лодная ненависть к пьяному? Ведь он видел его первый раз в
жизни. И разве он так уж сильно на него обиделся? Тоже нет.
   Но все случилось как-то само собой - нога Ивана поднялась и  с  силой
опустилась на лицо жертве. Тот вскрикнул, а вот ребята разом  замолчали.
Эта тишина за спиной опьянила Ивана. Он бил пьяного  ногами  расчетливо,
безжалостно. Нет, он его не просто бил. Он его убивал.
   - Хватит, Вань, хорош, ну? - Косой схватил  друга  сзади  под  локти,
попытался оттащить.
   Иван двинул ему локтем в живот так, что Косой отскочил и крикнул:
   - Да ты ж убьешь его!
   - Убью! - подтвердил Иван и нанес пьяному еще  пару  ударов.  Но  это
было уже лишним - тот не шевелился. И тут Иван на него посмотрел.  Когда
бил - не очень-то рассматривал. А теперь  увидел,  что  сотворил  -  что
можно сотворить с человеком. Он круто развернулся и пошел прочь.  Он  не
оборачивался.
   Страшно было подумать,  что  ребята  за  ним  не  пошли.  Значит,  он
останется один. Навсегда один.
   - Ваньк! - Его догонял Косой.
   Иван остановился, обернулся. Он был готов к любому ответу. Сейчас  он
бы врезал даже Косому. Но тут же все его мышцы расслабились и стало  так
хорошо, так спокойно... За ним шли ребята. Все до одного. И Галка бежала
следом, и она ему даже улыбалась, как будто обращая все в шутку.
   - Ваньк, ты не переживай, он живой, паскуда.
   Мы его пошевелили, отдышится, ничего, он здоровый... - Косой сплюнул,
вынул трофейную пачку "Примы", спросил:
   - Покурим?
   Иван с наслаждением затянулся едким дымом,  ребята  мигом  расхватали
всю пачку, до последней папироски. А Косой, пуская дым через нос, важно,
по-взрослому рассуждал:
   - Так ему и надо. Правильно ты ему вмазал. Не будет сюда  лазить.  Не
нужны нам тут чужие! Вон ребята из соседнего района - они никого на свою
территорию не пускают. А у нас что?
   Иван достал кошелек, открыл, на глазах у дружков пересчитал деньги.
   - Тридцать два рубля с копейками, - сказал он деловым,  хозяйственным
тоном. - Ну, сегодня, значит, гуляем!
   Галка радостно взвизгнула.

***

   И вот теперь Галка сидела перед ним. И  ему  совсем  не  хотелось  ее
видеть.
   - А наших тут теперь никого нет, - пьяно улыбалась женщина. - Друг  у
тебя был, как его?
   - Косой? И что с ним? - невольно  заинтересовался  Иван.  -  Куда  он
делся?
   - А я откуда  знаю?  Пропал,  и  все.  И  остальные  тоже.  Наверное,
переехали куда-то... А я вот... Тяну СВОЮ ЛЯМКУ.
   - А из магазина почему ушла? - вяло спросил он. Ему вовсе не хотелось
этого знать, просто надо было что-то говорить.
   - Там этот сделали... Еврей-ремонт. И моя рожа на фоне этого  ремонта
никак не смотрелась. Ясно? - сердито ответила Галка.
   - Ясно. Да ты пей, пей! - И он налил ей еще водки. Сам он не пил.
   Галка наконец обратила внимание на  ворох  газет,  лежавших  на  краю
стола. Удивилась:
   - Это твое?
   - Мое.
   - Читающий стал? Серьезный?
   - Да нет. Это сегодня что-то... Настроение было, вот и купил.  Забери
их себе.
   - А пиво твое можно допить? - спросила она, без спроса ухватываясь за
кружку.
   - Да, разумеется. На здоровье. Ладно, Галь, я пошел.
