хни блюдечко, опять уселся  за
стол и продолжал писать: "Я тут оставлю тебе  сверток.  Это  не  мое,  а
моего друга, к которому я иду жить. Он просил подержать его, временно. У
него сейчас ремонт, он боится, что пропадет, там  не  дом,  а  проходной
двор. Я буду ему помогать. Ма, в свертке - деньги. Это его деньги".
   Он почти не рассчитывал, что хитрость удастся - мать все равно начнет
переживать, волноваться - как же, ведь деньги, получается, чужие? Но  он
не хотел, чтобы она знала правду.
   "Жалко, что я не могу тебя дождаться, Я соскучился. Видел свои  вещи,
спасибо большое. Я работаю, здоров, у  меня  все  нормально.  Как-нибудь
зайду". И подписался: "Твой сын".
   В сверток с одиннадцатью тысячами он доложил  еще  две  -  из  своего
нового запаса. Потом подумал и доложил еще пятьсот долларов -  чтобы  не
было ровно тринадцать. Иван в таких делах  иногда  становился  суеверен.
При себе у него осталось немногим более двух тысяч - он все-таки изрядно
потратился в последние дни. С этими деньгами он  и  поехал  осуществлять
свое последнее задание.
   В это время дня его клиента можно было застать только дома - а он жил
в подмосковном дачном поселке, в огромном особняке. В офис добирался  на
машине. За рулем сидел сам. Это Иван уяснил из записок, сделанных  женой
коммерсанта, а кое-что ему еще раньше рассказывал Сергей, когда  начинал
раскручивать это дело. В Подмосковье ехать  было  уже  поздно  -  клиент
давно уехал на работу.
   Иван отправился посмотреть на офис. Здание его не  впечатлило  -  так
себе, не слишком шикарно.
   В этом же здании находилось множество других фирм, судя по табличкам,
прибитым к парадной двери. Иван не стал мелькать на глазах у охранников.
Подъехал, посидел в машине, выкурил сигаретку  и  пропал.  Среди  прочих
сведений жена указала ему адрес любовницы,  из-за  которой  должна  была
рухнуть ее семейная жизнь. Иван съездил  и  по  этому  адресу,  осмотрел
местность и остался доволен.
   Рядом автострада, много переулков, есть где  поставить  машину,  есть
куда удирать.
   Он наметил довольно  простой  план  -  оставить  машину  в  переулке,
естественно, не в том, где жила любовница клиента, а  рядом.  Дождаться,
когда клиент выставится  в  качестве  хорошей  мишени.  Выстрелив,  уйти
пешком через проходной подъезд - такой обнаружился прямо напротив  дома,
где жила любовница. Иван проверил - из окна второго этажа, на лестничной
площадке, прекрасно просматривался  весь  двор.  Он  поднялся  также  на
чердак, чтобы проверить - нельзя ли уйти оттуда. Чердак  был  заперт  на
большой висячий замок, совершенно ржавый. Иван не стал с ним возиться, к
тому же он был не уверен, сможет ли  пробраться  по  чердаку  к  другому
подъезду. Не стоит ничего усложнять - так всегда говорил Серега.  Теперь
надо было только дождаться,  когда  клиент  появится  возле  дома  своей
любовницы. Один ли он будет или приедет с ней - значения не  имело.  Те,
кто находится рядом с жертвой, никогда не бросаются преследовать убийцу.
   Это он знал по опыту. Ни разу ни один спутник убитого -  ни  мужчина,
ни женщина  -  не  вели  себя  толково,  не  пытались  задержать  убийц.
Начинался крик, и это в лучшем случае. А чаще всего реакция была тупая -
те просто смотрели сперва на труп, потом  по  сторонам  и  убегали  куда
глаза глядят.
   Иван еще раз проехался по  окрестным  переулкам,  внимательно  изучил
местность и присмотрел себе подходящую парковку -  немного  поодаль,  за
поворотом, возле трансформаторной будки. Судя по всему, тут  никогда  не
бывало много  проходящего  или  проезжающего  народу  -  место  довольно
глухое, ни одного магазина или киоска поблизости нет.
   Иван еще раз изучил фотографию клиента и порвал  ее.  Разорвал  он  и
записи, которые сделала жена клиента. Теперь все  это  было  лишним.  Он
запомнил эти сведения наизусть. Обрывки он спустил в  унитаз  в  туалете
при каком-то кафе, куда заехал поесть.
   Потом заправился бензином. Самое муторное во всем этом было ожидание.
