мне и тогда не  удалось  ничего  из  него  вытащить.  Он
только  и  сказал,  что  это  не  мое  дело.  Когда  я  спросила,  не  с
телевидением ли связаны эти неприятности, промолчал. А  с  чем  еще  это
могло быть связано?
   - С чем угодно, - возразил Саша. - А что ты вообще знала о муже?
   - Что? - Она  искренне  удивилась.  -  Да  я  все  о  нем  знала,  до
последнего времени!
   - Ладно, но про звонки с угрозами ты все равно  могла  бы  рассказать
следователю! Ты что - совсем милиции не доверяешь?
   - Я бы рассказала... - замялась она. - Но я  боюсь,  что  он  куда-то
вляпался... А если начнется расследование, мне конец.
   - Почему?!
   - А почему его убили? Нет, я должна молчать.
   Я чувствую! Я это поняла сегодня на кладбище...
   Саша, эти люди работали с ним вместе, наверное,  не  один  литр  кофе
выпили в буфете, не один час проговорили по  душам...  А  держались  как
совершенно чужие. Никого из начальства не было. Пришли только  люди  его
уровня... Начальство даже венка не прислало. Постыдились  бы  -  они  же
подозрительно себя ведут!  А  те,  кто  явился?!  Саша,  они  пришли  на
кладбище только потому, что иначе было бы неприлично. Они не желали туда
идти!
   - Знаешь, кладбище - это развлечение на  любителя,  -  постарался  он
сострить, но тут же получил обжигающую пощечину:
   - Не смей так говорить о нем!
   Ирина будто с изумлением посмотрела на свою  ладонь,  нанесшую  удар,
прижала эту руку к глазам и истерично всхлипнула.  Саша  сидел  на  краю
постели как манекен - слишком прямо, с неестественной слабой улыбкой,  с
неподвижным взглядом.
   - Так, - негромко сказал он.  -  Начинаешь  идеализировать  покойного
мужа? В таком случае мне лучше уйти. Я ему не конкурент. Я-то пока жив.
   - И уходи! Уходи! - завизжала она, зарываясь в скомканную постель.  -
И никогда уже не приходи!
   Пусть я тут умру совсем одна, кому я теперь нужна, кому?! О-о-о,  как
я вас всех ненавижу! Все вы сволочи, все, все!
   Он встал, но уйти не решился. Ждал, пока она переборет свою истерику.
Побродил по комнате, отхлебнул из бутылки, посмотрел в окно. Шел десятый
час, ничего не разглядеть в этой дождливой  ноябрьской  тьме...  Женщина
все еще всхлипывала, но она слишком  устала,  чтобы  закатить  настоящую
истерику. Он предпочитал подождать, пока она окончательно  не  придет  в
себя и хотя бы извинится...
   Под руку ему попался маленький диктофон серебристого цвета,  лежавший
на туалетном столике. Он машинально взял его,  покрутил  перед  глазами,
увидел, что внутри есть микрокассета. Тогда он так же  машинально  нажал
на кнопку воспроизведения...
   И комнату вдруг заполнил ясный, резкий голос:
   "Если вы хотите говорить о деньгах, тогда обращайтесь не  ко  мне.  Я
эти вопросы не решаю".
   Пауза. Ирина подняла голову и испуганно посмотрела на диктофон.  Саша
нажал "стоп".
   - Извини, - сказал он. - Я случайно включил.
   - Это твой, что ли? - спросила она без особого интереса.
   - Мой? Откуда же? Он лежал тут.
   - У нас никогда не было такого.  -  Она  встала,  подошла,  повертела
диктофон, осмотрела его и пожала плечами:
   - У Кости таких игрушек не водилось.
   Он же  никогда  не  брал  интервью...  Ума  не  приложу,  откуда  это
взялось...
   - Ты что - первый раз это видишь?
   - Первый... А что там за кассета? Давай послушаем? - предложила она.
   Ира взяла диктофон и поднесла его к уху.
