Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
140 -
141 -
142 -
143 -
144 -
145 -
146 -
147 -
148 -
149 -
150 -
151 -
Фотографии попали ко мне, - сказал я. - И они до сих пор у меня. В
этом сейфе.
Орфамэй очень медленно повернула голову, взглянула на сейф.
Нерешительно провела пальцем по губе. И снова повернулась ко мне.
- Я вам не верю, - сказала она, глядя на меня, словно кошка на мышиную
норку.
- Может, поделитесь со мной этой тысячей. Получите фотографии.
Орфамэй задумалась.
- Вряд ли я могу давать вам такие деньги за то, что вам не принадлежит,
- вздохнула она и улыбнулась. - Пожалуйста, отдайте их мне. Пожалуйста,
Филип. Лейла должна получить их обратно.
- За сколько?
Орфамэй нахмурилась и приняла обиженный вид.
- Она моя клиентка, - сказал я. - Но обмануть ее я не прочь - за
хорошую сумму.
- Я не верю, что фотографии у вас.
- Ладно же.
Я поднялся, подошел к сейфу и немедля вернулся с конвертом. Высыпал из
него отпечатки и негатив на стол. Со своей стороны. Орфамэй глянула на
фотографии и потянулась к ним.
Я собрал снимки в стопку и повернул лицевой стороной к Орфамэй. Когда
она дотянулась до пачки, я отдернул ее.
- Мне не видно так далеко, - пожаловалась Орфамэй.
- Подойти ближе стоит денег.
- Вот уж не думала, что вы мошенник, - с достоинством заявила она.
Я молча разжег погасшую трубку.
- Я заставлю вас отдать их полицейским, - заявила Орфамэй.
- Попытайтесь.
Внезапно она затараторила:
- Я не могу отдать вам эти деньги, никак не могу. Мы - ну, мать и я -
еще не расплатились с отцовскими долгами, кое-что должны за дом и...
- Что вы продали Стилгрейву за эту тысячу?
Челюсть Орфамэй отвисла, вид у нее стал безобразный. Потом она закрыла
рот и плотно сжала губы. На меня глядело жесткое, суровое личико.
- Продать вы могли лишь одно, - сказал я. - Вы знали, где находится
Оррин. Для Стилгрейва эта информация стоила тысячу. Вполне. Это вопрос о
приобщении улик к делу. Вам не понять. Стилгрейв отправился туда и убил
его. Он заплатил вам за адрес.
- Адрес ему назвала Лейла, - растерянно произнесла Орфамэй.
- Лейла так и сказала мне, - ответил я. - При необходимости она скажет
всему свету, что сама назвала адрес, - если это будет единственным
выходом. Лейла - чуждая условностям голливудская красотка не особенно
строгих нравов. Но когда нужно выдерживать характер, тут ее ни в чем не
упрекнешь. Она не из тех, кто убивает пешней. И не из тех, кто падок на
кровавые деньги.
Кровь отлила от лица Орфамэй, оно стало бледным, как лед. Губы ее
дрогнули, потом крепко сжались в маленький узелок. Она отодвинулась вместе
с креслом и подалась вперед, чтобы встать.
- Кровавые деньги, - спокойно повторил я. - Ваш родной брат. И вы
продали его убийцам. Тысяча кровавых долларов. Надеюсь, они принесут вам
счастье.
Орфамэй поднялась и сделала два шага назад. Потом вдруг захихикала.
- Кто может подтвердить это? - тонким голоском спросила она. - Кто жив,
чтобы подтвердить это? А кто вы такой? Никто, дешевый сыщик. - Она
пронзительно расхохоталась. - Да ведь вас можно купить за двадцать
долларов.
Я все еще держал в руках стопку фотографий. Чиркнув спичкой, я бросил
негатив в пепельницу и смотрел, как он горит.
Орфамэй резко оборвала смех и застыла в каком-то ужасе. Я стал рвать
фотографии на клочки. Затем усмехнулся ей.
- Дешевый сыщик, - сказал я. - Ну так чего от меня ждать. Братьев и
сестер на продажу у меня нет. Поэтому я продаю своих клиентов.
Орфамэй замерла, глаза ее сверкали. Закончив рвать фотографии, я поджег
клочки в пепельнице.
- Об одном жалею, - добавил я. - Что не увижу вашей встречи в
Манхеттене с милой старой мамочкой. Не увижу, как деретесь вы из-за дележа
этой тысячи. Держу пари, на это стоило бы посмотреть.