Из записей жены клиента он знал, что чаще  всего  после  работы  ее  муж
отправляется к любовнице. После - одно из двух - либо он с этой  девицей
катит в гости или в какой-нибудь клуб  развлекаться,  либо  возвращается
домой. Один и всегда очень поздно. Возможно,  все  это  она  желала  ему
рассказать  устно,  с  подробностями.  Но  он   предпочитал   не   знать
подробностей. Бог с ними, с такими подробностями! Еще не уснешь потом, а
если уснешь, так жертва, чего доброго, приснится...
   Ближе к концу рабочего дня он снова отправился на облюбованное место.
Оставил машину, где и рассчитывал -  за  трансформаторной  будкой.  Если
идти очень быстрым шагом от подъезда, из которого он будет стрелять,  то
успеет за три минуты. Он уже проверял по часам, засекал время. Бежать он
не  предполагал.  В  таких  случаях  все  окружающие  бывают   настолько
перепуганы и ничего  не  соображают,  что  можно  и  не  бежать,  просто
скрыться побыстрее из их поля зрения.
   Иван вошел во двор, быстро огляделся. Машины клиента тут не было.  Не
было ни одной приличной машины. Видимо, народ живет не слишком богатый.
   Значит,  птички  еще  не  прилетели.  Он  зашел  в  подъезд,   откуда
примерился стрелять, посмотрел, какая будет видимость, если стоять прямо
в дверях подъезда. Видимость была прекрасная, но  и  его  могли  в  свою
очередь увидеть. А вот если с площадки второго этажа - тогда никто в тот
миг и не поймет, что  стреляли  именно  оттуда...  Иван  поднялся  туда,
осмотрел прежде всего раму -  не  забита  гвоздями,  можно  открыть.  Он
тихонько покрутил заржавелые шпингалеты, потом потянул на себя разбухшую
раму.
   Приоткрыл. Морозный воздух тонкой струйкой потек в затхлый подъезд. В
случае необходимости он моментально распахнет окно,  это  и  секунды  не
займет.
   Главное, чтобы соседи не вышли...
   Тут Иван тоже принял кое-какие меры. Вывернул лампочки  на  площадках
первого и второго этажей.
   Ему света будет достаточно. А вот если кто войдет в подъезд, когда он
будет смываться, то просто ничего не увидит. И самого Ивана в темноте не
разглядит.
   Было уже довольно темно. Он порадовался, что декабрь играет за  него.
Если бы дело было летом, такой план никак бы не сгодился.
   Теперь он просто ждал. Курить не решался - нечего оставлять за  собой
мусор. Через  полчаса  ему  стало  прохладно.  Он  выходил  в  переулок,
проверял, открыта ли вторая дверь. Она по-прежнему  была  открыта.  Мимо
него пару раз поднимались жильцы, по они то ли просто не  видели  его  в
темноте, то ли предпочитали  молча  проскальзывать  мимо.  Наконец  двор
осветили фары  дорогой  машины.  Послышалась  негромкая  музыка,  и  она
немедленно усилилась, когда машина остановилась и  распахнулась  дверца.
Иван приник к окну.
   "Он, точно, и тачка явно его... - Он быстро достал пистолет и  рванул
на себя раму. Рама пошла легко. - А вот и девка".
   Видимость все-таки была неважная. И клиент пока был отгорожен от него
своей машиной. Девицу он видел  прекрасно  -  она  стояла  возле  самого
подъезда, нетерпеливо переступая с ноги  на  ногу.  Иван  не  разглядел,
красивая она или нет. Он на нее даже не смотрел.
   Он следил за клиентом. Наконец тот запер машину  и  выпрямился.  Иван
тщательно прицелился в его шапку и выстрелил.
   Жутко завыла сигнализация машины - мужчина уже успел ее включить.  Он
упал  на  капот,  попытался  уцепиться...  Ему  это  не  удалось  -   он
соскользнул в снег. Девица с расширенными от ужаса глазами наблюдала  за
ним, прижавшись к двери подъезда. Она, наверное, даже выстрела из-за воя
сигнализации  не  услышала.  Потом,  разом  во  всем  разобравшись,  она
вскрикнула, бросилась в подъезд и помчалась вверх по  лестнице,  к  себе
домой.
   Но Иван уже ничего этого не видел. Когда девица  накручивала  02,  он
как раз попал в пробку при въезде на Ленинградское шоссе. Он  нервничал,
пытался разглядеть впереди просвет, но ничего не  видел.  Понятно  было,
что застрял он надолго. Нервничал не только Иван. Некий  владелец  "БМВ"
попытался обогнуть стоящий впереди  грузовик  с  песком.  Огибал  в  три
приема, частично выезжая на  встречную  полосу.  В  результате  раздался
характерный громкий шлепок, и машины замерли.