   " - ..о деньгах, тогда обращайтесь не ко мне.
   Я эти вопросы не решаю, -  снова  заговорил  ясный  резкий  голос.  -
Предложение у вас интересное. Но денег под  него  вам  вряд  ли  удастся
достать.
   - Вы считаете? - Это говорил Костя".
   Ирина так вздрогнула, что чуть не уронила диктофон. Саша  поймал  его
почти в полете  и  поставил  на  туалетный  столик.  Они  слушали  голос
покойника, стараясь не смотреть друг  на  друга.  Обоим  почему-то  было
неловко, будто они вызвали призрак...
   " - А я вот думаю, что мое предложение должно вас  заинтересовать,  -
продолжал Костя. - Это уникальное предложение. Я  пришел  прямо  к  вам,
потому что вам эти сведения дороже, чем другим.
   - И я дороже за них заплачу? - без тени усмешки спросил резкий голос.
- Я за них платить вообще не буду. Забирайте  ваши  бумажки,  забирайте,
все понятно и так".
   Послышалось какое-то шуршание - как будто  перед  диктофоном  листали
бумаги. Потом Костя нерешительно сказал:
   " - Но вы должны понять, что в таком случае я пойду к другим людям...
   - Я это понимаю. Вы, журналисты, не останавливаетесь  на  полпути,  -
ответил голос.
   - Я не журналист.
   - Мне безразлично, кто вы. Я вас не знаю. Больше уделить вам  времени
не могу.
   -  Мое  дело  было  предложить,  -   отвечал   Костя.   -   Если   вы
отказываетесь... В таком случае вам не за что будет меня упрекать, когда
эти сведения узнает кто-то еще. Первый, к кому я обратился, были вы!
   - Убирайтесь, - спокойно ответил голос".
   Раздавались еще какие-то шумы. Кажется, женский голос, спрашивающий о
чем-то, потом легко узнаваемый звук раскрывающихся двери лифта...
   Тут запись кончилась. Дальше шла пустая пленка.
   Они прослушали кассету до конца, не шевелясь, то и дело  закуривая  и
передавая друг другу зажигалку. Наконец раздался слабый щелчок -  кнопка
воспроизведения выскочила из пазов и встала в один ряд с другими.
   - Что скажешь? - нарушил молчание Саша. - Твое мнение?
   - Шантаж? - Еле слышно предположила она. - Похоже на шантаж...
   - Именно. Это Костин голос?
   - Конечно его... Но с кем он говорил? - Руки  у  Ирины  дрожали,  она
едва могла попасть в рот мундштуком сигареты.
   Саша усмехнулся:
   - А ты бы хотела узнать?
   - Нет, нет! - Она ткнула  сигаретой  в  пепельницу  так,  что  окурок
сломался. - Ничего я не хочу знать! Кто посмел? Чей это диктофон?!
   - А ты поспрашивай его друзей со студии!
   Ирина с  отвращением  посмотрела  на  серебристую  игрушку  японского
производства,  как  будто  это  было  что-то  грязное  и  омерзительное.
Нерешительно предположила:
   - Кто-то забыл, когда приходил ко мне после его  смерти...  Кто-то  с
телевидения  -  такие  штучки  обычно  бывают  у   них...   Они   просто
обвешиваются всякими игрушками... Но никто же не приходил!
   - Совсем никто?
   - Конечно никто. Я тебе уже говорила, какая вокруг  нас  образовалась
пустота после того, что случилось.
   - А следователь эту штуку видел?
   - Может, и видел. Откуда мне знать? У нас же не было обыска.
   - Не было?
   - Нет. Просто осмотрели квартиру, искали какие-то бумаги, из  которых
можно что-то понять...
   Постой, но как же эта вещь сюда попала?! Когда?
   И кто это сюда принес? Зачем? - Она вдруг стиснула голову руками и  в
отчаянии прошептала:
   - Я не хочу, не хочу, не хочу ничего знать! Почему я  должна  в  этом
копаться?! Шантаж - подумать только...