Я помешивал обрывки карандашом, чтобы они горели. Орфамэй медленно,
осторожно, не отрывая глаз от тлеющего пепла, подошла к столу.
- Я могу сообщить в полицию, - прошептала она. - Я могу много
рассказать полицейским. Они поверят мне.
- Я могу сказать им, кто убил Стилгрейва, - сказал я. - Потому что
знаю, кто не убивал его. Они могут поверить мне.
Маленькая головка вздернулась. Свет заблестел на линзах очков. Глаз за
ними не было.
- Не волнуйтесь, - успокоил я ее. - Не стану. Для меня это будет мало
стоить. А кое для кого - слишком много.
Зазвонил телефон, и Орфамэй подскочила на фут. Я повернулся к аппарату,
взял трубку и сказал:
- Алло?
- Амиго, у тебя все в порядке?
Позади послышался какой-то звук. Я обернулся и увидел, как дверь
закрылась. В комнате никого, кроме меня, не было.
- Я устал. Не спал всю ночь. Кроме того...
- Эта малышка звонила тебе?
- Сестричка? Только что была здесь. Она с добычей возвращается в
Манхеттен.
- С добычей?
- С карманными деньгами, что дал ей Стилгрейв за выдачу брата.
Помолчав, Долорес серьезно сказала:
- Ты не можешь знать этого, амиго.
- Я это знаю так же, как то, что сижу, облокотясь на письменный стол, и
говорю по телефону. Так же, как то, что слышу твой голос. И не так твердо,
но достаточно твердо знаю, кто убил Стилгрейва.
- Не очень разумно говорить мне об этом, амиго. Я не безупречна, и
поэтому доверять мне особенно не стоит.
- Я совершаю ошибки, но тут ошибки не будет. Все фотографии я сжег. Я
пытался продать их Орфамэй. Она предложила слишком низкую цену.
- Ты, конечно, шутишь, амиго.
- Я? Над кем?
По проводу донесся ее звонкий смех.
- Не хочешь пригласить меня на ленч?
- Не против. Ты дома?
- Да.
- Я скоро подъеду.
- Ну, я буду в восторге.
Я повесил трубку.
Спектакль закончился. Я сидел в пустом театре. Занавес был опущен, и на
нем передо мной тускло возникало все виденное. Но кое-кто из актеров уже
становился смутным, нереальным. Прежде всего сестричка. Дня через два-три
я забуду, как она выглядит. Потому что в определенном смысле она была
совершенно нереальной. Я думал о том, как она приедет в Манхеттен, штат
Канзас, к доброй старой мамочке с пухлой маленькой новорожденной тысячей.
Чтобы она смогла получить эти деньги, должно было погибнуть несколько
человек, но вряд ли это будет ее долго беспокоить. Думал о том, как она
явится в приемную доктора - как там его фамилия? Ах да, Загсмит, - смахнет
к его приходу пыль с письменного стола и разложит в приемной журналы. На
ней будут очки без оправы, простое платье, на лице не будет косметики, и
обращение ее с пациентами будет в высшей степени корректным.
- Миссис Такая-то, доктор Загсмит просит вас.
Она с легкой улыбкой придержит дверь, миссис Такая-то пройдет мимо нее,
а доктор Загсмит будет сидеть за столом в белом халате и, как это и
положено врачу, со стетоскопом, свисающим с шеи. Перед ним будет стоять
картотека. Блокнот для заметок и блокнот с бланками рецептов будут
аккуратно лежать под рукой. Доктор Загсмит знает все. Его не провести. Он
мастер своего дела. Едва взглянув на пациентку, он знает ответы на все
вопросы, которые все-таки задаст для проформы.
В своей приемной медсестре, мисс Орфамэй Квест, он видит аккуратную,
спокойную, подобающе одетую для врачебного кабинета молодую особу без
маникюра, без яркой косметики; ничто в ней не может возмутить пациента с
устарелыми взглядами. Идеальная приемная медсестра мисс Орфамэй Квест.
Доктор Загсмит не может без самодовольства вспомнить, о ней. Он сделал
ее такой, какая она есть. Она представляет собой лишь то, что приказал
доктор.
Приставать к ней он, скорее всего, пока не пытался. Может, в маленьких
городках этого не бывает. Ха-ха! Я сам вырос в маленьком городке.
Сев поудобнее, я взглянул на часы и все-таки достал из тумбы стола
бутылку "Старого лесничего". Понюхал горлышко. Запах оказался приятным.
