случае, кроме  конторы  и  двух
крытых залов для показа животных  ничего  более  не  требовалось.  В  тишине
Слотер слышал, как из дальнего конца поля нарастает гул от бредущего стада -
и замер, задумавшись. А затем двинулся по тротуару к загонам.
   На открытом пространстве, по которому он сейчас брел, надобность в фонаре
отпала. Над головой сияли звезды и светила распухшая  луна.  Ночь  приобрела
серебристый,  какой-то  волшебный  оттенок.  ?Так  же,  наверное,  думал   и
Клиффорд?, - решил Натан. И сам постарался  воспроизвести  мысли  Клиффорда.
Прошлая ночь тоже была ясной и светлой, и бедняга, выйдя из бара, точно  так
же тащился к полю. Конечно, Клиффорд был пьян. С таким количеством  алкоголя
в крови - двадцать восемь процентов - единственное, что он мог видеть, - это
лунное сияние. Ко всему прочему он не шел. Он брел, шатаясь,  зигзагообразно
по улице и, может быть, именно поэтому он решил сократить путь домой,  и  не
шлепать в два раза больше - обходить целый квартал. Потому что понимал,  что
иначе ему ни за что не попасть к жене. Он, споткнувшись, сошел с тротуара  в
поле и то, что сидело, скорчившись в высокой  траве  и  сорняках,  наверняка
решило, что это - легкая добыча. Нет, эти тридцать минут  между  падением  в
яму и нападением на Клиффорда совершенно  неверно  рассчитаны.  Если  кто-то
увидел, как он, шатаясь, сходит с тротуара в поле, то должен был напасть  на
него немедленно. Не было ни малейшего резона откладывать прыжок. Может быть,
та тварь просто не собиралась нападать на  человека,  а  хотела  попробовать
говядинки, но вооруженная охрана загона пришлась  ей  не  по  вкусу,  и  она
решила добить Клиффорда. Зачем? Она ведь его не съела. От злобы? И  внезапно
эта мысль показалась Слотеру дикой и устрашающей, пока он сходил с  твердого
бетона тротуара и вступал в  шуршащую  траву  и  похрустывающий  гравий  под
ногами.
   Слотер говорил самому себе, что совсем сошел  с  ума:  он  ведь  устал  и
должен пойти домой поспать. Но если в городе появилась бешеная  собака,  она
должна была вернуться на то место, где  ей  удалось  загрызть  одну  жертву.
Натан отошел на десяток шагов от тротуара, двигаясь по  смутной  прямой,  на
середине которой лежала проклятая яма, а в дальнем конце следующего квартала
стоял дом Клиффорда. Этот путь, видимо, выбрал вчера и Клиффорд, хотя Слотер
не был уверен до конца: его люди должны были подойти  сюда  утром  и  начать
тщательное расследование. ?О да, это чудесно,  это  по-настоящему  умно?,  -
говорил он про себя. И только сейчас Натан понял,  насколько  же  он  устал,
если плетется здесь, шаркая ногами  и  стирая  возможные  оставшиеся  следы.
Замечательная полицейская работка. ?Блин,  как  дурная  шутка,  ей-богу?.  В
надежде, что  преступник  может  снова  объявиться  на  месте  преступления,
следователь затирает последние следы его преступления. Вот уже действительно
- молодец. ?Блин, да каким же ты местом думаешь? Черт, ну что ж, я  сотворил
все, что только мог и теперь не в силах развернуться и уйти, не  получив  ни
капли удовлетворения. Поэтому вполне могу продолжить свой путь?.
   Что он и сделал с большой неохотой. Потому что несмотря на решительность,
Слотер чувствовал  себя  по-настоящему,  до  невозможности  задерганным.  Не
просто расстроенным, как в первые часы, после того, как он наткнулся на тело
Маркла. А каким-то  иным,  очень  остро  и  заинтересованно  реагирующим  на
события этого дня. И в особенности на  это  место  и  в  этот  поздний  час.
Конечно,  частично  тут  были  виноваты  воспоминания  об  изодранном   лице
Клиффорда и мысли о том, что патологоанатом  назвал  ?психическим?  животным
поведением. Чисто павловское предположение, которое Слотер хорошо понимал  и
под которым сам вполне мог подписаться. Частично же  это,  разумеется,  было
результатом воздействия  черноты  ночи,  полного  его  одиночества  здесь  в
глубокой тишине, нарушаемой лишь его шагами  по  шуршащей  траве  и  хрустом
гравия под ботинками. Теперь Слотер двигался по колено  в  сорняках,  ступал
медленно, и левая его рука, державшая фонарь, была  готова  в  любой  момент
включить свет, а правая находилась  возле  расстегнутой  кобуры.  Натан,  не
переставая, повторял про себя, что ведет  себя  глупо.  Во  время  работы  в
Детройте ему приходилось переживать моменты в тысячу раз  худшие,  например,
проверяя  в  ночные  смены  взломанные  склады,  преследуя   кого-нибудь   в
лабиринтоподобных аллеях или входя, скажем, в ту самую бакалею с теми  двумя