   Нет, это ошибка, он никого не шантажировал! Саша!
   Саша молча возился с диктофоном.
   - Что ты там творишь? - резко окликнула она его. -  Тебе  мало  того,
что слышал?
   - Слишком мало мы слышали. Хочу послушать другую сторону.
   Она не успела его остановить. Он нажал  на  кнопку,  и  они  услышали
Костин  голос.  Затравленный,  негромкий,  знакомый  голос.  Он  говорил
быстро, будто боялся не успеть:
   "Иришка, дорогая, не знаю, что со мной будет, я  наступил  на  мозоль
одному большому человеку.
   Я дурак. Но я сделал это не ради денег. Нет, вру!
   Не только ради денег! Я запутался, но я хотел только  хорошего...  Да
что я оправдываюсь? Я, конечно, не ангел. Поддался соблазну, пытался его
припугнуть... Что со мной будет теперь - не представляю.
   Иришка, за мной следят. Каждый день я их вижу  и  чувствую,  что  они
знают каждый мой шаг. Зачем они следят? Могли бы просто убить.  Но  меня
пока не трогают. Умоляю тебя - если меня  уже  нет,  а  ты  слышишь  эти
слова, - отвези кассету Игорю, ты должна его помнить, мы  с  ним  раньше
работали в  газете...  Не  представляю,  что  говорю,  впервые  в  жизни
по-настоящему боюсь. И за себя, и за тебя тоже.
   Какой я негодяй, что подвергаю тебя опасности! Но лучше  будет,  если
ты узнаешь заранее... Целую тебя.
   Пока".
   Последние слова прозвучали как-то легкомысленно,  не  всерьез.  Ирина
плакала, слушая тишину, исходившую теперь от крутившейся дальше кассеты.
Саша нажал на "стоп".
   - Давай все сотрем, - сквозь слезы предложила ему Ирина.
   - Дурочка, - ласково ответил тот. - Да ни за что на свете!

Глава 4

   Иван не совсем соврал Алие, когда сказал, что у него есть  девушка  и
эта девушка его ждет. Девушка правда была. Но ждала ли она его -  вот  в
чем вопрос. Позвонив матери из автомата, он поехал к Таньке. Жить у нее,
правда, не собирался - Танька собственной  квартиры  не  имела,  обитала
вместе, с родителями. Правда, родители неплохо к нему относились, но все
равно - это не вариант.
   Он не стал предупреждать девушку звонком по телефону -  так  прямо  и
нагрянул, на авось. Дверь ему открыл Танькин младший брат, Денис.
   - О, привет, - удивился мальчишка. - А сестры дома нету.
   - А кто есть?
   - Я один. Заходи, она тебя, между  прочим,  ждала,  -  пригласил  его
Денис.
   Иван переступил порог, похлопал себя  по  карманам  куртки  и  только
теперь сообразил, что ничего не принес мальчишке. А всегда приносил  ему
подарок, еще не было такого, чтобы  он  пришел  в  этот  дом  с  пустыми
руками. Денис ждал подарочка  с  явным  интересом.  Наконец  Иван  нашел
что-то подходящее: когда в Эмиратах покупал матери дубленку, ему вручили
подарочек - музыкальный брелок для ключей Серебряное колечко с цепочкой,
на цепочке болтается толстенькое красное сердечко.  Если  над  сердечком
покричать - оно начнет истошно попискивать. Иван вынул брелок и протянул
его мальчишке:
   - На, это брелок. Потеряешь ключи - ори сильнее, найдутся.
   - Ну? - Денис повертел сердечко и вдруг заорал как резаный.
   Брелок немедленно откликнулся,  Иван  от  неожиданности  вздрогнул  и
чертыхнулся:
   - Придурок, не мог предупредить?!
   Мальчишка не обиделся.
   - Ничего, забавно, - солидно сказал он. - Сколько такой стоит?
