авлен на новый пригородный маршрут Додж-Сити - Ньютон.
   Машинист Барни и думать не думал, что будет неделю  за  неделей  водить
поезда по одному и тому же маршруту всю свою жизнь. Но недели складывались
в месяцы, месяцы в годы, годы в десятилетия. Стопятидесятимильный  перегон
между Вичитой и Додж-Сити стал частью его самого. Он  знал  каждый  уклон,
каждый поворот, каждый светофор,  каждую  стрелку,  чуть  не  каждый  стык
рельсов...
   Барни оторвался от журнала.
   За высоким окном  тепловоза  ему  послышался  какой-то  странный  звук,
приглушенный и неясный, но  вроде  бы  кто-то  копается  в  гравии  позади
поезда. Как далеко - сказать трудно, но Барни  после  тридцати  лет  стажа
работы автоматически улавливал любой подозрительный шум что в машине,  что
вне ее.
   Подойдя к окну, он  открыл  его  и  высунулся  наружу.  В  непроглядной
темноте он увидел лишь хвост темных вагонов  позади  локомотива.  Их  было
всего шесть. Поезд Барни был одним из самых коротких на этом маршруте,  но
ведь и Парк-Сити тоже не Главная Центральная. Барни потянул носом  воздух.
Пахло машинным маслом, гарью и пылью.
   Он снова обвел взглядом территорию сортировочной станции.  То  там,  то
сям позвякивали железные сцепки вагонов, мигали  сигнальные  огни,  тускло
светились газовые фонари. Клубы густого дыма поднимались над крышей  поста
у маневровой горки.
   - Первис, это ты?  -  крикнул  Барни,  стараясь  перекрыть  низкий  гул
дизелей, работавших на холостом ходу. Звуки  торопливых  шагов  по  гравию
насыпи стали отчетливее. Барни решил, что это идет его помощник. - Первис?
Это ты?
   Ответа не было.
   - Что за чертовщина! -  пробормотал  Барни,  возвращаясь  к  термосу  и
журналу. Подумав, он решительно убрал их в  свою  корзинку  для  завтрака.
Внезапно его охватило дурное предчувствие. Как правило, если к  локомотиву
подходил кто-то из конторы станции, особенно во время долгой стоянки,  это
могло означать лишь одно - плохие новости. То ли  на  стрелках  аппаратура
барахлит, то ли заторы на линии.
   Барни нажал кнопку интеркома:
   - Грейнджер? Ты на месте?
   Грейнджер  Толлифсон  был  у  Барни  проводником.  Приятной   внешности
коротышка  лет  шестидесяти,  он  служил  на  этой  линии  еще  со  времен
президентства Джимми Картера. Только сейчас его почему-то было не найти.
   - Грейнджер! Где ты?
   Опять никакого ответа.
   Внезапно дверь в кабину распахнулась настежь.
   - Какого... - начал было Барни, но  тут  же  осекся,  увидев  в  проеме
молоденького парнишку, державшего в руках помповое ружье. Он тяжело  дышал
и весь дрожал словно осиновый лист. У парня были волосы, как у девчонки, а
лицо - как вытянутая тыква. Судя по тому, как он держал ружье,  шутить  он
не собирался.
   Слабое   сердце   Барни   учащенно   заколотилось.    За    всю    свою
двадцатидвухлетнюю  службу  машинистом  он  ни   разу   не   был   жертвой
преступления или серьезного инцидента. В этом смысле Барни вообще  никогда
не видел ничего, выходящего за рамки обычного.
   Похоже, его удача готова перемениться.


   - А ну, подними руки так, чтобы я их видел! - закричал  Анхел.  У  него
было ощущение, что по  телу  бегают  скорпионы.  От  лихорадки  начинались
галлюцинации. Но он старался сохранять спокойствие и избегать шипящих.  Он
хотел, чтобы машинист понимал каждое слово с первого раза.  -  Подними  их
вверх!
