УМРИТЕ! УМРИТЕ! УМРИТЕ! УМРИТЕ!
   УМРИТЕ!!!
   Дирк обернулся.
   Что-то прыгнуло  ему  в  лицо  из  полумрака  на  заднем  сиденье.  Это
случилось настолько мгновенно,  что  поначалу  Дирк  решил,  будто  кто-то
ударил его резиновой игрушкой. Потом  он  ощутил  резкое  жжение  в  левом
глазу, и по щеке потекло что-то прохладное и скользкое.
   Когда Дирк понял, что ему  выкололи  левый  глаз,  он  завопил  высоким
фальцетом.
   Второй удар пришелся прямо  в  шею.  Вязальная  спица  пронзила  сонную
артерию, и сиденье оросил фонтан алой крови. Дирк конвульсивно  отшатнулся
к приборной доске, и его крик захлебнулся в потоке крови,  которая  быстро
растекалась по сиденью, забрызгивая стекла.
   Дирк рухнул на ковровое покрытие, которое,  казалось,  жадно  впитывало
вытекавшую из него жизнь. Он попытался нашарить в  кармане  свой  складной
нож, но пальцы его не слушались, к тому же их покрывала густая алая кровь.
Ноги стали коченеть, сознание затуманилось. Глядя единственным  глазом  на
заднее сиденье, Дирк в последние мгновения  жизни  все  же  увидел  своего
убийцу.
   Сквозь приоткрытую стеклянную перегородку, отделявшую задние сиденья от
передних, на него с нескрываемым наслаждением смотрела старая  ведьма.  На
ее  обезображенном  глубокими   морщинами   лице   отпечаталось   безумие,
насчитывавшее многие десятилетия. Венчик седых редких волос обрамлял почти
голый череп, покрытый старческими коричневыми пятнами.  Глаза  были  цвета
пепла, бескровный рот кривился в старческой ухмылке.
   Дирк хотел было что-то сказать, но сознание быстро покидало его.
   Старая ведьма наслаждалась его предсмертными муками,  словно  смаковала
по глоточку выдержанное вино. Потом, собравшись с силами  и  с  сожалением
вздохнув, она прошипела:
   - Умрите, будьте добры...
   И Дирк Туай повиновался.


   Через несколько секунд вернулся Эрик. Ванесса внимательно наблюдала  за
его реакцией, когда он увидел труп  в  луже  крови  между  водительским  и
пассажирским сиденьями.
   - О Боже! - Шофер на мгновение замер, с ужасом  глядя  на  лужу  крови.
Обмякший труп грабителя лежал на полу  с  неловко  подвернутыми  руками  и
ногами, словно это был не человек, а сломанная кукла.
   Эрик повернулся в сторону заднего сиденья:
   - Мадам?! Вы не пострадали?!
   Ванесса  попыталась  ответить,  но   внезапное   нападение   грабителя,
казалось, лишило ее последних сил, и говорить она уже на могла.
   - Мадам!
   Эрик наклонился вперед и принялся лихорадочно осматривать старушку.  На
ее платье он заметил мелкие брызги крови.  Скрюченные  ноги,  как  всегда,
неподвижно выступали из-под платья.
   -   Эрик,   пожалуйста...   -   с   трудом   произнесла   Ванесса,   не
воспользовавшись компьютером для  разговора  со  своим  шофером,  хотя  ее
здоровая правая рука все еще лежала на клавиатуре ноутбука. В полузакрытой
ладони виднелась вязальная спица с окровавленным кончиком.
   - Что вы натворили?! - в ужасе зашептал Эрик, обращаясь скорее к  себе,
чем к Ванессе.
   - Эрик, - слабо прошипела она, - прошу вас... скорее приберите здесь...
пока не случилось чего-нибудь похуже... и не забудьте про его глаз...
   Шофер нахмурился:
   - Пожалуйста, Мадам...
   - Не спорьте со мной, Эрик... поторопитесь...
   Ванесса боялась, что они потеряют из вида того  негра,  который  забрал
талисман из машины Мелвила.
   Всего несколько минут назад этот негр и его напарница исчезли  в  лавке
ростовщика через дорогу. Ванесса беспокоилась, что инцидент  с  грабителем
помешает ей уследить за парочкой дальнобойщиков, чего она никак  не  могла
допустить. Нельзя было  потерять  след  талисмана,  к  тому  же  ей  очень
хотелось полюбоваться на страдания этих недоносков, посмевших украсть его.
О, сладостный запах горящей человеческой плоти... Симфония слез!
