосток, а оттуда на  пароходе  "Пугачев" добрался до Вонсана. В Пхеньян
Ким Ир Сен приехал в конце сентября 1945 г.  и, надо признать, его появление
там оказалось весьма кстати. {* 29}

     К  этому времени  советским  властям  стало ясно, что попытки  наладить
сотрудничество с местными  националистами и лично с Чо Ман Сиком не приводят
к  успеху  и  необходимо  искать другую  фигуру,  на  которую можно было  бы
опереться в проведении своей  политики на Севере Корейского полуострова.  Не
исключено, что на  первых  порах  такая фигура  мыслилась  как  своего  рода
"дополнение"  к  Чо  Ман Сику,  который  все  равно  считался бы  формальным
руководителем  Северной  Кореи.  Наиболее  очевидной  кандидатурой   мог  бы
показаться  Пак  Хон  Ен, лидер  Коммунистической  Партии Кореи,  но с точки
зрения  советских  военных  у  него было  несколько  серьезных  недостатков.
Находившийся в Сеуле Пак Хон “н был, во-первых, недостаточно хорошо известен
советскому руководству,  во-вторых,  казался слишком ненадежным из-за  своих
сравнительно слабых  связей  с СССР, в-третьих,  в  прошлом (в начале 1930-х
гг.) он  был связан с  Коминтерном,  что  могло не понравиться Сталину и его
окружению, недолюбливавшему бывших коминтерновцев. О каком-либо кандидате из
числа  собственно  советских  корейцев,  которые в  подавляющем  большинстве
впервые прибыли  в Корею и были совершенно неизвестны  там,  не могло быть и
речи.  Таким образом, появление  молодого  и энергичного  капитана Советской
Армии Ким Ир  Сена, в  прошлом - довольно  известного командира маньчжурских
партизан,  а  ныне -  помощника  коменданта  города Пхеньяна,  действительно
пришлось весьма  кстати. Выбор пал на него,  и  после  серии  консультаций с
Москвой  принято решение  о  всяческой  поддержке  Ким Ир Сена как  будущего
лидера Северной Кореи. {* 30}

     Первым известным нам  событием, которое могло указывать на начинающееся
выдвижение Ким Ир Сена стала встреча  Чо Ман Сика, Ким Ир Сена и Г.К.Меклера
(в то время - подполковника, начальника 7-го отдела политотдела 25-й армии),
состоявшаяся  вечером  30  сентября  в  пхеньянском   "заведении"  "Хвабан",
типичном для  Дальнего Востока "веселом доме", который  представлял  из себя
гибрид  ресторана,  увеселительного заведения и  борделя высшего класса. Сам
факт организации важной политической встречи в подобном месте может  вызвать
у  западного читателя некоторое удивление, но в  действительности  в этом-то
как раз нет ничего  странного: именно в таких заведениях на  Дальнем Востоке
испокон   веков  и   организовывались   неофициальные  встречи  политиков  и
интеллигентов. Встреча, в которой в  качестве переводчика участвовал также и
майор  М.  Кан,  была  связана с  предпринимавшимися  в  то время  советским
командованием  попытками привести  к  власти  на  Севере Чо  Ман  Сика.  Как
вспоминает Г.К. Меклер: "Я главным образом просил Чо Ман Сика сотрудничать с
советской администрацией,  а  он требовал  помощи  в "строительстве  единого
национального государства" {* 31} Сам факт  приглашения Ким  Ир  Сена на эту
встречу показывал, что он  начал  привлекать все большее  внимание советских
военных властей.

     В этой  обстановке  произошло  первое  публичное  выступление  будущего
руководителя КНДР перед жителями  Пхеньяна  на митинге  14 октября  в  честь
Советской   Армии.   Современная  северокорейская   казенная   историография
утверждает, разумеется, что сам этот митинг был созван в честь Ким  Ир Сена.
Влияние  этих утверждений  столь  велико, что даже  Г.К.Меклер  и  некоторые
другие участники событий в своих воспоминаниях называют его именно "митингом
в честь Ким Ир  Сена" {* 32}  Однако сообщения современных событию советских
изданий  и сделанные  во  время самого мероприятия  фотографии  не оставляют
сомнений в том, какой характер носил митинг в действительности. По-видимому,
то   обстоятельство,  что   впоследствии  митинг   всегда  называли   именно
"приветственным  митингом  в  честь Ким  Ир  Сена"  привело  к  определенной
аберрации  памяти у многих очевидцев. Тем не менее сам факт,  что в качестве
"представителя благодарного корейского  народа" выступил именно  Ким Ир Сен,
говорит об очень многом.

