посмотреть своими глазами,
что  же  такое  там  происходит.  Он  несколько  раз   пытался   пробить
командировку в Афганистан, но каждый раз его  заворачивали.  Однажды  он
заговорил на эту тему с Виктором. Ножкин выслушал, ничего не ответил, но
через три дня позвонил,  сказал:  летим  в  Афган.  Вместе  будем  фильм
делать... Сказал - и рассмеялся.
   ...Колонна шла по реке. Рек в Афгане мало, а те, что есть  -  мелкие.
Если вдруг встретится глубина метр - считай, омут. Колеса БТР  разгоняли
волну, бойцы сидели на броне, жарило солнце, в воде были  видны  желтые,
обкатанные камни. Иногда среди камней  оказывались  плоские  итальянские
мины. Они тоже были желтого  цвета  и  разглядеть  их  в  потоке,  среди
камней, было невозможно. По речкам ездили потому,  что  на  дорогах  (вы
знаете, что такое афганские "дороги"?) мин  было  еще  больше...  Палило
солнце, бэтээры, похожие на огромных водяных жуков, ползли по  реке.  За
ними тянулся черный выхлоп с запахом солярки. Владимир и  Виктор  сидели
вместе с бойцами на броне четвертой в колонне машины.
   В ста пятидесяти метрах впереди с  грохотом  взметнулся  вверх  столб
воды, встал на попа головной жук. С  его  брони  разлетались  в  стороны
фигурки в хаки и шляпах, водяной столб сиял на солнце  так,  что  резало
глаза. Он был очень красив, в  нем  сверкала  радуга...  Все  замерло  -
радуга, столб, БТР... время остановилось.  Потом  БТР  медленно-медленно
упал вниз, сверху на него обрушились тонны воды. Радуга погасла.
   Ножкин закричал: "За мной!" - и, спрыгнув с брони, побежал к  берегу.
Владимир с секундной заминкой тоже спрыгнул вниз. На груди у него  висел
тяжеленный  профессиональный  магнитофон  "Награ",  в  руке  -  кофр   с
кинопленкой... Он спрыгнул, взметнул фонтаны брызг... Прыжок с грузом, с
двухметровой высоты брони, отозвался легким уколом  в  позвоночнике,  но
Владимир не обратил на это внимания, побежал к берегу.
   - Куда? - закричал сзади командир взвода старший лейтенант Мотыль.  -
Куда, идиоты? Весь берег в минах! Подорветесь к е... матери!
   Владимир остановился... А Витька уже бежал по берегу к месту трагедии
с треногой для кинокамеры на плече.
   - Подорветесь к черту! - надсадно кричал Мотыль. До берега было всего
полтора метра. Владимир вздохнул и рванулся вперед. Он  бежал  и  ощущал
каждое свое соприкосновение с землей. Бухало сердце, а в голове тоненько
пульсировал страх. Он физически ощущал  вес  своего  тела,  отягощенного
магнитофоном, бобинами пленки и бронежилетом. Ему очень  хотелось  стать
невесомым, парить над землей. Ему было стыдно  за  свой  страх  и  очень
противно от того, что он пытался ступать в те  места,  где  обозначались
мокрые следы Виктора... А Виктор бежал и, кажется, совсем  не  думал  об
итальянских и израильских гостинцах в афганской  земле...  Или  все-таки
думал, но гасил страх?
   Они провели в  Афгане  больше  месяца,  отсняли  километры  пленки  и
сделали свой фильм. А  потом  пять  раз  переделывали  его,  вырезая  по
требованию цензора все то, что  могло  хотя  бы  полунамеком  приоткрыть
правду об  Афганистане  и  "интернациональном  долге".  Они  матерились,
резали и монтировали, монтировали и резали, они пытались  спасти  фильм,
донести до зрителя хотя бы крупицы правды...  фильм  все  равно  лег  на
полку.
   Вот там, в Афганистане, Владимир и Виктор и стали друзьями...  и  оба
запомнили маленькую радугу в водяном смерче, и вставший на попа  БТР,  и
свой бег по заминированному берегу безымянной речушки...
   Владимир подъехал к дому, заглушил двигатель и некоторое время  сидел
неподвижно. В ушах звучал  Галин  голос:  "Виктор  пропал,  Вовка...  Ты
слышишь? Он пропал".
   Владимир поднял стекло, вытащил ключи из  замка  зажигания  и  сделал
движение, чтобы вылезти из  машины  -  позвоночник  прошило  раскаленной
иглой.

