он  был  вовсе  никакой  не
политолог, а консультант по выборам.
   К своему удивлению, Катерина очень быстро нашла с ним  общий  язык  -
видно, он и впрямь был профессионал.  Кроме  того,  Приходченко,  как  и
обещал, оставил Катерину  главной,  сделав  наемного  консультанта  лишь
вспомогательной рабочей силой при ее высочестве. Но и  консультант  мало
чем смог помочь.  Отношения  с  окружением  Тимофея  Кольцова  никак  не
выстраивались.
   Прежде всего оказалось, что авторами идеи "выборов с открытым  лицом"
действительно были Юлия Духова и Миша Терентьев. С кем они  советовались
- непонятно, и почему именно эта, скажем прямо, совсем не новая идея так
увлекла их - тоже неизвестно, но вся работа проводилась,  исходя  именно
из этой, глубоко не правильной идеи. Так считала  Катерина,  так  считал
Приходченко,  и  так,  чуть-чуть  войдя  в  курс  дела,   стал   считать
консультант Панин. Совещание, на которое созвали и людей  Абдрашидзе,  и
людей Приходченко, прошло в "теплой, дружественной  обстановке",  ничуть
не облегчив задачу выработки каких-то совместных стратегий.
   Катерина написала план работы. План осел у Юлии, и на вопросы,  видел
ли его Абдрашидзе, Юлия отвечала,  что  все  всё  увидят,  когда  придет
время. Саша Андреев и Миша Гордеев пропали  в  Калининграде,  а  без  их
данных работать в полную силу было совершенно невозможно.
   Катеринины родители улетели в Англию. Бабушка,  сидя  целый  день  на
даче, изнывала от одиночества и порывалась ехать в Москву, встречаться с
"девочками", а Катерина ни  за  что  не  хотела  отпускать  ее  одну.  У
племянницы Саньки резались очередные зубы, и она температурила, а Дарья,
сестра, только-только собралась  отправить  их  с  нянькой  на  какое-то
теплое море.
   Катерина знала, что так  бывает  в  жизни  -  вдруг  все  сразу  идет
наперекосяк. Какие-то унылые мелочи начинают раздражать и представляться
совершенно неразрешимой проблемой. С  Катериной  так  бывало  редко,  но
все-таки случалось. Отец в таких случаях мечтал вслух:  "Замуж  бы  тебя
отдать", но разговоры о счастье в  браке  Катерина  не  поддерживала,  и
родители - слава богу! - эту тему не развивали.
   В довершение всего Тимофей Кольцов вдруг появился в программе  "Герой
дня" на  НТВ  и  выглядел  там  так  плохо,  что  расстроенная  Катерина
едва-едва смогла досмотреть передачу до конца.
   Ему противопоказаны долгие студийные  беседы.  Он  выглядит  идиотом.
Камера искажает его голос, подчеркивает необъятность размеров и неумение
говорить. Он слишком долго думает, прежде чем ответить, поэтому кажется,
что ему совсем нечего сказать. Он не улыбается, и поэтому кажется, что у
него плохие зубы или скверный характер. Он не умеет уходить от ответа, а
когда пытается, то делает это с грацией слона. У него прямо-таки на  лбу
написано: "Я не буду отвечать на этот вопрос".
   Все это Катерина записали на листочке и  стала  звонить  Приходченко.
Его не было дома, к телефону подошла его жена и  долго  молчала,  прежде
чем выдавила из себя, что он повез Кирюху в цирк.
   - Вот это цирк, - пробормотала  Катерина,  набирая  следующий  номер.
Скворцов был на месте.  Выслушав  Катерину,  он  пообещал  поговорить  с
Абдрашидзе по  поводу  согласования  и  пересмотра  пресловутого  "плана
мероприятий".
   - С Абдрашидзе, если уж на  то  пошло,  я  сама  могу  поговорить,  -
сердито сказала Катерина, ожидавшая от него вовсе не обещания поговорить
с Абдрашидзе. - Ты мне лучше скажи, как мы вообще будем с ними работать?
Вот ты знал, что у него сегодня выступление на НТВ?
   - Нет, - честно признался Саша. - Не знал. Ну и что, собственно? Если
бы знал, все равно ничего не изменилось бы. Ты ж понимаешь, все  решения
принимает Юлия.
   - Все решения должен принимать Игорь Абдрашидзе,  согласовывая  их  с
Олегом Приходченко. Или никакая PR-служба  им  ни  за  каким  чертом  не
нужна. Ну, я завтра с Юлией вашей поговорю по-своему...
   - Катька, не смей, - вдруг переполошился Скворцов, - а если и вправду
она его подруга жизни, тогда что? Прощай, работа?
