купюры  из
бумажника убитого, выпотрошил все сигареты  и  даже  заглянул  в  пустую
пачку.
   - Ладно, - сказал Джинн, - утро вечера мудренее.
   А Мукусеев сказал:
   - С утра позвоним в Белград,  сообщим  послу,  что  мы  приступаем  к
вскрытию захоронения. И немедля начинаем копать.
   Зимин заметил:
   - Нужно позвонить в Глину, поставить в известность прокурора.
   ...Они даже предположить не  могли,  каким  будет  утро  и  с  какими
новостями придется звонить в Белград и Глину.
   Полковник Службы внешней разведки  Игорь  Георгиевич  Широков  сел  в
кресло и обхватил  голову  руками...  Ему  было  чертовски  тяжело.  Так
тяжело, что хоть стреляйся. И, возможно, он бы так и поступил... Если бы
было из чего выстрелить.
   Он сидел, обхватив голову руками, и не знал, что сквозь щель в шторах
за ним наблюдает человек.
   Еще учась в школе Игорь Широков знал, что будет  чекистом.  Его  отец
тоже был чекистом, работал  в  ПГУ,  имел  правительственные  награды  и
нагрудный  знак  "Почетный  сотрудник  госбезопасности".  Однажды  Игорь
тайком  от   отца   привинтил   этот   знак   на   школьный   пиджак   и
сфотографировался в нем... Знак был массивный, красивый  -  золотой  меч
пересекал синий эмалевый щит. Поверх  меча  лежала  звезда  с  серпом  и
молотом,  а  по  красной  ленте   бежали   буквы   "Почетный   сотрудник
госбезопасности". Этот знак волновал Игоря. За  ним  мерещился  чеканный
профиль Вячеслава Тихонова  в  роли  Штирлица  и  простое  лицо  Михаила
Ножкина в роли Бекаса. О, как много всего мерещилось за этим щитом... На
фотографии, сделанной простеньким фотоаппаратом "Смена",  знак  выглядел
очень невзрачно. Но это оказалось не самой большой бедой.  Гораздо  хуже
оказалось то, что фотографию случайно обнаружил отец.
   Георгий  Игоревич  разгневался  сильно  и  сначала  хотел  дать  сыну
подзатыльник. Но взял себя в руки и решил  просто  поговорить  с  Игорем
по-взрослому. Он не стал говорить о том, что надевать  чужие  награды  -
это этическое преступление... Он рассказал Игорю о судьбе своего первого
наставника, репрессированного в пятьдесят третьем. А еще он рассказал  о
судьбе нелегала с оперативным псевдонимом "Марк" .
   И хотя  Георгий  Игоревич  избегал  каких-либо  имен,  географических
названий и дат, его рассказ мог бы, узнай о нем начальство,  стоить  ему
карьеры - шел шестьдесят восьмой год,  о  репрессиях  говорить  было  не
принято. Совсем недавно,  в  сентябре  шестьдесят  шестого,  в  УК  была
добавлена новая статья - 190 прим. - за распространение заведомо  ложных
сведений, порочащих государственный  и  общественный  строй...  И  пошли
процессы! А за месяц до разговора Широкова-старшего с  Широковым-младшим
в Прагу  въехали  советские  танки.  Оттепель  сменилась  заморозками...
Дорогого стоили оба рассказа  полковника  ПГУ  Широкова-старшего,  а  на
младшего они произвели неизгладимое впечатление. Игорь твердо понял, что
будет чекистом. И только чекистом!
   После окончания школы он по настоянию отца и  к  ужасу  матери  пошел
работать слесарем на ЗИЛ, оттуда ушел в армию, служил в погранвойсках на
Дальнем   Востоке.   Отслужив   полтора   года,   поступил   в    Высшую
Краснознаменную школу госбезопасности им. Дзержинского. Мать вздохнула с
облегчением... Отец, посмеиваясь, сказал ей: а ты хотела, чтобы он сразу
по паркету заскользил? Извини, я этих генеральских сынков насмотрелся  -
с души воротит... Отец  сам  уже  стал  генералом,  имел  очень  хорошие
контакты с Юрием Владимировичем Андроповым.
   Генерал-майор Широков  запросто  мог  бы  организовать  "вертикальный
взлет" своему сыну, но не сделал этого. Игорь всего добивался сам, хотя,
разумеется, тень отца незримо присутствовала и на карьеру влияла.
   Шли семидесятые - странные годы  советского  пафоса  и  и  советского
разочарования. "В одном  флаконе"  оказались  -  "А  зори  здесь  тихие"
Ростоцкого  и  "Иван  Васильевич  меняет  профессию"   Гайдая,   великие
хоккейные победы и самиздат, молодой Б. Г. с "Аквариумом" и речь Леонида
Ильича на очередном съезде... Строились бетонные коробки, с магнитофонов
"Маяк" Высоцкий пел песни о героях и ворах. Взлетали космические корабли
и стояли  очереди  за  колбасой.  Женские  юбки  урезались  до  размеров
символических, а пьянство  стало  образом  жизни.  Березовский  бегал  в
младших научных сотрудниках и даже не помышлял, что когда-нибудь  станет
БАБом - Великим и Ужасным. Страна смотрела "Премию" и "Есению",  слушала
Севу Новгородцева на БИ-БИ-СИ... Лев Лещенко исполнил "День Победы"! А в
"Арарате", "Праге", "Национале" гуляли директора московских универмагов,
овощных баз, гастрономов. Поговорка "красиво жить  не  запретишь"  стала
почти всеобщей. Новые "красные буржуи" уже не  скрывали  своих  денег...