мальчишками. ?Но то было довольно давно, - говорил он себе, - а за последние
годы здесь же ничего не происходило, и поэтому ты отвык?. Да к тому  же  нет
ничего хорошего в этом внезапно поднявшемся шуршащем  ветре,  забравшемся  в
сорняки и высокую траву, в то время как ничего вокруг не  видно.  И  поэтому
кажется, что  где-то  впереди  или  позади  кто-то  движется.  Разок  Слотер
обернулся, но - ничего, и он с огромным трудом подавил в себе желание зажечь
фонарь. ?Нет уж, не  вздумай  этого  делать  до  тех  пор,  пока  не  будешь
абсолютно уверен в том, что кто-то там действительно есть. Не вспугни тварь,
пока не подойдешь к ней настолько близко, что сможешь увидеть?.
   И он двинулся дальше, подумав, что в подобной звездной и лунной ночи  все
будет видно достаточно хорошо. Но серебристое сияние искажало формы. Оно как
бы приближало все вещи и смазывало контуры, так что казалось, будто предметы
сливаются в один. Слотер взглянул на выгоны, где тени томно движущихся коров
соединялись со стоящими за ними строениями. И подумал о том, что лучше  было
бы не подходить слишком близко к ним, чтобы какой-нибудь охранник не  принял
его случайно за вора и не пристрелил по ошибке. Натан  прошел  уже  половину
поля, но ямы почему-то не обнаружил. Он так много оглядывался  по  сторонам,
что сбился с курса и сейчас не знал,  куда  следует  повернуть:  вправо  или
влево? Вымоину укрывала высокая трава, вспомнилось ему, и, видимо, даже стоя
футах в десяти от нее, он будет не в  состоянии  отыскать  яму.  Он  говорил
себе, что должен держаться линии, на которой находится дом Клиффорда, но тут
же подумал, что пьяный, пошатываясь, вполне мог брести по  полю  кренделями,
то туда, то сюда.  Подобное  соображение,  наконец,  заставило  Слотера  все
хорошенько обдумать, и он решил, что чересчур близко  подобрался  к  загонам
для скота, поэтому Натан побрел в другую сторону, внимательно  прислушиваясь
к говору ветра. А, может, к его отсутствию. Но шуршание в траве продолжалось
и, казалось, как что-то приближалось все ближе и ближе.
   В смятении Слотер резко развернулся, собираясь включить фонарь, и  сделал
несколько шагов назад, чтобы не потерять  равновесия,  и  тут  наткнулся  на
переплетенья проволочной ограды, которая, можно сказать, бежала рядом с  ним
все время и теперь нагло улыбнулась шипами ему в лицо. Как же он  позабыл  о
ней, ведь Натан заметил ее еще сегодня днем, когда пришел взглянуть на  труп
Клиффорда! И вот теперь проволока сплелась вокруг  его  ног,  руки  вылетели
вперед, голова задралась к безжизненному  лику  луны,  и  он  полетел  вниз,
напрягшись вычисляя, каким образом следует сгруппироваться, чтобы  встретить
удар о землю, и не повредить сустав или сухожилие. Но тяжело  падая,  Слотер
стукнулся о что-то твердое  головой,  ощутил  сильную  боль  в  мозгу  и  на
какое-то мгновение даже потерял зрение. Он катился.  Это  все,  что  он  мог
сделать в данный момент,  -  просто  рефлекторное  движение,  оставшееся  от
бесконечных тренировок. Рука потянулась к револьверу. Его  не  было.  Слотер
потерял пистолет. Он оказался в яме. Панические мысли метались в  голове,  и
Натан был не в силах хоть как-то их упорядочить. Черт, яма. С ним  произошло
то же самое, что и с Клиффордом. Он стал шарить руками в поисках фонаря,  но
не мог его отыскать. Шуршание травы стало  слышнее  и  отчетливее.  Натан  в
отчаянии хотел дотянуться до края ямы,  чтобы  выскочить  и  хотя  бы  иметь
возможность убежать, но тут почувствовал, как когти  полоснули  по  лицу  и,
заорав, повалился обратно в яму, приземлившись на спину и грохнувшись к тому
же на что-то столь твердое,  что,  казалось,  разорвало  ему  правую  почку.
Просунув руки за спину, он пытался отыскать предмет,  к  счастью  оказалось,
что это его упавший пистолет.  Боже...  Подняв  лицо  вверх,  Слотер  увидел
какое-то чудовище, скорчившееся на краю ямы и готовящееся к  прыжку:  шерсть
его стояла дыбом, делая существо гигантским, тварь шипела, глаза дико горели
в темноте, пасть  была  широко  распахнута,  клыки  обнажены  -  и  вот  оно
прыгнуло, но в этот момент Слотеру удалось высвободить из-за спины пистолет.
Он поднял его навстречу зверю, летящему прямо на него, нажал курок  и  ослеп
от вспышки огня, вылетевшего из дула. Его распластало по земле от отдачи,  а
тварь взорвалась прямо над его лицом, грохнулась  ему  на  живот,  и  Слотер
подумал о том, что, видимо, кровавый дождь никогда не закончится.