   - Кстати, так и не выяснили, кто у него подруга жизни? - хладнокровно
поинтересовалась Катерина.  -  Надо  выяснить,  что  так-то,  пальцем  в
небо... Ну, ладно, Саш, а с Юлией я все-таки поговорю.
   Разговор этот состоялся не  на  следующий  день,  а  только  в  конце
недели, когда проводилось очередное "рабочее совещание" и,  как  всегда,
"в пользу бедных". Это отцовское выражение нравилось Катерине все больше
и больше.
   - Я не понимаю нашей роли во всем этом замечательном деле,  -  начала
Катерина, когда, уже под конец совещания, ей предоставили слово.  -  Мне
кажется, что у нас и роли-то никакой нет. Мы только прессу мониторим, но
для  этого  не  нужна  PR-служба.  Две  недели  назад  мы  отправили  на
согласование наш план. И никакого ответа. Мы  даже  не  знаем,  в  какой
стадии там дела. Может, его заново надо переписывать от начала до конца.
   - Я прошу  прощения,  что  перебиваю,  -  вступила  Юлия,  ничуть  не
утратившая дружелюбия и спокойствия, - но скорее всего  так  и  придется
сделать. Это наша общая ошибка, мы сразу не договорились...  Мероприятия
придумываем мы, а вы организовываете их и освещаете в СМИ.
   - По-моему, задача наемной PR-службы состоит  совсем  не  в  этом,  -
сказала Катерина, нажимая на слове "наемная". - Естественно, мы можем  и
организовывать, и освещать, но если мы участвуем в выборах, нам хотелось
бы иметь возможность хоть как-то влиять на результат. А мы ее не  имеем.
И я не понимаю, почему мы не можем предложить какого-то  своего  решения
проблемы.
   Все совещавшиеся вдруг разом замолчали: впервые с тех  пор,  как  они
начали некое подобие совместной деятельности, одна  из  сторон  решилась
открыто  высказать  неудовольствие  другой.  Но  Катерину  было  уже  не
остановить:
   - Почему мы не можем изменить основной  выборный  лозунг?  Почему  не
можем придумать другой, пока есть время? Почему мы не  можем  посмотреть
речи Тимофея Ильича до выступления и дать какие-то рекомендации?  Почему
прошел "Герой дня", а мы даже ничего не знали о том, что он должен быть?
   - Кстати, совершенно провальная программа, - неожиданно  подал  голос
Слава Панин. - И вопросы не ахти какие, а уж ответы и того хуже.  Нельзя
давать Кольцова в прямой эфир, это не Жириновский  с  его  живостью.  То
стаканом кинет, то обзовет нецензурно... Всем весело и  хорошо.  Тимофея
Ильича надо солидно подавать, основательно,  например,  на  каком-нибудь
благотворительном вечере с женой под ручку. Или  на  открытии  больницы,
или на стадионе. На трибуне, рядом с Лужковым... Но уж точно не в прямом
эфире.
   -  Но  кандидат  должен  быть  на  телевидении,  -  возмутился   Миша
Терентьев, уверенный, что чем больше телевидения, тем солиднее выборы. -
Он не может только в больницы ходить.
   - Вот мы  и  должны  вместе  придумать,  куда  он  должен  ходить,  -
подхватила Катерина. - Миша, вспомните прошлые выборы. Сколько раз  там,
в штабе, повторяли - в следующий раз  ничего  не  будем  делить,  только
работать, а мы с вами уже месяц все делим и  делим  непонятно  что.  Все
равно по степени близости к боссу вас никто  не  переплюнет.  Мы  только
предлагаем: прислушайтесь к нам, мы ведь тоже дело знаем...
   Очевидно, в хозяйстве Юлии Духовой такие речи  не  были  приняты,  но
Катерина предпочитала расставить все точки  над  i.  По  комнате  прошел
сдержанный гул голосов, и Саша Скворцов обреченно вздохнул. "Прозаседаем
опять до полуночи, - решил он. - Заседаем, заседаем, а  все  на  том  же
месте".
   Михаил Терентьев уже вовсю горячился:
   - Мы считаем, что выработанную концепцию менять не имеет смысла.  Раз
уж она заявлена, то должна оставаться  неизменной.  Кроме  того,  с  ней
согласился Тимофей Ильич, и начинать по новой  все  согласования  просто
глупо!
   - Согласования тут ни при чем, -  холодно  прервала  его  Юлия,  -  в
интересах дела мы готовы еще десять раз все согласовать, но я что-то  не
очень понимаю, что именно вы предлагаете изменить?
