ю "хрущевку", а  пока  есть  смысл  подыскать
себе жилье подешевле, гостиница мне очень скоро станет не по карману.
   Из объявлений раздела "Работа" мало что могло привлечь мое внимание, но я
все же сделала  несколько  звонков.  Особенно  выбирать  не  приходилось,  в
крайнем случае сойдет и временная работа, а там  посмотрим.  После  обеда  я
вновь отправилась гулять, а вернувшись около семи,  с  удивлением  услышала,
как в номере звонит телефон. Я торопливо открыла дверь, бегом припустилась к
столу и схватила трубку.
   - Наташа? - Голос по телефону я узнала не сразу и скорее догадалась,  что
звонит мне вчерашняя знакомая. Впрочем, кто бы еще мне мог позвонить в  этом
городе?
   - Здравствуйте, Светлана, - отозвалась я.
   - Как ваши дела?
   - В общем, нормально. Как вы меня нашли?
   - Из всех гостей в этой гостинице вы одна из Душанбе.  Я  вот  по  какому
поводу: моя подруга уезжает в Германию на восемь месяцев, сдает квартиру  на
это время. Оплата сущий пустяк, но есть условие: квартира должна содержаться
в чистоте, у подружки это бзик. Впрочем, квартира небольшая,  мебели  совсем
мало, так что выполнить ее условие будет не так трудно. Само собой, квартира
с телефоном и в приличном районе, десять минут - и вы в центре. Ну как?
   - Здорово, - ответила я.
   - Ну вот и отлично. Она уезжает через неделю, это вас устроит?
   - Да, конечно. Даже не знаю, как вас благодарить...
   - Я ведь уже сказала, мне  очень  понравилось  ваше  лицо...  Послушайте,
Наташа, думаю немного свободного времени у вас найдется, почему  бы  вам  не
заглянуть ко мне в гости? Это недалеко от гостиницы, записывайте адрес...  -
Не успела я ответить, как Светлана начала диктовать, а потом сказала:
   - Берите такси - я заплачу - и  приезжайте.  Жду.  Обещаю  накормить  вас
ужином.
   "Все художники немного чокнутые", - решила я, глядя на себя в зеркало.
   Лицо как лицо, в общем-то довольно симпатичное, если не валять  дурака  и
не прибедняться, но такси и ужин - это слишком.
   Добиралась я на троллейбусе, решив не злоупотреблять чужой добротой. Дом,
где жила Светлана, в самом деле находился неподалеку от гостиницы. Старое  и
довольно обшарпанное сооружение в три этажа с нелепой пристройкой  наподобие
башни сбоку. Вот в этой самой башне и находилась нужная мне квартира.
   Светлана открыла дверь  в  заляпанной  краской  блузке,  босая,  с  белой
косынкой на голове.
   - Проходи, - бросила она коротко и поцеловала меня в щеку, точно  мы  лет
сто были закадычными подругами.
   - Привет, - промямлила я.
   Вообще-то я нелегко схожусь с людьми,  и  сейчас  этот  резкий  скачок  к
дружбе меня беспокоил. С другой стороны, в этом  городе  у  меня  никого,  а
Светлана обещала помочь с жильем и даже что-то говорила насчет работы...
   - Проходи, сейчас вымою руки и будем чай пить. - Светлана провела меня  в
огромную восьмиугольную комнату с тремя окнами без занавесок и сказала:
   - Располагайся, где тебе удобнее, я буквально на пять минут. -  Тут  она,
словно опомнившись, спросила:
   - Ничего, что я на "ты"?
   - Нет, конечно, - пожала я плечами.
   - Знаешь, я  не  сторонница  всех  этих  условностей,  если  мне  человек
нравится, я так об этом и говорю, и  вообще  доверяю  своей  интуиции  и  не
считаю обязательным съесть с кем-то пуд соли.
