Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
140 -
141 -
142 -
143 -
144 -
145 -
146 -
147 -
148 -
149 -
150 -
151 -
лу, она без единого звука ткнула своим пистолетиком ему в
ребра.
Это было как коленный рефлекс. Он разинул рот, вскинул руки и чуть выгнул
спину. Пистолет глядел мне прямо в правый глаз.
Я сделал нырок и изо всех сил дал ему в пах коленом. Он пригнул голову, и
я ударил в подбородок - словно забивал последний костыль
трансконтинентальной железной дороги.
Ствол царапнул меня по щеке, но выстрела не последовало. Хрипя, лысый
свалился на левый бок. Я лягнул его в правое плечо - как следует. Пистолет
выпал у него из руки, залетел под стул. Где-то сзади меня раздался стук
падающих шахматных фигур.
Девушка стояла над убийцей и глядела на него. Потом она подняла голову, и
ее испуганные глаза встретились с моими.
- Я ваш, - сказал я. - Все, что мне принадлежит, теперь ваше - отныне и
навеки.
Она меня не слышала. С пистолетиком в руке она быстро попятилась к двери,
нащупала позади себя ручку и резко ее повернула. Потянула дверь на себя и
выскользнула вон.
Дверь захлопнулась.
Она ушла без шляпы и без жакета "фигаро".
Несмотря на ветер, в комнате было тихо. Потом я услышал, как человек на
полу хватает ртом воздух. Лицо у него стало зеленовато-бледным. Я зашел
сзади и ощупал ero - нет ли еще оружия, но ничего не нашел. Из ящика стола я
достал пару наручников и, вытянув ему руки вперед, защелкнул их на
запястьях.
Он корчился от боли, но взглядом снимал с меня мерку для гроба. Лежал он,
как свалился, на левом боку - скрюченный, иссохший, лысый человечек, и
скалился, показывая зубы, все в дешевых пломбах. Дыхание его то и дело
прерывалось.
Я пошел в гардеробную и открыл ящик. Там, на белье, лежали ее шляпа и
жакет. Я задвинул их вниз, подальше, и заложил рубашками. Потом вошел в
кухню, налил хорошую порцию виски, проглотил ее и постоял, слушая, как
завывает за стеклом горячий ветер. Где-то хлопнула дверь гаража, провисший
между изоляторами электрический провод хлестнул по стене дома, будто
выбивали ковер.
Я вернулся в гостиную и открыл окно, чтобы выветрился запах духов моей
спасительницы. Потом закрыл окно и стал звонить в полицию.
Коперник был на месте, отозвался своим нагловатым голосом:
- Алло! Марлоу? Сейчас угадаю - тебе в голову пришла идея. Так?
- Убийцу установили?
- Не положено рассказывать, Марлоу. Ты уж прости. Сам знаешь.
- Ладно. Мне плевать, кто он такой. Только он валяется у меня дома на
полу. Приезжайте и заберите.
- Мать честная! - заорал Коперник. Потом он взял на полтона
ниже.Погоди-ка минутку. Погоди. - Я услышал, как там у него как будто
прикрывают дверь. Потом снова раздался его голос. - Выкладывай, - сказал он
негромко.
- Он в наручниках, - сообщил я. - В вашем распоряжении. Пришлось дать ему
раз коленом, но он очухается. Пришел ко мне, чтобы убрать свидетеля.
Снова пауза. Голос стал медоточивым.
- Слушай-ка, парень, кто с тобой его брал?
- Как кто? Никто. Один я.
- Пусть так и будет, парень. Без шума. О'кей?
- Думаете, я всех окрестных подонков созову сюда на экскурсию?
- Не волнуйся, парень. Тихо. Сиди на месте. Считай, что я уже у тебя.
Не трогай ничего. Ясно?
- Ara. - Я снова дал ему свой адрес.
Легко было представить, как сияет его лошадиная физиономия. Я достал
из-под стула пистолет и сел, держа его в руке. Вскоре по коридору
загромыхали шаги, и костяшки пальцев выбили о дверь тихую дробь.
Коперник был один. Он возник в дверном проеме, с ухмылкой втолкнул меня в
комнату и закрыл дверь. Встал к ней спиной, держа руку слева под пиджаком.
Крупный костистый человек с пустыми жестокими глазами.
Он медленно перевел взгляд на лежащего человека. У того слегка
подергивалась шея, глаза были выпучены, как у краба.