   Он встал и, не обращая внимания на ее просьбы "посидеть еще",  вышел,
оставив на столе все газеты и недопитое пиво. Галка,  слава  Богу,  была
уже в таком состоянии, что пойти за ним не смогла, хотя очень хотела...
   На углу улицы Иван обнаружил исправный таксофон -  для  этого  района
просто чудо! Поколебался, достал жетончик и накрутил номер...
   - Мам, - сказал он, когда услышал знакомый голос. - Все в порядке.  Я
был в милиции. Успокаивайся уже, хватит.
   - Ты где? - тревожно спросила мать.
   - У друга одного; Мам, я ночевать у тебя сегодня не буду.
   - Но ты же обещая...
   - Мам, не могу я, прости. Я уже отвык. Вещи мои  пусть  у  тебя  пока
постоят, ладно?
   Она еще что-то говорила, но он уже сказал "пока" и повесил трубку.

Глава 3

   Ирина, жена погибшего редактора  ток-шоу  "Перевертыши",  только  что
вернулась с кладбища. Мужа похоронили... Так быстро, так  поспешно!  Эта
поспешность казалась ей позорной. И она никак не могла  прийти  в  себя,
понять, что его больше нет и не будет. Нигде, никогда. Три дня назад  он
еще был здесь, с ней... Как всегда, приехал с работы очень  поздно  -  в
начале первого часа ночи. В газетах написали - был убит шестнадцатого. А
на самом деле  -  семнадцатого,  в  час  ночи.  Но  она  уже  никого  не
поправляла - разве не все равно?
   ...Муж приехал, поднялся в квартиру, она открыла ему дверь.  Даже  не
переступил порога, сразу сказал ей:
   - Ириш, быстренько прицепи Плюшке поводок, я с ней пробегусь.
   Она прицепила поводок к ошейнику  Плюшки  -  любимой  собаки,  старой
белой болонки с кривыми ревматическими коленками. Он взял собаку и ушел.
   Минут через пять она, разогревая на кухне ужин для мужа, услышала  на
улице какой-то громкий звук.
   Похоже было на выстрел, хотя кто сейчас разберет -  у  детей  столько
хлопушек и петард, просто житья нет! Суп давно искипелся на  плите,  она
его выключила, а Костя все не возвращался. Потом она услышала за входной
дверью собачий лай и громкое царапанье  когтей.  Бросилась  открывать...
Плюшка  была  одна,  поводок  волочился  за  нею  по  бетонным  ступеням
лестницы. Собака влетела в квартиру и забилась в дальний угол.  Никакими
силами нельзя было  ее  оттуда  вытащить.  Ирина  выглянула  в  подъезд,
позвала мужа:
   - Костя?
   И еще раз покричала, но негромко, чтобы не разбудить соседей. Она уже
в тот миг поняла: что-то случилось. Набросила на халат  пальто  и  прямо
как была, в тапочках, побежала вниз. На улице - пустота, в лужах блестят
огни фонарей. И ни души,  никого.  Она  побежала  направо,  налево,  она
металась туда-сюда, не понимая, где его искать, куда он пропал. И  нашла
его наконец за торцом их дома. Он  лежал  под  стеной,  повернувшись  на
живот, согнув ноги. Подумала сперва, что ему плохо  с  сердцем  или  что
упал и сломал ногу, руку...
   -  Костя!  Костенька!  -  Она  пыталась  растолкать   его,   поднять,
посмотреть в лицо. А он молчал. Потом она увидела кровь -  много  крови.
Поняла, что надо вызывать "скорую", милицию... Но как она могла его  тут
бросить? Одного?!
   Потом она все же каким-то чудом оказалась дома.
   Как туда прибежала - не помнила. Стала звонить  в  милицию,  потом  в
"Скорую", потом опять в милицию - ей казалось, что они  очень  долго  не
едут. Побежала назад, к мужу... Потом вокруг нее оказалось много народу.