   Я не знала, что ответить  на  это,  улыбнулась  и  молча  кивнула,  давая
понять, что с ней согласна. Она исчезла  в  длинном  темном  коридоре,  а  я
осмотрелась. Два больших мольберта, картины без рам на  стенах,  картины  на
полу, рисунки, краски, пустые тюбики, пластиковые банки, огрызки  карандашей
и клочья бумаги: полный  хаос.  Часть  комнаты  отделяла  шаткая  деревянная
перегородка. Я заглянула за занавеску и увидела продавленную тахту с грязным
постельным бельем, старенькое трюмо,  на  котором  стояла  бутылка  водки  -
жидкости осталось чуть-чуть на донышке - и граненый стакан.  Увиденное  мною
совершенно не вязалось с  обликом  Светланы:  женщины  холеной,  элегантной,
безусловно не бедной. Покачав головой в недоумении, я вернулась к картинам и
не спеша стала их разглядывать. К знатокам живописи я себя не причисляла, но
интерес к этому виду искусства у меня всегда был,  может,  оттого  увиденное
вызвало недоумение: часть картин оказалась  детским  подражанием  Сальвадору
Дали, а остальные - весьма незрелыми  пейзажами  с  обилием  зеленого.  Было
несколько портретов, выполненных  пастелью,  -  впечатление  такое,  что  их
наспех  рисовал  художник-самородок  морозным  днем  на   улице   с   плохой
фотографии. При этом у меня было странное  чувство,  что  "Дали",  пейзаж  и
портреты принадлежат разным людям, - невозможно представить,  что  это  дело
рук  одного  человека.  В  общем,  какое-то  случайное  собрание   абсолютно
бездарных работ.
   Тут вошла Светлана, я поспешила улыбнуться и отошла от картин.
   - Ты увлекаешься живописью? - спросила она.
   - Нет, - заверила я, дабы  избавить  себя  от  необходимости  высказывать
мнение о ее картинах. - Ничего в этом не понимаю.
   - Но тебе что-нибудь понравилось?
   - Да, - кивнула я поспешно и ткнула  пальцем  в  зимний  пейзаж.  Домишки
вразброс, и церковь на горе. Стоя под таким углом,  колокольня  давным-давно
бы рухнула, зато сиреневый снег выглядел очень нарядно.
   - Эта? - спросила Светлана. - Мне она тоже нравится. Обожаю русскую зиму,
а ты?
   - Если честно, я от нее немного отвыкла, - усмехнулась  я.  Светлана  все
больше и больше вызывала недоумение. И я уже жалела, что пришла. - В Питере,
а тем более в Душанбе, зиму трудно назвать "русской".
   - Я забыла, откуда ты приехала, - засмеялась Светлана. - Идем пить чай.
   Она повела меня на  кухню,  выглядевшую  такой  же  захламленной,  как  и
комната, слава богу, хоть чашки были чистые. Чай пили с  халвой  и  яблочным
вареньем.
   - Я звонила подруге, - сказала Светлана. -  В  среду  сходим,  посмотришь
квартиру. Коммунальные  платежи  рублей  сто,  и  мне  будешь  каждый  месяц
отдавать сотню.  Дешевле  ничего  не  найдешь.  -  С  этим  было  трудно  не
согласиться. - К тому же  я  могу  и  подождать.  Так  что  проблем  у  тебя
возникнуть не должно. Со своим приятелем из таможни я  тоже  говорила,  пока
ничего конкретного, но помочь обещал. Дашь мне копию диплома  и  выписку  из
трудовой. Думаю, работу он тебе подыщет.
   - Это было бы  здорово,  -  сказала  я,  испытывая  странную  неловкость.
Точнее, забота Светланы казалась мне странной, хотя  чему  удивляться:  люди
разные,  иногда  встречаются  бескорыстные...  почему-то  очень  редко,  как
правило, все хотят что-то взамен. В настоящий момент  я  пыталась  отгадать,
чего хочет Светлана. Она непринужденно рассказывала о себе, о своих друзьях,
я слушала, кивала и выжидала время, когда можно будет проститься и уйти.
