нужен дом под номером 17 А. Это во дворе, наверное".
   Дом 17 А оказался двухэтажной постройкой примерно пятидесятых  годов.
Желтые стены, деревянное крыльцо, подъезд всего один. На втором этаже  с
фасада было четыре окна, на первом  -  всего  два,  по  бокам  подъезда.
Особнячок не больше чем на четыре квартиры. Все окна были темны.
   Муха немного постояла в стороне, понаблюдала за домом,  но  нигде  не
заметила движения. Тогда она решилась. Вынула из кармана шприц, свинтила
с иглы колпачок. Взяла шприц на  изготовку,  наполовину  упрятав  его  в
ладони, так что наружу торчала одна игла.
   Заодно она рассчитывала согреть шприц, чтобы он не дал  осечки.  Ведь
если игла была не совсем сухая, сейчас она замерзла и  не  пропустит  ни
капли... Правда,  Муха  пользовалась  ею  слишком  давно.  Она  еще  раз
выругала себя, что имела привычку промывать все это  приспособление.  Ей
все казалось, что она использует его в последний раз...
   Она пересекла маленький палисадник перед домом,  взошла  на  крыльцо,
потянула на себя тяжелую дверь, где вместо стекла была вставлена фанера.
Из подъезда ей  в  лицо  ударило  душное,  гнилостное  тепло.  Там  было
совершенно темно. Муха бесшумно ступила в подъезд и  прикрыла  за  собой
дверь. Пропела  тугая  пружина,  и  она  перестала  что-либо  различать.
Протянула влево руку, коснулась пальцами  влажной  стены.  Сильно  пахло
подвалом. Где-то слышался мощный шум воды - наверное, в подвале прорвало
какую-то трубу. Отсюда и пар, отсюда и влажность.
   Муха  стояла,  слушала,  грелась  и  постепенно  начинала   различать
какие-то другие звуки, кроме журчания бегущей воды. Звуки  доносились  к
ней сверху, со второго этажа. И Дана говорила ей именно о втором  этаже.
Именно туда ей нужно было подняться...
   Муха прислушивалась, но не  могла  разобрать,  что  там  говорят.  Во
всяком случае, криков не было, не было шума драки. Обычный  разговор,  а
все слышно потому, что стены тут деревянные...
   Девушка ощупью нашла перила лестницы, поставила  ногу  на  ступеньку.
Ступенька неожиданно заскрипела. Тут  все  было  деревянное,  трухлявое,
ненадежное. Муха замерла, прислушалась. Но вокруг было по-прежнему тихо.
Только голоса на втором этаже продолжали  переговариваться  -  спокойно,
неторопливо. Она поднялась по лестнице, не отпуская левой рукой перил. В
правой она по-прежнему держала шприц.
   "А если это не убежище, а ловушка? - подумала она. -  Ведь  почему-то
же ушла Дана с прежнего места... Может, это место тоже опасно?"  Девушка
остановилась перед единственной дверью на  втором  этаже.  Вторая  дверь
была замурована кирпичом, из  чего  Муха  сделала  вывод  -  здесь  были
когда-то две квартиры, но после их объединили  в  одну,  а  второй  вход
заложили. Так что помещение должно было занимать весь второй  этаж.  Она
видела свет в замочной скважине. Она слышала голоса. Муха прижалась ухом
к скважине, пытаясь уловить смысл.
   Первый голос она узнала сразу. Это говорила Дана. Ей отвечала  другая
женщина - то ли пьяная, то ли больная. Голос у этой женщины был  сиплый,
сорванный,  говорила  она  очень  медленно,  странно  растягивая  звуки.
Говорили по-русски. Но слышно было  по-прежнему  неважно.  У  Мухи  было
такое чувство, что на первом этаже слышно было даже лучше.
   Видимо, там она стояла прямо под комнатой, где шел разговор. А тут до
комнаты было далековато. И свет в замочной скважине  был  неяркий  -  он
горел далеко.
