И она говорила, что не хочет ехать?
   - Не то чтобы прямо не хотела. Тут у нее все родное.
   Две могилки рядом. Мать и отец родные. А с другой стороны, здесь и горе
свое хлебнула с малолетства. Как подумаешь, несладко у нее жизнь прошла. И
будто все наладилось, нет, не сдержалась. Сама одним махом и кончила...
   - Отец ее женился во второй раз?
   - Сергей Петрович-то? Что вы. Сам еле тянул лямку.
   Сердце. Всего на восемь годков пережил Катерину. Да и то-одно мучение.
Все по врачам да по врачам. А мечтал:
   сломают их домишко, квартиру в новом доме дадут. Не дожил. И Аня тоже...
   Все, что говорила крестная Ани, мне было важно. Но требовалось
направить этот разговор.
   - Анфиса Семеновна, как получилось, что Валерий с Аней
зарегистрировались только после пяти лет совместной жизни?
   - Не жили они пять лет совместно. Год даже не прожили вместе.
   - Постойте, Сергей - их ребенок?
   - Это точно. Сергей-Залесский. Да вы на карточку посмотрите. Вылитый
отец. - Она показала на фотографию на стене.
   - Как же получается тогда?
   - А очень просто. Пожили они с Аней месяца три, он уехал к своим. Как
бы благословения просить. Аккурат у них каникулы были. И как в воду. Ни
слуху ни духу. Аня, значит, в положении. Вроде и простая, а гордая была.
   Что делать? Институт бросать жалко. Два год"а оставалось Да и отец,
покойник, наказывал: учись, говорит, дочка, чтобы жизнь у тебя интересней
нашей сложилась. Пришлось ей и учиться, и работать, и Сережку нянчить.
Слава богу, я тут, рядышком. Вдвоем, можно сказать, и подняли. Люди
хорошие помогли. И в институте тоже. А в этом году, нет, в прошлом, прямо
в сочельник Валерий возвращается...
   - Он помогал Ане?
   - Какой там1 Ни строчки за эти пять лет не написал.
   - Как же, ведь ребенок?
   - Не знал он о Сергее.
   - Аня не писала ему?
   - Я же сказала, что гордая она была. Если бы она ему отписала, он тут
же бы прискакал.,
   - Значит, о сыне он узнал впервые в конце прошлого года?
   - Я и толкую об этом. Прямо под Новый год приезжает, в ножки ей.
Говорит, помотался по свету-лучше тебя нет, прости, если можешь. А как не
простить, коли сыну отец родной? От своего не бегут... Тем более Сережа
ему сразу на шею,
   Мне припомнился разговор в Ищенко... Залесский же не воспитывал своего
сына, а тот ему сразу н? шею..,
   - Но ведь ребенок видел его в первый раз1 - сказал я.
   - Родное, оно чует. Ребенку ласки отцовской, как солнца, требуется. В
садике на улице все дети про своих отцов говорят, А детское сердце чуткое,
обидчивое...
   - Она его сразу простила, я имею в виду Залесского?
   - Я это уж не Знаю, сразу ли, на следующий день ли, а может, и через
неделю. Кто промеж мужем и женой влезет? Одним словом, приходят они ко мне
на другой день нового года, по новому стилю, говорят, зарегистрировались...
   Я вспомнил справку из загса.
   - Наверное, третьего января?
   - Постойте. Да, третьего. Старуха я, память прохудилась... Обженились,
значит. А мне что? Я рада. Хватит, думаю, Ане в матерях-одиночках ходить.
Перед людьми всетаки неудобно. И Сережка при отце. Родном. Здесь, у меня,
мы и отпраздновали. Валерий в магазинчик сходил. Все сам. Как полагается,
шампанское, бутылочку водки. Но водку не всю выпили. Я питок никудышний, а
больше мужиков нету. Валерий говорит, увезу Аню отсюда, надо, мол, жизнь
посмотреть... Увез... - Старушка неожиданно замолкла.
   - Почему именно в Крылатое?
   - Бог их знает. Человек к человеку тянется...
   - К какому человеку?
   - Дружок Валерия там работал, кажись. Да, точно.
   Он их и пригласил. Обещал положить зарплату хорошую, квартиру
выделить...
   - Не Пащенко?
   В Крылатом я слышал о нем от Мурзина. До Ильина был главным агрономом.
В совхозе его прозвали Громышок.
   - Он самый, - подтвердила старушка. - Я-то его в лицо не видела.