   "Готова примочка, - равнодушно подумал Иван, глядя в  ту  сторону.  -
Сам виноват. И что нервничает? Мне вообще  отсюда  на  самолете  улетать
надо, а я же спокойно сижу..."
   Он послушал бы музыку, чтобы немного отвлечься, но магнитолы  у  него
все еще не было. Позвонить он тоже  никому  не  мог  -  до  сих  пор  не
обзавелся радиотелефоном. Ему было скучно до одурения,  и  он  испытывал
что-то вроде приступа клаустрофобии.
   Хотелось выскочить из машины, хлопнуть дверцей и уйти отсюда  пешком,
все равно куда. Он подумал о Мухе. Сидит, несчастная,  одна-одинешенька,
и ждет его. Приготовила ужин. Включила телевизор. Ждет его и не знает  -
придет он после той пощечины или нет.
   Потом он подумал о  Таньке.  Она  сейчас  тоже  вернулась  из  своего
училища. Увидела, что он приходил, конечно, увидела.  Он  не  разувался,
когда прошел в комнату, и натоптал,  натащил  грязи.  А  она  чистюля  -
каждый вечер протирает полы шваброй. Увидела его грязные следы,  уселась
на диван и ревет. У нее, у бедняжки, даже телевизора нет. Домой  она  не
пойдет - слишком неприветливо встретит ее мать. И денег у Таньки нет. Во
всяком случае, таких  больших  денег,  как  у  Мухи.  У  Мухи-то  совсем
неплохой капиталец.
   Иван забыл о Таньке и неизвестно ради чего принялся складывать в  уме
их с Мухой сбережения. По его  подсчетам  получалось,  что  они  на  эти
деньги могут купить однокомнатную квартиру, не супер-люкс,  конечно.  Но
дело не в деньгах. Дело в том, что квартира  им  с  Мухой  просто  ни  к
чему...
   Иван вспомнил свой разговор с Дмитрием Александровичем и  усмехнулся:
"Все они мечтают об одном - хапнуть побольше, пока пенсия не пришла.
   Квартира, еще одна квартира, машина,  дача.  Жена  ходит  в  норковой
шубе, дети в Штатах учатся, как этот, "тот гад". Ну,  и  что  дальше?  В
могилу они все это с собой утащат, что ли? Как эти, фараоны? А  мне  вот
наплевать. Может, меня завтра уже на свете не будет. И что? Кому все это
пойдет, мое добро? Разве что  матери  отдать..."  И  ему  стало  немного
спокойней - все-таки почти все его сбережения хранятся у матери. Если  с
ним что и случится - она их возьмет себе.  Но  зря  он  в  таком  случае
написал, что деньги принадлежат  его  другу.  Мать  сроду  к  чужому  не
прикоснется. Станет искать этого друга,  а  когда  не  найдет  по  своим
каналам - непременно обратится в милицию... Ну а те...
   "Хватит, - оборвал себя Иван. - Умирать собрался? Муха тебя ждет,  ну
и ты подожди. Любая пробка в конце концов рассасывается".

***

   Женщина в дорогом светлом пальто вышла  из  машины,  пустыми  глазами
оглядела двор. Возле трупа суетились какие-то люди. Она медленно подошла
к ним, попыталась было увидеть, кто лежит на снегу.
   Затем резко отвернулась.
   - Скажи  им,  что  я  приехала,  -  шепнула  она  молодому  человеку,
сопровождавшему ее.
   - Мам, ты только держи себя в руках, - растерянно сказал парень.
   - Я держу себя в руках. Скажи им, что его жена тут.
   Сын переговорил сперва с одним человеком, потом с другим.  Женщина  в
это время курила, облокотясь на открытую дверцу своей машины. Наконец  к
ней подошли. Подошедший представился, и она поняла, что это следователь.
   - Вы жена? - спросил он.
   - Да, - ответила она почти беззвучно. - Когда его мне отдадут?
   - Не очень скоро, сами понимаете. Его сейчас увезут.
   - Надо хоронить...
   Она едва двигала губами. В тот день она их не накрасила.
   - Как он тут оказался? - спросил следователь. - Кто тут живет?
   - Не знаю. - Женщина оглядела двор, подняла глаза к освещенным окнам.
- Я тут никогда с ним не была... Коля, - позвала она сына. - Иди сюда.
   Тут спрашивают, что это за место.
   - Не знаку, откуда мне знать?! - нервно говорил парень. Он не  глядел
на мать.