***

   Первое официальное  сообщение  об  исчезновении  Виктора  и  Геннадия
прозвучало  в  вечернем  выпуске  программы  "Время".   Сначала   диктор
рассказал о новых назначениях в правительстве СССР и руководстве  Москвы
- в те дни победители праздновали  победу  над  путчистами  и  постоянно
делили портфели. Потом про стихийный бунт в ИТК в Мордовии. Потом про не
правильную политику лидера Ичкерии Джохара  Дудаева...  И,  наконец,  он
сказал:
   - Тревожное сообщение пришло к нам из Югославии. Двое наших товарищей
- журналист Виктор Ножкин и оператор Геннадий Курнев - пропали в  районе
боевых  действий  между  сербами  и  хорватами.  Это  произошло  первого
сентября, во время выполнения нашими коллегами редакционного задания.  С
тех пор никакой информации о  Викторе  Ножкине  и  Геннадии  Курневе  не
поступало. Обстановка в районе сербско-хорватского конфликта  продолжает
оставаться весьма напряженной,  поиски  там  весьма  затруднены.  Однако
советское посольство в Югославии, наши коллеги из разных  стран  мира  и
правительство Югославии сразу же приняли все возможные меры к розыску.
   На экране возникла сильно упрощенная карта  бывшей  Югославии,  потом
фотографии Виктора и Геннадия,  потом  кадры  их  последнего  репортажа,
снятого 28-го августа и  переданного  в  Москву  накануне  их  следующей
"прогулки" на фронт...
   Диктор лгал - никто не предпринимал никаких "мер к  розыску"  до  тех
пор, пока не забила тревогу Галина Ножкина.
   Владимир смотрел кадры последнего  репортажа,  видел  Витькино  лицо,
слушал  его  голос  и  думал:  неужели,  действительно,  это   последний
репортаж? Верить в это не хотелось. Невозможно.  Он  попытался  отогнать
эти мысли, задавить их... Он сосредоточился на картинке,  но  она  вдруг
пропала, и на экране вновь появился диктор со скорбным лицом.
   - Руководство Гостелерадио  СССР  со  своей  стороны  предпримет  все
возможное для скорейшего розыска Виктора Ножкина и Геннадия Курнева.
   Диктор сделал паузу, посветлел лицом и сказал:
   - А теперь информация из северной  столицы.  В  самые  ближайшие  дни
город на Неве вновь вернет свое историческое название, данное ему Петром
Великим.
   На экране появился шпиль Петропавловки, а потом физиономия Собчака...
Владимир  выключил  телевизор.  Снова  вспомнился   Афган   и   Витькина
безрассудная смелость, прыжок с брони  и  голос:  "За  мной!.."  Где  ты
сейчас, Виктор?

***

   Еще утром, когда не  было  никаких  официальных  сообщений,  Владимир
позвонил Галине Ножкиной:
   - Галка, чем я могу помочь?
   - Да, собственно, ничем...
   - Да подожди, Галка. Я ведь не только  журналист,  я  еще  и  депутат
Верховного Совета. Не хрен собачий.  -  Галина  вздохнула,  после  паузы
сказала:
   - Что же ты сделаешь из Москвы? Ты извини, Володя, что  я  вчера  так
по-бабски, истерично тебе позвонила... Это все на нервах, на эмоциях.  Я
уже переговорила с нашим  послом  -  они  обещали  принять  все  меры  -
возможные и невозможные. Я думаю, ребята  быстро  найдутся...  Я  в  это
верю, Володя... Я в это верю. Все будет хорошо.
   От слов Галины веяло шаманством, самозаклинанием... Но от них веяло и
убежденностью, верой. Внезапно он подумал, что она права, что ей  сердце
подсказывает... И вообще, не такой Витька мужик, чтобы  пропасть  ни  за
грош. Не может этого быть. Нет, не может. И ребят, действительно,  скоро
найдут.
   ...А ковш раз за разом опускался и плющил крышу сгоревшей машины.

***

   Оскалившийся в шесть клыков железный ковш раз за разом падал на крышу
машины. Хрустел металл. Лопались сварные швы. Сильно нетрезвый бородатый
мужчина двигал рычагами - р-раз! - ковш взлетел вверх...
   ...Нови рат, братушки, нови  рат...  Р-р-раз!  Ковш  ринулся  вниз...
заскрежетало рваное железо, брызнули, прошуршали, обожгли  воду  хрумкие
брызги  пережженной  краски...   Р-раз!   -   ковш   рванулся   вверх...
Изуродованный кузов машины подпрыгнул, как огромная лягушка... Раз!
   Раз! Раз!
   Бородатый вытащил из кармана флягу, зубами вырвал пробку  и  выплюнул
ее в ржавую тину на  берегу...  Он  пил,  и  кадык  ходил  вверх-вниз...
вверх-вниз... И  маленький  серебряный  крест  подпрыгивал  на  заросшей
груди.
   - Нови рат, братушки, нови рат.
   Бородатый сунул флягу под сиденье, засмеялся,  ощерив  крепкие  зубы,
занес ковш. Шесть стертых клыков обрушились на кузов машины.
   - Вечна спомен, братушки.