   - Ну это, так сказать, повод уехать. А других причин не было?
   - Не понимаю, мил человек, ты уж объясни мне, старухе...
   - Может быть, им здесь нельзя было оставаться, люди .болтали что-то или
еще что другое?
   - Да нет же! - всплеснула она руками. - Живи, сколько душе угодно.
Напротив, Домишко-то их вот-вот сломают. И Жорке дадут квартиру. Как моя,
только целиком. Без подселения. А то бы Аня с Валерием получили. Чего не
жить?
   У меня промелькнула мысль: теперешний хозяин дома, Нырков, отлично
знал, что ему надо. Его бы действительно устроило и полдома...
   - И все-таки почему они так быстро уехали?
   - Быстро, - кивнула старушка. - Не сиделось тут, и ничего с ними не
поделаешь.
   - Казалось бы, люди встретились через столько лет разлуки,
присмотритесь друг к другу, может-таки не выйдет совместная жизнь... ,
   - Во-во-во! - кивала Анфиса Семеновна. - Точь-в-точь мои слова. Валерии
смеялся: в наше, говорит, время думать некогда. Решили, и баста. Домик
побоку...
   - Выгодно?
   - Хорошо продали, - сказала старушка, чуть запнувшись.
   - И за сколько?
   - Я уж не помню, сколько взяли. Да у Жорки, чай, документы имеются... -
посмотрела она на меня невинно.
   Интересно устроен человек. Он точно знает, где опасность. Может
раскрыться, расчувствоваться, но принтом в глубине сознания у него всегда
сидит часовой. Я этот вопрос задал неспроста. Уж слишком незначительная
сумма отражена в документах о продаже дома. Явно, Нырков купил его дороже.
Но, повторяю, он платил за квартиру в HOBQM доме в недалеком будущем. Со
всеми удобствами и обслугами цивилизации... Кто так умело провернул дело?
   Теперешний хозяин? Аня? Валерий?
   Нырков сказал об Анфисе Семеновне: "деловая бабка"...
   В одном я был уверен: этот секрет мне не раскрыть. Да и задача у меня
другая.
   Я говорил с крестной Ани и все время готовился к самому главному
вопросу. Об Ильине.
   - Анфиса Семеновна, - спросил я, когда она кончила перечислять, что
именно из вещей Залесских купили Нырковы, - вы знаете Ильина?
   - Колю?
   - Да, Николая Гордеевича.
   - А как же. Хорошо знаю.
   - Какие у него были взаимоотношения с Аней?
   - Так он ведь еще допрежь Валерия за ней ухаживал...
   Она подтвердила мои догадки.
   - До того, в смысле, как они вообще стали с Валерием встречаться?
   - Да. Ну до того, как они, это самое, пожили с Валерием у ни.х в доме и
он уехал к родителям за разрешением жениться. Так вот, Николай еще раньше
него дружил с Аней. Я не знаю, как правильно сказать. В старое время
парень пройдет с девушкой по улице, считай, кавалер, жених, стало быть.
Теперь говорят-дружит. Ну, а она, значит, выбрала Валерия... Валерий
уехал. Потом родился Сережа. Николай после института тоже укатил и
объявился снова в прошлом году. Какую-то диссертацию сдавать. Или
отстаивать, не знаю я их порядков... Ну, и опять к Ане подлаживаться.
Первая любовь не ржавеет... - "Это мы знаем.
   Знакомая народная мудрость", - подумал я про себя. - Аня его, конечно,
привечает, не погонишь же живого человека. А я вижу, не может она Валерия
из сердца выбросить совсем. И мечется между огнем и полымем...
   - Ильин бывал у нее дома?
   - Бывал. Частенько. С Сережкой играл. Ко мне.вместе приходили.
   - И как у них, что чувствовалось?
   - Погоди, мил человек. Я смотрю, он с Сережкой, как с родным. Вышел это
Коля на минуточку, а я Ане и говорю, мол, зачем парня мучаешь. Да и себя
определить надо.
   А она мне: теть Фиса, так называла всегда, теть Фиса, говорит, я сама
еще разобраться не могу, куда уж вам...
   Короче говоря, спровадила меня. Николай, скажу вам, шибко Сергею
Петровичу нравился...
   - Аниному отцу?
   - Ага. Мне говорил по секрету, что, мол, крепкий мужик из него
получится... Слово, правда, другое употребил.
   Дай бог памяти... Да, добротный, говорит. Хозяин справный.