- Уверен, что это он и есть? - Голос у Коперника был хриплый.
- Абсолютно. Где Ибарра?
- Занят. - Это он сказал, отведя глаза. - Наручники твои?
- Ara.
- Ключ.
Я бросил ему ключ. Он быстро опустился рядом с убийцей на одно колено,
снял с него мои наручники, отшвырнул их прочь. Достал с бедра свои, заломил
лысому руки назад и защелкнул на них наручники.
- Сволочь, - без выражения произнес убийца.
Коперник усмехнулся, сжал кулак и со страшной силой ударил скованного
человека прямо в лицо. Голова у того дернулась назад так, что, казалось,
переломится шея. Из угла рта потекла кровь.
- Давай полотенце, - приказал Коперник.
Я достал полотенце и передал ему. Он со злобой втиснул его пленнику между
зубов, встал и пригладил костлявыми пальцами жидкие светлые волосы.
- Так. Докладывай.
Я доложил - ни словом не упомянув о женщине. Рассказ получился
странноватый. Коперник молча разглядывал меня, потирая покрытый прожилками
нос. Потом достал гребенку и занялся волосами, точь-в-точь как раньше в
баре.
Я отдал ему пистолет. Он небрежно взглянул на него и сунул в боковой
карман. В глазах у него что-то мелькнуло, и губы растянулись в кривую
усмешку.
Я нагнулся, стал собирать шахматы и складывать их в коробку. Поставил
коробку на камин, выпрямил ножку столика, немного еще повозился. Все это
время Коперник наблюдал за мной. Я ждал, додумается ли он до чего-нибудь.
Наконец его прорвало.
- Этот парень ходит с двадцать вторым калибром, - сказал он. - Вроде бы
ему другого и не нужно. Значит, он в своем деле мастак. Он стучится к тебе в
дверь, сует пушку тебе в брюхо, вталкивает тебя в комнату, говорит, что
пришел, чтобы навсегда заткнуть тебе рот, - и все же ты его одолеваешь.
Безоружный. В одиночку. Ты, парень, видать, и сам мастак.
- Слушай, - сказал я и взглянул на пол. Подобрал еще одну шахматную
фигурку и стал вертеть ее в пальцах. - я решал шахматную задачу. Пытался
забыть все, что случилось.
- Что-то ты затаил, приятель, - вкрадчиво произнес Коперник. - Ты ведь не
станешь врать старому фараону, а, парень?
- Первоклассное задержание - я же тебе его дарю, - сказал я. - Какого
черта тебе еще надо?
Человек на полу промычал что-то сквозь полотенце. Его лысая голова
блестела от пота.
- В чем дело, приятель? Скрываешь что-то? - почти прошептал Коперник.
Я быстро взглянул на него и отвернулся.
- Ладно, - сказал я. - Ты чертовски сообразителен - знаешь, что в
одиночку мне его не осилить. Он держал меня на прицеле, а стреляет он без
промаха.
Коперник прикрыл один глаз и одобрительно прищурился.
- Дальше, приятель. Мне тоже это пришло в голову. Я еще немножко потянул
время, чтобы было больше похоже на правду. Потом медленно заговорил:
- Есть один паренек, который пошел на грабеж в Бойл-Хайтс. Ничего у него
не вышло. Грошовое дело на бензоколонке. Я знаю его семью. Вообще-то он
парень неплохой. Пришел ко мне просить денег на железнодорожный билет. Когда
раздался стук, он спрятался - вон туда.
Я показал на дверь возле откидной кровати. Коперник медленно повернул
голову туда, потом обратно.
- И у этого парнишки был пистолет, - сказал он. Я кивнул.
- Он зашел сзади. Для такого нужна смелость. Ты должен дать парню шанс.
Не впутывай его в это дело.
- В полиции знают про этого парня? - осторожно осведомился Коперник.
- Вроде бы пока еще нет. Он боится, что узнают. Коперник улыбнулся.
- Я расследую убийства, - заявил он. - Остальное меня не касается.
Я указал на скованного человека с заткнутым ртом.
- Ведь это ты его задержал, верно? - ласково спросил я.
Коперник продолжал улыбаться. Большим белесым языком он лизнул толстую
нижнюю губу.
- Как я это сделал? - прошептал он.
- Пули достали из Уолдо?
- Конечно. Двадцать второй калибр. Одна расплющилась о ребро, одна целая.