   Эрик быстро и добросовестно исполнил ее приказания. Протащив труп через
всю пустую лужайку, он бросил его в мусорный контейнер. Прежде чем закрыть
крышку. Эрик запустил в  контейнер  руку  и  вслепую  извлек  из  глазницы
невредимое глазное яблоко грабителя.  Как  желток  из  сваренного  вкрутую
яйца.
   Шофер, мрачный, вернулся к лимузину, опустил глазное яблоко в  банку  у
ног старой дамы и проворно принялся за уборку салона. Хотя у него  дрожали
руки, Эрик все же сумел поразительно быстро вернуть ему  прежний  блеск  и
чистоту  Но  очистить  ковер  оказалось  гораздо  труднее:   он   насквозь
пропитался кровью.
   - Мадам, вы уверены, что с вами все в порядке? -  спросил  Эрик,  после
того как спрятал свернутый в рулон ковер в  багажник  и  снова  уселся  за
руль. Он тяжело дышал, сердце у него билось из  последних  сил.  В  глазах
отражались страх и отвращение. Он боялся, что их схватит  полиция,  боялся
тюрьмы. Боялся ада.
   Милый старый дурень.
   Ванесса начала было набирать ответ на клавиатуре компьютера,  но  потом
остановилась. Хотя голос у нее был очень слабым и она разговаривала  очень
медленно,  все  же  Ванесса  не  любила  общаться  с  Эриком  при   помощи
компьютера.
   - Эрик... пожалуйста... давайте подъедем поближе... Я хочу  видеть  все
своими глазами...
   Шофер покорно кивнул, завел двигатель и тронулся с места.
   Автостоянка заметно опустела. У главного  въезда  остался  только  один
небольшой фургончик. Рядом остановились два автобуса, из которых  выходили
пассажиры. Эрик медленно пересек стоянку и подъехал  к  лавке  ростовщика.
Ванесса дотянулась здоровой рукой до металлического стержня  длиной  около
трех футов с клещевидными челюстями на конце. С  помощью  этой  штуки  она
безо всяких  усилий  доставала  нужные  предметы,  находящиеся  достаточно
далеко от ее здоровой руки.
   Мадам Дега подцепила с полочки маленький театральный бинокль и поднесла
его к глазам. Сквозь окуляры ей был  отлично  виден  неприбранный  главный
вход в лавку ростовщика. Поцарапанная железная дверь поблескивала в  лучах
полуденного знойного солнца. Где-то там, за дверью, находились сейчас негр
и его белокожая напарница. Ванесса бросила взгляд  направо.  Здесь  стояла
пустая коробочка из тикового дерева. Крышка  была  приоткрыта.  Внутренняя
бархатная поверхность была местами потерта  и  вся  лоснилась  от  долгого
употребления. На ней  четко  выделялся  отпечаток  крошечной  человеческой
руки.
   Ванесса поклялась себе, что талисман  еще  до  наступления  ночи  будет
снова лежать в своей коробочке. Она вернет его, чего бы это ни стоило!
   - Может быть, вам что-нибудь нужно, Мадам? - спросил Эрик.
   - Нет, благодарю вас, Эрик,  -  отозвалась  Ванесса,  в  последний  раз
бросив взгляд на пустую коробочку.
   Ванесса сидела в  механическом  кресле.  Она  была  одета  в  выцветшее
хлопчатобумажное платье, поверх которого был накинут  халат  без  рукавов.
Выглядела она на все свои восемьдесят  девять.  Обе  ноги  и  левая  рука,
искалеченные  еще  в  детстве,  со  временем  высохли  и   съежились   под
воздействием остеопороза и ревматизма.  Пока  Ванесса  сидела  неподвижно,
словно старая мраморная статуя, боль была терпимой.
   Ей очень помогали различные  приспособления,  сделанные  по  последнему
слову протезной техники, которыми был буквально  набит  лимузин,  -  благо
денег у Дега было больше чем достаточно. Безопасное кресло, в котором  она
сидела  в  машине,  бесшумно  скользило  по  металлическим   направляющим,
вмонтированным в пол. Кроме того, в ее распоряжении было великое множество
электронных  устройств.   Рядом   с   дверью   была   сложена   компактная
подножка-пандус для выезда из машины. Возле кресла были развешаны,  словно
коллекция оружия, различные приспособления для  доставания  и  удерживания
удаленных предметов.  Приставная  тумба  при  необходимости  автоматически
открывалась,  чтобы  Ванесса  могла  пользоваться   встроенным   туалетом.