   Старик неохотно поднял вымазанные машинным маслом руки.
   Анхел ткнул дулом ружья в щиток управления и сказал:
   - Давай трогай!
   - Подумай, сынок, - сказал старик. - Ты кучу бед себе наживешь!
   - Я сказал, трогай свою развалину! Поехали!
   - Что ты сделал с Грейнджером?
   - Цего?!
   Старик махнул рукой в сторону поста у горки и пояснил:
   - Мой проводник.  Он  должен  вернуться  с  минуты  на  минуту.  Парень
вооружен и свиреп как бык.
   Это была ложь. Анхел это знал, и старик понял, что он знает. Прежде чем
ворваться в  кабину,  он  силой  затолкал  проводника  в  инструментальную
кладовую неподалеку от поезда. В поезде были только Анхел и машинист, и  у
обоих кончалось время. Подойдя ближе и поводя стволом перед носом старика,
Анхел сказал:
   - Даю тебе две секунды, цтобы тронуться с места! Ты слышал?!
   - Не могу!  -  Старик  завороженно  глядел  в  дуло.  Вид  у  него  был
перепуганный. И растерянный. - Стрелки еще не освободились!
   Анхел ткнул дулом ружья чуть ли не в нос старику и заорал:
   - Последний раз говорю! Трогайся с места! Поехали!
   - Сынок, не дело это!
   Анхел взвел курок. Услышав громкий щелчок, старик замер на месте.
   - Поехали! Или я стреляю! - заорал Анхел.
   - Сынок, я же говорю тебе...
   - ПОЕХАЛИ!!! - Анхел прижал дуло к виску машиниста.
   Старик медленно повернулся и склонился над щитком. Отпустив тормоза, он
взялся за ручку управления. Дизеля локомотива тут же ожили.
   - На восток все равно нельзя, сынок! Там куча вагонов на всех путях!
   - Ницего... - Анхела скрутила боль в животе, он пошатнулся, стараясь не
отводить ствол. Желудок сводило судорогой. Началась отрыжка. Горло горело,
будто туда сунули факел... - Я хоцю на запад! Понимаесь? Едем на запад...
   Старик оказался занудой.
   - Еще раз скажи, сынок. Я не понял, что ты сказал.
   Анхел показал в сторону вагонов:
   - Д-дд-давай н-на з-запад.
   - На запад? - Машинист дрожал. Когда он увидел, что  Анхел  рыгает,  то
уже не знал, чего ждать от этого психа.
   - ДА, ЦЕРТ ПОБЕРИ!!! НА ЗАПАД!!!
   - Не могу, сынок!
   - ДВИГАЙ!!! СЕЙЦАС ЗЕ!!!
   Внутри у Анхела все горело. Ему  казалось,  что  сейчас  у  него  глаза
вылезут из орбит.
   Старик на мгновение высунулся из окна и сказал:
   - На пути стоит ремонтный вагон!
   - ПРОТАРАНЬ ЕГО!!!
   Старик нервно облизнул губы, взялся  за  ручку,  в  глазах  его  застыл
непритворный ужас.
   - Нельзя, сынок...
   Анхел упал на колени. Нестерпимый жар  охватил  его  легкие,  спину  Он
начал терять сознание, ружье почти вываливалось из рук.
   - ...тарань... - едва слышно прошипел он.
   Старик внимательно посмотрел на  парня,  раздумывая,  не  выхватить  ли
ружье. Но что-то остановило его. Не риск, что  ружье  стрельнет.  Даже  не
перспектива погибнуть в драке. Скорее что-то такое было в этом  искаженном
болью несчастном лице.
   Анхел взглянул на старика помутившимся взором и едва  слышно  прошептал
сквозь стиснутые от боли зубы:
   - Просу...
   Поразмыслив еще секунду, старик сказал:
   - Придется объезжать.
   Анхел кивнул.
   Взяв ручку управления, машинист тронул поезд в сторону  западных  ворот
сортировочной станции.