   Около десяти я решила,  что  вполне  могу  откланяться,  и  тут  в  дверь
позвонили. Светлана как раз мыла посуду и попросила:
   - Открой.
   Я распахнула входную дверь и увидела двух молодых людей.  Один  держал  в
руках четыре бутылки пива, другой кильку в целлофановом пакете в левой руке,
в правой набор пирожных, а в зубах желтую розу с очень длинным стеблем.
   - Привет, - улыбнулся он. - Васильевна трудится?
   - Посуду моет, - ответила я.
   - Вперед, - радостно скомандовал парень, и они пошли на кухню.
   Светлане вручили пирожные, потом розу и  кильку,  а  я  подумала:  "Самое
время сматываться". Но не тут-то было - все трое дружно принялись приглашать
меня посидеть немного,  в  результате  мы  оказались  за  большим  столом  в
мастерской. Я выпила  пива,  чтобы  избавиться  от  докучливого  потчевания,
улыбалась и приглядывалась к гостям. Того, что принес в  зубах  розу,  звали
Игорь, он был  выше  среднего  роста,  худощавый,  с  маленькой  бородкой  и
смеющимися глазами.
   Наверняка Игорь был душой общества, он сыпал остротами  и  изо  всех  сил
старался произвести впечатление. Второй, Виктор, выглядел  старше,  глаза  с
поволокой,   блуждающая   улыбка,   многозначительные   замечания,   которые
высказывались почти шепотом, насмешливо и как бы невзначай.  Оба  художники,
готовились к какой-то выставке и заинтересованно обсуждали свои дела, но  из
уважения ко мне тему быстро сменили. А недоумение мое все росло:  во-первых,
к Светланиной живописи они,  судя  по  всему,  относились  серьезно,  и  это
попросту обескураживало, во-вторых, опыт общения с творческой интеллигенцией
давно укрепил меня в мнении, что говорить эти люди могут  только  о  себе  и
своих делах, ругать, редко хвалить или спорить,  но  только  о  своем,  сиди
рядом хоть Мата Хари. Исключение делалось для людей,  которые  чем-то  могли
быть полезны (например, денег  дать).  У  меня  с  деньгами  туго,  так  что
оставалось гадать, что скрывается за такой фантастической любезностью.
   В одиннадцать я твердо заявила, что мне пора. Оба гостя высказали желание
меня проводить, поднялись и, недовольно переглянувшись, потопали к двери.
   - Ты произвела впечатление, - шепнула мне  Светлана  таким  тоном,  точно
сообщала о миллионном  выигрыше  в  лотерею.  Я  ее  восторг  совершенно  не
разделяла и, оказавшись на улице, остановила  первую  же  машину,  торопливо
попрощалась с мужчинами и отбыла в гостиницу.
   Всю следующую  неделю  Светлана  звонила  мне  ежедневно,  несколько  раз
навещала (один раз в сопровождении Игоря) и всячески выказывала заботу. Меня
это начинало тяготить. Под разными предлогами я уклонялась от встреч с ней и
без конца звонившими мне Виктором и Игорем, чем вызвала ее недовольство.
   - Найду я тебе работу, - очень резко сказала она, когда я в очередной раз
пряталась от посиделок. - Почему бы тебе не отдохнуть немного?
   - Если честно, я еще устать не успела, - ответила я и начала подумывать о
том, что, может, есть смысл подыскать квартиру и переехать, не ставя об этом
в известность Светлану. Но в общем-то виделись мы не  так  часто:  я  целыми
днями рыскала по городу в поисках работы и застать  меня  в  гостинице  было
трудновато.