Электронная клавиатура рядом со здоровой правой рукой  давала  возможность
разговаривать по телефону  и  даже  включать  полицейский  сканер.  У  ног
Ванессы были вмонтированы маленькие видеомониторы, позволявшие  ей  видеть
все,  что  происходит  сбоку  и  сзади.  Собственно  говоря,  если  бы  не
магические предметы, задний отсек лимузина напоминал бы склад медицинского
оборудования.
   С помощью одного из своих бесчисленных приспособлений Ванесса  извлекла
из стеклянной банки принесенный Эриком человеческий глаз и переложила  его
в  металлическую  коробку  на  боковой  полке,  где  хранилось   множество
эзотерических  вещей.  Тут  были  и   аптекарские   склянки,   наполненные
различными органами, и связки сушеных трав и паслена, и маленькие черепа с
драгоценными каменьями, вставленными в  пустые  глазницы,  и  какие-то  не
поддающиеся определению органические остатки.
   Ванесса перевела взгляд на лавку ростовщика.
   Ожидание убивало ее, а  боль  пронзала  скрюченные,  неподвижные  ноги.
Ванесса не могла пошевелиться. Чем сильнее была эта боль, тем  действеннее
становилась ее магия. Этому научил ее отец много лет назад...
   Она  почти  не  помнила  того  времени,  когда  еще  не  была   жестоко
покалечена, самое начало века в маленьком  городке  Мобиле.  Ванесса  была
старшей дочерью в семье зажиточных южан-аристократов. В раннем детстве она
любила прыгать и скакать, словно шаловливая козочка, наперегонки  носилась
по берегу океана вместе с  сестрой  Элен,  однако  Ванесса  была  обречена
жестокой участи, и немалую роль сыграл в этом ее отец.
   Пользовавшийся дурной славой, ее отец. Морис Дега,  был  знахарем.  Для
всех, кто знал его, он оставался  загадкой.  Поговаривали,  что  он  водил
дружбу с ку-клукс-клановцами. Маленькая Ванесса равно любила и  ненавидела
отца, искала его общества и сторонилась его. После того как  в  результате
ужасной случайности она на всю жизнь  превратилась  в  калеку,  она  стала
обожать отца. Сидя в инвалидном кресле, Ванесса неустанно  денно  и  нощно
следила за ним. Она постоянно боролась с сестрой за право отнести ужин ему
в кабинет, стремилась всюду следовать за ним. Когда ей наконец  открылось,
что ее отец занимается черной магией, она совершенно преобразилась.
   Она постигла его искусство.
   Теперь Ванесса осталась последней из рода Дега. И отец,  и  сестра  уже
покоились на кладбище. А Ванесса посвятила  остаток  своих  дней  служению
Делу - при помощи своей боли приносить боль  другим,  неустанно  мучить  и
казнить...
   Ненависть,  ярость  и  боль  стали  источниками  ее  страшной   власти.
Ненависть исходила от ее искалеченного тела, словно радиация. Ее  холодное
сердце источало яд  черного  гнева,  направленного  против  всего  живого,
имевшего свободу передвижения. "Я вам покажу, грязные свиньи, раз вам  это
так нравится, вы будете двигаться,  пока  не  сдохнете...  -  беспрестанно
думала она. - Вы не сможете остановиться, иначе тут же умрете... умрете...
умрете..."



        "12. СВЕРХНОВЫЕ ЗВЕЗДЫ"

   - Эй, друг! Сколько можно ждать? -  потерял  терпение  Лукас.  Вот  уже
десять минут он бестолково топтался в маленькой душной лавке ростовщика.
   - Сию секунду!
   Старший клерк и одновременно единственный владелец заведения  стоял  за
стеклянным  прилавком,   покрытым   бесчисленными   отпечатками   пальцев,
царапинами и масляными пятнами -  неизбежными  спутниками  провинциального
бизнеса. Большое дряблое тело имело форму груши - узкие  плечи  и  широкие
бедра. Стоя в углу, он приглушенно разговаривал по телефону. В лавке пахло
плесенью, влажным картоном и машинным маслом.
   - Передай ему, что это невозможно, потому что собака Корки уже пыталась
это сделать, и от нее осталось только мокрое место...
   -  Извини,  друг!  Мы  очень  торопимся!  -  В  голосе  Лукаса  звенело
нетерпение. У него было такое ощущение, словно по спине ползла целая армия
муравьев.
   Рядом с ним стояла Софи. Время от времени она поглядывала сквозь стекло
витрины на улицу, где на автостоянке супермаркета  Стаки  стоял  грузовик.
Молоденький  служащий  в  рабочем  комбинезоне  заправлял  "Черную  Марию"
дизельным топливом.
   Повернувшись к прилавку,  Софи  чуть  толкнула  Лукаса  в  бок  и  тихо
сказала:
   - Интересно, успеем мы закончить до ночи?