   - А как мы узнаем, что это он? -  спросила  Софи,  прижавшись  носом  к
боковому стеклу джипа. - Сейчас нам только не хватало перепутать поезда...
   Она приняла еще полтаблетки болеутоляющего, и боль понемногу утихла. Но
пульсирующий лихорадочный узел страха не рассасывался. Окружающий ландшафт
казался  ей  сюрреалистическим,  как   пурпурная   страна   папье-маше   с
мелькавшими  в  свете  рассветной  луны   силосными   башнями,   амбарами,
соломенными чучелами...
   - Ищи мигающий прожектор, - пробормотал Лукас, но  его  голос  заглушил
рев двигателя. Он неотрывно глядел в  зеркало  заднего  вида,  высматривая
поезд.
   - А если у Анхела ничего не вышло? - спросила  Софи.  В  голове  у  нее
шумело.
   - Вышло. Парнишка крепче стали.
   - А если его скрутила боль?
   - Хватит, Софи.
   - А если...
   - Хватит! - Лукас потряс головой и добавил: - Лучше  помоги  мне  найти
место, где подъехать к рельсам.
   Они мчались по сельской подъездной дороге между Маунт-Хоуп  и  Ковичем.
Она много миль шла параллельно рельсам. Им было  известно,  что  небольшой
пригородный поезд компании "Амтрак" проходит по этому участку пути  каждое
утро. Лукас узнал это еще в том злополучном рейсе для "Птичьего глаза".
   Если повезет, на тепловозе хватит топлива, чтобы доехать  до  Колорадо,
минуя Додж-Сити.
   - Смотри! Переезд!
   Лукас мотнул головой в сторону приближавшегося переезда.
   Он слегка притормозил и  свернул  с  дороги.  Переехав  железнодорожное
полотно, он внимательно осмотрел землю по обе стороны от рельсов. С каждой
стороны шла довольно широкая гравийная отсыпка, поросшая редкими кустиками
сорняков, достаточно широкая для полицейского джипа.
   - Лукас! Осторожнее!
   Лукас как  раз  разворачивался,  когда  из  темноты  внезапно  вынырнул
грузовик. Отчаянно сигналя, он промчался буквально в дюйме от джипа. Лукас
вывернул на дорогу, удержал машину и завершил разворот.
   - Подожди-ка! - Софи чуть не по пояс высунулась  из  окна,  вглядываясь
вдоль полотна. - Поезд идет.
   - Огни мигают?
   - Ага.
   Лукас снова переехал через рельсы и круто повернул. Из-под колес веером
посыпался гравий. На какую-то долю секунды джип зарылся в гравий  и  почти
остановился. Голова Софи тут же наполнилась болью, горло перехватил спазм.
Но тут автомобиль рванул вперед по обочине,  рядом  с  рельсами,  взметнув
тучи пыли к индиговому небу.
   Тридцать  пять  миль  в  час,  сорок...  Машина  завибрировала,   грозя
рассыпаться на части.
   Софи глянула через  плечо.  В  зазубренной  дыре  заднего  стекла  были
отчетливо видны мигавшие огни приближавшегося поезда. Теперь он был уже  в
сотне ярдов от них. Он  шел  примерно  тридцать  миль  в  час.  Яркий  луч
лобового прожектора резал темноту как волшебная коса.
   - Давай, Софи! Выбирайся! - закричал Лукас, глядя в боковое зеркало.
   - Подожди! - У нее кружилась голова. Смесь таблеток и страха заварилась
в ядовитое зелье. - Подожди секунд очку!
   - Поторопись! - закричал  Лукас,  не  отрывая  взгляда  от  зеркала,  в
котором был виден поезд.
   Разум Софи  замер  как  заклиненные  часы.  На  заднем  плане  сознания
мелькнуло видение - размахивая руками  и  ногами,  она  летит  вниз,  зубы
ударяются о рельсы и уходят в череп. Потом изнутри взрыв  заливающего  все
пламени. Конец. Видение пронеслось в долю мгновения.