   Он им, помню, заборчик новый поставил. - Да, забор Ильин поставил
крепкий. - Сергей Петрович слаб был...
   Я перебил старушку:
   - Так значит, вы спросили у Ани, выйдет ли она за Ильина? А дальше?
   - Дальше? Один раз еще только и был разговор. Прихожу я к ним утром в
субботу или в воскресенье, не помню точно, какое-то дело до Ани было.
Гляжу, Николай в кухне под краном умывается. Она ему полотенце подает... Я
что-то такое сказала ей. В шутку. Хорошо, мол, когда мужик в доме. Она
ничего не ответила...
   - И когда это было?
   - Ой, запамятовала.
   - Пожалуйста, припомните.
   - Какой-то, кажись, праздник обратно был. Вспомнила! Верно. Не суббота,
не воскресенье, а праздник. Седьмое ноября.
   - Значит, Ильин у нее ночевал?
   - Выходит,ночевал.
   - А как он воспринял приезд Валерия?
   - Вот и получается, что Валерий ему уж во второй раз дорогу перебежал,
   - Вы не знаете, они встречались после этого?
   - Не знаю, врать не хочу.
   - Он провожал их?
   - На вокзале я его не видела.
   - Аня его вспоминала или нет?
   - Муж приехал...
   - А она це просила вас не говорить при Валерии об их отношениях?
   - Уж какие там были отношения, я не знаю...
   - Человек бывал в доме... Ночевал... А вы - близкий, почти родной,
могли проговориться.
   - Родно-о-ой, - протянула Анфиса Семеновна. - Роднее не было. Что-то в
этом роде Аня меня предупреждала.
   Говорит, надо все начинать сначала. А старое - вон. Я, хоть и старуха,
смекаю еще. Могла и не предупреждать. Я худа ей не желала. Хотела бы
всегда помогать, всей душой.
   И вот этими старыми руками...
   Мы говорили долго. Воспоминания волновали старушку. Видимо, Кирсановы
являлись самыми близкими, если не единственными людьми в ее жизни, память
о которых воскрешала много хорошего и дорогого.
   - Еще один вопрос. Когда умер отец Ани, возникало у нее желание
покончить с собой? Может быть, она вам говорила об этом?
   - Нет, не припомню такого. Горевала шибко. Но молодость свое брала. -
Анфиса Семеновна подумала. Помолчала. - Нет, не было и мыслей таких у ней.
   Я чувствовал, Анфиса Семеновна утомилась. Да и сам, признаюсь, стал
терять ясность направления беседы. И решил на сей раз закончить.
   Она вдруг спохватилась:
   - Скажи, мил человек, а для чего тебе все это надо?
   Может, что нехорошее открылось?
   - Да чего уж хорошего в Смерти человека? - уклончиво ответил я. - Тем
более такой молодой и красивой женщины.
   - Верно. Ей бы жить да жить. А уж как о Сергее вспомню, так сердце
кровью обливается. Да и Валерий безвинно страдает.
   Все же мой ответ старушку не удовлетворил. Но у нее хватило такта и ума
в дальнейшие вопросы не вдаваться.
   Неглупая была эта Анфиса Семеновна. Хотя на вид простая и
бесхитростная...
   Можно ли было ей верить? Я не мог найти причин, для чего бы ей стоило
говорить неправду.
   А если человек врет только для красивой лжи - это болезнь. Это
патология. Такие тоже мне встречались.
   Нет, крестная Залесской была в здравом уме.
   Но все-таки ее показаний для меня было мало. И я отправился в
сельскохозяйственный институт.
   Уже один взгляд на теснившиеся на небольшом пятачке здания говорил о
его эволюции.
   Все, по-видимому, началось с длинного одноэтажного строения красного
кирпича врасшивку. Так строили еще до революции. Может, это была
церковноприходская школа.
   Потом выросло двухэтажное. Кирпич и дерево. Много стекла. Местный, так
сказать, конструктивизм. Площади и солидности хватало поначалу только для
техникума. Но когда размахнул свои крылья домина в пять этажей, с
колоннами, портиками, капителями, с декоративным карнизом, с широкой
лестницей, проглотившей полдвора, внушительное здание не могло стать не
чем иным, как высшим учебным заведением. А что оно, учебное заведение,
будет жить и развиваться дальше, категорически утверждала пристройка наших
дней. Совершенно гладкий, ровный параллелепипед с широкими окнами и
керамзитовой штукатуркой.
   Слово теперь оставалось за достижением будущей архитектуры. Тогда
институт, возможно, дорастет до академии...