***

   ...Девяносто первый. А что  мы  помним  о  нем?  Кажется,  был  путч.
Кажется, росли цены. Убили Талькова.  Искали  золото  партии...  И  юный
Гайдар - впереди!.. Нови рат, братушки!
   Двадцать восьмого декабря, в 19:28, над  Кремлем  спустили  советский
флаг...  привет,  сержант  Егоров...   привет,   сержант   Кантария.   К
окрестностям города Вуковар  вышел  волк...  завыл.  Летел  снег.  Луна,
сволочь, висела, как игрушка на елке.
   Кажется, был девяносто первый. Но журналист  Мукусеев  его  почти  не
запомнил - конец девяносто первого и весь девяносто второй он  провел  в
клиниках. Был уже готов к тому, что  вот-вот  на  свет  божий  покажется
струна с напыленной алмазной крошкой и два веселых  хирурга,  подначивая
друг друга, вспоминая, как вчера подпоили и трахнули  Светку,  возьмутся
за пластмассовые ручки на концах струны... Пила Джигли  перерезает  ногу
за десять секунд.
   АМ-ПУ-ТА-ЦИЯ.
   - Вера, таз! И пятьдесят капель доктору -  у  него  после  вчерашнего
ручки чего-то не того.
   - Да ладно тебе... давай пили, дохтур.
   До изобретения мистера  Джигли  дело,  слава  Богу,  не  дошло.  Ногу
Мукусееву спасли. Председатель ВС России чеченец Хасбулатов нашел деньги
на лечение Владимира в Германии.
   Но девяносто первый год для Владимира Мукусеева "вылетел"  начисто...
И девяносто второй тоже. В марте 93-го  они  собрались  дома  у  Виктора
Ножкина на Аргуновской - на его день рождения. Был  солнечный  день.  На
стене висела фотография Виктора.  И  гитара  Виктора.  И  казалось,  что
Витька сейчас позвонит и скажет: "Чуть-чуть задержусь, мужики. Начинайте
без меня. Тока все не выжрите".
   Был солнечный день. Летел, натянутый на колки марта, ветер.  А  чуда,
конечно, не произошло - Виктор не позвонил.
   Выпили по первой. Как водится, за  здоровье...  По  второй.  Холодный
мартовский ветер в солнечном беспределе гнал  по  улицам  троллейбусы...
Булат Окуджава в сером пиджаке пил пиво на Арбате. Генерал Роберт Вуоп -
четыре звезды по натовскому погону, аккуратный седой ежик и белая улыбка
в сорок восемь зубов - сказал: а Вуковар?
   - А Вуковар? Вуковар! Вуковар!
   И в Вуковар вошли волки. На чистых белых клыках блестела  слюна.  Они
шли резать...
   Выпили по третьей - за скорейшее возвращение домой. И  Костя  Тарасов
взял в руки гитару. И запел: "На поле танки грохотали..." Он  запел  это
без всякого умысла. Конечно, без умысла. А Галина переменилась  в  лице.
Она переменилась в лице, сделалась белой - ни кровинки.
   - Что же вы их хороните? - тихо, почти шепотом, сказала она. - Что же
вы хороните-то их?!
   Гитара смолкла. Тихо стало в комнате.  Так  тихо,  что  слышно  стало
капель за окном. Костя замер и даже забыл закрыть рот.
   - Галя! - начал было он, но Галина перебила:
   - Они живы! Они живы, понял? Я верю в то, что они живы. А вы? Вот вы,
такие крутые, умные, значительные - журналисты и даже депутаты... Что вы
сделали, чтобы их найти?
   И Мукусеева обожгло - а ведь она права! Она  полностью  права:  когда
случилась беда с  Витькой  и  Геннадием,  ты  заболел  и  год  с  лишним
провалялся по госпиталям... Но сейчас-то ты в порядке. Сейчас ты  о'кей.
Так что же ты сидишь тут и хлещешь водку? Ты пришел  на  день  рождения,
пьешь водочку,  хрустишь  маринованным  огурцом  и  значительно  киваешь
головой.
   - Извините, - сказала  Галина.  -  Извините  меня...  -  И  вышла  из
комнаты. Муторно стало у всех на душе.
   Заснул Мукусеев под утро. Всю ночь  он  курил,  пил  чай  в  кухне  и
смотрел на ночную Москву. Ночью похолодало, на асфальте серебрился иней,
в  небе  лежала  звездная  россыпь...  интересно,  как   выглядит   небо
Югославии? И если Виктор жив (какое мерзкое словосочетание)... если жив,
в какое небо он смотрит?
   Мукусеев выкурил не меньше половины пачки сигарет и начал набрасывать
материал для доклада в Верховном Совете. Он еще не представлял, на какой
трудный и опасный путь он встает.
   А если бы знал? Даже если бы знал, он поступил бы также.
   Спустя два дня  он  прочитал  на  Совете  справочку  об  исчезновении
Ножкина  и  Курнева,  и  Верховный  Совет  РФ   с   редким   единодушием
проголосовал за создание специальной комиссии "для  расследования  факта
бесследной пропажи на территории бывшей Югославии в сентябре  1991  года
двух российских журналистов - Виктора Ножкина и Геннадия Курнева".
   Пока комиссия состояла  из  одного-единственного  человека  -  самого
инициатора Владимира Мукусеева... И он начал рассылать запросы.
   Запросы на солидных бланках Верховного  Совета  ушли  в  солидные  же
организации:  Генеральную  прокуратуру,  Министерство  внутренних   дел,
Министерство иностранных дел и Службу внешней разведки. Оперативно,  без
напоминаний откликнулась только СВР. Остальные не спешили.
   - А что вы хотите? - сказал ему человек в прокурорском мундире, когда
он все-таки добился личной встречи. - А что вы  хотите?  Это  же  другая
страна. Мы даже дело возбудить  не  можем,  не  то  что  вести  какие-то
следственные мероприятия... Вы же понимаете, Владимир Викторович. Мы  со
своей стороны направили, конечно, запрос югославским коллегам. Но там же
- война.
   - Ответ они дали?
   - Да, было что-то такое...
   - Было что-то такое, -  повторил  Мукусеев.  -  А  взглянуть  на  это
"что-то такое" можно?
   -  Я  распоряжусь,  -  сказал   человек   в   прокурорском   мундире.
"Распоряжался" он довольно долго - "что-то  такое"  Владимиру  переслали
только через неделю.  Когда  он  ознакомился  с  несколькими  листочками
бумаги, то согласился с чиновником: да, действительно - "что-то  такое".
На чисто формальный запрос Российской  прокуратуры  югославская  военная
прокуратура дала чисто формальный ответ... Понять югославов было  можно:
в сентябре 91-го  страна  уже  пылала,  количество  убитых  и  пропавших
исчислялось тысячами. "Одве рат - это война".
   Сложнее было понять своих. Чиновник из МИДа сказал Мукусееву:
   - Зачем вам это нужно, Владимир Викторович?
   - Простите?..
   - Ну посудите сами: дело довольно щекотливое...  О  нем  уже  как  бы
подзабыли. А вы опять хотите разбередить рану. Балканы в границах бывшей
Югославии... э-э...  весьма  проблемный  регион.  Обсуждение  этой  темы
весьма болезненно как для сербской стороны, так  и  для  хорватской.  Вы
меня понимаете?
   - Понимаю. Скажите, пожалуйста: а жены? А дети пропавших  ребят?  Они
имеют право знать правду о своих мужьях и отцах? Пропавших в "проблемном
регионе".
   - Кхм, - сказал чиновник-мидовец. - Конечно.
   Существенной помощи в прокуратуре, милиции и МИДе он  не  получил.  А
вот в СВР... уже через три дня  после  отправки  запроса  курьер  принес
письмо:

   "Секретно. Экз. № 1.
   СЛУЖБА ВНЕШНЕЙ РАЗВЕДКИ
   РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
   Члену ВЕРХОВНОГО СОВЕТА РФ
   Руководителю депутатской комиссии ВС РФ,
   Народному депутату Мукусееву В.В.
   Г, Москва, Краснопресненская набережная, дом  2  -  Дом  Советов.  На
№716/27-880.
   Уважаемый Владимир Викторович!
   Сообщаем, что СВР РФ принимает активное участие в  поиске  российских
журналистов Виктора Ножкина и Геннадия Курнева с момента их исчезновения
в Югославии. В этих целях  мы  использовали  как  имеющиеся  оперативные
возможности,  так  и  официальные  каналы,  в  частности,  обращения   к
руководству Хорватии  и  Республики  Сербская  Краина  (копии  обращений
прилагаются).  Все  наши  действия  по   поиску   пропавших   российских
журналистов тесно координировались с МИД РФ, посольством РФ в  Белграде,
МБ РФ и Прокуратурой РФ.
   Получаемые  нами  материалы  направлялись  в   Прокуратуру   РФ   для
использования в проведении официального расследования по этому делу.
   СВР  РФ  и  далее  готова  оказывать  всемерное   содействие   работе
соответствующих органов РФ в  расследовании  обстоятельств  исчезновения
Виктора Ножкина и Геннадия Курнева.
   В связи с Вашей просьбой в качестве консультанта  возглавляемой  Вами
комиссии  ВС  РФ  выделяется  ответственный  сотрудник   нашей   Службы,
специализирующийся  по  югославской  проблематике  и   осведомленный   в
вопросах, касающихся поиска  российских  корреспондентов  Широков  Игорь
Георгиевич (р.тел.429-... -  ...).  Организацией  работы  по  поиску  В.
Ножкина и Г. Курнева в СВР занимается управление, возглавляемое Нечаевым
Николаем Анатольевичем (р.тел. АТС-2 71-..., 429-...).
   Приложение: копии документов:
   1. 153/2-1431 от 25.03.92 на 2 листах, секретно.
   2. 160/1427 от 19.05.92. на 2 листах, секретно.
   3. 160/1840 от 05.06.92 на 2 листах, секретно.
   4. 160/2479 от 07.10.92, ДПС.
   5. Без номера, на 1 листе, несекретно.
   6. Без номера, на 1 листе, несекретно.
   И. О. Директора Службы внешней разведки Российской Федерации
   В. Трунов".