- Ты человек аккуратный. Ничего не оставляешь без внимания. Обо мне
толком ничего не знаешь. Вот и зашел проверить, какого калибра у меня
оружие.
Коперник встал и снова опустился на одно колено возле убийцы.
- Слышишь меня, парень? - спросил он, пригнувшись к нему поближе, Тот
издал невнятный звук. Коперник встал и зевнул.
- Какого черта! Кто его вообще будет слушать? Давай дальше, приятель.
- Ты не ожидал у меня ничего такого найти, но хотел посмотреть, как я
живу. И пока ты там возился, - я указал на гардеробную, - а я помалкивал -
может, немножко обиделся - в дверь постучали. Он вошел. А немного погодя ты
подкрался сзади и схватил его.
- Ara, - Коперник широко ухмыльнулся, показав лошадиные зубы. - Заметано,
приятель. Я дал ему в челюсть, потом коленкой и задержал. У тебя оружия не
было, а парень полез на меня всерьез, ну, я ему и показал, где раки зимуют.
О'кей?
- О'кей, - отвечал я.
- Так и расскажешь в полиции?
- Ara, - отвечал я.
- Я тебя не выдам, приятель. Если со мной по-хорошему, я всегда пойду
навстречу. Не беспокойся насчет того парнишки. Дай знать, если надо будет
его выручить.
Он подошел и протянул руку. Я ее пожал. Она была влажная и липкая, как
дохлая рыба. От влажных рук и от людей с такими руками меня тошнит.
- Только вот что еще, - сказал я. - Напарник твой - Ибарра. Не обидится
он, что ты его не взял с собой?
Коперник вытер ленту внутри своей шляпы большим желтоватым шелковым
платком.
- Итальяшка-то? - оскалился он. - Да пошел он к черту! - Он подошел ко
мне вплотную, дыша мне в лицо. - Значит, чтоб без ошибок, приятель, - так и
будем рассказывать.
У него пахло изо рта. У таких, как он, всегда пахнет.
Глава 4
В кабинете, где Коперник докладывал о своей победе, нас было пятеро:
стенографист, Коперник, Ибарра, их начальник и я. Ибарра покачивался на
стуле у стены. Шляпа у него была надвинута на глаза, но не могла скрыть их
мягкого блеска, в углах четко очерченных губ играла слабая улыбка. Он
избегал смотреть Копернику в глаза. Коперник не глядел даже в его сторону.
Чуть раньше в коридоре сделали снимки: Коперник пожимает мне руку,
Коперник в шляпе, с револьвером в руке, с суровым, сосредоточенным
выражением лица.
В полиции мне дали понять, что теперь-то знают, кто такой Уолдо, но мне
не скажут. На столе у начальника я видел фотографию Уолдо, снятую в морге.
Прекрасная работа: волосы приглажены, галстук завязан, свет бьет прямо в
глаза - и они блестят. Невозможно догадаться, что это снимок мертвеца с
двумя пулями в сердце; прямо король дансинга, решающий, кого выбрать -
блондинку или рыжую.
Домой я добрался около полуночи. Парадная дверь была заперта. Пока я
искал ключи, что-то шевельнулось в темноте, и я услыхал тихий голос.
Она произнесла всего одно слово "пожалуйста", но я ее узнал. Я обернулся
и увидел темный "кадиллак" у грузовой площадки. Фары его были погашены.
Блеснул свет улицы, отразившись в больших глазах. Я подошел.
- Вы жуткая идиотка, - вымолвил я.
- Садитесь, - ответила она.
Я влез в "кадиллак", машина тронулась с места и проехала полтора квартала
по Фрэнклин-стрит, потом свернула на Кингсли. Горячий ветер по-прежнему
обжигал кожу и неистовствовал. Из открытого, плотно занавешенного окна
большого дома доносилась по радио веселая музыка. Машин здесь было много, но
она нашла свободное место позади новехонького "паккарда", у которого с
ветрового стекла еще не сняли торговый ярлык.
Притиснувшись к тротуару, она затормозила и откинулась на спинку сиденья,
не снимая с руля рук в перчатках.
Сейчас она была вся в черном или в темно-коричневом, в маленькой дурацкой
шляпке. Я ощутил знакомый запах духов - сандаловое дерево.
- Неважно я с вами обошлась, да? - спросила она.
- Всего-навсего спасли мне жизнь.
- Что было потом?
- Я позвонил в полицию, немного наврал одному полицейскому, который мне
не симпатичен, представил арест как его заслугу - на том дело и кончилось. А
парень тот как раз и есть убийца Уолдо.