   Исполняющий обязанности ректора разговаривал со мной недолго.
   - Да, да, слышал. Печальная история. Залесского я не помню. А вот
Кирсанову - хорошо. Аккуратная, дисциплинированная. Активистка. У Ильина я
присутствовал на защите. Положение обязывает - председатель ученого
совета. Но, скажу откровенно, на его защите я испытывал удовольствие.
Редкое сочетание - хорошая научная подготовка и практический опыт. Но,
сами понимаете, в личном житейском плане я Ильина, можно сказать, не знаю
совершенно.
   Тем более он у нас был аспирант-заочник. Поговорите лучше с профессором
Шаламовьш. Он его научный руководитель...
   Секретарша ректора помогла мне найти Шаламова в коридоре института.
   Яков Григорьевич извинился, что мне придется немного подождать: он
заканчивал разговор с двумя грустными, усталыми молодыми людьми. По-моему,
разговора не было.
   Сухощавый, седой как лунь профессор спокойным, методическим голосом
вбивал в смиренных учеников что-то важное для них. Уверен - совершенно
напрасно. Когда он их отпустил, они пошли прочь сначала медленно, потом
все быстрее и быстрее, пока не побежали.
   Шаламов пригласил меня в свой кабинет. Он возглавлял кафедру
растениеводства.
   Посмотрев на мое удостоверение и узнав, что я хотел бы поговорить об
Ильине, он сцепил свои длинные пальцы и положил руки перед собой на стол.
   - Странно: Ильин и следствие... Понятия для меня взаимоисключающиеся.
   - Почему вы решили, что следствие соприкасается обязательно с
преступниками?
   - О честном человеке узнают все у него самого.
   У профессора была кристальная логика. Мне надо было или выворачиваться,
или признать его проницательность, то есть раскрыть свби замыслы. Одно не
лучше другого. Вот что значит сила слова!
   - Честность нередко требует не меньших доказательств, чем виновность.
   - По-моему, правде всегда тяжелее, чем кривде. На то она и правда.
Впрочем, насколько я понял, предмет нашего разговора - Николай Ильин. И
вам нужны факты, факты и только факты. Я к вашим услугам.
   - Ильин закончил аспирантуру?
   - Конечно. И защитился. В феврале месяце.
   - Странно. О том, что он кандидат, Ильин не пишет в документах.
   - Но диссертация еще не утверждена в ВАКе.
   - Ясно. Значит, дело не в его скромности?
   Шаламов пожал плечами:
   - Нескромно, на мой взгляд, кричать о своей необразованности. Знаете,
есть такое высказывание: "мы институтов не кончали"...
   - Ну, видите ли, институтов просто-напросто на всех не хватит, сколько
ни строй...
   - Ума тоже не всем хватает...
   Профессор находился, что называется, в состоянии "момента". Да, два
молодых балбеса здорово подпортили ему настроение. Надо его вернуть в
состояние равновесия.
   - Насколько я понял, об Ильине вы этого сказать не можете?
   - Выходит, вас уже проинформировали? - Он усмехнулся. - "Парадокс
Шаламова - Ильина"...
   - Нет. Видите ли, вы первый из института, с кем я разговариваю
обстоятельно.
   - Прошу прощения. А впрочем, чтобы развеять таинственность, поясню.
Всех до сих пор удивляет, что Николай был аспирантом именно у Шаламова, а
не у кого-либо другого...
   - Яков Григорьевич, я ведь совсем ничего об этом не знаю. И, если
можно, разъясните, пожалуйста, профану в вашей науке, в чем, собственно,
соль?
   - Следователя могут интересовать и такце вопросы?
   - Прекрасное мнение о нас...
   - Простите, если обидел... В -двух словах скажу. Вы, конечно, слышали о
травопольщиках и нетравополыциках?
   - Разумеется.
   - Дело в том, что Ильин - травопольщик. Конечно, это грубо говоря. Я же
- придерживаюсь другого направления.
   И тем не менее не было аспиранта интереснее и поучительнее для меня
самого. Желал бы, а в душе чувствую, что Ильин считает меня тоже не
последним дураком... Понятно?.
   - Вполне. Но знаете, не всегда людей сводят только общие взгляды.
   - И слава богу! Только так и возможно жить. Если бы человек понял, что
его личный пуп, его мнение не есть центр вселенной, многие беды не
случались бы...
   - Я с вами согласен. Потому что есть вещи, которые соединяют молодого и
старого, человека одной национальности с человеком другой и так далее.