Мигали синие огоньки на машинах, слышались громкие переговоры по  рации.
Она стояла в ледяной ноябрьской луже, утонув в ней по  щиколотку,  и  не
чувствовала холода. Потеряла тапочку, наклонилась,  нашла  ее,  обулась,
пошла домой. Вот и все.  А  потом  был  следователь,  дурацкие  вопросы,
звонки с телестудии, деньги, собранные Костиными сослуживцами.  И  такие
быстрые похороны, все на скорую руку...  Никто  из  его  сослуживцев  не
остался на поминки, хотя она всех звала, на кладбище заглядывала каждому
в лицо, говорила:
   - Пожалуйста, зайдите...
   Никто не захотел. Все врали, отводя глаза, что  срочная  работа,  что
они не смогут, что теперь, когда выпускающего  редактора  нет,  на  всех
наваливается новый груз забот...
   Она вернулась  домой  одна.  И  вот  только  теперь,  стоя  в  пустой
квартире, она обнаружила, что Плюшка пропала.
   Ирина ходила по квартире, искала в самых немыслимых местах, звала:
   - Плюш, Плюш, Плюш... Ничего не понимаю!
   Плюш, Плюш, Плюшенька...
   Она пыталась вспомнить, когда в последний раз видела собаку, когда  с
ней гуляла. В голове был полный сумбур. Она сходила на кухню, где стояла
Плюшкина еда. Проверила миску - полно засохшей гречневой каши.  А  когда
она варила кашу? Как раз в тот день, когда Костю убили. Плюшка  получила
свежую порцию... И не успела ее съесть. Значит, собака убежала тогда же,
вскоре  после  того,  как  вернулась  домой  без  хозяина...  Убежала  с
волочащимся поводком... Ведь квартира долго стояла открытой. А  Ирине  в
ту ночь, конечно, было не до собаки.
   - Еще и собака! -  сказала  она,  и  это  как  будто  сломало  в  ней
последнюю плотину - женщина опустилась на табурет и разрыдалась. Все эти
дни не получалось заплакать, ходила будто каменная.
   А вот теперь удалось... Она плакала с наслаждением, она  изголодалась
по слезам, ей это было необходимо.
   Зазвонил  телефон.  Ей  не  хотелось  подниматься,  вытирать   слезы,
отвечать. Но она все же сделала это.
   Услышала знакомый мужской голос:
   - Ирочка, ты одна?
   В первый момент она не нашлась что Ответить.
   Потом все же выдавила из себя:
   Ты что - газет не читал?
   - А что? - удивился звонивший. - Война, что ли, началась?
   - Костю убили.
   - Костю?! - На том  конце  провода  с  трудом  усваивали  новость.  -
Какого? Твоего, что ли?
   - Моего?! Он сейчас уже ничей! Ничей! Никому он не  нужен!  Никто  из
этих... Оттуда... Даже на поминки не остался!
   - Так ты одна? - настаивал звонивший.
   - Да! - истерично выкрикнула Ирина. - Да, я теперь одна - радуйся!  -
И бросила трубку.
   Ее трясло, но слезы высохли. Она знала - приедет.  Не  знала  только,
открывать ему дверь или нет.
   И в конце концов, чтобы не мучиться этим вопросом в последний момент,
подошла к двери  и  отперла  все  замки.  Оттянула  в  сторону  защелку,
зафиксировала ее и оставила дверь приоткрытой сантиметра на  три.  После
чего вернулась в спальню, открыла шкафчик для постельного белья и вынула
из-под стопки отглаженных простыней  плоскую  бутылку  виски.  Отвинтила
крышку, присосалась  к  горлышку.  Стало  как  будто  полегче.  К  таким
"утешениям" она привыкла уже давно,  но  алкоголиком  себя  искренне  не
считала.