- Значит... вы им про меня ничего не сказали?
- Мадам, - повторил я, - вы всего-навсего спасли мне жизнь. Ради вас я на
все готов...
Она ничего не ответила и не пошевельнулась.
- От меня про вас никто не узнает, - сказал я. - Кстати, я и сам не знаю.
- Меня зовут миссис Фрэнк Барсали, улица Фремонт, дом двести двенадцать,
телефон два - сорок пять - девяносто шесть. Вы это хотели узнать?
- Благодарю, - пробормотал я и стал разминать незажженную сигарету. - Но
зачем вы вернулись? - Тут я щелкнул пальцами. - Бог ты мой! Шляпа и жакет...
Сейчас же пойду принесу.
- Не только в этом дело, - сказала она. - Мне нужно мое жемчужное
ожерелье. - Кажется, я слегка подпрыгнул. Только жемчуга мне сейчас не
хватало.
По улице промчалась машина, должно быть вдвое превысив дозволенную
скорость. Горькое облачко пыли взметнулось в свете фонарей, завихрилось и
растаяло. Она быстро закрыла окно.
- Ладно, - решил я. - Валяйте - про ожерелье. У нас уже есть убийство,
загадочная женщина, сумасшедший преступник, героическое спасение и лживый
полицейский. Теперь займемся жемчугами. Выкладывайте.
- Я должна была выкупить его за пять тысяч у человека, которого вы
называете Уолдо, а я Джозефом Котсом. Ожерелье было при нем.
- Не было никакого жемчуга, - сказал я. - Я видел, что выудили у него из
карманов. Много денег, но никакого ожерелья.
- А не мог он спрятать его у себя в квартире?
- Мог, - ответил я. - Насколько мне известно, он мог спрятать ожерелье в
любом месте штата Калифорния, кроме своих карманов. Как себя чувствует
мистер Барсали в такую жару?
- Он все еще на совещании. Иначе я не смогла бы приехать.
- Почему же... Могли бы привезти его с собой, - заметил я. - На откидном
сиденье.
- Ну, не знаю, - откликнулась она. - Фрэнк весит двести двадцать фунтов и
выглядит довольно внушительно. Да и зачем ему ехать на откидном сиденье,
мистер Марлоу.
- Что за чушь мы несем!
Она не ответила. Руки в перчатках легонько, чуть вызывающе похлопывали по
тонкому ободу руля. Я швырнул незажженную сигарету в окно, повернулся и
притянул ее к себе.
Когда я ее отпустил, она отодвинулась от меня как можно дальше к дверце и
провела перчаткой по губам. Я сидел неподвижно.
Мы помолчали. Потом она очень медленно произнесла:
- Считайте, что я вас на это подбила. Я не всегда была такой. Только с
тех пор, как Стэн Филипс погиб в своем самолете. Иначе я бы сейчас была
миссис Филипс. Ожерелье подарил мне Стэн. Как-то он сказал, что оно стоит
пятнадцать тысяч. Белый жемчуг, сорок одна жемчужина, самая крупная
диаметром примерно треть дюйма. Не знаю, сколько по весу. Я их не оценивала
и не показывала ювелирам. Но я их любила из-за Стэна. Я любила Стэна. Так,
как любят всего раз в жизни. Можете вы это понять?
- Как мне вас звать? - спросил я.
- Лола.
- Рассказывайте дальше, Лола. - Я вытащил из кармана новую сигарету и
стал разминать ее, просто чтобы чем-то занять руки.
- На ожерелье была простая серебряная застежка в виде пропеллера. В самой
середине - маленький брильянт. Фрэнку я сказала, что жемчуга поддельные и
купила их я сама. Он поверил. Отличить и правда трудно.
Понимаете... Фрэнк довольно ревнив.
В темноте она придвинулась ко мне, чуть коснувшись меня бедром. Но на
этот раз я не шевельнулся. Завывал ветер, содрогались деревья. Я по-прежнему
мял в пальцах сигарету.
- Наверное, вы читали этот рассказ, - сказала она. - Про жену и жемчуг,
как она обманула мужа, сказала, что жемчуг фальшивый.
- Читал, - ответил я, - это Моэм.
- Я взяла на службу Джозефа. Муж тогда был в Аргентине. Мне было очень
одиноко.
- Понятно, - сказал я.