   Его всегда интересовала цена подарка. Иван отмахнулся:
   - Миллион. Танька скоро придет?
   - Скоро. Она в училище. Ваня, займи пятьдесят тысяч.
   - Че-го?! - удивился тот. - Молодой, а  такой  деловой!  Может,  тебе
пятерки хватит?
   - Пятерку оставь себе или Таньке шоколадку купи, - отпарировал Денис.
- Мне срочно надо пятьдесят тысяч, ну, позарез!
   - Зачем это? - спросил Иван, залезая в карман за деньгами.  Мальчишка
ему все-таки нравился.
   - Тамагошу куплю.
   - Это что такое?
   - Ну ты и серый... У нас у всех  в  классе  тамагоши  есть,  прикинь,
только у меня нет! Отец зажал деньги, которые мне за хорошую учебу дает,
говорит - всякую дрянь покупаешь...
   - Держи!
   - О, класс... - протянул Денис, выхватывая у Ивана пятидесятитысячную
купюру, и затараторил как заведенный:
   - Тамагоша -  это  такой  виртуальный  друг  в  коробочке.  Его  надо
кормить, поить, играть с ним, если заболеет - лечить. А  если  несколько
раз не покормишь -  он  умрет.  Прямо  как  человек.  Еще  у  него  семь
жизней...
   - А говоришь - как человек, - оборвал его Иван. -  У  человека  всего
одна.
   Денис его уже не слушал:
   - Ладно, я побежал. Ты ее дождись, не уходи, ладно? Она обрадуется!
   - Куда ты намылился?
   - Тамагошу куплю. Тут внизу, в одном ларьке продается.
   И мальчишка, зашнуровав  кроссовки,  исчез  за  дверью.  Иван  обошел
квартиру, проверил запасы продуктов  в  холодильнике,  заглянул  во  все
кастрюли. Увидел в одной из них  борщ,  но  разогревать  не  стал,  хотя
проголодался. Зашел в Танькину комнату, примостился в  кресле  и  закрыл
глаза. И сам не заметил, как уснул.
   Разбудил его поцелуй и лукавый шепот:
   - Ты что - с ночной смены пришел?
   Он  встряхнулся,  потянул  к  себе  Таньку.  Та  нехотя   отбивалась,
оглядываясь на дверь:
   - Мать дома! Пусти! Сейчас обедать будем.
   Он все же усадил се на ручку кресла и вдохнул ее запах.  Сквозь  муть
духов пробивался собственный запах ее кожи - пряный, сладковатый. Танька
присмирела,  гладила  его  по  коротким,  ершистым  волосам,   бормотала
тихо-тихо:
   - Куда пропал, а? Телефона нет, адреса нет, ничего нет.
   - А я специально тебе адреса не оставляю, - усмехнулся  он.  -  Чтобы
сильнее ждала!
   - Я уже поняла, что ты специально прячешься, - шептала она. -  Ведешь
себя как женатый. А может, ты и правда женатый?
   - Паспорт тебе, что ли, показать? - устало спросил он.  -  Достань  и
посмотри.
   - Где?
   - В штанах.
   Она доверчиво полезла ему в карман,  он  поймал  ее  руку,  прижал  к
бедру, передвинул повыше. Она рассмеялась:
   - Жу-у-лик противный... Имей совесть, мать все слышит.
   - А мы с тобой тихонько! - Иван ухватился за медную  пуговицу  на  ее
джинсах, но она отскочила, сердито прошипела:
   - Я тебе серьезно говорю, ну что за свинство?!
   - Каким словам ты без меня научилась, - покачал он головой. -  Ладно,
подождем, пока тебе самой захочется.
   Тут она обиделась всерьез. Уселась на диван, схватила какой-то журнал
и,  закусив  накрашенные  губы,  принялась  его  просматривать.  А  Иван
рассматривал девушку. Танька училась на парикмахера, и ее пунктиком было
менять прическу и цвет  волос  почти  каждый  месяц.  Сегодня  она  была
каштановая и челка закрывала брови. А в прошлый раз, когда они виделись,
Танька была кудрявой блондинкой.