   В интересах дела все согласны на  все,  подумалось  Катерине.  И  все
равно сделано  ничего  не  будет.  За  существующую  концепцию  выборов,
написанную, очевидно, кем-то из  великих  специалистов,  Юлия  заплатила
немало кольцовских денежек. А  теперь  признаться,  что  зря  заплатила?
Пусть лучше Приходченко  вместе  с  Абдрашидзе  из  кожи  вон  вылезают,
вытягивают ситуацию или заваливают ее. Она, Юлия, слава богу, ни  в  чем
таком рискованном  принимать  участия  не  будет.  Разгневается  великий
Тимофей и вытурит виноватых, а ей  и  здесь,  под  его  крылом,  вернее,
лацканом пиджачным, совсем неплохо. Даже если на выборах  он  проиграет,
все  равно  останется  богатым  и  знатным,  а   пресс-секретарь   такая
должность, что круглый год нужна, выборы или нет...
   - Во-первых, мы предлагаем купить телевизионную аппаратуру.  Свою,  -
начала Катерина. - Кстати, в плане  мы  об  этом  не  писали,  мы  тогда
думали, что у вас она уже есть. Мы  сможем  нанять  съемочную  группу  и
делать все самостоятельно, и снимать, и  монтировать,  а  потом  готовое
видео  раздавать  на  каналы.  Аппаратура  -  это,  конечно,   недешевое
удовольствие,  но  выйдет  в  конце  концов   дешевле,   чем   постоянно
контролировать, что  там  наснимали  телевизионщики.  Иначе  будет  один
сплошной "Герой дня".
   Ассистентка Юлии, Наташа, непрерывно и озабоченно заглядывала в  лицо
начальнице, словно проверяя, не падает ли она в обморок от дерзости этих
чужих людей, назойливых, как осенние  мухи.  Катерину  эта  трогательная
преданность начальству раздражала.
   - Еще мы  предлагаем  сейчас  придумать,  а  в  конце  лета  провести
какое-нибудь большое мероприятие, в котором Кольцов будет первым лицом.
   - Спустить на воду какой-нибудь тысячный корабль? -  осторожно  подал
голос кто-то из кольцовской пресс-службы.
   - Корабль - хорошо, -  согласилась  Катерина  и  закурила.  -  Но  мы
предлагаем начать в прессе шум  по  поводу  токсичных  отходов,  которые
скапливаются в Калининграде. Можно запустить какую-нибудь "утку" о  том,
что нынешний губернатор принимает отходы из Германии или  Польши.  Можно
слепить пару-тройку репортажей о неизлечимых болезнях, которые  угрожают
жителям из-за этих отходов. Тема модная и вполне актуальная. А  к  осени
Тимофей Ильич объявит о том, что он на свои деньги, заботясь о  здоровье
калининградцев, построил где-то на границе области,  у  черта  на  рогах
супертехнологичное захоронение, куда не то что человек, но ни зверь,  ни
птица не забредут и не отравятся.
   Вся  комната  одобрительно  зашумела  и   расслабилась.   Большинство
собравшихся  имели  самое  точное  представление  о  том,  как  делаются
кампании в прессе, поэтому Катеринино предложение всем понравилось.
   - Можно еще подумать, не  стоит  ли  начать  пугать  людей  возможным
прекращением ввоза еды из Литвы, Латвии  и  Польши.  И  тогда  следующей
осенью мы сыграем  на  обещании,  что  Тимофей  Ильич  Кольцов  ввоз  не
сократит, а приумножит, или что-то в этом духе.
   - Ну, это просто глупость, - сказала  Юлия,  глядя  в  органайзер.  -
Можно даже не начинать.
   Скворцов выразительно глянул на Катерину и покачал головой.  Катерина
состроила ему рожу. Слава Панин, подавшись  для  убедительности  вперед,
чуть не грудью лег на полированный стол.
   - Если мы хотим привлечь на выборы молодежь, значит,  это  тоже  надо
делать уже сейчас.
   -  Я  понимаю!  -  согласилась  Юлия.  -  Именно  поэтому  мы  начали
организовывать фонд Тимофея  Кольцова  в  институтах  Калининграда  и  в
военных  училищах.  Из  этого  фонда  ребятам  будут   платить   именные
стипендии.
   - Отлично! - с энтузиазмом согласился  Панин.  -  Мы  еще  предлагаем
создать в Интернете банк данных Тимофея Кольцова, куда  будут  вноситься
все вакансии на его предприятиях и сообщаться  условия  приема.  Еще  мы
предлагаем специальную премию, причем желательно не  слишком  маленькую,
для молодых журналистов, пишущих о море. Или о производстве. А может,  о
политике. Это  надо  продумать,  но  тему  выбрать  так,  чтобы  Кольцов
каким-нибудь боком в нее попадал. Он  сам  или  его  предприятия.  Будет
здорово - они и про него напишут, и про  премию.  И  будут  писать,  как
заведенные.
