вался. Постучав в правую дверь и не получив  ответа,  я
потянула на себя ручку и заглянула в комнату. Небольшое  светлое  помещение,
видавший виды стол и две грубо сколоченные  лавки.  На  столе  банка  из-под
консервов вместо пепельницы и газета  "Московский  комсомолец",  в  углу  на
гвозде - синий рабочий халат, из кармана которого торчит цветастая  косынка,
а на полу, рядом с облезлым веником, тапки из вельвета на белой подошве.  Не
раздумывая, я схватила халат, тапки и бросилась  вон,  услышав,  как  где-то
сзади со стуком закрылась дверь. Сразу же за СМУ тропинка спускалась вниз  и
шла по дну оврага, в этом  месте  заросшего  старыми  тополями.  Я  покинула
тропинку и отыскала ручей.
   Стянула юбку, надела халат, тщательно умылась и  вымыла  ноги,  взвыв  от
боли:  они  были  в  ссадинах  и  кровоподтеках,  но  серьезных  увечий   не
наблюдалось, чему я от всей души порадовалась.
   Тапки были мне велики по меньшей мере на размер. Оторвав лоскуты от юбки,
я засунула их в носы тапок, получилось неплохо. Пригладила волосы и повязала
косынку, в остатки юбки завернула два камня и бросила в ручей.
   За это время на тропинке никто не появился, со стороны СМУ не  доносилось
ни звука - значит, воровство обнаружено не было. Это меня воодушевило,  и  я
зашагала веселее, хотя понятия не имела куда.
   Через  несколько  минут  я  оказалась  у  подножия  деревянной  лестницы,
поднялась и вышла на улицу Чкалова -  по  крайней  мере,  так  значилось  на
табличке одного из домов.  Слева  было  здание  школы  с  большим  парком  и
красивой березовой аллеей  вдоль  фасада,  а  прямо  шла  эта  самая  улица,
состоящая  из  двухэтажных  домов  еще  довоенной  застройки.  Я   понемногу
сориентировалась и сообразила, что, если идти  прямо,  очень  скоро  окажусь
около  старого  здания  пединститута,  а  оттуда  рукой  подать  до  центра.
Следовало решить, куда я хочу попасть? На мне рабочий халат и тапки, в таком
виде люди по центральным улицам не ходят.
   Внимание мне сейчас совсем ни к чему. Мне нужны деньги, значит, идти надо
на вокзал и взять оставленный в ячейке камеры хранения пакет.  Я  поздравила
себя со способностью рассуждать здраво, несмотря на  боль  во  всем  теле  и
голове, которой здорово досталось при падении (шум в ушах стоял до сих  пор,
а затылок разламывало, и тошнота наворачивалась, симптомы  сотрясения  мозга
доподлинно мне неизвестны, но очень похоже).
   Выбирая улицы подальше от центра и помалолюднее,  я  часа  через  полтора
добралась до вокзала. За это время смогла успокоиться и даже выработала план
действий. На вокзале мой внешний вид любопытства не вызвал, на  меня  вообще
никто не обратил внимания: возможно, принимали за уборщицу или  дворника.  Я
забрала конверт и сунула его за пазуху,  отложив  стодолларовую  банкноту  в
паспорт. Обменный пункт нашелся тут же на вокзале. Окошечко было расположено
высоко, причем имело такие крохотные размеры, что я  от  души  порадовалась:
женщина меня не увидит. Я протянула доллары,  получила  рубли  и  впервые  с
момента аварии вздохнула с облегчением.  Пройдя  вдоль  вокзальной  площади,
зашла в один из магазинчиков, которых здесь было в избытке, купила джинсы  и
свитер, вернувшись на вокзал, переоделась в туалете и сразу же почувствовала
себя гораздо увереннее.
   Теперь  основная  проблема  -  жилье.  Мне   просто   необходимо   где-то
отлежаться, а вокзал самое опасное место в городе. Если  Кирилл  будет  меня
искать, безусловно, начнет с вокзала, решив, что я попытаюсь покинуть город.
Надеюсь, сейчас я для него еще  покойница,  к  тому  же  о  наличии  у  меня
паспорта и денег Полины он не знает, и это дает мне шанс...