   В  пятницу  Светлана  пришла  довольно  поздно,  где-то   около   десяти,
устроилась в кресле и,  глядя  на  меня  с  некоторым  недовольством,  вдруг
спросила:
   - Ты что-нибудь слышала о выходных днях?
   - Ну, в общем, да, - засмеялась я.
   - Весной и летом люди обычно проводят их  за  городом.  А  завтра,  между
прочим, суббота.  У  моего  приятеля  дача  на  Сергиевском  озере.  Безумно
красивое место. Поедем? Что толку болтаться в субботу в городе, конторы  все
равно закрыты?
   - Мы поедем вдвоем? - спросила я.
   - Если ты не против, я приглашу Витю с Игорем...
   - Я против, - сказала я спокойно. - Разумеется, вы можете отправляться на
озеро, а я, пожалуй, останусь здесь. , - Тебе они не нравятся? - нахмурилась
Светлана.
   - Не настолько, чтобы я проводила с ними время на даче.
   - Господи, да что такого? -  всплеснула  она  руками.  -  Они  нормальные
ребята, даже не думай...
   - Я и не думаю, - пожала я плечами.
   - Хорошо, - вздохнула Светлана. - Возьмем одного Игорька,  кто-то  должен
организовать нам шашлыки.
   На следующее  утро  они  заехали  за  мной  на  Светланином  "Опеле".  До
Сергиевского озера было  километров  двадцать.  Пейзаж  выглядел  живописно:
березовая роща, чуть дальше скопление высоких сосен. Дача стояла на  высоком
берегу в полукилометре от деревушки - двухэтажное деревянное строение в виде
русского терема с резным крыльцом, баней  и  колодцем  во  дворе.  Когда  мы
подъехали к палисаднику, на крыльце появился мужчина, видимо хозяин дачи.
   Высокий, лет тридцати пяти, с  интеллигентным  лицом  и  ранней  лысиной.
Глаза из-за стекол очков смотрели оценивающе.
   - Знакомься, - сказала Светлана.  -  Это  Кирилл  Сергеевич,  а  это  моя
подруга Наташа. Она приехала из Душанбе,  и  у  нее  ностальгия  по  русским
пейзажам.
   - О, этого у нас сколько угодно, - улыбнулся  Кирилл  Сергеевич,  пожимая
руку Игорю, а на меня посмотрел очень внимательно, как будто  задался  целью
определить, что у меня в голове, но сказал только:
   - Очень рад.
   Человеком он  оказался  сдержанным  и  в  общем-то  приятным.  К  вечеру,
прогуливаясь вдоль озера, мы разговорились (он в основном задавал вопросы, а
я отвечала) и остались довольны друг другом.
   Утром мы опять гуляли,  потом  катались  на  лодке,  и  Кирилл  Сергеевич
кое-что  рассказал  о  себе.  Он  окончил   политехнический   институт,   по
образованию архитектор (дом построен по его проекту). Потом вдруг понял, что
архитектура не его призвание, и круто изменил свою  жизнь.  Где  работает  в
настоящее  время  сообщить  не  пожелал,  впрочем,  я   и   не   спрашивала.
Чувствовалось, что  человек  он  далеко  не  бедный  и  наделенный  властью:
Светлана в его присутствии как-то затихала, а Игорек и вовсе выглядел меньше
ростом. Когда мы катались на лодке, Кирилл Сергеевич заявил:
   - О работе не беспокойтесь. И с квартирой  поможем.  Продавайте  жилье  в
Душанбе и перебирайтесь насовсем.
   Я ничего не ответила, только улыбнулась про себя, пытаясь решить:  то  ли
мне в жизни необыкновенно повезло на хороших людей, то ли... вот  это  самое
"то ли" очень меня занимало. Денег у меня  немного,  ни  друзей,  ни  ценных
знакомых, вообще никого, так что видимый  интерес  отсутствует.  Тогда  что?
Выходит, мне в самом деле попались очень душевные люди?