     Впоследствии   официальная   пропаганда   утверждала,  что   в  митинге
участвовало 100 тыс.  человек. Это,  конечно, преувеличение, но не  вызывает
особых  сомнений,  что  митинг  был массовым,  и что  количество  участников
измерялось  десятками  тысяч.   Открывший  митинг   И.М.Чистяков  представил
собравшимся  Ким   Ир  Сена   как  "национального   героя"   и  "знаменитого
партизанского  вождя".  {* 33} Это,  конечно, было некоторым преувеличением:
многие  из собравшихся о Ким Ир Сене  до  этого времени  и не слышали, а для
большинства  он был полулегендарным  героем, почти  фольклорным  персонажем.
После  этого  Ким  Ир Сен,  одетый в  позаимствованный  специально для этого
случая у  М.Кана  штатский  костюм, но  с  орденом Красного Знамени на груди
(впоследствии  в Северной Корее  все снимки  этого выступления  издавались в
отретушированном  виде,  без  иностранного  ордена на  груди Великого  Вождя
Корейского Народа)  произнес речь в  честь Советской  Армии.  Речь эта  была
написана в политотделе 25-й армии по-русски и переведена на корейский кем-то
из  советских  офицеров-корейцев  (возможно, Чон  Тон Хеком). В силу этого в
речи   было   много   специфических  оборотов,   используемых  в   советских
политических  материалах на корейском языке, но мало знакомых или даже вовсе
непонятных  большинству слушающих  пхеньянцев,  на  которых  они производили
странное впечатление. {* 34} Одновременно с Ким Ир Сеном  с речью на митинге
выступил и  Чо Ман Сик,  который, будучи главой Временного Административного
комитета   5    провинций,   являлся   формальным    руководителем   местной
администрации. Следует обратить внимание  и на то, что председателем митинга
был новоизбранный руководитель Северокорейского бюро Компартии Кореи Ким  “н
Бом. {*  35} Это еще раз указывало на статус Ким Ир  Сена как одного из трех
высших лиц Северной Кореи, но еще даже не "первого среди равных" (таковым на
тот момент, скорее всего, мог считаться Чо Ман Сик).

     К  моменту своего выступления на митинге Ким Ир  Сен  уже занимал  один
немаловажный пост, о чем, впрочем, собравшиеся в подавляющем большинстве еще
не знали. 13 октября в Пхеньяне было создано  Северокорейское бюро Компартии
Кореи, которое  подчинялось располагавшемуся в Сеуле ЦК Компартии во главе с
Пак  Хон  “ном  и  должно  было  координировать деятельность  коммунистов  в
районах,  оказавшихся  под советским контролем.  Подчиненное  положение бюро
было  подчеркнуто  направленной  после его  создания  в Сеул телеграммой,  в
которой выражалась "поддержка правильной линии т. Пак Хон “на". Официально о
создании бюро  было объявлено лишь через  неделю,  20 октября.  Причины этой
задержки не ясны.

     С совещанием  13  октября связана и другая загадка. Начиная  с 1958  г.
северокорейская историография стала утверждать, что совещание состоялось  10
октября. Впоследствии  этот  день  стал одним из северокорейских официальных
праздников. Не ясно,  чем был вызван пересмотр даты.  {* 36} Надо отметить и
то, что в  современной  официальной северокорейской историографии (начиная с
1956  г.)  умышленно  искажается  название этого важного органа,  с создания
которого  там не  без  оснований начинают  отсчет истории  правящей Трудовой
партии   Кореи.   Современные   северокорейские   историки    называют   его
"Организационное бюро  компартии  Северной  Кореи"  (Пук  чосон  конъсанданъ
чочжик  вивонхве), вместо правильного "Северокорейское бюро компартии Кореи"
(Чосон   конъсанданъ   пук  чосон   пунгук).   Причина   этого   позднейшего
переименования  вполне  понятны:  таким  образом  затушевывается зависимость
этого органа от сеульского ЦК Компартии Кореи, во главе которого тогда стоял
Пак Хон “н,  впоследствии  объявленный  американским и  японским  шпионом  и
павший жертвой репрессий.