   "Мужиков нет, - подумала она. - Может, это Дана и хозяйка. А  я  даже
не знаю, с кем она тут должна  быть.  Только  и  сказала:  "Если  совсем
некуда будет деваться - иди сюда..." И вот она сама тут...
   Значит, и ее допекло? А может, это все-таки ловушка? Может, она  ждет
меня, чтобы сдать?"
   Муха оставила всякую надежду что-то расслышать.
   В одном она была уверена - мужских голосов там не слышно.  А  значит,
есть небольшая надежда. Лучше, чем ничего. Лучше, чем пустая квартира  в
Царицыне, куда никогда не вернется Иван. Она знала, что он не  вернется,
хотя он ей этого не говорил. Из его разговора с матерью она поняла,  что
случилось.
   А взгляд, который он бросил на нее после первого разговора с матерью,
и его расспросы убедили ее - он подозревает именно ее, Муху. Значит,  он
ушел  навсегда.  Значит,  та  квартира   перестала   быть   убежищем   и
превратилась в ловушку. Оттуда нельзя было выходить - даже за продуктами
в соседний магазин.
   Оттуда надо было выйти только один раз, - чтобы сбежать.
   Она пошарила по дверному косяку, нащупала звонок. Нажала.  Тренькнуло
тихонько, а она-то боялась перебудить весь дом.  Голоса  затихли.  Потом
она услышала какой-то шум. А потом  -  медленные,  неуверенные  шаги.  В
замочной скважине стало гораздо темнее - кто-то подошел к  двери  с  той
стороны. Но не задал ни одного вопроса. Муха тоже молчала.  Наконец  она
не выдержала и сказала:
   - Скажите, это дом 17 А?
   Это был единственный нейтральный вопрос, который она могла задать.  И
рассчитывала в любом случае  получить  ответ.  И  услышать  голос...  Но
вместо ответа ей открыли дверь.
   - Дана, сука, - тихо сказала Муха. - Это ты.
   - Заходи скорее, - спокойно ответила женщина, протягивая руку и  беря
Муху за лацкан пальто. Случайно она задела прядь волос и удивилась:
   - Ты сменила прическу?
   Муха молча вошла в квартиру. Дана стояла к  ней  спиной  и  медленно,
неуверенно запирала дверь. Из этих движений Муха сделала вывод: Дана тут
поселилась совсем  недавно,  ей  тут  все  незнакомо.  Муха  оглянулась.
Длинный широкий коридор под прямым углом загибался и  уходил  вглубь,  к
задней части дома.
   Оттуда и шел приглушенный свет. А в  этой  части  коридора,  где  они
стояли, не горело ни единой лампочки. Муха увидела две  закрытые  двери,
неровно  окрашенные  малиновой  краской,  дощатый  пол  с  выгнутыми  от
старости и сырости половицами. В углу валялась куча старой обуви. Стояло
несколько швабр и метелок, а также огромный  железный  совок.  Все  было
старое, пыльное, противное. Муха перехватила шприц поудобнее. И  ощутила
странную радость, что Дана не подозревает,  как  близко  ее  смерть.  Но
убивать ее сейчас Муха не собиралась.
   Дана повернулась. Муха, чтобы позабавить саму себя, подняла  шприц  и
нацелилась Дане в голую шею.
   Та, как всегда, была одета очень легко - блузка без рукавов, короткая
юбка. Дана смотрела на нее своими  огромными,  немигающими  глазами.  На
лице было ожидание. Но, судя по всему, ничего дурного  она  не  ожидала.
Муха опустила шприц.
   - Ты уверена, что никого за собой не привела? - спросила Дана.
   - Никого.
   - Ты проверяла?
   - У меня здесь нет друзей, чтобы привести их с собой.
   - Зато много врагов, - заметила Дана  и  протянула  руку,  коснувшись
рукава пальто. Еще немного - и она нащупала бы  шприц.  -  Ты  как  сюда
добралась? - спросила она.
   - Машиной.