   Шаламов кивал. И я чувствовал, что этот человек, с белой головой, с
крепкими руками, уже знает, куда я клоню.
   Поэтому дальше развивать свою мысль я не стал.
   Бывает иногда такое ощущение-ты что-то не осилишь.
   Шаламова бы я не осилил. Об Ильине у него твердое мнение. И вс„. Скала,
кремень. Но... назвался груздем...
   - Итак, мы выяснили: Ильин честный, принципиальный ученый...
   - Это не мои слова, но я под ними подпишусь, - улыбнулся профессор.
   - Такита ли он был в другом, например в личной жизни, как вы думаете?
   - О его личной жизни я ничего не знаю.
   - Насколько я понял, он был вашим любимым учеником...
   - И тем не менее.
   - Впрочем, вполне возможно...
   Я не знал, что подействовало на профессора. Тон ли, каким я произнес
последние слова, или мой разочарованный вид. Но это его задело.
   - Не думайте, что перед вами стоит этакая деревяшка, сухарь, ученая
крыса. В древности ученики и их наставники жили одной семьей. Вместе ели,
вместе путешествовали, отдыхали, развлекались:.. Простите за нескромность,
что я называю себя наставником, но я таковой хотя бы по должности. И
уверяю вас, судьба моих аспирантов, во всяком случае тех, в. которых я
вкладываю помимо знаний душу, волнует меня. И когда я говорю, что не знаю
об интимной жизни Ильина, я не стремлюсь от вас что-либо скрыть. Ведь
Николай учился в заочной аспирантуре. Он приехал за тричетыре месяца до
защиты, И почти все это время занимался оформлением работы... Поверьте, я
был бы рад знать его поближе, чтобы защитить, ибо уверен в том, что он
честен.
   - Из чего вы это заключаете?
   - Не может быть человек раздвоенным.
   - "Гений и злодейство несовместны..." - процитировал я.
   - Точная мысль. И Пушкин имел право это сказать.
   - Но неужели Ильин никогда ничем не выдал своих привязанностей,
влюбленности?
   - Он был скрытен. Впрочем, не то слово. Он сильный человек. А о личном
действительно нужно молчать. Болтун у меня не вызывает доверия. Скорее -
брезгливость.
   - Хорошо. Вы знали, что он был влюблен в сотрудницу института,
лаборантку Аню Кирсанову?
   Шаламов поднял удивленные глаза:
   - Для меня это новость.
   Признаюсь, он меня ошарашил больше, чем я его. Неужели в маленьком
коллективе, можно что-то скрыть?..
   Шел я. от профессора совершенно сбитый с толку. Шел по маленькому,
деревянному Вышегодску, на меня из окошек, с подоконниками чуть ли не у
самой земли, смотрели бабки, прячась между горшков с цветами. И удивлялся,
как вообще в этом городке можно что-либо скрыть от досужих глаз, когда
каждый день видишь одни и те же лица и половина населения приходится друг
другу родн„й, а другая - близкими друзьями или родственниками друзей.
   Например, весь Скопин знает, что сын Андрея Чикурова холостяк. И когда
я приезжаю погостить, со всего города в наш дом стекаются тетки и дядья,
сестры и братья и вообще-седьмая вода на киселе. Разговор идет только о
моей женитьбе. Сколько моих "невест" уже повыходило замуж - не счесть. Но
отец (почему-то мать поменьше) не смиряет своего рвения и каждый раз, как
купец, расхваливает очередную партию подобранных им моих возможных
избранниц. Не дай бог, я бы пошел с кем-нибудь из землячек в кино. Это
было бы равносильно подписанию приговора, который окончателен и
обжалованию не подлежит.
   Не думаю, чтобы в Вышегодске были другие нравы,
   Вечером у нас состоялся условленный еще в Крылатом телефонный разговор
с Ищенко. Она сказала, что уже успела встретиться с семьей Залесских. Я ее
попросил выяснить у Валерия насчет Ильина. Поосторожней, конечно. Но и
настойчивее. Почему-то после нашего разговора "по душам" в совхозе я
доверял Серафиме Карповне все больше и больше. Преданность делу, по-моему,
хороший аттестат для работника.,.
   Константин Пащенко, который работал в "Маяке" главным агрономом до
Ильина, теперь трудился в районном управлении сельского хозяйства и
прикатил на свидание со мной в прокуратуру на служебной машине. Было
видно, что он очень хоче