   У Панина сияли глаза удалым безенчуковским блеском, и вдруг  Катерина
поняла, что он на самом деле первоклассный консультант. О его  энтузиазм
можно было зажигать спички.
   - Все? - спросила  Юлия.  На  нее  панинский  энтузиазм  не  произвел
никакого впечатления.
   - Еще мы хотим организовать пикет у Госдумы, - объявила Катерина.
   - Это еще зачем? - подал голос Михаил Терентьев. Все время он  что-то
длинно строчил в блокноте и напоминал почему-то журналиста времен Первой
мировой войны, какими их запечатлевали на фотографиях: в золотом пенсне,
белых гетрах и авиационных очках.
   - Ну, это не сейчас, а незадолго до парламентских каникул, - радостно
пояснил Слава Панин. - Каких-нибудь студентов или рабочих  с  лозунгами:
"Кольцов, мы вас ждем дома, без вас все пропало!"
   - Да, - согласилась Юлия. - Это изумительные идеи, все до  единой.  Я
покажу их Тимофею Ильичу. Будем надеяться, что  они  ему  понравятся.  В
этом случае вы сейчас же займетесь их разработкой.  А  пока  вернемся  к
более прозаическим проблемам. Катерина, как с освещением встречи Тимофея
Ильича с Джорджем Соросом?
   -  Выйдут  три  аналитические   статьи   с   финансовым   уклоном   и
фотографиями, - ответила  за  Катерину  Милочка  Кулагина,  до  сих  пор
хранившая напряженное молчание. У Милочки все время ссорились  родители,
поэтому она  панически  боялась  конфликтов  и  совершенно  не  выносила
никаких препирательств на работе. - Мы  ждем  еще  около  девяти  статей
поменьше  в  изданиях  разного  направления   и   четыре   телевизионных
репортажа. Так или иначе об этом упомянут все ведущие СМИ.
   - Мне не нужно так или иначе! - неожиданно резко заявила Юлия. -  Мне
нужно, чтобы писали о Кольцове!
   Бедная Милочка Кулагина, которую на работе только хвалили, даже  если
она ошибалась, неловким движением  сдернула  очки  и  покраснела.  Слава
Панин решил, что ее нужно спасать,  и  чем  быстрее,  тем  лучше,  а  то
Милочка заплачет прямо на глазах у изумленной публики:
   - Так или иначе, - подчеркнуто мягко сказал Слава рассерженной  Юлии,
- о Кольцове напишут. Но, Юлия Павловна, мы все отлично понимаем, что  в
данной конкретной встрече главная фигура вовсе  не  Тимофей  Ильич.  Как
говорится, мы знали, на что шли, когда затевали эту встречу, правда?
   Фактически он говорил ей,  что  она  полная  дура,  и  предлагал  это
признать. Между прочим, философски подумала Катерина, это  весьма  часто
встречающаяся ошибка, которую делают даже очень  грамотные  специалисты,
подолгу  работающие  с  одним  человеком.   Они   перестают   соотносить
значимость этого конкретного человека и значимость происходящих  в  мире
событий. Они перестают понимать,  что  встреча  папы  римского  с  Васей
Пупкиным может быть интересна общественности именно из-за папы. И  часто
на этом прокалываются.
   - Концерт Аллы Пугачевой состоится вовремя, несмотря на то,  что  она
сама вроде приболела, - сообщил Терентьев, - но она вчера звонила  боссу
и сказала, что все пройдет по графику. На концерте босс  должен  вручить
ей цветы. Все помнят? - Терентьев оглядел трудовой коллектив. -  Кто  за
это отвечает?
   - Мы отвечаем, - поднял руку Дима Панкратов из пресс-службы Кольцова.
Терентьев посмотрел на него из-под очков, и  Дима  неохотно  придвинулся
поближе.
   - Цветы купим, с охраной согласуем. Все как обычно.
   - Еще будет жена мэра, про это кто-нибудь помнит? Или  будем,  как  в
прошлый раз, друг у друга спрашивать "а это что за баба"?
   По комнате пронесся сдержанный смех. Был грех, в прошлом году они  не
признали первую леди столицы.
   - А про Диану помнят все, кто  отвечает  за  мероприятие?  Что  нужно
встретить, проводить, телевизионщикам показать? Или тоже не  знаем,  что
это за баба?