   - Поймала?
   - Да, поймала, - нетерпеливо ответила Муха. -  Кто  тут  есть,  кроме
тебя?
   - Никого.
   - Врешь. Я слышала голоса. И если ты одна - зачем тут горит свет?
   Дана вдруг улыбнулась:
   - Ну ладно. У меня для тебя сюрприз.
   Муха ничего не ответила. Она  с  ненавистью  смотрела  в  это  сухое,
восковое лицо. Ей стоило немалых усилий удержаться и  не  вонзить  шприц
Дане в шею, в щеку, куда угодно.
   - Пойдем, - сказала Дана и не отпуская  рукава  Мухи,  повела  ее  за
собой.
   Они прошли по коридору, свернули за  угол.  Муха  увидела  занавеску,
висевшую на двери той комнаты, откуда  лился  свет.  На  занавеске  были
изображены какие-то диковинные, невероятно  яркие  фиолетовые  цветы  на
красном фоне. Дана пошла вперед и  вдруг  ткнулась  в  занавеску.  Резко
остановилась, с раздражением откинула  ткань  в  сторону.  "Она  тут  не
больше суток", - поняла Муха.
   Комната была убогая, до потолка заставленная всякой рухлядью. Пианино
без крышки, с провалившимися желтыми  клавишами.  Разобранный  на  части
шкаф, прикрытый куском толя. Зеркало от пола до потолка,  все  в  черных
пятнах. Коробки, банки, мешки, лысые веники, засохшие драные тряпки.  Из
угла  в  угол  перепархивала  крупная  моль.  Окна  занавешены   плотно,
основательно. Вдоль стены - большая старинная кровать, с никелированными
шарами на спинке. Над кроватью  -  коврик,  где  изображалась  охота  на
тигров в диких индийских джунглях.
   Тигры были рыжие, джунгли - синие, охотники на слоне  -  красные.  На
кровати - куча тряпья, которая когда-то была постельным  бельем.  А  под
кучей кто-то лежал.
   Муха сжала Дану за тонкую руку, чуть повыше локтя. Она не пожалела ее
- сжала так, что женщина вскрикнула.
   - Это кто?! - спросила Муха.
   - Увидишь... - сквозь зубы ответила Дана.
   Муха отпустила ее и настороженно огляделась Больше в  комнате  никого
не было.
   - Кто еще в квартире? - процедила Муха.
   - Никого.
   - Врешь!
   - Иди проверь, - зло ответила Дана.
   Она отошла от гостьи и ощупью добралась до стены. Прислонилась к  ней
и замерла, глядя прямо на голую  лампочку,  висевшую  на  очень  длинном
проводе. В ее мертвых невозмутимых глазах отражался свет.
   Муха еще раз прикинула в  руке  шприц  и  двинулась  к  постели.  Она
почему-то шла медленно, как будто боялась разбудить того, кто там лежал.
Но ведь этот человек не спал. Она несколько минут назад слышала, как  он
говорил с Даной. Вернее, как она говорила, потому что голос был женский.
   - Повернитесь, - сказала Муха.
   Куча тряпья медленно зашевелилась. Потом из-под нее показалась  худая
и не очень чистая маленькая рука. Рука скомкала простыню, попыталась  ее
отдернуть. Это у нее не вышло. Тогда рука, расставив пальцы, уперлась  в
стену. Женщина пыталась перевернуться на спину, отталкиваясь  от  стены.
"Больная",  -  поняла  Муха.  Только  брезгливость  помешала  ей  помочь
женщине. Не хотелось прикасаться неизвестно к чему, быть может,  болезнь
заразная...
   И в следующий  миг  Муха  сделала  несколько  шагов  назад.  А  потом
крикнула - несколько раз - отрывисто  и  громко.  И  снова  бросилась  к
постели.
   - Алия! - Она скинула на пол тряпки, покрывавшие тело сестры. - Алия!
