Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
140 -
141 -
142 -
143 -
144 -
145 -
146 -
147 -
148 -
149 -
150 -
151 -
ехать на озеро. Он сказал, что
времени у меня достаточно. Тем более, что в горах темнеет на час позже.
- Да? Это прекрасно,- сказал я и повесил трубку.
"5"
Городок Сан-Бернардино изнемогал от полуденной жары. Воздух был таким
горячим, что у меня буквально пузыри на языке высыпали. Я сидел в машине и
тяжело отдувался. На минуту остановился и купил бутылку виски на случай,
если окончательно раскисну раньше, чем доберусь до гор. После Крестлина я
свернул на шоссе, круто взбиравшееся вверх. За пятнадцать миль дорога
поднялась на пять тысяч футов, но и здесь атмосфера была какой угодно,
только не прохладной.
Тридцать миль по горам привели меня в высокий сосновый лес, к поселку,
называвшемуся Баблинг Спринте. Там имелись крытая дранкой лавочка и
заправочная колонка. Это место показалось мне раем. Начиная оттуда, путь
стал прохладней.
Озеро Пума было огорожено длинной дамбой. На каждом ее конце и
посередине стояло по часовому. Прежде чем пропустить меня на дамбу, первый
из них потребовал, чтобы я закрыл все окна в машине. Примерно в ста метрах
от дамбы был протянут трос на поплавках, ограждавший запретную зону.
Озеро кишмя кишело лодками, байдарками, гоночными гребными судами. По
голубой воде скользили моторки, оставляя за собой пенные хвосты и резко
накреняясь. На поворотах девушки, сидевшие в лодках, визжали и опускали
ладони в воду. На волнах покачивались плоскодонки с удильщиками, уплатившими
по два доллара за право порыбачить и теперь безуспешно пытавшимися выудить
рыбешки хоть на цент.
Дорога бежала вдоль массивных гранитных скал. Потом по обе ее стороны
распростерлись луга, где в траве попадались синие ирисы, белый и красный
люпин, мята и полевые розы. Стройные ели высились на фоне ясного синего
неба.
Шоссе опустилось пониже и снова вернулось к берегу озера. Здесь было
полно загорелых девиц в шикарных купальниках, косынках, пляжных сандалиях на
толстых подошвах. Взад-вперед носились велосипедисты, то и дело появлялся
какой-нибудь потенциальный самоубийца на мотоцикле.
Примерно в миле за поселком от шоссе ответвлялась, поднимаясь в горы,
узкая дорога. Некрашеная деревянная доска оповещала: "До озера Маленького
фавна 1,5 мили?. Я повернул туда. По склонам были рассеяны небольшие домики,
примерно через милю они исчезли. Вскоре в сторону свернула еще более узкая
дорога. Здесь на деревянной доске было написано: "Озеро Маленького фавна.
Частная дорога. Проезд воспрещен?.
Мой "крайслер? с усилием пополз в гору, мимо голых гранитных скал. Я
миновал небольшой водопад, рощу черного дуба, железного дерева и
манцанитовых кустов. Царила глубокая тишина. На ветке закричала сойка. Рыжая
белка обругала меня и швырнула в мою сторону шишку. Красный дятел прервал
свою работу, уставился черными жемчужинками глазок и спрятался за ствол
дерева, чтобы тотчас же выглянуть из-за него с другой стороны.
Наконец на пути показался бревенчатый шлагбаум, также снабженный
предупреждающей табличкой. Он был открыт.
Несколько сот метров дорога петляла между стволами деревьев. И внезапно
подо мной открылось маленькое овальное озеро, глубоко запрятанное между
деревьями и скалами, словно капля росы в сморщенном листе. У ближнего берега
была возведена цементированная дамба. Перилами служил натянутый трос. Сбоку
от дамбы виднелось старое мельничное колесо, прислонившееся к хижине,
срубленной из неободранных сосновых бревен.
На противоположном берегу озера, невдалеке от конца дамбы, я увидел
большой красный деревянный дом, немного нависавший над водой. Поодаль стояли
еще два дома. У всех трех был нежилой вид: двери заперты, шторы на окнах
плотно задернуты. Ставни большого дома были выкрашены в оранжевый цвет, в
сторону озера смотрело большое, в двенадцать стекол, окно.