   Мысль об опасности подстегнула, и я поспешно  покинула  вокзал.  Проблема
все та же: жилье. Я не могу бегать по городу, запасшись объявлениями, -  это
лучший способ попасть на глаза людям Кирилла. А  если  гостиница?  Никому  в
голову не придет искать меня  там.  А  паспорт?  Вряд  ли  фотографию  будут
рассматривать особенно тщательно,  разумеется,  если  я  не  вызову  никаких
подозрений. Я шла по улице, сунув руки в карманы джинсов, и пыталась убедить
себя, что почти ничем не рискую. Разменяв в первом же  обменном  пункте  еще
несколько купюр, я на  такси  отправилась  в  торговый  центр  "Южный",  там
потратила больше часа:  приобрела  кое-какую  одежду  и  большую  спортивную
сумку. В таком виде можно и в гостиницу.
   Я вновь остановила  такси,  решив,  что  это  более  безопасное  средство
передвижения, чем общественный транспорт.
   - Какую-нибудь не очень дорогую гостиницу, - сказала  я,  устраиваясь  на
заднем сиденье и предоставляя выбор судьбе. А что, если парень привезет меня
в "Зарю", где я жила до встречи с Кириллом?
   Но  парень,  как  видно,  считал  ее  дорогой.  Мы   остановились   возле
трехэтажной гостиницы с симпатичным названием "Уют". Во дворе стояли  четыре
"КамАЗа" с рефрижераторами, а атмосфера в гостинице  оказалась  на  редкость
демократичная, и мой паспорт интереса не вызвал. Я замерла перед  стойкой  и
покрывалась липким потом, ужасаясь  возможным  вопросам,  но  ни  одного  не
дождалась. Мне приветливо улыбнулись, объяснили, как найти нужную комнату, и
вручили ключ. Выжав из себя  подобие  улыбки,  я  пробормотала  "спасибо"  и
поднялась на второй этаж. Открыв дверь, на негнущихся ногах прошла в  номер,
бросила сумку и рухнула на постель.
   Проснулась я от своего крика, вскочила и прислушалась. В  комнате  темно,
где-то в ночной тишине одиноко прогрохотал троллейбус. Я посмотрела на часы:
половина первого. Голова кружилась, а все происшедшее днем казалось страшной
сказкой. Но тут я проснулась окончательно и с  горечью  констатировала,  что
это гораздо хуже сказки, это суровая реальность.
   Я подошла к окну, открыла его и, опершись локтями  на  подоконник,  стала
смотреть на ночной город. Сегодня  я  еще  могу  поплакать,  пожалеть  себя,
горько сетуя на судьбу, а завтра... завтра следует собрать всю волю в  кулак
и разобраться с этими гадами. Раз уж  я  жива,  когда  мне  полагается  быть
обгоревшим трупом, то последнее слово за мной. Только так я смогу  вернуться
в нормальную человеческую жизнь. Я хмурилась, призывала себя не раскисать  и
прочее в том же духе,  но  постепенно  другие  мысли  овладели  мной.  Город
погрузился в тишину и  темноту,  последние  звуки  стихали,  последние  огни
гасли, а я, устроившись на подоконнике, смотрела  на  дома,  темные  силуэты
деревьев, городское небо без звезд и  беспричинно  начала  улыбаться.  Потом
вдруг запела тихонько,  оборвала  себя  на  второй  строчке  и,  спрыгнув  с
подоконника, сказала весело:
   - Поздравляю, у тебя в самом деле сотрясение мозга.
   Утром я первым делом отправилась  в  парикмахерскую  и  сделала  короткую
стрижку. Не только я, но и мастер поразилась происшедшей со  мной  перемене:
из зеркала на меня смотрело совершенно другое лицо.
   - А вам идет, - не без удовольствия заметила женщина, которой  я  полчаса
назад втолковывала, что в  самом  деле  хочу  коротко  подстричься.  "У  вас
прекрасные волосы, и эта прическа вам очень к лицу", - убеждала она  и  даже
призвала в свидетели двух своих  коллег.  Коллеги,  правда,  не  были  столь
эмоциональны: "Тебе сказали стриги, вот и давай", - посоветовала  ей  полная
блондинка, и женщина  наконец  приступила  к  делу,  но  и  тогда  раза  два
заметила:
   "Зря вы..."
   Теперь она выглядела довольной, а про меня  и  говорить  нечего:  стрижка
плюс темные очки, джинсы и куртка, в которых Кирилл меня никогда не видел, -
вряд ли теперь он сразу сможет меня узнать.
   Воодушевленная этими мыслями, я отправилась в то самое место, куда должна
была попасть вчера: к таинственному богатому родственнику Полины, которого я
не знала даже по имени. Конечно, это было опасно: в  первую  очередь  Кирилл
начнет искать меня в местах, представляющих обоюдный интерес,  но,  если  не
рисковать, вряд ли когда-нибудь удастся распутать эту историю.  А  распутать
необходимо: роль  скрывающейся  под  чужим  именем  беглянки  мне  вовсе  не
улыбалась.