   Алия  тупо  смотрела  на  нее.  Потом  как-то  странно   поморщилась,
хмыкнула, как младенец, и начала улыбаться. На краю  улыбки  не  хватало
нескольких  зубов.  Муха  сильно  укусила  себя  за  палец,  чтобы  боль
отрезвила ее. На кровати лежал полутруп - грязный, истощенный, без  тени
разума в глазах.
   - Дана, сука!
   Теперь ничто бы не спасло Дану. Муха шла на нее со шприцем  наготове.
Она оглохла от ярости и ничего вокруг себя не видела.  Дана  по-прежнему
стояла, прижавшись к стене, с ничего не выражающей улыбкой.  Когда  Муха
встала рядом. Дана сказала:
   - А ведь это я ее спасла.
   - Спасла?! Ты, сука, ее спасла?! - Муха выбросила вперед левую руку и
намертво прижала тонкую шею жертвы к стене. Дана  вздрогнула,  хватанула
воздух открытым ртом. Муха щекотнула ее сонную артерию концом иглы:
   - Ты меня поняла?
   Дана шевелила губами, не издавая ни звука. Муха слегка отвела шприц и
ослабила хватку:
   - Где ты ее нашла?
   - Пусти!
   - Где ты ее нашла, гадина?
   - Пусти меня, идиотка...
   - Я тебе сейчас шею раздавлю. Где ты ее нашла?
   - Друзья Толгата...
   - Что сделали друзья Толгата?
   - Она работала на них... Пусти меня, иначе ей  конец.  Ты  ничего  не
знаешь, Муха...
   Со  стороны  кровати  донесся  какой-то  бессмысленный  звук.  То  ли
удовлетворенный рык, то ли просто отрыжка.  Муха  сморщилась,  чтобы  не
разрыдаться. К счастью. Дана этого  не  видела.  Но  зато  эмоциональное
состояние Мухи до нее дошло. Она выдавила из себя:
   - Только ты можешь ее спасти....  Послушай  же  меня...  Это  еще  не
конец...
   Муха убрала руку с ее горла и, размахнувшись, влепила  ему  пощечину.
Потом  вторую.  После  третьей  из  носа  Даны  пошла  кровь.  Она  дико
метнулась, вырвалась и побежала к окну. Но споткнулась о какой-то  мешок
и чуть не упала. Упасть ей помешала только  хорошая  реакция.  Муха  уже
стояла над ней, крепко ухватив Дану за волосы, и трясла ее так,  что  та
уже в голос кричала.
   - Убью тебя, сука, убью! - ревела Муха, едва  сдерживаясь,  чтобы  не
растерзать это ненавистное тело.
   Дана упала  на  мешок  и  вцепилась  в  пего  мертвой  хваткой.  Муха
выпустила ее волосы. У нее в руке осталось несколько тонких прядей. Дана
стонала от боли и вжималась в мешок, ее спина содрогалась.
   Она даже не пыталась защититься. И Муха  прекрасно  понимала  почему.
Любые побои  можно  вынести.  Но  если  случайно  наткнуться  на  иголку
шприца... А Дана очень хорошо помнила об иголке.
   - Говори, сука, - приказала Муха.
   Дана, не поворачиваясь, прошипела:
   - Зря ты это сделала.
   - Говори, мразь! Ты у меня полной калекой станешь! - Муха оглянулась.
   Алия уже сидела в постели, подавшись вперед и  глядя  на  поверженную
Дану. Лицо у нее было более осмысленное. Муха крикнула ей:
   - Скажи мне что-нибудь! Скажи! Ты же с ней говорила?
   Алия дрожала и пыталась натянуть себе на плечи одеяло. Дана шепнула:
   - Она под кайфом. Не мешай ей, пусть... Алие сейчас хорошо.
   - Когда ты ей вколола эту гадость? Когда я позвонила?
   - Да. Чтобы она нам не мешала. С ней бывает трудно справиться...
   - Гады... - Муха еще раз оглянулась на сестру.