   Лукас нетерпеливо постучал о прилавок костяшками пальцев.
   - Мы дождемся, когда нас обслужат?
   Прикрыв ладонью трубку, клерк с деланной любезностью произнес:
   - Сию секунду!
   - Черт  побери!  Сколько  можно  ждать?!  -  Лукас  ударил  кулаком  по
стеклянному прилавку.
   Слегка вздрогнув от неожиданности,  клерк  тупо  уставился  на  Лукаса.
Потом произнес в трубку:
   - Я тебе перезвоню позже.
   Положив телефонную трубку, клерк с каменным лицом приблизился к  Лукасу
и спросил ледяным тоном:
   - Могу быть чем-нибудь полезен?
   - Можешь, это точно!
   Лукас  вынул  их  кармана  скомканный  носовой  платок  и,  положив  на
прилавок, развернул его. На тонкой хлопчатобумажной ткани  лежал  талисман
Мелвила.
   - Сколько дашь за эту штуку?
   Клерк внимательно посмотрел на вещицу.
   - Что это за чертовщина?
   Лукас и Софи переглянулись. Чем дольше Лукас находился  в  этом  душном
помещении, тем сильнее ему хотелось разбить башку этому неповоротливому  и
непонятливому толстяку.
   - Очень редкое французское украшение!
   Клерк надвинул на глаз лупу и низко склонился над талисманом.
   - Французское украшение?
   - Ну да! Французское украшение! - Голос Лукаса неожиданно  сорвался  на
фальцет.
   Вынув из кармана шариковую ручку, клерк слегка ткнул  ею  в  сморщенную
поверхность, повернул талисман обратной стороной и  задумчиво  поглядел  в
потолок. Казалось, ему противно касаться этой вещицы голыми руками.
   Лукас в нетерпении переминался с ноги на ногу. В животе у  него  что-то
все время переворачивалось.
   - И камни там настоящие!
   - Камни? - подозрительно взглянул на Лукаса клерк.
   - Ну да! Изумруды, бирюза и всякое такое!
   Убрав ручку в карман, клерк неожиданно посуровел  и,  искоса  глядя  на
талисман, тихо спросил:
   - Где вы это взяли?
   - Какая тебе разница? Сколько дашь за нее?
   - Нисколько.
   - Что?!
   Клерк поморщился:
   - Мне такая штука не нужна.
   - Что ты несешь?!
   Лукас почувствовал, как к горлу подкатила  тошнота,  внезапно  началась
сильная изжога. Он  болел  редко,  поэтому  нынешнее  внезапное  ухудшение
самочувствия всерьез встревожило  его.  Лукас  обладал  луженым  желудком,
безотказно переваривавшим любую  дрянь,  которую  подавали  в  придорожных
закусочных. Но теперь с ним творилось что-то неладное.
   Софи взяла его за локоть и сказала:
   - Ладно, выбрось это в мусорный бак.
   Борясь с тошнотой, Лукас выпалил:
   - Ни за что!
   - Перестань, Лукас! Пойдем отсюда!  -  Софи  настойчиво  тянула  его  к
двери. Ее глаза были широко раскрыты от страха,  и  чувствовала  она  себя
отвратительно.
   Вырвавшись из ее рук, Лукас шагнул обратно к  прилавку.  Яростно  сунув
талисман прямо под нос клерку, он рявкнул:
   - Да ты дотронься! Он же не кусается!
   Клерк развел руками:
   - Я в такие дела не лезу!
   - Дотронься!
   - Я вызову полицию!
   - Дотронься, черт тебя подбери!
   Внезапно Лукас содрогнулся от резкой боли в  животе.  Казалось,  кто-то
пытался завязать его кишки в узел. Задыхаясь от боли, он  отступил  назад,
задев при этом стеллаж с кухонной утварью. Посуда со звоном посыпалась  на
кафельный пол, осколки фонтаном брызнули во все стороны.
   Клерк за прилавком наклонился, словно пытаясь отыскать что-то на полу.
   - Я же сказал, я в это не ввязываюсь!
   Софи ухватила Лукаса за плечи и снова потащила его к выходу. Но он  все
продолжал рваться обратно к прилавку, выкрикивая:
   - Вот и отлично! Пошел ты к черту! Я в два  счета  продам  эту  вещь  в
соседнем городишке!
   Клерк в ответ вытащил  из-под  прилавка  шестизарядный  "магнум",  снял
предохранитель и навел дуло на Лукаса.
   - Вон!!! - истошно завопил он.
   - Отдай мою вещь!