   Если старик жив, мне придется с ним встретиться (как - понятия не имею) и
кое-что ему рассказать. Мне необходимы союзники,  по  логике  вещей,  старик
должен стать одним из них. Впрочем, я была почти уверена:  он  мертв.  Иначе
то, что они вчера затеяли, не поддается объяснению. Скорее всего Кирилл, как
всегда, лгал - вовсе не Алексей Петрович, а  Полина  -  наследница  старика.
Старик, убедившись, что  женщина  жива-здорова,  отписал  ей  все  состояние
(какое - неважно, важно, что оно было, в противном  случае  чего  б  им  так
суетиться), так вот, старик умер, а вслед за ним в  результате  трагического
происшествия, то есть аварии, погибла Полина. Кому  в  этом  случае  отойдет
наследство? Я не сильна в таких вопросах, но скорее всего ее мужу. Вот этого
они и добивались с самого начала. Господи, какая же я дура! Рыскала по дому,
ломала голову, а все так просто! Нет, не все.
   Если настоящая Полина жива, они не получат ни  копейки.  И  вот  тут  два
варианта: либо она уже мертва, либо, воспользовавшись  тем,  что  вчера  эта
женщина официально погибла, они быстренько  от  нее  избавятся...  Я  должна
найти ее. В борьбе против Кирилла и всей этой братии она точно мой  союзник.
Надеюсь, Кириллу еще неизвестно, что я вовсе не погибла в аварии. От "Форда"
практически ничего не осталось, все вокруг было залито  бензином  и  горело,
как в аду.
   Бензовоз выбрали не зря: мой труп должен был выглядеть так, чтобы никакая
экспертиза не в состоянии была установить, кто  это  на  самом  деле.  Очень
возможно, что до сих пор и не установили, труп не нашли,  решив,  что  он  в
сумасшедшем огне  рассыпался  в  прах.  Это  хорошо  для  меня,  потому  что
развязывает мне руки, и плохо для настоящей Полины: они начнут  действовать,
и женщина окажется в опасности. Старик, если он жив, должен  знать,  где  ее
следует искать.
   В дом я вряд ли смогу войти - это  слишком  опасно,  -  но  в  доме  есть
телефон, зная адрес, выяснить номер будет нетрудно. Однако  все  это  хорошо
только в том случае, если старик жив, а я почти уверена, что он умер,  иначе
какой смысл убивать меня? Хотя кто ж знает, что в действительности  задумали
эти типы... Вот я и должна узнать, а для начала выяснить, кто этот старик.
   Занятая своими мыслями, я оглянуться не успела, как  оказалась  на  улице
Северной, увидела перед собой табличку с номером  шестьдесят  два  -  а  мне
необходим восьмой. Вздохнув, я отправилась по нечетной стороне в нужном  мне
направлении. Вряд ли меня поджидала засада, но все равно было страшно.
   Восьмой дом возник неожиданно, сначала появилась высокая крыша,  затем  и
он сам за низким заборчиком из  металлических  прутьев  всего  в  нескольких
шагах, а я так и не решила, что делать дальше. Ворота и калитка закрыты, что
неудивительно, жалюзи на окнах опущены. Вид какой-то нежилой. "Старик умер",
- напомнила я себе и тут же начала злиться. Если он умер, то  не  далее  как
прошлой ночью. И сейчас родственники готовятся к похоронам, в такой ситуации
народу  здесь  должно  быть  предостаточно,  чего  в   действительности   не
наблюдается. Ну и что? Вдруг у него вовсе нет родственников, если не считать
Алексея Петровича и Полины, а Алексей Петрович вполне  мог  довольствоваться
кремацией дорогого дядюшки, причем без ненужной торжественности и прочего.
   Дом остался позади, тихий и вроде бы необитаемый, а я  так  ничего  и  не
решила, только  разозлилась  вконец.  Какого  черта  я  сюда  пришла?  Чтобы
прогуляться мимо дома? Допустим, я уже прогулялась, и что дальше? Кто-нибудь
из соседей должен знать старика, по крайней мере  его  фамилию,  а  это  уже
кое-что.
   Но ведь просто так не пойдешь по домам с расспросами, в конце концов, это
опасно... "Ну, давай, придумай что-нибудь!"