   - Ничего, тебе такой цвет идет, - одобрил ее прическу Иван.
   Она не отреагировала. Он смотрел на ее склоненное  лицо,  на  длинную
челку, на густо накрашенные ресницы, опущенные над журналом...  И  вдруг
сквозь  Таньку  увидел  другую.  Белокожую,  круглолицую,  черноволосую.
Увидел беспощадно подведенные черные глаза, ее усмешку, крупную  родинку
между  грудей  -  как  медальон...   Эта   родинка   ему   тогда   очень
приглянулась... Он даже не пытался прогнать наваждение -  напротив,  ему
хотелось задержать его подольше... Но Танька вдруг подняла голову, и все
пропало.
   - Я тебя не приглашала, - сказала она, будто продолжая начатую тему.
   - Я могу уйти, если так, - равнодушно ответил он.
   - Матери бы постыдился! - продолжала она.
   Танька явно желала поговорить на тему семейных отношений, и это Ивану
не нравилось. Он встал, потянулся, повращал кистями  расставленных  рук,
покрутил головой, прогоняя остатки сна. И с чего это  ему  примерещилась
Алия? Просто от недосыпа!
   - А что мне твоей матери  стыдиться?  -  спросил  он,  закончив  свою
зарядку. - Я к ней в зятья не набиваюсь.
   - Да кому ты нужен?!
   В дверь деликатно постучали.
   - Ребятки, можно к вам? - Танькина мать, имени-отчества которой  Иван
так и не удосужился запомнить, деланно улыбалась гостю:
   - Здравствуйте, Ваня. Уезжали куда-то? Давно вас не было видно.
   - Работал, - коротко ответил он.
   - Ему было страшно некогда, - иронически вставила Танька.
   - Ну, к столу? - Танькина мать вопросительно посмотрела на свое чадо.
Она видела, что дочь обижена на Ивана, но не знала,  как  себя  вести  в
такой ситуации.
   Иван не заставил себя звать дважды. Он прошел  на  кухню,  за  ним  -
Танькина мать. Танька есть не пожелала, осталась в комнате.
   Иван ел  в  полном  молчании.  Он  раздумывал,  как  ему  быть,  куда
податься. Остаться тут? Нельзя, да и не хочется. Как ни странно, встреча
с Танькой его не порадовала. Больше того  -  он  вдруг  понял,  что  эта
девица ему абсолютно не нужна.  Не  говоря  уже  о  ее  мамаше,  которая
уселась напротив, - так и провожает взглядом каждый кусок, который  Иван
отправляет в рот. Наконец та не выдержала:
   - Ваня, я давно хотела вас кое о чем спросить.
   Можно?
   Он слегка пожал плечами, запихивая в рот остатки хлеба и снова берясь
за ложку. Он мог бы есть и  поаккуратней.  Но  ему  безотчетно  хотелось
позлить эту женщину. Он даже чавкал.
   - Вы с Таней встречаетесь  уже  третий  месяц,  -  нервно  заговорила
женщина. - Она мне не жалуется, но я вижу - у вас что-то не ладится.
   - Вам так показалось, - ответил он, прожевав, хлеб. - Можно добавки?
   Она оторопело встала, налила ему еще  борща,  и  он  молча  продолжал
есть.
   - И все же, - гнула она свое. - Вы собираетесь с Таней пожениться или
нет? Это, наверно, естественный вопрос.
   - Конечно, - согласился он. - Нормальный вопрос. Жениться мы пока  не
собираемся.
   Она вздрогнула, как от удара:
   - И у вас хватает совести мне такое говорить?!
   - Слушайте. - Он отодвинул тарелку. - Вашу Таню никто не принуждал со
мной встречаться. Все было добровольно. Я ей ничего не обещал.  Жениться
не собираюсь ни на ней, ни на ком вообще. Я ей это сто раз говорил.  При
чем тут совесть, а?