   Ирина легла на постель, закрыла глаза.  Света  она  не  зажигала.  На
улице почти стемнело, день выдался очень пасмурный, черный день. Во всех
смыслах черный. Она замерзла на кладбище и,  чтобы  согреться,  еще  раз
основательно приложилась к бутылке. Теперь ей было  совсем  хорошо.  Она
знала - он приедет.
   - Ты с ума сошла?!
   Она так и подскочила, услышав над собой резкий голос. Оказывается, ей
удалось задремать, и она не заметила, как он вошел. Над кроватью маячило
темное пятно, пятно потянулось к изголовью  и  включило  настенное  бра.
Ирина зажмурилась, закрыла глаза ладонями, отвернулась:
   - Убери!
   - Ты с ума сошла, - повторил он, скидывая пальто и садясь рядом с ней
на постель. - Открыла дверь настежь, я уже думал - тебя тоже убили!
   - Глупости.
   - Никакие не глупости, надо быть осторожнее!
   Что ты говорила про Костю? Это все правда?
   - Его убили. Это было во многих газетах. Ты прозевал такое событие...
- Она села на постели, все еще стараясь отвернуться от света.  -  Голова
просто раскалывается.
   Он увидел бутылку рядом с ней на одеяле, поднял, поболтал.
   - Виски?
   - А ты думал - чай?
   Он поставил бутылку на пол и слегка тряхнул Ирину за плечи:
   - Ты напилась?
   - Ничуть. Я  бы  напилась,  если  б  компания  нашлась.  Но  никто  с
телевидения на поминки не остался. Саш, а ты как насчет этого? Помянем?
   Он все еще держал ее за плечи и разглядывал в упор. Потом отнял руки,
отвернулся, достал сигареты. Ирина услышала его голос:
   - Как это случилось?
   - Его застрелили, - механическим голосом заговорила она. Эту  историю
ей уже пришлось рассказывать раз двадцать. - Он вернулся с работы, пошел
с Плюшкой гулять и получил пулю в голову.  Умер  сразу.  Кстати,  Плюшка
пропала.
   - Не понял?
   - Сбежала в ту же ночь.
   - А... Найдется, - равнодушно бросил он. -  Собаки  часто  выкидывают
такие штуки.
   - А мне кажется, она убежала навсегда.
   - Может, украли?
   - Кому она нужна, такая старая?  -  возразила  Ирина.  -  И  красотой
собака не блистала... Ты лучше скажи, что обо всем этом думаешь?
   - Ну, пулю в голову никто просто так  не  получает,  -  рассудительно
сказал он. - Я думаю, это все не случайно.
   - Молодец. Следователь думает так же. Спрашивал, не было  ли  у  него
врагов.
   - А ты что сказала?
   - Я ответила, что это предстоит  выяснять  им  самим.  Потому  что  я
никого не знаю.
   - Что ж, ответила ты ему так, чтобы не создавать себе лишних проблем,
- вздохнул он. - Но ты на самом деле не понимаешь, кто и за что мог  так
с ним обойтись?
   - Откуда мне знать? - поморщилась она. - Я знаю одно - с тех пор, как
он пошел работать на телевидение, все у нас  резко  изменилось.  И  если
раньше у него наверняка не было врагов, то теперь...
   - Ну, понятно. В это лучше не лезть.
   - А я и не лезу" Только это был не того масштаба  теледеятель,  чтобы
кто-то с ним так разбирался.  Да  кто  он  был  такой?  Реклама  ему  не
подчинялась, эфирного времени он не продавал. И  платили  не  так  чтобы
мною...
   - И все же ты думаешь, что это кто-то из тамошних господ?
   - Ничего я не думаю. - Она прижалась лбом к его спине. - Сашенька,  я
так боюсь...
   - Чего?
   - Что это все будет продолжаться.
   - И оставляешь дверь открытой? И говоришь следователю, что ничего  не
знаешь? Ирина! Ты что - даже мне не хочешь все рассказать?
   Вместо ответа, она всхлипнула. Тут он наконец обернулся и обнял ее:
   - Ну, прекращай. Не хочешь говорить - молчи.