   Тут взгляд мой упал на новостройку. Кто-то затеял строить  коттедж  аж  в
четыре этажа, коробку сложили, подвели под крышу, и на этом, судя по  всему,
дело встало: то ли энтузиазм закончился, то ли  деньги.  Оконные  и  дверные
проемы заколотили досками, забор, опоясывающий стройку, в нескольких  местах
завалился,  а  подступы  к  дому  заросли  крапивой  и  бурьяном.   Прикинув
расстояние до восьмого дома, я рассудила, что это  идеальный  наблюдательный
пункт, осторожно огляделась, не сбавляя  шага,  и,  убедившись,  что  данный
участок  улицы  совершенно  безлюден,  юркнула  за  забор,  а  потом   бегом
припустила к дому.
   Проникнуть внутрь оказалось нелегким делом:  проемы  для  того  и  забили
досками, но на окошко в подвал почему-то никто не обратил  внимания.  Рискуя
свернуть себе шею, я протиснулась в узкое отверстие, а когда глаза понемногу
привыкли к темноте, выбралась на первый этаж. Дальше  было  проще:  лестницы
внутри дома уже поставлены  -  разумеется,  без  перил  и  на  вид  довольно
хлипкие, но, решив не обращать на это внимания, я поднялась под самую  крышу
и здесь с чувством глубокого удовлетворения  могла  констатировать,  что  не
ошиблась.
   Восьмой дом был как на ладони: все окна фасада, двор, крыльцо и несколько
окон по правому боку. Замечательно.
   Устроившись с максимальными удобствами на опрокинутом ведре, я  принялась
ждать, боясь только одного: что именно сегодня хозяева четырехэтажной башни,
куда я незаконно вторглась, решат навестить родные камни, точнее, кирпичи, и
что я тогда буду делать - одному богу известно.
   Однако очень скоро эти мысли меня оставили. Я сидела привалившись  плечом
к кирпичной кладке, переводила взгляд с окон на крыльцо и обратно, теряясь в
догадках. Прошло три часа, а в доме было по-прежнему тихо, ни один силуэт не
возник в окне, никто не решил заглянуть в калитку. Из упрямства просидев еще
час, я, чертыхаясь, покинула стройку и вернулась к восьмому дому. Перепутать
я не могла: именно сюда мы приезжали с Кириллом, и на  этом  крыльце  стояла
женщина...
   Калитка  оказалась  заперта  на  щеколду.   Наплевав   на   все   правила
конспирации, которые я сама для себя придумала прошлой ночью, я открыла ее и
вошла во двор.
   По-моему, никто во всем мире не обратил на это внимания, по крайней мере,
мне хотелось так думать.
   Не особенно таясь, я обошла дом по кругу: сад, цветник, стеклянная  дверь
на веранду заперта. На окнах первого этажа плотно закрытые ставни.
   - Здесь никто не живет, - сказала я вслух, вернулась к крыльцу, поднялась
и отчаянно позвонила, раза три. Я слышала, как звонок  разносится  по  всему
дому, но открывать дверь никто не спешил, что неудивительно, раз дом пуст. В
который раз чертыхнувшись, я покинула чужую территорию; просунув руку  между
прутьев калитки, заперла ее на щеколду, и тут кое-что привлекло мое внимание
- точнее, кое-кто. Молодая женщина на крыльце дома напротив, уперев  руки  в
бока, внимательно и серьезно наблюдала за моими действиями.
   - Здравствуйте! - крикнула я и на всякий случай широко улыбнулась,  чтобы
она не дай бог не заподозрила меня в воровстве, и пошла через дорогу  к  ней
навстречу. Женщина  спустилась  с  крыльца,  распахнула  калитку  и  стояла,
опершись на нее, ожидая  моего  приближения.  -  Извините,  -  продолжала  я
улыбаться. - Не знаете, где хозяева? - Я кивнула на восьмой дом.
   - А кто вам нужен?
   "Кабы я сама это знала, дорогая..."
   - Видите ли, - кашлянув, начала я без прежней поспешности,  -  я  была  в
гостях в этом доме, позавчера. У Владимира Андреевича. И оставила сумку...
   - Позавчера? А... не знаю. Настоящие хозяева здесь не живут, они в Индии,
в командировке. Может, их родственники кому дом сдали?
   - А связаться с этими родственниками можно? Телефон у них есть?