   - Лукас! - Софи пыталась подобрать слова. - Может, нам надо...
   - Скорее, Софи! Черт побери, скорее!!!
   Железный зверь надвигался. Дрожала земля, воздух  наполнился  лязгом  и
грохотом.
   - Лукас, послушай, я...
   - СОФИ! Давай, черт побери!
   Она посмотрела в его удивительно хладнокровные глаза. В них не осталось
ни смятения, ни страха - одно  лишь  спокойствие.  Отвага  Лукаса  тут  же
передалась ей словно спасительный глоток воздуха.
   - А, мать его! - выкрикнула Софи и стала выбираться наружу  через  окно
джипа, чувствуя на своих ягодицах  сильные  мужские  руки,  помогавшие  ей
удержать  равновесие.  Оказавшись  снаружи,  она  была  тут  же   оглушена
невероятным грохотом и лязгом. В рот ей набилась гарь,  голова  гудела  от
избытка адреналина. Обернувшись на секунду к  Лукасу,  она  коснулась  его
потной щеки и крикнула, пересиливая ветер:
   - Поосторожнее!
   И с этими словами исчезла в окне.


   - Дерзы скорость! - прокричал  Анхел,  стоя  в  дверном  проеме  кабины
тепловоза.  Одной  рукой  он  ухватился  за  поручень,  в  другой   сжимал
нацеленное на машиниста ружье.
   Барни держал скромные тридцать пять миль в час,  высматривая  необычные
сигналы или препятствия на рельсах.  Он  все  еще  был  здорово  напряжен.
Десять минут  назад  его  локомотив  с  грохотом  выехал  с  сортировочной
станции, игнорируя яростные крики диспетчеров по рации. Теперь он катил  в
сторону Додж-Сити. К виску Барни было приставлено ружейное дуло, с  минуты
на минуту на поезд должны были забраться еще Бог знает какие бандиты...
   Странное дело,  старик  уже  не  чувствовал  страха.  В  нем  искрилось
какое-то  электричество.  Барни  ощущал  его  как  жаркий  запах  горящего
металла. Хоть раз в жизни на этом Богом забытом поезде что-то  интересное.
И как бы там ни было, а он тоже стал участником чего-то  серьезного.  Черт
возьми, ведь почти все  его  приятели  либо  на  кладбище,  либо  в  домах
призрения. Эх, видели бы его сейчас ребята с "Берлингтон Нортен"...
   Рядом с локомотивом появился полицейский джип, из-под капота его  валил
густой черный дым. Двигатель выл как обезумевшая  ведьма.  Барни  подумал,
что до взрыва уже недалеко.
   Потом в проеме показалась женщина.
   Парень помог ей взобраться в кабину. Тяжело дыша, чуть  не  плача,  вся
красная, Софи попыталась что-то сказать, но не смогла. Она просто отползла
в дальний угол и прислонилась к стене, пытаясь прийти в себя.
   Барни посмотрел на женщину и кивнул.
   Софи все еще не  могла  говорить.  Барни  показалось,  что  ей  уже  за
тридцать, мужская стрижка, никакого макияжа, насквозь пропитавшаяся  потом
и грязью одежда... Ей явно было очень плохо, но  глаза  еще  горели  живым
любопытством. Она чем-то напомнила Барни его собственную дочь.  Интересно,
что же натворили эти люди? Барни догадался, что они бегут  от  закона,  но
что же надо было натворить, чтобы бежать в таком отчаянии?
   Потом появился чернокожий мужчина. Очевидно, он чем-то заклинил руль  и
прижал педаль газа  свернутым  ковриком,  чтобы  выбраться.  Ввалившись  в
кабину, он устало отполз к стене и замер, переводя дыхание.  Тем  временем
джип вильнул в сторону в придорожные заросли кустарника и скрылся в облаке
дыма и пыли.