   Диану,  жену  Тимофея   Кольцова,   до   сих   пор   еще   никто   из
приходченковской службы не видел. Катерина очень  хотела  посмотреть  на
них вдвоем, чтобы понять, можно ли  в  дальнейшем  использовать  их  как
семейную пару или нужно придумывать им какие-то  отдельные,  но  как  бы
общие программы.
   Под конец совещания неожиданно появился Игорь Абдрашидзе, как  всегда
энергичный, бодрый и красивый.
   - Как дела? - спросил он с порога. - Движутся?
   - Движутся, Игорь Вахтангович, -  засуетилась  Юлия.  -  Мы  уже  все
обсудили. Вы хотели послушать?
   - Необязательно, -  снисходительно  ответил  Абдрашидзе.  -  Я  хотел
попросить вас после совещания зайти ко мне.
   - А нас?  -  со  свойственной  ей  дурацкой  бесцеремонностью  влезла
Катерина. Но он был ей так нужен, этот  Абдрашидзе,  и  так  недоступен.
Может, хоть сейчас, благодаря ее наглости, он не сможет отвертеться?  Но
побывавшего и не в таких боях Абдрашидзе было трудно сбить с  толку  или
удивить какой-то убогой наглостью. Он поглядел на Катерину сверху  вниз,
как умеют смотреть только грузины, да еще не слишком высокого  роста,  и
сказал, чеканя слова:
   - Все, что я хотел выяснить, Катерина Дмитриевна,  я  уже  выяснил  у
Олега Приходченко. Если у вас есть  ко  мне  вопросы,  -  он  подчеркнул
голосом "у вас", явно давая ей понять, что у нее никаких вопросов к нему
быть не  может,  -  я  готов  вас  принять.  Согласуйте  время  с  Юлией
Павловной, и мы побеседуем.
   - А сейчас нельзя? - продолжала приставать Катерина. Абдрашидзе  даже
не удостоил ее ответом. Повернувшись к Юлии, он взял ее под руку и повел
к выходу из конференц-зала.
   - Один - ноль в нашу пользу, - произнес над ухом голос Терентьева. Он
собирал в папку какие-то бумаги со стола и улыбался.  Но  в  его  улыбке
Катерина разглядела искреннее сочувствие. Может, Юлия и на  него  сильно
давит?
   - В пользу-то в пользу, только вот дело  никак  с  мертвой  точки  не
сдвинется, - сказал рядом Слава Панин. - Это ведь  кажется  только,  что
еще год впереди. Целых 365  дней.  А  на  самом  деле  только  соберемся
поработать, и уже некогда будет, придется спасать  положение,  авралить,
суетиться. Вы подумайте над этим, Миша. Вы-то  не  пресс-секретарь.  Вам
должность в случае провала не предусмотрена, верно?
   - Верно, - легко согласился Терентьев. - Мне не предусмотрена. Только
я тоже себе не враг, чтобы поперек Юлии действовать. Она боссу ближе.
   - Ваша двусмысленная улыбка говорит о многом, - Слава сухо улыбнулся.
- Но мы грамотные. Мы на  провокации  не  поддаемся.  Правильно  говорю,
Катерина Дмитриевна?
   - Правильно, Станислав  Алексеевич!  -  согласилась  Катерина.  -  До
свидания, Миш. Приходите к нам в гости. А то все мы да мы...
   - Приду, - пообещал Терентьев, и все разошлись в разные стороны.
   В лифте Скворцов сказал с досадой:
   - Охота тебе  непрерывно  лезть  на  рожон.  Только  против  себя  их
настраиваешь.
   - Саша, я почти месяц пытаюсь настроить их в свою пользу.  И  у  меня
это не получается. Может, если  мне  удастся  разозлить  Абдрашидзе,  он
обратит на наше великое и  бессмысленное  противостояние  хоть  какое-то
внимание!
   - Или вышибет нас вон и найдет более покладистых.
   - Ладно, - заявила Катерина  немножко  свысока.  -  Не  плачь  раньше
времени. Прорвемся!
   Лифт  неслышно  остановился,  двери  разъехались,  и   вся   компания
неожиданно попала в центр какого-то молчаливого мужского  шествия.  Всех
троих, и Катерину, и Скворцова, и Панина, быстро  и  ловко  оттеснили  к
противоположной стене. Один из мужчин быстро зашел в  лифт  и  вышел  из
него, еще двое остались у  дверей,  и  один  переместился  к  турникету.
Происходило что-то непонятное и угрожающее.
   - Наш босс приехал, - смеясь глазами, негромко сказал Панин. И,  судя
по тому, как подался вперед тот охранник,