   - Есть, - кивнула женщина, посмотрела на меня внимательно  и  со  вздохом
сказала:
   - Подождите, сейчас найду... - После чего скрылась в  доме,  а  вернулась
назад минут через десять. Все это время  я  нервно  озиралась  по  сторонам,
ожидая появления милиции или, что еще  хуже,  Кирилла  со  злодейского  вида
мальчиками. Но улица была тиха и невинна, а  вернувшаяся  женщина  протянула
мне голубой  листок  бумаги  с  номером  телефона,  под  которым  значилось:
Корноухов Лев Захарович. - Вот, - сказала она.
   - А новых хозяев, я имею в виду тех, кто дом снимал, вы не знаете?
   - Я даже не знала, что его кто-то снимает, - усмехнулась она.
   - Как же так? - Либо женщина лукавила, либо у меня не все дома. Во второе
верить не хотелось, и я поднажала:
   - Я ведь только в калитку вошла, а вы уже обратили внимание, а  тут  люди
жили, я ведь действительно позавчера была здесь  в  гостях,  а  вы  так-таки
ничего не заметили?
   - Почему? - пожала она плечами. - Два дня назад  появились  какие-то,  на
машине подъехали, и Лева с ними,  хозяйский  брат...  Видела,  так  дело  не
мое...
   Мы здесь в чужие дела не  суемся.  -  И,  одарив  меня  улыбкой,  женщина
направилась к своему  крыльцу,  а  мне  ничего  не  осталось,  как  поспешно
убраться.
   Вот так номер! Если соседка говорит правду (а с какой стати  ей  врать?),
старик мог появиться здесь только  два  дня  назад.  Полный  бред.  Появился
ниоткуда и исчез в никуда. К тому же старик богатый,  и  вдруг  оказывается,
что дом вовсе не принадлежит ему, он его снял, причем всего на два дня. Хотя
вряд  ли  умирающий  смог  бы  заниматься  поисками  подходящего  для   себя
пристанища. А что, если это Кирилл? В целях  конспирации  привез  старика  в
этот дом, а потом вернул на законное место. С  больным  человеком  проделать
такое нетрудно. На мой взгляд, старик все прекрасно  понимал  и  перемену  в
окружающей обстановке, безусловно бы  заметил.  Но  Кирилл  мог  что  угодно
наболтать ему, чтобы убедить в необходимости переезда.
   - Чушь, - констатировала я минут через пять. - Масса сведений, совершенно
бесполезных, к тому же между собой они упорно не стыкуются.
   К этому моменту я покинула улицу Северную и оказалась на площади Свободы,
которую хорошо помнила еще по своему детству, - в  центре  ее  был  памятник
павшим в войне с фашизмом и Вечный огонь. Красивая площадь, но делать мне на
ней в настоящий момент совершенно нечего. Впрочем, так же, как  и  в  других
местах.
   Приглядев кафе, я зашла пообедать  и  тут  же  вновь  вернулась  к  своим
нерадостным мыслям.
   Допустим, ничего у меня со стариком не вышло, попробуем  решить  проблему
по-другому. Я должна найти Полину, вот что. Не одну, так другую. О том,  что
их две, говорил тот факт, что Полина Ефимцева, чей паспорт я себе присвоила,
на меня походила очень мало, и умирающего родственника ввести в  заблуждение
я в этом случае никак бы не могла, но и она какую-то  роль  в  этой  истории
играет или, по крайней мере, связана  с  Алексеем  Петровичем,  иначе  каким
образом конверт  мог  оказаться  в  его  доме?  А  если  она  знает  Алексея
Петровича, то, очень возможно, знакома и  с  нужной  мне  Полиной.  Отлично,
теперь вопрос: как ее найти?
   И тут я вспомнила о портрете этой самой Полины, подписанном "А. Морозов".
   Энергия забила во мне  ключом.  Расплатившись  с  официанткой,  я  спешно
покинула кафе и остановила машину.  Еще  в  первый  день  своего  пребывания
здесь, прогуливаясь по городу, я набрела на картинную галерею. Располагалась
она  в  огромном  здании  начала  прошлого  века,  которое   когда-то   было
гостиницей, причем проживали в ней многие известные  люди,  почтившие  своим
присутствием эти края.
   Последние несколько лет власти искали применение много раз перестроенному
зданию и остановили свой выбор на искусстве. Сама  галерея  занимала  второй
этаж, на первом  размещался  союз  городских  живописцев,  а  на  третьем  -
выставочный зал под названием  "Мы  и  современность",  где  взорам  граждан
предлагались работы местных художников. Я  подумала,  что  именно  здесь  А.
Морозова должны хорошо знать - если он местный, конечно, и  портрет  не  был
привезен Полиной бог знает откуда.
   Расплатившись с  в