   Хотя Светлана и называла  Кирилла  Сергеевича  своим  приятелем,  никакой
близости между ними не было и в помине. Скорее  даже  наоборот,  в  какой-то
момент, наблюдая за ними, я решила, что Светлана его боится, а он  относится
к ней откровенно пренебрежительно. Игоря же он вообще замечал, только  когда
требовалось выполнить какую-нибудь работу: вымыть шампуры после шашлыков или
вынести кресла на веранду. Мне бы вряд ли пришло в голову  отдыхать  в  доме
человека, который с трудом различает гостей на фоне мебели, впрочем, ко  мне
он отнесся в высшей степени гостеприимно и своего интереса не скрывал. Знать
бы еще, какого рода этот интерес... Перед обедом  Кирилл  Сергеевич  спросил
мой  номер  телефона  в  гостинице,  аккуратно  записал  его  в  книжечку  и
улыбнулся.
   - Ждите  звонка.  Надеюсь,  смогу  вас  порадовать.  -  Я  принялась  его
благодарить, а он, смеясь, сказал:
   - Лучше выпейте за мое здоровье, - и пригласил нас  к  накрытому  в  саду
столу.
   Хотя на правах хозяина приглашал он,  шеф-поваром  был  Игорь  и,  честно
говоря, сумел произвести впечатление. Мы выпили две бутылки  красного  вина,
арктический холод исчез из глаз Кирилла Сергеевича, и он лихо рассказал пару
смешных анекдотов, после чего слово взял Игорь и до  самого  вечера  веселил
нас различными  историями,  запас  которых  был  у  него  неистощим.  Теперь
собравшиеся за столом в самом деле походили на  друзей,  и  тревожные  мысли
меня оставили.
   - Я вас сейчас своей настойкой угощу, - заявил Кирилл Сергеевич  и  вынес
из дома хрустальный графин. Жидкость в нем по  цвету  напоминала  коньяк.  -
Давайте-ка по рюмочке...
   Настойка оказалась крепчайшей, у меня даже слезы на глазах навернулись.
   Похвалив хозяина, Игорь предложил повторить и повторил, а  мы  со  Светой
отказались:  ей  предстояло  вести  машину,  а  я  к  выпивке  всегда   была
равнодушна, а вот головную боль по утрам не жаловала. В конце  концов  Игорь
выпил в одиночку почти весь графин, и в машину его буквально загружали. Он с
комфортом устроился на заднем сиденье и вроде бы уснул. На сборы ушло  минут
пятнадцать, и вскоре Кирилл Сергеевич уже провожал нас. Он еще раз велел мне
ждать звонка и помахал рукой, а Светлана лихо рванула с места. Машину  вдруг
начало кидать из стороны в сторону, Светлана смеялась  и  вообще  вела  себя
странно. Тут я подумала, что выпила она довольно  много,  и  забеспокоилась.
Лесная дорога не предполагала, что по ней  будут  нестись  на  скорости  сто
двадцать, и езда больше напоминала скачки.
   - Мы ведь не очень торопимся, - заметила я.
   - Извини. - Светлана сбросила скорость. - Иногда так приятно  прокатиться
с ветерком... Хочешь сесть за руль?
   - Нет, спасибо, - ответила я, хотя и подумала, что в данной ситуации  это
было бы разумно.
   - Чего ты, попробуй, здесь ни души... ни встречных машин, ни милиции.
   Садись...
   Минут пять она меня уговаривала,  а  машину  все  это  время  швыряло  по
дороге.
   - Перестань валять дурака, - не выдержала я.
   - А мне нравится так ездить. Ну, сядешь за руль или нет?
   - Хорошо, - согласилась я. Мы  поменялись  местами.  Быстро  стемнело,  я
включила дальний свет, но тут выяснилось, что левая фара вообще не горит,  а
правая только в режиме ближнего света. - Что у тебя со светом? -  проворчала
я.