Налив изрядную порцию, я поднял стакан и взглянул на него на просвет.
- Что ж, доктор Загсмит, - произнес я вслух, словно он со стаканом в
руке сидел по другую сторону стола, - я вас почти не знаю, а вы меня и
вовсе не знаете. Обычно я не даю советов незнакомым людям, но я прошел
краткий интенсивный курс воздействия мисс Орфамэй Квест и нарушаю свое
правило. Если эта девочка захочет чего-то от вас, уступите немедленно. Не
юлите, не мямлите о подоходном налоге и накладных расходах. Улыбнитесь и
раскошельтесь. Не вступая в спор на тему, кому что принадлежит. Главное -
чтобы девочка была довольна. Желаю удачи, доктор, и ни в коем случае не
оставляйте на виду чего-нибудь вроде остроги.
Отхлебнув из стакана половину содержимого, я стал ждать, когда по телу
разойдется тепло. Когда оно разошлось, я допил остальное и убрал бутылку.
Выбив из трубки пепел, я стал снова набивать ее свежим табаком из
кожаного кисета, который подарила мне ко дню рождения одна моя поклонница,
по странному совпадению носящая ту же фамилию, что и я.
Набив трубку, я старательно, неторопливо раскурил ее, вышел из конторы
и беззаботно, как англичанин, возвращающийся с охоты на тигра, пошел по
коридору.
34
Шато-Берси - дом старый, но отделанный заново. В его вестибюль так и
просятся индийские каучуконосы и плющ, однако там стеклянные кирпичи,
скрытое освещение и треугольные стеклянные столики. Можно подумать, что
отделку производил обитатель сумасшедшего дома. Гамму красок в вестибюле
составляют желчно-зеленая, жжено-коричневая, асфальтово-серая и
синюшно-синяя. Действует все это так же успокаивающе, как рассеченная
губа.
За низкой конторкой никого не было, однако зеркало позади нее могло
оказаться прозрачным, поэтому я решил не предпринимать попытки незаметно
прошмыгнуть на лестницу. На мой звонок из-за барьера выплыл рослый толстяк
и растянул в улыбке полные влажные губы. Зубы его были синевато-белыми,
глаза неестественно блестели.
- К мисс Гонсалес, - сказал я. - Она ждет меня. Моя фамилия Марлоу.
- Ну да, конечно, - пробормотал он, руки его дрожали. - Да, конечно.
Сейчас позвоню.
Голос его тоже дрожал.
Толстяк взял телефон, что-то пробулькал в него и снова повесил трубку.
- Да, мистер Марлоу. Мисс Гонсалес сказала, чтобы вы поднимались.
Квартира четыреста двенадцать. - Он хихикнул. - Но вы, наверное, и сами
знаете?
- Теперь знаю, - сказал я. - Кстати, ты был здесь в феврале?
- В феврале? В феврале? Да, да, я был здесь в феврале. - Слова он
выговаривал очень старательно.
- Помнишь тот вечер, когда перед входом был убит Стейн?
Улыбка мгновенно сошла с его рыхлого лица.
- Вы полицейский?
Голос его стал тонким, писклявым.
- Нет. Но если тебе это не безразлично, у тебя расстегнуты брюки.
Толстяк с ужасом глянул вниз и дрожащими руками задернул молнию.
- Спасибо, - пропищал он. - Спасибо.
И перегнулся через свою низкую конторку.
- Произошло это не перед входом, - зачастил он. Чуть подальше. Почти на
углу.
- Стейн жил здесь, не так ли?
- Я не хочу говорить об этом. Никак не хочу. - Он сделал паузу и провел
мизинцем по нижней губе. - Почему вы спрашиваете?
- Чтобы ты не закрывал рта. Нужно быть поосторожнее, приятель. В твоем
дыхании ощутим запах.
Толстяк залился краской до самой шеи.
- Если вы намекаете, что я пил...
- Курил, - сказал я. - И не просто табак.
Я повернулся. Толстяк не сказал ни слова. Подойдя к лифту, я бросил на
него взгляд. Он стоял, опершись ладонями о конторку и, выгнув шею,
наблюдал за мной. Даже издали было видно, как он дрожит.
Лифт оказался без лифтера. Четвертый этаж был холодно-серым, ковровая
дорожка - толстой. У двери с номером 412 имелась кнопка звонка. Он
мелодично прозвучал за дверью, которая тут же распахнулась. На меня
уставились красивые черные глаза, мне улыбнулись манящие ярко-красные
губы. На Долорес, как и накануне вечером, были черные брюки и красная
блузка.