   Еще мгновение - и тяжелый взрыв заглушил стук колес поезда.
   У Барни участился пульс. Он вспомнил криминальные передачи, которые его
жена  любила  смотреть  по  телевизору,  -  похищения  людей,   ограбление
ювелирных магазинов, мошенничество со  страховкой...  Боже  мой,  сюда  бы
сейчас этих ребят с телевидения!
   - Добрый вечер, - сказал наконец Барни, обращаясь к чернокожему. - Рады
приветствовать вас на нашем поезде!
   Лукас оглядывался вокруг, словно испуганное цирковое животное, внезапно
выпущенное из привычной клетки. Его глаза тревожно блестели,  одежда  была
насквозь пропитана потом и  кровью.  Барни  показалось,  что  он  серьезно
болен, если не сказать больше. Вид у него был такой, будто  он  побывал  в
гигантской фритюрнице. Кожа  была  покрыта  многочисленными  волдырями  от
ожогов.
   Парень с ружьем рванулся к своим друзьям.  Несколько  минут  они  молча
сидели вместе, осматривая свои  раны.  Паренек  что-то  шепнул  им  насчет
Барни,  показывая  на  него  рукой  и,   очевидно,   рассказывая   о   его
покладистости и полном миролюбии.
   Наконец к машинисту подошел Лукас и заговорил с  ним,  все  еще  тяжело
дыша:
   - Держите разумную скорость -  ничего  сверх  нормы  -  и  постарайтесь
экономить топливо. Главное, держите поезд в движении.
   - Могу я задать один вопрос?
   - Давайте.
   - От кого вы так бежите, люди?
   Лукас вытер губы тыльной стороной ладони и тяжело вздохнул.  Похоже,  у
него была горячка.
   - Это сложно... - начал  он  и  вдруг  улыбнулся  болезненной,  усталой
улыбкой.
   - Чего это вы? - поинтересовался старик.
   - Да ничего, - ответил  Лукас.  -  Просто  вспомнил,  что  сказал  один
покойник по рации. Мелвил его звали. Он тоже думал, что все это  чертовски
сложно.



        "27. ЧЕРНОЕ ПЛАМЯ"

   Они еще с  полчаса  сидели  в  кабине  локомотива,  приходя  в  себя  и
присматривая за стариком. Периодически они молча поглядывали на мелькавшие
за окнами широкие луга штата Колорадо, сменившие холмы Канзаса, на  озера,
в темных водах которых отражались черно-синие тучи. Все  это  время  Лукас
размышлял над следующим шагом.
   Впервые за весь этот долгий кошмар Лукас  точно  знал,  что  он  должен
делать. Взяв помповое ружье, он подошел к машинисту.
   - Можно задать вам очень простой вопрос?
   Барни удивленно приподнял одну бровь и приготовился слушать.
   - Могу я доверять вам? - спросил Лукас.
   - Ну, это зависит...
   - От чего?
   - От того, в чем вы мне хотите довериться.
   Теребя мочку уха, Лукас сказал:
   - Хорошо, могу я быть уверенным в том, что вы  продолжите  движение  по
маршруту, пока мы будем находиться в хвостовом вагоне?
   Обернувшись к Лукасу, Барни серьезно посмотрел на него:
   - Да, сэр, в этом вы мне можете довериться.
   Еще  несколько  секунд  Лукас  продолжал  смотреть  в   глаза   старого
машиниста. Было в нем что-то трогательно детское. Своим  необычным  мягким
выражением глаз он напомнил Лукасу его дядюшку Вилли. Почти пятьдесят  лет
он прожил на ранчо неподалеку от Хьюстона, занимаясь разведением  лошадей.
Лукас частенько  навещал  дядю,  всякий  раз  восхищаясь  его  беззаветной
любовью к лошадям. Вплоть до последнего дня в своей жизни он весь светился
от счастья, когда расчесывал гриву одному из  своих  любимых  жеребцов.  И
теперь Лукас был почему-то уверен, что и Барни относился к  своему  поезду
точно так же, как дядюшка Вилли к лошадям. В его глазах читался интерес  к
жизни, не исчезнувший с годами тяжелого, порой изнурительного труда.