   - А... - отмахнулась Светлана. - Ерунда. Доедем. Слушай, какого черта  ты
еле плетешься? Это "Опель", а не паршивая "копейка"!
   Она хохотнула и прижала ногой мою ногу к педали  газа.  Машина  рванулась
вперед.
   - Прекрати, -  разозлилась  я.  Машину  повело  вправо,  я  с  трудом  ее
вывернула и зло повторила:
   - Прекрати.
   Светлана засмеялась и, продолжая давить на газ, потянула руль на себя.
   - Ты спятила! - рявкнула я  и  оттолкнула  ее  локтем.  Все  происходящее
здорово напоминало неожиданный припадок безумия. Она  вдруг  убрала  ногу  с
педали, потом обняла меня  за  шею  и  смачно  поцеловала.  -  Чокнулась,  -
отстраняясь, пробормотала я. - Не можешь ты быть такой пьяной.  На  даче  ты
была в норме...
   Не успела я договорить, как слева  мелькнуло  что-то  темное,  я  охнула,
нажала тормоз, услышала чей-то крик, а потом и сама заорала, на долю секунды
увидев в лобовом стекле бледное лицо с обезумевшими от ужаса глазами. Машина
продолжила движение, я пыталась ее  остановить,  но  Светлана  вновь  нажала
педаль газа и крикнула:
   - Ты что, рехнулась? Сматываемся отсюда...
   - Господи, я сбила человека, - выдохнула я, боясь,  что  сейчас  упаду  в
обморок.
   - К черту, это просто бродяга.
   На какое-то время я  словно  оцепенела  от  ужаса,  а  машина  продолжала
нестись вперед - руль держала Светлана.
   - Останови, - собравшись с силами,  сказала  я.  -  Останови  машину,  мы
должны вернуться...
   - Свихнулась? - Лицо ее побелело,  как  мел,  и  стало  таким  злым,  что
казалось уродливым. - В машине трое подвыпивших  граждан,  возвращающихся  с
шашлыков, да нам отвесят на всю катушку!
   - Этот человек, возможно, нуждается в помощи. Вернемся и  отвезем  его  в
больницу...
   - Может, ты такая  честная,  а  мне  своя  шкура  дороже.  Мне  не  нужны
заморочки с милицией! Это какой-то бомж. Кому еще придет  в  голову  шляться
ночью в лесу?
   Сматываемся отсюда и забудем об этом.
   Тут мне все-таки удалось остановить машину.
   - За такие вещи положена тюрьма, - срывающимся от злости голосом  сказала
я.
   - Точно.  Ты  в  ней  окажешься  очень  быстро,  если  дурака  валять  не
перестанешь. Это ты его сбила, ты! Проведут экспертизу - сколько ты  сегодня
выпила? Ну-ка, вспомни! Вполне достаточно для того, чтобы влепить тебе  срок
на всю катушку, и мне достанется, машина-то моя... Если  тебе  наплевать  на
свою жизнь, то о моей хотя бы подумай, у меня выставка на носу, на кой  черт
мне эти разборки с милицией?
   Она уже орала во весь голос, а я вдруг почувствовала пустоту  в  груди  и
странное спокойствие.
   - Мы должны  вернуться,  -  дождавшись,  когда  она  перестанет  кричать,
сказала я. - Понимаешь, должны.
   - Не понимаю, - отрезала она. - Если ты хочешь взглянуть на этого бродягу
- пожалуйста. Но только не на моей машине.
   - Это глупо, - стараясь говорить спокойно, покачала я головой. - Тебе все
равно придется беседовать с милицией...
   - Иди ты к черту! - рявкнула она и отвернулась, а я  вышла  из  машины  и
торопливо зашагала назад.
   Было довольно темно, я ускорила шаг  и  теперь  почти  бежала.  От  места
происшествия мы отъехали метров на пятьсот-шестьсот.  Меня  бил  озноб:  вот
сейчас увижу