   Только пеняй потом на себя!
   - Знаю... Тебе все равно, что будет со мной. Ты бы даже хотел,  чтобы
я исчезла...
   - Ну, это уже истерика! - рассердился он. - Знаешь, тебе лучше отсюда
на время уехать. Уж это ты можешь сделать!
   - Уехать? Куда? - горько спросила она. - К тебе, что ли?
   Он поморщился:
   - Не надо иронизировать.
   - А я и не иронизирую. Ты дал совет уехать, а  я  только  спросила...
Представляю, как бы обрадовалась твоя Наташа, если бы я приехала к вам с
вещичками... А что? Может, это нам знак свыше, чтобы все разорвать?
   - Ира, я тебя очень прошу! - Он сразу замкнулся,  как  всегда,  когда
она заводила подобные речи. - Сколько мы об этом говорили?
   - Много, ты прав. Но все же недостаточно. Помнишь, как  мы  прятались
друг за друга в первый наш год? Кому из нас  сделать  первый  шаг?  Кому
первому поставить  перед  фактом  свою  половину?  Видишь,  я  свой  шаг
сделала...
   Она не ожидала от него такой реакции - он  резко  отодвинулся,  глаза
стали бешеными.
   - Думай, что болтаешь!
   - Это была шутка. - Она едва шевелила помертвевшими губами. -  Что  -
пьяная вдова не имеет права пошутить?
   - Ты только следователю такого не сболтни!
   - Не бойся, я ему даже про тебя  не  сказала.  А  ведь  могла.  Могла
сообщить, что ты давно мечтал устранить моего супруга, чтобы жениться на
мне. Только вот...
   Версия не правдоподобная. Ты ведь тоже женат. И вообще - не такая  уж
я писаная красавица, чтобы из-за меня убивать человека.
   - Иришка, успокойся, - беспомощно попросил он.  -  Прости  меня,  ну,
прости...
   Они были ровесники, и в этом году им исполнилось по  двадцать  девять
лет. Дни рождения они отмечали отдельно друг от друга. Саша - с друзьями
из Киноцентра, которые знали Ирину, но не знали, в каких она  отношениях
с Сашей. Она - с двумя подружками, которые ничего о Саше не знали. Об их
отношениях вообще мало кто знал. А длились эти отношения вот  уже  пятый
год...
   Саша и Ирина познакомились во  ВГИКе  восемь  лет  назад.  Оба  тогда
учились на актерском отделении, но у разных мастеров. Ирина тогда носила
гриву  распущенных  рыжих  волос,  спутанных  в  мелкие  колечки.  Грива
доходила до пояса, и в этих джунглях сломалась не одна расческа.  У  нее
была сухощавая, спортивная фигурка так называемого американского покроя,
причем спортом она никогда не занималась,  отчаянно  курила  и  спокойно
объедалась при каждом удобном случае. А вот Саша, напротив, был  помешан
на спорте. Невысокий, подвижный, веселый парень,  не  очень  похожий  на
актера... Познакомились они на вечеринке в общежитии ВГИКа,  на  чьем-то
дне рождения...
   Ира тогда страшно напилась. Напивалась она быстро  и  тогда  начинала
творить и говорить несуразные глупости. Потом ей всегда  было  стыдно  и
она давала себе зарок не пить. Но не слишком старалась выполнить его...
   - Ма-ла-дой человек! - кричала она, протягивая  пустую  кружку.  -  Я
кого прошу?! Да, тебя, именно тебя, в белой рубашке! Налей  вина  и  дай
мне вон тот бутерброд!
   Парень, к которому она обращалась,  беспрекословно  выполнил  все  ее
требования и сел рядом, на казенную  кровать  с  продавленным  матрацем.