     Председателем бюро  избрали Ким “н  Бома, который  еще  в 30-е гг.  был
направлен в  Корею  Коминтерном для нелегальной работы (разумеется,  об этом
назначении  позднейшая   северокорейская  историография   не  упоминает,   а
представляет  дело так, как  будто  Ким Ир Сен стал  главой  северокорейской
партийной  организации в  момент ее  создания).  Честно  говоря,  не  совсем
понятно, чем объяснить такое  возвышение Ким “н Бома,  человека, который  по
складу  своего   характера  явно   не   подходил  для  подобной  работы.  По
воспоминаниям  дочери А.И.Хегая Майи Хегай, отношение к Ким “н Бому в кругах
корейской правящей элиты  было в конце 40-х гг. откровенно ироническим, хотя
и добродушным, да и сам он, любитель холодной лапши и старинной архитектуры,
отнюдь  не стремился к вершинам власти.  Видимо, кратковременное  возвышение
Ким  “н Бома - человека милого, спокойного и отнюдь не склонного к участию в
политических интригах - следует просто списать на ту неразбериху, что царила
в те первые недели после Освобождения. Что же до будущего "Великого  Вождя и
Солнца Нации", то Ким Ир Сен сначала просто вошел  в  состав бюро в качество
одного  из  его  членов,  а через  2  месяца  сменил Ким “н  Бома  на  посту
председателя, став,  таким  образом,  высшим  руководителем  северокорейских
коммунистов. Формальное  решение  о  назначении  Ким Ир  Сена  руководителем
северокорейского  бюро  было принято  на  проходившем  17-18 декабря 1945 г.
Третьем расширенном пленуме Исполкома Северокорейского бюро Компартии Кореи,
хотя, разумеется, фактически все было решено в кабинетах советских политиков
и генералов существенно раньше. {* 37}

     О  создании Компартии  официально было объявлено уже после того, как 13
октября  было  опубликовано соответствующее  распоряжение советских  военных
властей, разрешивших создание партий. Вслед  за  созданием  Северокорейского
бюро Компартии последовало возникновение и других партий. Так, 3 ноября 1945
г.  Чо Ман Сик создал свою  партию,  получившую название Демократической. На
первых порах Чо Ман Сик рассчитывал, по-видимому, превратить  ее  в реальную
политическую организацию преимущественно националистического направления, но
подобное  развитие событий никак не входило в планы советской администрации.
Под  давлением  военных  властей  которой первым  заместителем  председателя
партии  стал старый соратник Ким  Ир Сена, участник партизанского движения в
Манчжурии и офицер  88-й  бригады Цой  “н  Ген, который  в  свое  время  был
учеником Чо Ман Сика. Главой секретариата Демократической партии стал другой
коммунист-партизан Ким Чхэк.  Таким  образом, партия  эта  с момента  своего
возникновения оказалась  под  надежным  контролем.  {* 38}  Другой  партией,
возникшей    в    первые   месяцы    после   Освобождения,    стала   партия
Чхондоге-Чхонъуданъ  (Партия   молодых  друзей   небесного   пути),  которая
объединила  сторонников   специфического   корейского   религиозного  учения
Чхондоге. Партия  эта была создана 5  февраля  1946  г. с согласия советских
военных властей. {* 39}

     Не следует считать, что утверждение новой власти  на Севере шло гладко,
хотя,  по-видимому,   с  самого  начала  формирующийся   режим   пользовался
поддержкой  значительной части населения. Тем не менее, не  обходилось и без
кризисов. Наиболее серьезным из  них стали  события  в  г.Синыйчжу  на самой
корейско-китайской  границе, где 23 ноября  произошли студенческие  волнения
под   антикоммунистическими    лозунгами,   подавленные    местными   силами
безопасности при  участии советских войск  {* 40}  Несколько  позже, в марте
1946  г., студенческие волнения произошли  и в  Хамхыне,  крупном  городе на
северо-восточном побережье страны.

     К началу 1946 г. Ким Ир Сен, ставший в  декабре  1945 г.  руководителем
северокорейских   коммунистов,  возглавил  и  формирующийся  государственный
аппарат  страны. Давно назревавший конфликт между  советским командованием и
националистическими группировками  в  народных комитетах  разразился в самом
начале  1946  г.,  когда  в  Корее  стали  известны  результаты  Московского
совещания  министров  иностранных  дел СССР, США и Англии. На этом совещании
было,  в  частности,  решено установить  над Кореей  совместный  протекторат
великих держав (сроком на пять лет). Это решение  вызвало массовые  протесты
националистов  и  их  сторонников  как  на  Севере,  так  и  на Юге  страны.
Националисты   увидели   в   решении   о   протекторате   попытку   оттянуть
предоставление  стране  независимости,  заменить  былое японское  господство
новым,  советско-американским.  Примерно  также  восприняло  это  решение  и
большинство