В другой части озера виднелось нечто вроде маленькой пристани с дощатым
павильоном.
Выйдя из машины, я направился к бревенчатой хижине, позади которой
слышались удары топора. Я постучал. Топор умолк. Мужской голос прокричал
что-то неразборчивое.
Я уселся на валун и закурил сигарету. Из-за угла дома послышались шаги.
Передо мною появился человек с резкими чертами лица и смуглой кожей. В руке
он держал топор.
Он был коренаст и хромал при ходьбе: выносил правую ногу немного
наружу, а потом по дуге выставлял ее вперед. У него был темный небритый
подбородок, твердые синие глаза. Волосы с проседью нависали над ушами и
давно уже нуждались в свидании с ножницами. Одет он был в синие
хлопчатобумажные брюки и такую же рубашку, ворот которой открывал
мускулистую шею. В углу рта висела сигарета. Говор был обычным, городским.
- Хелло, что вам надо?
- Мистер Билл Чесс?
- Да, это я.
Я встал и протянул ему письмо Кингсли. Он покосился на бумагу, ушел,
прихрамывая, в дом и вернулвся с очками на носу. Внимательно прочитал
письмо, потом перечитал еще раз. Наконец вложил его в нагрудный карман,
застегнул его и протянул мне руку.
- Рад познакомиться, мистер Марлоу.? Мы пожали друг другу руки. Его
ладонь напоминала рашпиль.? Значит, хотите посмотреть дом Кингсли? Охотно
вам покажу. Господи, уж не собрался ли он его продавать?
- Все может быть,- сказал я.? В Калифорнии все продается.
- К сожалению, это правда. Вон этот дом, красный. И что за дом!
Облицован кедром, черепичная крыша, каменный фундамент, террасы тоже
каменные. Ванны с душем, жалюзи со всех четырех сторон, большой камин,
комбинированное отопление - дровяное и газовое. Весной и осенью это здесь
необходимо. Все - первый класс! Стоит, примерно, восемь тысяч. Это не так уж
мало для летнего дома. Да, еще на горе имеется собственный резервуар для
сбора дождевой воды.
- А как насчет электричества и телефона? - спросил я, чтобы не
показаться невежливым.
- Электричество, конечно, есть,- ответил он,- но телефона нет. Сейчас с
этим трудно. А если бы и удалось его провести, то протащить сюда линию
обошлось бы в кучу денег.
Он все время смотрел мне прямо в глаза, и я отвечал на его взгляд.
Несмотря на свой здоровый вид, он показался мне пьяницей. Кожа была немного
отекшей, с хорошо видными венами, да и глаза блестели. Я спросил:
- Сейчас здесь кто-нибудь живет?
- Ни души! Несколько недель назад была миссис Кингсли. И снова уехала.
В любой день может вернуться. Он ничего не говорил насчет этого?
Я сделал вопросительную мину.
- Как? Разве миссис Кингсли продается вместе с домом?
Он взглянул на меня искоса, потом запрокинул голову и разразился грубым
хохотом. Звук был, примерно, как из выхлопной трубы трактора. Лесная тишина
была порвана в клочья.
- О, Иисус! Вот это шутка! - он хватал ртом воздух.? Не продается ли
вместе...? раздалась еще одна очередь хохота. Потом он внезапно замолчал,
рот его захлопнулся, как капкан.
- Да, это шикарный дом,- сказал он и оглядел меня подозрительно.
- А кровати удобные? - спросил я. Он наклонился, улыбка исчезла,
сменившись злобной гримасой.
- Давно, видать, не получали хорошего синяка под глазом?
Я уставился на него недоуменно раскрыв рот.
- Что-то не доходит до меня ваша шутка,- сказал я.? Наверное, я
непонятливый.
- А откуда мне знать, удобные ли кровати,- накинулся он на меня. Он
весь напружинился, правая рука приготовилась к удару.
- Не понимаю, почему бы вам и не знать,- сказал я.? Но я не настаиваю.
Могу и сам попробовать.
- Конечно,- сказал он злым голосом.? Вы думаете, я не способен узнать
сыщика, когда он стоит передо мной? Да я с такими в кошки-мышки играл!
Промахнулись, дорогой! Промахнулись, мистер Кингсли! Нанимает сыщика и
посылает сюда, чтобы узнать, не ношу ли я его пижамы! Слушайте, пусть у меня
и хромая нога, но бабу я всегда сумею себе найти.