   Значит, вот оно что! Значит, работа все-таки велась. И велась  силами
такой серьезной организации,  как  СВР.  Так-так-так...  а  что  там  за
приложения?

   "Секретно. Экз. № 3.  25.03.92.  153/2-1431.  Генеральному  прокурору
Российской Федерации Государственному советнику 2 класса т. Степанову В.
Г. На № 15-729-92/2114 с От 10.03.92 г.
   О поиске пропавших без вести В. Ножкина и Г. Курнева.
   Уважаемый Валентин Георгиевич!
   По  существу  поднятых  в  Вашем   письме   вопросов,   связанных   с
исчезновением 1 сентября 1991 года российских тележурналистов В. Ножкина
и Г. Курнева и предпринимаемых по их поиску мерами, сообщаю следующее:
   Как вам известно, совместный поиск тележурналистов силами российского
посольства в г. Белграде и генерального консульства РФ в г. Загребе  был
начат 4 сентября прошлого года после обращения жены В. Ножкина по поводу
исчезновения ее мужа и оператора  ЦТ  Г.  Курнева.  С  этого  момента  в
мероприятиях активно участвуют наши сотрудники, работающие  в  Югославии
под прикрытием российских загранучреждений. Так, офицер  безопасности  в
этих  целях  использует  свои   официальные   контакты   в   югославских
спецслужбах и правоохранительных органах.  Одновременно  Служба  внешней
разведки  России  задействовала  в  розыске  журналистов   другие   свои
оперативные возможности.
   В октябре 1991  года  по  каналам  разведки  руководителям  спецслужб
Австрии, Германии, Италии  и  Югославии  было  передано  письмо  бывшего
Председателя КГБ СССР Бочкарева В.  В.  с  обращением  об  оказании  нам
помощи в выяснении судьбы пропавших без вести В. Ножкина и Г. Курнева.
   Наши  усилия  в  этой  работе  согласовываются  и  координируются   с
поисковым штабом, созданным в посольстве в г. Белграде. Вся  информация,
добываемая  через  наши  возможности,  реализуется  в   заинтересованные
ведомства в Москве по линии посольства.
   Отсутствие  результатов  в  продолжительных  по  времени  поисках  В.
Ножкина  и  Г.  Курнева,  противоречивая   и   порой   взаимоисключающая
информация  относительно  их  местонахождения  в  момент   исчезновения,
наличие в тот период в районах конфликта большого числа неконтролируемых
военизированных  сербских  и   хорватских   формирований   8   отдельных
малочисленных  групп  дают,  к  сожалению,  основания  с  большой  долей
вероятности предполагать, что наших тележурналистов на сегодняшний  день
нет в живых. Подобная версия высказывалась  также  министром  внутренних
дел    Австрии    Ф.    Лешнаком    и     специальным     представителем
председательствующего  в  Европейском  Сообществе  X.  Вейнантсом   (оба
ссылались на определенные источники, назвать  которые  нам  отказались).
Эту же точку зрения в  ходе  бесед  с  нашими  сотрудниками  доводили  и
представители спецслужб Югославии и Болгарии.
   При этом не исключается,  что  п