   - Хам!
   На этот выкрик из комнаты прибежала Таня. На Ивана  она  внимания  не
обратила и вместо него сразу напустилась на мать:
   - Ну что ты все лезешь?! Что ты все портишь?!
   Что ты все время влезаешь в мою жизнь, кто тебя вообще  просил?!  Что
ты тут разоралась?!
   - Тань, потише, - попросил ее Иван. - Если еще и ты заведешься...
   - Пойдем отсюда! - Танька рванула его за рукав. - Пошли!
   Уже у двери им подвернулся Денис:
   - Вань, гляди - тамагоша! Танька, посмотри, какой брелок!
   - Да отвяжись ты, Бога ради! - заорала на него  сестра  От  ее  крика
брелок немедленно запищал, приведя Дениса в восторг.
   На улице Танька повисла у Ивана на шее и поцеловала его. Он  подержал
ее за плечи, потом отпустил.
   Она вздохнула:
   - Я буду самая счастливая, когда уйду из этого с ума.
   - Так уходи.
   - А куда?
   - Ну, не знаю.
   - А жалко, что не знаешь. - Она взяла его  под  руку.  -  Уж  мог  бы
знать. Все, что мать про женитьбу говорила, - это, конечно,  чепуха.  Не
нужен мне этот дурацкий ЗАГС, ты же понимаешь. Но хотя бы жить вместе мы
можем?
   - Нет.
   - Ну почему? - жалобно протянула она. - Ты достаточно  зарабатываешь.
Сняли бы квартирку.
   У меня как раз друзья сдают. Очень милая квартирка, всего  за  двести
пятьдесят баксов. В районе Измайлова. Знаешь, какое там снабжение? Рядом
Измайловский парк. Восьмой этаж, вся мебель новая, телефон.
   Иван заинтересовался:
   - Еще не сдали?
   - Говорю же - нет.
   -  А  что?  -  вслух  задумался  он  над  ее  предложением.  -  Можно
посмотреть.
   - Серьезно? - обрадовалась она.  -  Тогда  поехали  прямо  сейчас,  я
только позвоню!
   Она бросилась к автомату, а он дожидался рядом, не  слушая,  что  она
там говорит в трубку. Квартира подворачивалась кстати. Он привык жить на
съемных квартирах, другого образа жизни уже не мыслил.
   К матери все равно не вернулся бы, на "Сокол"  ехать  нельзя.  Некуда
податься, тем более сейчас, когда на  него  стала  поглядывать  милиция.
Можно и пожить в Измайлове с Танькой. Это всем отведет  глаза,  неплохой
вариант. Вот только закончится это проклятое дело с телевизионщиком -  и
тогда  он  снова  встретится  с  Серегой.  Тот   найдет   новый   заказ.
Единственную работу, которую умел делать Иван. Нельзя сказать,  что  ему
нравился сам момент убийства. Это ему как раз и не нравилось, не по душе
было... Зато подготовка,  слежка  за  жертвой,  последние  минуты  перед
выстрелом, а потом стремительное бегство - все это его захватывало,  как
детская игра на пустыре. И еще ему нравились деньги. Хорошие  деньги  за
трудную работу. Разве это не правильно? Только разве скажешь матери  или
еще кому-то, чем он добывает средства к жизни... Вот Танька  -  молодец,
она его об этом не спрашивает. Потому что знает -  любые  деньги  хороши
уже тем, что они есть.
   - Договорилась! - Танька снова схватила его под руку. -  Поехали.  Но
они хотят предоплату за  два  месяца,  меньше  никак  не  соглашаются...
Говорят, что и так дешево сдают эту  квартиру,  слишком  она  хороша  за
такую цену. Деньги у тебя с собой?
   - Всегда с собой! - откозырял Иван. - Сейчас поймаем тачку и поедем.
   - Погоди, - удивилась вдруг Таня. - А г