- Амиго! - воскликнула мисс Гонсалес. Я взял ее запястья, свел их
вместе так, что сошлись ладони. Чуть-чуть поиграл с ней в ладушки.
Выражение ее глаз было томным и вместе с тем странным.
Выпустив руки Долорес, я прикрыл дверь локтем и протиснулся мимо нее в
комнату. Все было, как и в первый раз.
- Тебе нужно застраховать их, - сказал я, коснувшись пальцем одной
груди, отнюдь не подложной. Сосок был твердым, как рубин.
Долорес, довольная, засмеялась. Я оглядел квартиру. Она была
темно-серой и пыльно-голубой. Не цвета хозяйки, но очень недурна. Ложный
камин с газовыми горелками в виде поленьев. Довольно много кресел,
столиков и светильников. В углу - скромный маленький бар.
- Нравится моя квартирка, амиго?
- Не говори "квартирка". Слишком по-шлюшьи.
Я не смотрел на хозяйку. Не хотел смотреть. Сел на кушетку и потер лоб.
- Поспать бы часа четыре и пропустить пару стаканчиков. Тогда бы я
вновь смог болтать с тобой о пустяках. Сейчас же у меня едва хватит сил на
то, чтобы говорить о деле. Но это необходимо.
Долорес подошла и села рядом. Я покачал головой.
- Не сюда. Разговор действительно о деле.
Она села напротив и серьезно поглядела на меня своими темными глазами.
- Ну ладно, амиго, как хочешь. Я твоя девочка - по крайней мере, я
охотно была бы твоей девочкой.
- Где ты жила в Кливленде?
- В Кливленде? - Голос ее был очень мягким, почти воркующим. - Разве я
говорила, что жила в Кливленде?
- Ты сказала, что познакомилась с ним там.
Долорес задумалась, потом кивнула.
- Я тогда была замужем, амиго. А в чем дело?
- Стало быть, жила в Кливленде?
- Да, - негромко сказала она.
- Как ты познакомилась со Стилгрейвом?
- В те дни было престижным знать кого-то из гангстеров. Наверно, это
форма извращенного снобизма. Девицы ходили туда, где, по слухам,
собирались гангстеры. Если повезет, в один прекрасный вечер...
- Ты позволила ему подцепить тебя?
Она весело кивнула.
- Вернее, я подцепила его. Он был очень славным. Правда.
- А как же муж? Твой муж? Или не помнишь?
Долорес улыбнулась.
- Брошенными мужьями хоть пруд пруди.
- Ты права. Их можно отыскать где угодно. Даже в Бэй-Сити.
Этим я ничего не достиг. Она вежливо пожала плечами.
- Не сомневаюсь.
- Им может быть даже выпускник Сорбонны. Он даже может предаваться
мечтам, практикуя в жалком маленьком городишке. Ждать и надеяться. Это
словосочетание мне по душе. В нем есть поэтичность.
Вежливая улыбка не сходила с красивого лица Долорес.
- Мы не находим общего языка, - вздохнул я.
- Никак не находим. А надо бы найти.
Я опустил взгляд на свои пальцы. Голова у меня болела. Я был совершенно
не в форме. Долорес протянула мне сигареты в хрустальной коробке, и я взял
одну. Свою сигарету Долорес вставила в золотые щипчики. Ее она взяла из
другой коробки.
- Хочу попробовать твоих, - попросил я.
- Но мексиканский табак многим кажется очень крепким.
- Без добавок, - сказал я, глядя на нее. Потом решил не настаивать. -
Нет, ты права. Мне он не понравится.
- В чем смысл этого эпизода? - настороженно спросила Долорес.
- Швейцар курит марихуану.
Она неторопливо кивнула.
- Я предупреждала его. Несколько раз.
- Амиго, - сказал я.
- Что?
- Ты употребляешь не так уж много испанских слов, верно? Может, ты их
не много и знаешь. "Амиго" - совсем уж затверженное слово.
- Надеюсь, мы не будем вести себя, как вчера днем? - протянула она.
- Нет. В тебе нет ничего мексиканского, кроме повторения нескольких
словечек и старательной манеры говорить будто на чужом языке.
Долорес не ответила. Легонько выпустила сигаретный дым и улыбнулась.
- У меня большие неприятности с полицейскими, - продолжал я. - Видимо,
у мисс Уэлд хватило здравого смысла рассказать обо всем своему боссу -
Джулиусу Оппенгеймеру, - и он не остался в стороне. Нанял ей Ли Фаррелла.