Я поднял руку, в душе надеясь, что он не вздумает ее оторвать и
зашвырнуть в озеро.
- Вы отвлеклись,- сказал я.? Я не для того сюда приехал, чтобы совать
нос в ваши любовные дела. Я никогда не видел миссис Кингсли, а его самого
сегодня утром увидел в первый раз. Куда это вас занесло?
Он опустил глаза и тыльной стороной ладони ударил себя по губам, словно
желая причинить себе боль. Потом поднес руку к глазам, сжал ее в кулак,
снова разжал и посмотрел на пальцы. Они слегка дрожали.
- Очень сожалею, мистер Марлоу,- сказал он медленно.? Не обижайтесь! Я
вчера вечером здорово надрался, а сегодня меня мутит, как семь шведов.
Побудешь здесь целый месяц один, как перст, так сам с собой разговарить
начнешь! Тут всякое может случиться!
- Может, в таком деле может помочь стаканчик? - спросил я.
Он посмотрел на меня заблестевшими глазами.
- У вас есть с собой?
Я вытащил бутылку из кармана и подержал ее так, чтобы была видна
зеленая этикетка.
- Вот это повезло! - воскликнул он.? Черт возьми! Принести рюмки или
лучше пойдем в дом?
- Давайте на воздухе. Очень вид красивый!
Припадая на хромую ногу, он быстро сходил в дом, принес два маленьких
стаканчика и сел на камень рядом со мной. От него крепко пахло потом.
Я отвинтил пробку, налил ему полный стаканчик, а себе немного. Мы
чокнулись и выпили. Он побулькал напитком во рту, и его лицо осветилось
улыбкой.
- Друг, это то, что надо,- сказал он.? Интересно, с чего я это так
завелся? Тут, в горах, в одиночку и рехнуться недолго. Без компании, без
друзей, без женщины...? Он сделал паузу, искоса посмотрел на меня и
повторил: - Особенно без женщины!
Я смотрел на синюю воду в озере. Под нависшей скалой на поверхность
вынырнула рыба. По воде пошли круги. Легкий ветер шевелил верхушки деревьев,
они шумели, как далекий и тихий прибой.
- Она меня бросила,- проговорил он медленно.? Уже с месяц. В пятницу,
двенадцатого июня. Я этот день никогда не забуду!
Я подлил ему еще виски. Пятница, двенадцатого июня. В этот самый день
Кристель Кингсли ожидали в городе на вечеринку.
- Вам, конечно, это неинтересно,- продолжал он. Но в глазах его было
отчаянное желание с кем-нибудь поделиться. Это было ясно видно.
- Вообще-то это меня не касается,- сказал я, улыбаясь, - но если вам от
этого станет полегче... Он торопливо кивнул.
- Знаете, бывает, встретятся случайно двое людей, например, в парке на
скамейке, и ни с того, ни с сего начнут говорить о боге. Такого с вами не
случалось? А ведь это мужчины, каждый из которых и с лучшим-то другом
постеснялся бы об этом говорить.
- Отчего же, так бывает. Я знаю. Он выпил и посмотрел через озеро.
- Она была славная,- сказал он тихо.? Иногда немного на язык остра, но
славная. Мы с Мюриэль полюбили друг друга с первого взгляда. Я встретил ее в
одном баре, в Риверсайде, год и три месяца тому назад. Вообще-то в этом баре
трудно рассчитывать встретить порядочную девушку. Но так уж получилось. Мы
поженились. Я ее любил. И, представляете, как последний дурак изменил ей.
Я пошевелился, чтобы показать, что слушаю. Но ничего не сказал - боялся
нарушить его настроение. Стаканчик я держал в руке нетронутым. Я люблю
немного выпить, но не тогда, когда кто-нибудь использует меня в качестве
исповедника.
Он продолжал с грустью рассказывать.
- Ну, вы, наверное, знаете, как иногда бывает в браке. Проходит немного
времени, и появляется идиотское желание пощупать другую бабу. Может, это и
подло, но это так. Ничтожество я.
Билл Чесс посмотрел на меня. Я согласился: это, конечно, бывает. Он
проглотил содержимое своего стаканчика. Я протянул ему бутылку. Над нашими
головами сойка легко перепрыгнула с ветки на ветку.