Оглушительно гремел магнитофон, "АББА" была слышна во всем коридоре. Ира
хлебнула из кружки дешевого красного вина, поморщилась и со словами:
   "Как можно давать гостям такую гадость!" - выбежала  из  комнаты.  Ей
внезапно стало плохо.
   Минут через двадцать, когда она умылась в туалете и привела в порядок
платье, ей  было  уже  невыносимо  стыдно.  Она  протрезвела,  и  голова
постепенно прояснилась. Кажется, она орала, танцевала на столе,  разбила
несколько предметов сервировки, оскорбила подружку,  назвав  ее  "Мурлин
Мурло е....я". Ну и что с того, что  эта  девчонка  старается  подражать
легендарной кинозвезде? А кто не  старается  кому-то  подражать?  Ира  с
досады чуть кулаком по зеркалу не стукнула. У нее  начинался  похмельный
приступ  самоистязания,  когда  все  представлялось  в  черном-пречерном
свете... Да и в довершение всего ей придется сейчас вернуться в комнату,
потому что она там забыла сумочку, а без сумочки никуда не денешься. Там
лежат все ее деньги, проездной, косметика,  расческа,  в  которой  очень
нуждались ее волосы...
   Ира обреченно побрела обратно. В коридоре  неподалеку  от  той  самой
комнаты она увидела  смутно  знакомого  ей  молодого  человека  в  белой
рубашке.  "Наверное,  из  той  компании,  -   подумала   она.   -   Надо
воспользоваться случаем".
   - Извини, ты мне не вынесешь мою сумочку? - спросила она его. -  Хочу
уйти по-английски, но без сумочки никак...
   Парень даже "ладно" в ответ не сказал - он просто вошел в  комнату  и
через минуту вернулся именно с тем, что она просила. Ей даже не пришлось
описать свою сумочку, чтобы он не перепутал. А ведь так  трудно  описать
какую-то вещь мужчине!
   - Мерси. - Она старалась не смотреть ему в лицо,  потому  что  смутно
помнила - с этим парнем она, кажется, тоже поругалась или что-то в  этом
роде.  Ира  уже  совсем  собралась  уходить,  как  вдруг  он  неожиданно
предложил:
   - Проводить тебя?
   - А, не стоит... - Ей хотелось исчезнуть отсюда как можно  скорее,  а
этот парень ей был совсем не нужен.
   - Ну, все равно, пойдем вместе. - Парень был настойчив и не слушал ее
слабых возражений. - Мне это все уже не  нравится.  Там  началась  дикая
оргия.
   Скоро будут морды бить.
   Они вместе вышли из общаги, и тут он снова проявил заботу:
   - Поймать тебе машину?
   -  Мне?  -  удивилась  она.  На  свежем  воздухе   Ира   окончательно
протрезвела и вспомнила - этот парень тоже может иметь к ней  претензии,
ему она тоже что-то такое сказанула... Вздохнула и извинилась:
   - Ты прости, если я там, наверху, что-то не так  сделала...  На  меня
иногда находит.
   - Тебя Ира  звать?  -  спросил  он,  вместо  того  чтобы  принять  ее
объяснения.
   - Да.
   - А почему ты так трагично это говоришь? - улыбнулся он.
   - Да нипочему, так... Настроение плохое. А тебя как звать?
   - Саша.
   - Ты тоже на актерском?
   - Это надо понимать так, что и ты актриса? - переспросил он и взял ее
под руку.
   Это было кстати - физическая и моральная поддержка ей бы не помешала.
Ира шла рядом с ним по вечерней Москве, стараясь не подвернуть ногу, - в
тот раз на ней были туфли  на  невообразимо  огромном  каблуке.  В  этих
туфлях она была выше своего кавалера, но это ее  не  смущало.  Она  была
выше не только кавалера, но и подобных предрассудков. И вообще  высокого
мнения о себе. Особенно в тот вечер.
   На  ней  было  новое  джинсовое  платье,  бледно-голубое,  на   плече
болталась "кооперативная" черная сумочка на золото