   - Милицию вызвала женщина из этого подъезда, - сказал следователь.  -
Все произошло на ее глазах. Она с вашим мужем вместе работала.  Говорит,
что он ее подвез с работы.
   - А.., вероятно, - только и сказала она.
   - Они только вышли из машины, и тут раздался выстрел.
   Женщина бросила окурок и закрыла глаза. Ее трясло так, что со стороны
было заметно. Следователь спросил:
   - Ваше имя-отчество можно узнать?
   - Нина Петровна.
   - Вот что, Нина Петровна, давайте поднимемся в квартиру, -  предложил
следователь. - Не на улице же говорить.
   - Давайте, - так же равнодушно согласилась она, беря сына под руку. -
Коля, не смотри туда.
   - Мам, я уже видел.
   - Куда.., ему попали? - выговорила она и вдруг разрыдалась. Отчаянно,
страшно, с завываниями. Рыдания прорвались сами собой. Она и не пыталась
их вызвать. Она уже много лет не плакала.  Она  рыдала,  схватившись  за
сына, а тот стоял, очень смущенный,  и  отворачивал  голову  в  сторону,
чтобы мать его не оглушила. Наконец она взяла себя  в  руки,  прижала  к
глазам платок, пробормотала:
   - Я все, я все... Идемте.
   Они поднялись в квартиру к секретарше. Дверь была открыта настежь,  в
коридоре курили двое каких-то мужчин в штатском.  Нина  Петровна  прошла
вслед за следователем в единственную комнату. Коля шел за ней по  пятам.
В комнате была только хозяйка.
   Девушка стояла у окна, глядя вниз, во двор. Она  обернулась.  Лицо  у
нее было бледное, искаженное. Сейчас она была  вовсе  не  красива.  Нина
Петровна села в кресло, даже не взглянув на нее, продолжая  прижимать  к
глазам мокрый платок. Коля встал у стенки В  комнате  были  видны  следы
недавно законченного ремонта - кое-где на полу присохла известка, в углу
стоял рулон оставшихся после поклейки обоев. Мебель была старая,  только
мягкий  гарнитур  новенький  -  дорогой,   обитый   темно-синей   кожей.
Следователь тоже уселся на диван, и видно было, что ему приятно посидеть
на такой роскошной мебели. Девушка смотрела на гостей как на призраков.
   - Яна Сергеевна, знакомьтесь, - сказал следователь. - Это жена вашего
начальника. Нина Петровна. Мы ее нашли довольно быстро.
   Девушка не ответила. Видно было, что  она  едва  на  ногах  стоит  от
страха.
   - Вы не знакомы? - спросил следователь.
   Нина Петровна подняла заплаканные пустые глаза,  тщательно  осмотрела
Яну и с каким-то удовлетворением ответила:
   - Нет.
   - Нет, знакомы! - вдруг выкрикнула Яна.
   - Вы с ума сошли? - спросила ее гостья.
   - Вы за мной следили! - еще громче заявила девушка. - Я вас прекрасно
знаю!
   - Милочка, вы сумасшедшая. - Нина Петровна сунула платок в сумочку. -
Нас с вами никто друг другу не представлял.
   Яна прижала руки к груди и лихорадочно заговорила, обращаясь только к
следователю:
   - Не слушайте ее! Она давно меня преследовала!
   Он хотел с ней развестись, что - не так?!
   - Вы с ума сошли, - только и смогла повторить Нина Петровна.
   - Он хотел с ней развестись,  он  ей  об  этом  недавно  сказал!  Она
следила за мной! Она следила, куда мы с ним ездим! Я видела ее! Я  знаю!
Это... - Яна чуть не захлебнулась. - Это она его убила!
   Нина Петровна медленно, как во сне, встала с кресла:
   - Ты что болтаешь?!
   - Она!
   - Чего вы орете?! -  вдруг  сорвался  Коля.  У  него  тоже  нервы  не
выдержали. - Сдурели все, что ли?!
   Как мать это могла сделать - мы с ней только  что  из  магазина!  Нас
нашли по радиотелефону, когда это случилось!
   - Вы сейчас были в магазине? - спросил ее следователь.
   Нина Петровна раскрыла сумочку, достала крохотный сверток, развернула
его. В свертке была  коробочка.  В  коробочке  оказались  смешные  яркие
часики. Она показала их следователю:
   - Вот... Внучке покупала, на  день  рождения...  Его  дочери.  -  Она
указала на Колю.