   Схватив талисман, Лукас сунул его обратно в карман. И тут все его  тело
охватила внезапная дрожь, по спине побежала струйка горячего пота.
   Собравшись с силами, он двинулся к выходу. Голова кружилась, словно  от
высокой температуры. Колени подгибались. Жар и жжение в  животе  сделались
настолько невыносимыми, что он закричал и повалился на пол.
   Недвижно застыв от боли, он почувствовал новый приступ,  в  тысячу  раз
сильнее прежнего. Горячая волна боли начиналась от самых кончиков  пальцев
на ногах и поднималась все выше и выше. Когда  нестерпимая  боль  достигла
легких, Лукас открыл рот и пронзительно закричал.
   Рядом с ним тут же появилась Софи. Словно сквозь  туман  Лукас  увидел,
как она, нагнувшись, пытается поднять его на ноги.  Ее  голос  долетел  до
него, как через целлофановую пленку:
   - Нам нужно вернуться в грузовик!
   С огромным трудом Лукасу удалось встать на ноги, и Софи вывела  его  на
улицу. Четырехполосная проезжая  часть,  испещренная  следами  торможения,
пятнами машинного масла и трещинками, сквозь  которые  упрямо  пробивались
зеленые ростки травы, показалась Лукасу непроходимым  болотом,  отделявшим
его от вожделенного грузовика.
   - Надо... вернуться на трассу... - с  великим  трудом  выдохнул  Лукас,
сгибаясь пополам от жестокой боли и волочась вслед за Софи к грузовику.  С
каждым шагом тошнота становилась все сильнее, в позвоночник точно  всадили
иглу. Но он продолжал брести из последних сил,  почему-то  уверенный,  что
единственное спасение от боли - это сесть за руль грузовика и вернуться на
шоссе.
   "...на мне лежит проклятие..."
   Софи плелась рядом с ним. Похоже,  ей  тоже  очень  нездоровилось.  Она
дрожала всем телом, и ее  кожа  блестела  от  обильно  выступившего  пота.
Позади раздался резкий гудок. Обернувшись, они увидели летевший  прямо  на
них пикап, в последнюю секунду сумевший обогнуть их, избежав столкновения.
Водитель пикапа яростно погрозил им кулаком и скрылся в облаке пыли.
   Добравшись до противоположной  стороны  улицы,  они,  шатаясь,  побрели
дальше, к своему грузовику. К этому времени изо всех магазинчиков и контор
на  улицу  высыпали  горожане,  чтобы  подивиться  на  странное   зрелище.
Молоденький служащий заправочной станции тоже оторвался от заполнения бака
"Черной Марии"  дизельным  топливом  и  с  удивлением  наблюдал  за  двумя
качавшимися из стороны  в  сторону  фигурами,  приближавшимися  к  черному
грузовику.
   Не дойдя каких-нибудь шести метров, Лукас рухнул на четвереньки, и  его
вывернуло наизнанку.  Все  его  большое  тело  судорожно  изгибалось.  Его
желудок был почти пуст, поэтому его вырвало только одним желудочным  соком
и слюной, смешанной со слизью. Голова горела, словно  в  лихорадке.  Перед
глазами посыпались горячие, ослепительные искры,  похожие  на  праздничный
фейерверк.
   Ухватившись за его жилет, Софи изо всех сил  пыталась  поднять  его  на
ноги, и тут Лукаса внезапно охватил озноб.
   В полубреду он вдруг представил себе,  как  его  рвет  не  проглоченной
пищей,  а  собственными  внутренностями.  Вот  было  бы  зрелище!  Человек
выплевывает все свои внутренности! Потом, сквозь туман  невыносимой  боли,
Лукас посмотрел на тротуар и увидел, что от его рвотной  жижи  поднимается
пар, словно над тарелкой горячего супа.
   "... на мне лежит проклятие... никогда не останавливаться... никогда  и
ни за что... никогда не останавливаться..."
   Голос покойного Мелвила Бенуа  не  затихал  в  его  воспаленном  мозгу.
Измученный  невероятно  сильной  болью,  Лукас  вдруг  понял,  как   легко
поверить, что именно проклятие  ведьмы  и  ее  колдовские  чары  причиняют
страшные мучения... Превозмогая боль,  он  пополз  к  грузовику,  все  еще
отказываясь поверить в то,  что  это  действие  черной  магии.  Непременно
должно   существовать   какое-либо   логическое   объяснение   тому,   что
единственное средство от боли - возвращение за руль.
   Внезапно рядом с ним упала на колени Софи.  Вся  согнувшись,  она  дико
закричала и схватилась обеими руками за  живот,  как  женщина,  у  которой