- Мы с Джозефом часто катались на машине. Иногда заходили вместе в бар.
Но больше ничего не было. Я не...
- Вы рассказали ему про жемчуг, - прервал я. - И когда ваши двести
двадцать фунтов говядины вернулись из Аргентины и вышвырнули его вон, он
прихватил с собой ожерелье, потому что знал, что оно настоящее. А потом
предложил вам вернуть его за пять тысяч.
- Да, - просто ответила она. - Конечно, я не хотела идти в полицию. И,
конечно, в этих обстоятельствах Джозеф не побоялся дать мне свой адрес.
- Бедный Уолдо, - заметил я. - Мне его даже жалко. Надо же было в такой
момент нарваться на старого друга, который на тебя имеет зуб.
Я чиркнул спичкой о подошву и прикурил. Табак так высох от горячего
ветра, что вспыхнул, словно степная трава. Женщина тихо сидела рядом, снова
положив руки на руль.
- Ах уж эти летчики, - сказал я, - погибель для женщин. И вы все еще
любите его, или вам так кажется. Где вы хранили ожерелье?
- В шкатулке из русского малахита на туалетном столике. Вместе со всякой
бижутерией. Иначе я не могла бы его носить.
- А оно стоило пятнадцать кусков. И вы думаете, что Джозеф спрятал жемчуг
у себя в квартире. Тридцать, первая, да?
- Да, - подтвердила она. - Наверное, это слишком большая просьба.
Я открыл дверцу и вылез из машины.
- Эту услугу вы уже оплатили, - сказал я. - Пойду посмотрю. У нас в доме
двери не слишком упрямые. Когда полиция обнародует фотографию Уолдо, то
узнает, где oн жил, но скорее всего это будет еще не сегодня.
- Это страшно мило с вашей стороны, - заявила она. - Мне ждать здесь?
Я стоял, опершись на дверцу, и смотрел на Лолу. На ее вопрос я не
ответил. Просто постоял, вглядываясь в блеск ее глаз. Потом захлопнул дверцу
и пошел к Фрэнклин-стрит.
Даже при таком ветре я все еще ощущал запах сандалового дерева от ее
волос. И прикосновение ее губ.
Я отпер парадную дверь "Берглунда", прошел через тихий вестибюль к лифту
и поднялся на третий этаж. Прокрался по коридору и взглянул на дверь
тридцать первой квартиры. Света под ней не было. Я постучал - легко,
уверенно, как стучит бутлегер с широкой улыбкой и бездонными карманами.
Никакого ответа. Я вытащил из кармана кусок целлулоида, вставил его между
язычком замка и косяком и сильно налег на дверную ручку, нажимая в сторону
петель. Замок сухо щелкнул, словно сосулька сломалась. Дверь подалась.
Внутри было темно, только с улицы просачивался свет и кое-где лежали его
желтоватые отблески.
Я закрыл дверь, включил свет и постоял, осматриваясь. В квартире был
странный запах. Через секунду я его распознал - запах черного табака. В
стоячей пепельнице у окна я нашел четыре коричневых окурка ? мексиканские
сигареты.
Наверху, у меня на этаже, кто-то встал с постели и отправился в уборную.
Было слышно, как спустили воду. Я прошел в ванную. Легкий беспорядок, но
здесь ничего не спрячешь. Кухня отняла больше времени, но я уже искал лишь
для проформы. Ясно, что в этой квартире никаких жемчугов нет.
Заметно было, что Уолдо собирался в спешке и что-то не давало ему покоя,
когда он направлялся под пули своего старого дружка.
Я вернулся в гостиную, откинул кровать от стены и заглянул за зеркальную
дверь в гардеробную, потом откинул кровать еще больше. Тут я перестал искать
ожерелье. Я нашел человека.
Он был невысокий, с седыми висками, очень смуглый, в бежевом костюме с
галстуком винного цвета. Аккуратные смуглые руки бессильно свисали по бокам.
Маленькие ноги в остроносых блестящих ботинках почти касались пола.
Он был привязан к металлической спинке кровати ремнем, захлестнутым
вокруг шеи. Язык у него был высунут не правдоподобно далеко, я и не знал,
что такое бывает.
Все это мне не понравилось, поэтому я задвинул кровать на место, и он
уютно устроился там между двумя подушками. Я к нему так и не притронулся. И
без того было ясно, что он холодный как лед.
Я вошел в гардеробную и обтер платком дверные ручки. Вещей почти не было
- так, всяк