- Да...? продолжал он,- все лесные жители - немного сумасшедшие,- и я
такой же. Казалось бы, живу бесплатно, расходов немного, каждый месяц
получаю пенсию - половину моего военного жалованья. Рядом красивая белокурая
жена - чего еще желать? И все время, как ненормальный, позволяю себе
поглядывать в ту сторону! - Он показал на большой красный дом. Сейчас, в
лучах заходящего солнца, он приобрел цвет темной ржавчины.? Рядом с
собственным домом, что называется, прямо под окнами - с кем? С разряженной
потаскухой, которая для меня значит меньше, чем какая-нибудь соломинка. О,
господи, что я за осел! Каким скотом может стать мужчина!
Он выпил и поставил бутылку на камень. Потом выудил из кармана
сигарету, чиркнул спичкой об ноготь большого пальца и глубоко затянулся. Я
молчал, боялся вздохнуть, как взломщик за портьерой.
- Черт возьми,- сказал он наконец.? Ну ладно, собрался изменить жене,
так уж выбери себе для разнообразия женщину другого типа. Но эта баба - там,
напротив... Такая же блондинка, как Мюриэль, тот же рост, та же фигура, даже
глаза того же цвета! Красивая? Пожалуй. Но не красивей других, а моей
Мюриэль и в подметки не годится! Так вот, тем утром иду я к большому дому "
мне надо было палить хворост - а она выходит из задней двери, в одной
пижаме, да еще совсем прозрачной, прямо все видно... И говорит своим ленивым
развратным голосом: "Заходи, выпей стаканчик, Билли! Такое прекрасное утро,
а ты вкалываешь!? Я вообще-то люблю выпить - иду к кухонной двери. Она
наливает мне рюмку, потом еще одну, и еще одну. И я сам не замечаю, что уже
вошел в дом, и чем ближе я к ней подхожу, тем все более постельные у нее
глаза!
Он усмехнулся.
- Вот вы спросили, удобные ли постели,- я и завелся. Конечно, вы ничего
такого не думали. Но я-то помню... Да уж, постель была очень удобная!
Он замолчал, и его слова как бы повисли в воздухе. Они падали
медленно-медленно, потом наступила тишина. Он наклонился над бутылкой и
уставился на нее. Казалось, он в душе борется с нею. Бутылка, как всегда,
победила. Он сделал большой, долгий глоток из горлышка, потом решительно
завинтил пробку, словно хотел этим сказать: кончено! Поднял камешек, бросил
его в воду.
- Возвращаюсь я по дамбе,- начал он снова. Его язык отяжелел от
алкоголя.? Я, конечно, не новичок в таких делах. Думаю: все обойдется
по-тихому. Да, мы, мужики, чертовски ошибаемся в таких вещах,- на этот раз я
поплатился, тяжело поплатился! Мюриэль мне такого наговорила! Она так
бранилась - я и понятия не имел, что она знает подобные слова. Меня как
громом поразило!
- И она ушла?
- В тот же вечер. Меня не было дома. Мне так дерьмово было, что я не
мог оставаться трезвым. Сел в свой "форд?, поехал к озеру Пума, собрал
несколько таких же бродяг, как я, и надрался вдрызг. Все равно легче мне не
стало. Возвращаюсь часа в четыре, а Мюриэль и след простыл. Упаковала
чемодан и исчезла. И ничего не оставила, кроме записки и следов крема на
подушке. Он вытащил из бумажника маленький потертый клочок бумаги и протянул
мне. Бумага была в голубую линейку, на ней было написано карандашом: "Мне
очень жаль, Билл, но я скорей умру, чем останусь с тобой жить! Мюриэль?. Я
вернул ему записку.
- А что стало с той, другой?
Билл Чесс поднял плоский камешек и попытался бросить его плашмя по
воде, но не получилось.
- А что с ней могло стать? Упаковала вещи и той же ночью убралась. Я ее
не видел. А о Мюриэль весь месяц ни слуху, ни духу. Понятия не имею, где
она. Наверно, нашла себе другого. Надеюсь, он будет с ней обращаться лучше,
чем я.
Он встал и вытащил из кармана связку ключей.