Глава 32

   Данлоп  проснулся.  Потянулся  к   спинке   кровати.   Затем   совершенно
расслабился. Комната была пуста. С трудом Гордон стал шарить рукой по полу в
поисках бутылки. Смутно припомнилось, как он выкарабкался из аллеи и, обивая
углы, пошел по улице. Увидел чемодан, магнитофон и  фотокамеру  в  углу,  он
вспомнил, что вроде как оставил вещи в том самом баре, в котором  куролесил.
Каким, черт побери, образом они оказались здесь? Неужели те ковбои  принесли
ему в аллею его барахло? Или он сам доковылял до кабака и забрал его?  Этого
Данлоп понять не мог. Он отхлебнул виски и стал ждать, пока в голове  начнет
проясняться. Скула болела, и ему не надо было смотреться  в  зеркало,  чтобы
убедиться в том, что она посинела. Ребро саднило в тех местах, куда его били
и пинали ногами, но проведя рукой по телу, Гордон не обнаружил  переломов  и
вывихнутых костей.
   Осматривая комнату, он продолжал пить. Лучи  солнца  проникали  в  номер,
освещая убогую обстановку: узкая кровать, стол, стул и телевизор  на  столе.
Программы на телевизоре  переключались  не  кнопками,  а  обычными  ручками.
Открытое окно не было забрано сеткой, и поэтому в комнату толпами  слетались
насекомые. Здесь ничего не изменилось с 1922-го года. Эту дату он  узнал  из
таблички, висящей внизу в баре, словно столь древним отелем должен был  весь
город гордиться. Выношенный и вытертый до ниток коврик,  скрипучая  кровать,
да общий туалет в конце каждого коридора. Ночью Гордону захотелось пописать,
и, возвращаясь, он свернул не в ту сторону и едва не заблудился, потому  что
коридоры оказались страшно извилистыми, один Т-образно переходил  в  другой,
этот сливался с третьим, и  так  без  конца,  все  это  напоминало  огромную
кроличью нору или сумасшедший лабиринт, все время  заворачивающийся  внутрь.
Данлоп внезапно испугался,  подумав  о  том,  что  станет  делать  в  случае
возникновения пожара, который,  судя  по  прогнившим  и  сухим,  как  труха,
стенам, мог возникнуть в любое время, и ему были вовсе не по  душе  мысли  о
прыжках в заднюю аллею со второго этажа.
   Ко всему прочему у него на это не было достаточно сил. Он вновь  ослабел.
Гордон постарался вспомнить тот  день,  когда  он  еще  не  чувствовал  себя
совершенно больным и разбитым,  когда  его  не  тошнило  от  одной  мысли  о
каком-нибудь усилии, но не мог, и это испугало его вдвойне. Сколько  еще  он
собирается продолжать пить? Он сел на кровати и мысленно возобновил в памяти
дубли, снятые в нижнем баре с десяти часов вечера и до закрытия. Он бы ни за
что на свете не вспомнил, сколько именно выпил за это время, лишь под  конец
бармен как-то странно посмотрел  ему  в  лицо,  а  программы  на  телеэкране
превратились в сплошное мерцание рекламных роликов и объявлений. И не забудь
о биржевых сводках. Ох ты, Боже ж мой, только не  биржевые  сводки!  В  этом
городишке  сводки  не  касались  ?Кодаков?,  ?Ксероксов?  и  тому   подобных
компаний. Нет, здесь  биржевые  сводки  касались  только  крупного  рогатого
скота: поначалу рыночная стоимость была десять, затем дошла до двенадцати, а
потом снова понизилась... Гордон пробурчал про себя, что видимо, не  так  уж
сильно он напился, раз помнит подобные детали. Нет? Да? А почему же тогда он
трясется, как идиот, на ветру? Почему тогда ему  настолько  худо,  что  сама
мысль о завтраке готова вызвать неукротимую рвоту? Ему придется  выпить  еще
разок, прежде чем он отважится пойти в ванную, находящуюся в конце  коридора
и  побриться,  а  после  того,  как  вернется,  принять  еще,  чтобы  суметь
разобраться с пуговицами рубашки. Это его  испугало.  Он,  оказывается,  еще
помнил те времена, когда ему не нужно было пить виски по  утрам  только  для
того, чтобы начать функционировать. Поэтому он  взял  камеру  и  магнитофон,
взглянул на бутылку и, мысленно взвыв от  тоски,  что  вот  так  безжалостно
покидает ее на произвол судьбы, прошел мимо кровати и вышел в дверь.
   Коридор сворачивал вначале направо, потом налево, затем снова направо  и,
наконец, разворачивался  панорамно,  открывая  вид  на  нижний  вестибюль  с
лосиной мордой на стене, которой, без сомнения, было лет двадцать,  если  не
все тридцать - штуковина выглядела на свои года, - и серым кафельным  полом,
бесцветной стойкой портье, за которой стоял какой-то  старикан  в  джинсовом
костюме. Данлоп вздохнул полной грудью, тут же об этом пожалев, - здесь было
еще более пыльно, чем наверху. В очередной раз спросив себя, что же в  конце
концов он тут делает, Гордон спустился по ступеням и вышел на улицу.
   Солнце напоминало раскаленный добела шар. Всего лишь восемь  утра.  Черт,
что же за денек предстоит, если уже так печет? Думать об этом  не  хотелось.
Восемь утра - вот тебе и еще одна прелесть пьянства: теперь он почти  совсем
не спит, а если спит... Об этом ему думать тоже  не  хотелось,  лишь  бы  не
вспоминать о фигуре, увенчанной оленьими  рогами,  которая  с  каждой  ночью
приближается все ближе и ближе, злобные кошачьи глаза, не отрываясь, пылают,
выжигая мозг, волчий хвост болтается из стороны в  сторону.  Гордон  трясся.
?Возьми себя в руки, - говорил он себе. -  Кошмар  начался,  когда  ты  сюда
приехал, и ты, без сомнения, увидишь здесь, чем он закончится?.