   И Лукас решил, что этому старику можно доверять.
   - Хорошо! Тогда вот что, - сказал наконец Лукас.  -  Мне  нужно,  чтобы
поезд двигался с постоянной, но не слишком высокой скоростью.
   - Понял вас, сэр.
   - И не останавливайтесь ни  при  каких  обстоятельствах!  Вы  понимаете
меня?
   - Понимаю.
   Лукас махнул рукой куда-то вперед и спросил:
   -  Есть  тут  шанс  напороться  на  копов  или  железнодорожные  власти
ближайшую сотню миль?
   Сидевшие в дальнем углу Софи  и  Анхел  напряженно  вслушивались  в  их
разговор. Они оба уже немного пришли в себя, но все равно выглядели просто
ужасно. Особенно измученной казалась Софи.  В  ее  лихорадочно  блестевших
глазах отражался безмерный ужас.
   Немного помолчав, Барни ответил Лукасу:
   -  Сегодня  на  всем  маршруте  должно  быть  спокойно.  Насколько  мне
известно, никаких проверок не предполагалось.  Диспетчер,  который  видел,
как мы удирали с сортировочной станции, вряд ли поднимет сильный шум. Если
у нас и будут неприятности, то где-нибудь в районе станции.
   - И часто нам придется ехать мимо станций?
   Старик чуть искоса взглянул на Лукаса и проговорил:
   - Ну, не очень часто, если знать, как их объехать.
   Лукас понимающе кивнул. Он был искренне рад тому, что старому машинисту
можно доверять - иного выбора у них просто  не  было!  Согласие  машиниста
полностью выполнять все просьбы Лукаса было одним из самых важных моментов
в его плане дальнейших действий.  Поезд  должен  был  продолжать  движение
любой ценой, несмотря ни на  что!  Чтобы  еще  больше  убедить  старика  в
важности  именно  этого  момента,  Лукас  взял  его  руку  и   как   можно
значительнее произнес:
   - Обещайте, что не станете геройствовать и вызывать полицию.
   Барни поглядел на Софи и Анхела и проворчал:
   - А кому они нужны?
   - У вас будет способ известить нас в  случае  чего?  -  спросил  Лукас,
указав рукой на приборную панель.
   Задумавшись на несколько секунд, старик ответил:
   - Да, сэр. Я могу помигать огнями.
   - А где рация?
   Барни молча указал на небольшой аппарат, висевший  слева  от  приборной
панели.
   Лукас изо всех сил ударил прикладом  ружья  по  служебной  рации,  и  в
воздух полетели осколки металла и пластика. Старый машинист  посмотрел  на
разбитый аппарат и тихо произнес:
   - Вас понял.
   Обернувшись к Анхелу, Лукас сунул ему в руки помповое ружье и сказал:
   - Анхел, тебе нести первую смену караула. Если  что,  сначала  стреляй,
потом спрашивай.
   Анхел понимающе кивнул.  Но  тут  Софи  взмахнула  дрожащими  руками  и
сказала:
   - Подожди! Подожди минутку, Лукас! Что это за шоу в стиле Дьюка Уэйна?
   - А что?
   - Что ты задумал? Какой у тебя план?
   После минутного колебания Лукас ответил:
   - Давай потолкуем об этом в последнем вагоне.


   Чтобы добраться до вагона-ресторана, им пришлось через  запасный  выход
из  кабины  локомотива  вылезти  на  массивную   стальную   сцепку   между
локомотивом и вагонами. Прохладный ночной ветер ударил им в лицо. Стальная
сцепка ходила  под  ногами  ходуном.  Стараясь  не  обращать  внимания  на
головокружение, Лукас помог Софи и Анхелу перебраться в соседний  вагон  и
двинуться дальше.