- Если хотите посмотреть дом - пожалуйста. И спасибо за то, что слушали
мою болтовню. И особенно за виски. Нате! - Он поднял бутылку и протянул мне.
В ней оставалось немного.
"6"
Мы спустились к озеру и прошли по узкой дамбе. Билл шел, с трудом
выбрасывая больную ногу и держась за трос, натянутый как поручень. В одном
месте вода, лениво пенясь, переливалась через дамбу.
- Я сегодня утром спустил немного воды из озера через мельничное
колесо,- сказал он через плечо.? Это - единственное, на что эта проклятая
штука годится. Тут несколько лет назад какой-то фильм снимали, вот колесо и
осталось. И вон та маленькая пристань. Большинство из того, что они
построили, давно убрано, но Кингсли захотел сохранить колесо и пристань.
Это, мол, придает озеру колорит...
По деревянным ступеням мы поднялись на террасу дома Кингсли. Билл отпер
дверь. В лицо мне пахнуло спертым застоявшимся воздухом, полоски света
падали сквозь жалюзи на пол. Гостиная была большой и нарядной, с индийскими
ковриками на простом деревянном полу, крестьянской мебелью и маленьким баром
с круглыми табуретками в углу. Комната была чисто прибрана. Она не
производила впечатления помещения, которое в спешке покинули хозяева.
Мы осмотрели спальни. В двух были одинарные, а в одной - большая
двухспальная кровать, покрытая кремовым одеялом. "Это хозяйская спальня?,-
объяснил Чесс. На зеркальном столике стояли янтарные туалетные
принадлежности и множество всевозможной косметики. На банках с кремом
красовались коричнево-золотистые этикетки компании "Гиллерлейн?. Я отворил
дверцу стенного шкафа и заглянул внутрь. Шкаф был битком набит женской
одеждой. Чесс, прищурившись, наблюдал за мной. Я снова закрыл дверцу и
осмотрел нижний ящик. Там стояло по меньшей мере полдюжины пар ненадеванной
обуви. Я закрыл ящик и выпрямился.
- Для чего это вам понадобились платья миссис Кингсли? - сердито
спросил Билл Чесс.
- На это есть причины,- сказал я.? Миссис Кингсли отсюда уехала, а
домой не вернулась. Муж не знает, где ее искать.
Руки Чесса опустились, он сжал кулаки.
- Ах ты, проклятая ищейка! - набросился он на меня.? Ведь вот же:
первое впечатление - всегда самое верное! А я-то, дурень, себя уговорил, что
ошибся. И, как старая баба, все выложил! Как бедный раскаявшийся грешник!
Что я за осел!
- Я умею уважать чужие тайны как и всякий другой человек,- сказал я,
обошел его и направился в кухню.
В ней стояли большой комбинированный кухонный шкаф и электрическая
плита. Противоположная дверь открывалась в веселенькую столовую с большим
количеством окон и дорогим фаянсовым сервизом на столе. Стены были украшены
полками с разнообразными цветными горшками, бокалами и английскими цинковыми
тарелками.
И здесь было чисто прибрано: ни грязной тарелки, ни пустой бутылки.
Хотя миссис Кингсли и вела весьма свободный образ жизни, но уехала она, не
оставив после себя никакого беспорядка.
Я вернулся в гостиную и вышел на террасу, ожидая, пока Чесс запрет
двери. Когда он покончил с этим и повернулся ко мне, я сказал:
- Я вас не заставлял изливать передо мной душу, но и не мешал вам это
делать. Кингсли не обязательно знать, что его жена путалась с вами. Хотя за
этим может крыться и еще что-нибудь, не знаю...
- Ах, шли бы вы к черту! - проворчал Билл, и лицо его оставалось
мрачным.
- Да-да, я пойду к черту, но скажите-ка мне: не могло ли так случиться,
что ваша жена и миссис Кингсли уехали вместе?
- Мне это неизвестно.
- Может, когда вы отправились на озеро заливать свое горе? Сперва они
поссорились, а потом решили выплакаться друг у друга на груди. И миссис
Кингсли уговорила вашу жену взять ее с собой. Надо же ей было на чем-то
уехать? Это предположение звучало довольно абсурдно, но он ответил серьезно:
- Ерунда, Мюриэль не такой человек, чтобы плакать у кого-нибудь на
груди. Когда господь ее создава