Полицейские вряд ли думают, что Стилгрейва убила она. Но они считают, что
я знаю, кто убийца, и поэтому точат на меня зуб.
- А ты действительно знаешь, амиго?
- Я же сказал тебе по телефону, что знаю.
Долорес бросила на меня долгий, немигающий взгляд.
- Убийство произошло на моих глазах. - Голос ее, наконец, стал сухим,
серьезным. - Это было очень захватывающе. Этой маленькой девочке
захотелось повидать игорный дом. Она никогда не видела ничего подобного, а
в газетах писали.
- Она останавливалась здесь - у тебя?
- Не в моей квартире, амиго, а в комнате, которую я для нее сняла.
- Ясно, почему она не хотела назвать мне своего адреса, - сказал я. -
Однако, насколько я понимаю, у тебя не было времени обучать ее этому делу.
Долорес чуть заметно нахмурилась и взмахнула коричневой сигаретой. Я
смотрел, как дымок выводит в воздухе что-то недоступное прочтению.
- Прошу тебя. Как я уже сказала, ей захотелось отправиться в тот дом. Я
позвонила Стилгрейву, он сказал - приезжайте. Когда мы приехали, он был
пьян. Я впервые видела его пьяным. Он засмеялся, обнял маленькую Орфамэй и
сказал, что она вполне заработала свои деньги, что у него для нее кое-что
есть, достал из кармана завернутый в какую-то тряпку бумажник и подал ей.
Когда Орфамэй развернула ее, посреди бумажника оказалась залитая кровью
дырка.
- Нехорошо, - заметил я. - Я бы даже не назвал это типичным для
гангстера.
- Ты плохо знал его.
- Верно. Продолжай.
- Маленькая Орфамэй взяла бумажник, посмотрела сначала на него, потом
на Стилгрейва. Ее бледное лицо было очень спокойным. Она поблагодарила
Стилгрейва, открыла сумку, чтобы, как мне показалось, положить туда
бумажник, - все это было очень захватывающе...
- Душераздирающая сцена. Я бы, задыхаясь, упал на пол.
- ...но вместо этого она выхватила из сумки пистолет. По-моему, тот
самый, что Стилгрейв дал Мэвис. Он был очень похож...
- Я прекрасно знаю, как он выглядел, - кивнул я. - Мне пришлось немного
повозиться с ним.
- ...она повернулась и прикончила его одним выстрелом. Это было очень
драматично.
Долорес опять сунула в рот коричневую сигарету и улыбнулась мне. Как-то
странно, холодно, словно думала о чем-то далеком.
- Ты заставила ее признаться в этом Мэвис Уэлд, - сказал я.
Долорес кивнула.
- Тебе, насколько я понимаю, Мэвис бы не поверила.
- Я не хотела рисковать.
- А не ты ли дала Орфамэй тысячу долларов, милочка? Чтобы заставить ее
признаться? Эта маленькая девочка ради таких денег может пойти на многое.
- На этот вопрос я не отвечу, - с достоинством сказала Долорес.
- Конечно. Значит, вчера вечером, везя меня туда, ты уже знала, что
Стилгрейв мертв, что бояться нечего, и спектакль с пистолетом был просто
спектаклем.
- Не хочу разыгрывать из себя благодетельницу, - негромко проговорила
она. - Но там сложилось трудное положение, и я знала, что ты как-то
вызволишь Мэвис. Никто больше не смог бы этого сделать. Мэвис решила взять
вину на себя.
- Мне, пожалуй, надо выпить, - вздохнул я. - Силы совсем на исходе.
Долорес подскочила и пошла к маленькому бару. Вернулась она с двумя
большими стаканами разбавленного виски. Подала один мне и, держа свой у
губ, смотрела, как я пью. Виски было замечательным. Я отпил еще. Она вновь
села в свое кресло и потянулась к золотым щипчикам.
- Я вывел Мэвис на чистую воду, - наконец сказал я. - Она утверждала,
что сама застрелила его. Пистолет у нее был. Точно такой же, какой дала
мне ты. Кстати, ты, очевидно, не обратила внимания на то, что из твоего
пистолета стреляли?
- Я ничего не смыслю в пистолетах, - мягко произнесла Долорес.
- Конечно. Я сосчитал патроны, и, если предположить, что обойма была
полной, израсходованными оказались два. А Квест как раз и был уби