   Потом посмотрела на занавеску, отгораживающую  комнату  от  коридора.
Теперь она была почти уверена - в квартире, кроме них, никого нет. Иначе
Дане давно пришли бы на помощь, ведь она кричала. -  Давно  она  тут?  -
спросила Муха.
   - Второй день. Ее отыскали люди Жумагалиева...
   И передали мне на руки. Сейчас ей стало получше.
   Но сперва она была невменяема.
   - Это называется - получше?
   - Ты не представляешь себе...
   Дана немного осмелела. Она села на мешок и  поправила  растрепавшиеся
волосы. При этом она поморщилась от боли.
   - Говори, - велела Муха. - Говори, гадина, ты ведь давно  знала,  как
ее найти? Ты ведь только мне голову морочила?
   - Клянусь, я ничего не знала!
   - Не клянись. Где она была? Где ты ее взяла?
   Дана ощупала свое горло и прерывисто, сухо вздохнула:
   - Мне трудно говорить. Дай воды.
   - Перебьешься, - заявила Муха. Она не решалась выйти из комнаты. Дана
явно что-то замышляла. - Когда расскажешь, дам попить.
   - Ладно... - Дана прокашлялась. Видимо, Муха все-таки слишком  сильно
сжала ее шею. - В ту ночь, когда она исчезла, ее действительно увезли на
машине какие-то парни. Это были друзья Толгата. Алия приставала  к  ним,
чтобы они ей сказали, как его  найти  в  Америке.  Они  над  ней  только
смеялись. Потом она купила себе укол и в туалете наширялась. Снова пошла
в зал и опять пристала  к  тем  парням.  Подняла  крик.  Они  не  хотели
скандала... Один из них сам  приторговывал  наркотиками.  Тогда  они  ее
взяли и сказали, что повезут к Толгату. Она с  дурных  глаз  поверила  и
пошла с ними. Они отвезли ее на какую-то малину...
   - Они ее изнасиловали? - тихо спросила Муха.
   - Конечно. Только она ничего уже не помнила.
   Когда Алия пришла в себя и начала плакать и вырываться, они опять  ей
вкололи дозу, и ей опять стало хорошо. Они держали ее там  целый  месяц.
Понимаешь, они бы и рады были от нее избавиться..
   Но вдруг она подаст на них в суд за изнасилование?
   А ведь чем дальше, тем больше.
   - Сколько их было? Где они?
   - Забудь о них, - посоветовала Дана. -  У  тебя  будет  много  других
проблем.
   Муха оглянулась на сестру.  Теперь  та  снова  лежала  уставившись  в
потолок и медленно перебирала пальцами край одеяла.
   - Она нас понимает? - спросила Муха.
   - Нет. Она даже не узнала тебя, по-моему.
   - Она мне улыбнулась... Кто выбил ей зубы?
   - У нее выбиты зубы? - удивилась Дана.
   - Да, вверху слева... Штуки три минимум.
   - Вот мерзавцы... - прочувствованно сказала Дана. - А я-то все  время
думаю - почему она так странно говорит?
   - Может, ей и челюсть сломали?
   - Не знаю. Она мне не жаловалась на боль... Во всяком  случае,  чтобы
вернуть ее к нормальной жизни, придется потрудиться.
   Муха в отчаянии села рядом, на тот же мешок с тряпьем:
   - Что ты говоришь... По-моему, это бесполезно.
   - Ну, вот что. - Дана положила руку на плечо собеседнице.  -  Я  тебе
одно скажу. Она соображает.
   Это главное. Кое-что соображает, и это уже хорошо.
   Я была в своей жизни в худших  переделках'.  Было  Время,  когда  мне
казалось, что мозги превратились в солому. А я была моложе, чем  она.  И
ничего.
   - Посмотрела бы ты на себя, мымра. - Муха стряхнула  руку  со  своего
плеча. - Ничего...
   - Я тебе говорю, что она сможет  вернуться  к  нормальной  жизни.  Ей
только нужно лечение в клинике. В хорошей клинике, конечно.