Глава 33

   Оно убралось из города, чтобы добраться до гор,  пошатываясь,  брело  все
выше и выше. Даже несмотря на то, что теперь вокруг росли  деревья,  укрывая
его, все равно оно было ослеплено и, жмурясь, брело,  опустив  голову  вниз,
оступаясь среди кустарника, цепляясь когтями за  скалы,  стараясь  забраться
как можно выше. Там, в городе, оно убило собаку  и  наелось.  А  теперь,  не
переставая, моргало и испускало протяжные стоны. Спать. Оно должно спать. Но
где-то там наверху - дом, который зовет. Зовет, не переставая. Что это,  оно
не знало, и где это,  не  имело  ни  малейшего  представления.  Но  покрытые
снежными шапками вершины притягивали его, как магнит, и, воя, оно продолжало
карабкаться вверх...

Глава 34

   Сидя  на  заднем  сиденьи,  Данлоп  наблюдал  за   Реттигом   и   молодым
полицейским. Они свернули в открытые, покосившиеся деревянные ворота. И  вот
уже ехали по изрытой колеями и ухабами, поросшей сорняками грунтовой дороге.
Гордон услышал выстрелы - несколько, один за другим,  которые  приближались,
пока автомобиль мчался по пыльной дороге. Репортер наклонился вперед.
   - Какие-нибудь неприятности?
   Но полицейские не собирались отвечать. Набирая скорость,  машина  мчалась
под гору, по обе стороны дороги  расстилалась  красноватая  сухая  земля,  и
Данлоп вдруг увидел в низине несколько построек: вначале  летний  домик,  по
крайней мере, он бы так его назвал, внутри, видимо, три комнаты,  спереди  -
крыльцо, все покрашено белой краской, затем амбар, тоже выкрашенный белым, а
также что-то типа навеса, тоже выкрашенного в белый цвет, и все три строения
стояли в обнесенном оградой поле, на котором стояли две лошади.