   - В галерее "Актер", - подтвердил он. - Что - не верите? Идите туда и
спросите. Нас там запомнили, наверное.  -  И  опять  впал  в  бешенство,
повторяя:
   - Что за чушь, почему я  должен  оправдываться?!  Как  будто  я  убил
отца?! А мать?! Что она к матери вяжется, сука,  что  же  -  по  ней  не
видно, кто такая?! Да у отца таких секретарш было...
   Мать протянула руку и хлопнула его по карману пальто:
   - Перед кем ты разоряешься? - И любезно заметила следователю:
   - Я не вас имела в виду.
   - Короче, вы знакомы, - удовлетворенно сказал следователь.
   - Нет.
   - Да! - опять вмешалась Яна. - Мы знакомы! Вы что - не помните,  Нина
Петровна? - Она оторвалась от подоконника и сделала шаг по направлению к
женщине. Нина Петровна невольно откинулась в кресле. -  Вы  забыли,  как
явились на  вечеринку,  куда  вас  никто  не  приглашал?  -  возбужденно
говорила девушка. - Это было всего месяц назад! Если забыли - я напомню!
В тот раз Паша повел меня туда уже в качестве невесты!
   - У него  таких  невест  было...  -  опять  начал  Коля,  но  девушка
затараторила так быстро, что его слова просто не были услышаны:
   - Паша привел меня туда, было очень весело, он представил  меня  всем
своим друзьям. Он при всех сказал, что я - его невеста.
   - Он просто пошутил, деточка, - выдавила Нина Петровна.
   - Нет! - резко бросила Яна.. - Я не дура, я умею понять, где шутка, а
где всерьез! Он говорил совершенно серьезно! Там был живой оркестр, было
так замечательно... Это было в загородном доме у  его  друга,  у  Матвея
Степановича. Что - и Матвея Степановича вы забыли?!
   Нина Петровна только вздохнула.
   - А потом... - продолжала девушка, - потом вдруг появились вы.  Никто
вас туда не приглашал!
   Паша увидел вас и сказал мне: "Она за мной следит". Вы прошли прямо к
нам, стали  с  ним  разговаривать...  А  на  меня  нарочно  не  обращали
внимания. Было это или нет?
   - Я действительно помню какую-то вечеринку  у  Матвея  Семеновича,  -
согласилась Нина Петровна. - И  там  правда  играл  оркестр.  И  я  туда
пришла, потому что знала - мой муж  там  будет.  А  жена  всегда  должна
сопровождать мужа на такие мероприятия.
   - Эго для вас было мероприятие! А он искренне веселился!  -  выпалила
девица. - Ему было хорошо только со мной. Он так  мне  и  сказал:  "Яна,
только с тобой я наконец понял, что такое настоящая жизнь.
   А она только и умеет рассчитывать... Она  не  способна  на  настоящее
чувство!" Вот что он мне сказал...
   Когда вы встали рядом с  ним,  я  сразу  отошла  в  сторону.  Мне  не
хотелось скандала. Потом... -  Яна  закрыла  лицо  руками,  -  потом  вы
порвали мне платье!
   - Да что вы? Не помню.
   - На мне было длинное платье. Со шлейфом.
   Паша мне его купил специально для этого вечера.
   Совершенно новое. Вы нарочно наступили на шлейф, и,  когда  я  хотела
отойти, он стал рваться.
   - Милочка, вы говорите  ужасную  чепуху.  -  Нина  Петровна  чуть  не
рассмеялась. Правда, смех получился бы нервный. -  Я  понимаю,  что  это
было единственное хорошее  платье  в  вашей  жизни  и  если  там  что-то
порвалось - это для вас целая трагедия. Может, я и  наступила  на  него.
Там было столько народу, всего не упомнишь. Я одного понять не  могу:  к
чему вы мне все это рассказываете?
   - Вы ненавидели его!
   - Кого?
   - Пашу!
   - Ох, до  чего  же  он  распустил  персонал...  -  как  бы  про  себя
пожаловалась Нина Петровна.  -  Какая-то  секретарша,  без  году  неделя
работает - а он для нее уже просто Паша. Милая моя,  во  всяком  случае,
никто вас не приглашал влезать в мою семью. И кто тут кого любил, а  кто
кого ненавидел - это дело наше, личное, семейное.
   Нина Петровна встала и, глядя только на следователя, сказала:
   - Видите, какой тут  получается  бездарный  разговор.  Вы  же  хотели
поговорить со мной о чем-то более важном?
   - Да, надо будет поговорить, - согласился следователь. -  Вы,  как  я
понял, не работаете?
   - Уже лет пять я сижу дома, с внуками, - с достоинством ответила Нина
Петровна.
   - В таком случае  я  к  вам  прямо  до