   - Помолчи.
   - Если ты поставила крест на себе, то она ведь тут ни при чем!
   Муха повернулась к ней:
   - Это ты поставила на мне крест! Ты, наверное, думала, что я уже сюда
не приду? Что меня заловили менты? Кто сообщил мои данные? "Ты? Кто  еще
мог это сделать?
   Дана усмехнулась:
   - Дурочка. В чем ты меня упрекаешь? Убивала людей, брала  денежки.  И
думала, что легко соскочишь? Все будет без последствий?
   - Ты сама обещала, что последствий не будет!
   - Да, обещала. Но у тебя была и своя голова.  Позарилась  на  деньги.
Зарвалась.
   - Я тебя спрашиваю - это ты меня сдала?
   Дана помолчала и вдруг просто ответила:
   - Я.
   Теперь замолчала Муха. А Дана рассказывала, неторопливо, уверенно:
   - А что мне было делать? Жумагалиев приставил мне нож  к  горлу  -  я
должна тебя сдавать.
   Я тебя сдала. Не сама,  конечно.  Нашла  людей,  которые  тебя  якобы
видели. Показания слепой свидетельницы не  слишком-то  кого  интересуют,
особенно при составлении фоторобота. Жумагалиев сейчас  под  следствием.
Ему нужны твои показания.
   - Какие?
   - Что ты убивала по его заказу.
   - Ты что - за дуру меня держишь? Ему не нужны такие показания!
   - Глупенькая... У сильных людей свои игры. Твои показания помогут ему
соскочить.
   - Да каким образом?
   - Не твое дело. Ты должна пойти и дать эти показания.
   - Ты мне предлагаешь сдаваться?
   - Именно.
   - Значит, так ты мне помогла?
   - Я именно тебе помогаю... Потому что иначе тебе никто не  поможет...
Пойми, Мухаббат, тебе не приходится особенно привередничать.  Чистой  ты
уже никогда не будешь.
   - Я и не была чистой... Но в зону не пойду? А может, вышку дадут?
   - Судить тебя будут тут. - Дана как будто ее  не  слышала.  -  А  где
исполнять приговор - не знаю...
   Может, отправят в Казахстан.
   - Не дай Бог... - Муха стиснула виски ладонями, зажмурилась. -  Лучше
я... Лучше я...
   - Дана тронула ее руку и мягко сказала:
   - Подумай не только о себе. Подумай о ней. Она  молодая,  у  нее  вся
жизнь впереди. Пятен на ней не будет... Зато  у  нее  будут  деньги.  Ее
вылечат. Она никогда не прикоснется  к  наркотикам,  если  у  нее  будут
деньги  на  высококлассных  специалистов...  Ты  поможешь  ей.   Ты   ее
спасешь... Вот что я тебе предлагаю, если ты пойдешь и сдашься.  А  если
ты останешься тут, в этой норе? Сама  подумай  -  надолго  ли  тебе  это
счастье? Первый же встречный тебя сдаст... Первый мент тебя  опознает...
Друзей у тебя тут нет. Тебя возьмут.
   И все, и конец... А ей что делать? Пропадать?
   - И так и так меня возьмут, -  сказала  Муха.  -  И  так  и  так  мне
придется давать показания, что меня нанял Жумагалиев. Так какая  разница
- раньше или позже? Лучше позже... Хотя бы поживу...
   - Нет, лучше раньше.
   - Почему это?
   - Первое - тебе гарантирована добровольная явка с повинной. Второе  -
ты окажешь помощь следствию. Тебе  обеспечат  лучшего  адвоката.  Мягкое
обращение.
   Цивильные условия. За все заплатит Жумагалиев.  Он  максимально  тебя
выгородит. Ты не получишь большого срока...
   - Пой, пой...
   - И наконец... - Дана опять погладила девушку по  плечу.  -  Наконец,
ему важно выиграть время.
   Ему нужно, чтобы ты появила