Глава 35

   Слотер  стоял  на  крыльце  и  наблюдал  за  лошадьми,   которые   сильно
нервничали. Затем, насмотревшись, он повернулся к Аккуму.
   - Нет, я же сказал, это была кошка. Я снес к чертовой матери ее проклятую
башку.
   Аккум, не мигая, смотрел на него.
   - Чего-то я не понимаю...
   Из оврага, что находился за амбаром, донеслись выстрелы.
   - Здоровый котище. То есть я хочу подчеркнуть,  что  просто  здоровенный,
понимаете, фунтов на пятнадцать, как минимум и, если бы я его не  прикончил,
то сейчас бы выглядел ничуть не лучше Клиффорда.
   Аккум нахмурился и покачал головой. Нелепица какая-то. И дело не только в
самом нападении, но в яростной реакции Слотера. Натан выглядел  ужасно.  Да,
все понятно, он допоздна работал, и на него напала  кошка,  но  ведь  просто
кошка, черт побери, и это еще не повод, чтобы глаза метали молнии,  как  это
сейчас происходит. И тут Аккум внезапно понял, что  никакой  нелепицы  вовсе
нет. Это все яма, мысли о том, что можно умереть, как Клиффорд. Ведь  Слотер
с того самого времени, как приехал из Детройта, никого и ничего  не  боялся.
Он отвык бояться и поэтому вышел из себя, потому что на него напала какая-то
кошка. Аккуму раньше  в  голову  не  приходило,  что  Слотер  может  чего-то
бояться. Мысль показалась ему диковатой,  но  не  лишенной  оснований.  Врач
почувствовал к приятелю сострадание и приязнь.
   - Слушайте, вы же говорили, что это был пес.
   - Верно. Клиффорда убила собака.
   - Тогда объясните, почему  на  меня  напала  кошка.  В  овраге  раздались
выстрелы.
   - Понятия не имею. Дайте-ка я лучше осмотрю эту вашу царапину.
   Слотер вытянув руку, помахал ею в воздухе.
   - Этой ерундой я могу и сам заняться. - Царапина зияла на щеке - глубокая
и длинная, покрытая мерзкой  коркой.  -  Старый  Док  Маркл  заставлял  меня
держать у себя противостолбнячную сыворотку,  так  что  я  вполне  могу  сам
сделать себе укол. Еще с тех пор, как я пытался выращивать лошадей...  -  Он
умолк. - Вы когда-нибудь тыкали себя иглой в зад?
   Мужчины ухмыльнулись.
   - Нет, к счастью не приходилось.
   - Попробуйте как-нибудь. Если бы меня кто-нибудь  застукал,  то,  видимо,
решил бы, что я какой-нибудь извращенец.
   Они рассмеялись, и в это время из оврага вновь донесся грохот выстрелов.
   - Я подумал о том, что следовало бы это дело заштопать.
   - Нет, все не так уж страшно. Вообще-то я хотел к вам завалиться, но  сил
хватило только на то, чтоб приползти домой.
   Они оборвали смех. ?Конечно, это я тоже понимаю. Я все поминаю,  -  думал
Аккум. - Просто ты не хотел,  чтобы  кто-нибудь  видел  тебя  трясущимся  от
страха?.
   Он услышал ревущий мотор  и,  обернувшись,  заметил  полицейскую  машину,
пробирающуюся среди красноватых холмов по красноватой дороге.

Глава 36

   Слотер тоже наблюдал за машиной: за рулем Реттиг, рядом с ним новичок.  И
пока они подъезжали ближе, поднимая  тучи  пыли,  он  разглядел  еще  одного
человека, сидящего на заднем сиденьи, в сером, помятом  деловом  костюме,  и
лицо его даже сквозь запыленное ветровое стекло казалось таким  же  серым  и
помятым, как и костюм.
   Когда машина  остановилась,  и  все  вылезли,  человек  в  сером  вытащил
магнитофон и фотокамеру. Слотер не  видел  его  с  1969-го,  но  как  же  он
изменился за эти годы! Высохшие, ломкие волосы, серые словно...
   Слотер сошел с крыльца и направился к ним.
   - Там, внутри есть пиво, - сказал он Аккуму. - Я скоро.
   - Подождите. У меня к вам есть несколько вопросов.
   - Позже. - И он, не останавливаясь, направился прямо к серолицему мужчине
с магнитофоном и камерой.
   Реттиг с новым полицейским не обратили  никакого  внимания  на  выстрелы,
доносящиеся из оврага, но вновь прибывший  прислушивался  и,  не  отрываясь,
смотрел в том направлении.
   - Мы сделали все, что было  приказано,  -  сказал  Реттиг,  когда  Слотер
подошел ближе. - Ничего.
   - Так я и думал. - Натан взглянул на серолицего и протянул руку. - Мистер
Да