Генсек  докладывал  на  пленуме  об  очередных  достижениях.   "Королева
общепита" Золотая Бэлла спрашивала у  своего  любовника  Эдика  Монтана:
"Как жить будем, Эдичка, если к власти опять придут коммунисты?" Цеховик
Эдик отвечал:  "А  мы-таки  шо  -  не  коммунисты,  попка  моя  сладкая?
Плесни-ка мне еще конинки... Выпьем за ЦК КПСС!"
   Единственной организацией, которая пыталась  противостоять  массовому
разложению, был КГБ, руководимый с 67-го Андроповым. Даже зять Брежнева,
Юрий Чурбаков, который -  мягко  говоря  -  не  очень  любил  Андропова,
говорил позже: "...Юрий  Владимирович  был  истинным  коммунистом.  Если
человек, носивший в кармане партбилет, совершал поступок, порочащий  имя
коммуниста, он не  только  переживал  -  этот  человек  вызывал  у  него
принципиальное презрение..."
   Игорь Широков пришел на работу  в  КГБ.  Начинал  в  6-м  управлении.
Скромное (куда  "шестерке"  до  ПГУ)  управление  занималось  борьбой  с
экономическими преступлениями... Эта борьба велась не  на  жизнь,  а  на
смерть! Речь шла не о рядовых завмагах и  купленных  обэхээсниках.  Речь
шла  об  их  покровителях.  Изумленному  лейтенанту  Широкову  предстала
картина, закрытая от рядового гражданина:  нити  от  завмагов  и  прочих
тянулись в главки, в горисполкомы, в министерства... В Кремль!  Андропов
чистил страну так активно, что 10 сентября 1982 года министр МВД Щелоков
пришел на прием к  Брежневу  и  добился  от  него  разрешения  на  арест
Андропова. Три спецгруппы МВД СССР выехали для ареста  Председателя  КГБ
СССР! Одна двинулась на Лубянку, другая к зданию ЦК на  Старую  площадь,
третья по адресу Кутузовский проспект, 26. Там, в одном доме, и -  более
того - в одном подъезде, жили все три главных  участника  этой  истории:
Брежнев,  Андропов,  Щелоков.  Один  из  командиров  групп  был  агентом
Комитета и сообщил своему куратору о  готовящейся  операции...  Ответные
действия  чекистов  были  молниеносны.   На   Лубянке   сотрудники   КГБ
блокировали милиционеров и вынудили их к сдаче. На Старую площадь  менты
тоже не доехали - на проспекте Мира их блокировали двадцать  комитетских
машин  с  вооруженными  сотрудниками.  В  обоих  случаях  обошлось   без
стрельбы... А вот на Кутузовском проспекте спецгруппа МВД  прорвалась  к
своей  цели  и  вступила  в  бой  с  сотрудниками  девятого  управления,
охранявшими здание. Бой, впрочем, был коротким - менты поняли, что взять
штурмом дом не удается, и отступили…
   Вот в таких условиях начиналась служба Игоря Широкова.
   После   смерти   бровеносца   Брежнева   Генсеком   стал    Андропов.
Широков-старший сказал младшему:
   - Теперь Юрий порядок в стране наведет! "Шестерка"  обойдется  и  без
тебя, Игорь... Не пора ли переходить в ПГУ, капитан?
   - Пора, товарищ генерал-майор, - ответил  младший.  Отец  уже  сильно
болел, ушел на пенсию, но с переводом в ПГУ помог. В январе  восемьдесят
третьего капитан Широков впервые вошел в  "трилистник"  главного  здания
ПГУ в подмосковном Ясенево. Он работал  в  Балканском  секторе.  Работал
хорошо, честно и ощущал себя на своем месте... Вероятно, это были лучшие
годы его жизни. Он стал чекистом. Настоящим чекистом. Он знал,  что  его
работа приносит несомненную пользу державе и ни на йоту  не  сомневался,
что держава будет только крепнуть.
   ...В восемьдесят четвертом умер Андропов. Его правление  было  совсем
коротким - менее полутора лет - и  переломить  ситуацию  в  стране  Юрий
Владимирович не смог. А в восемьдесят пятом на кремлевскую лужайку вылез
Горби. Посидел маленько, испуганный: господи, чего это я - никак Генсек?
Ой, ой, караул!.. Но СУПРУГА за рукав дернула: давай,  мол,  Миша.  Миша
снял шляпу, явил миру кляксу на  лысине  (бабки  крестились:  меченый...
меченый, антихрист! Погубит нас  всех...  Правы  бабки-то  оказались)  и
пошел трещать...  Натрещал,  блядь,  кот  блудливый!  Морда  в  сметане,
глазенки бегают, и нашим хочется дать и вашим.  Вот  его  все  подряд  и
поимели - и наши, и ваши.
   ...А ведь не смешно, не смешно.  Похабно.  И  чекисту  Широкову  было
похабно. На  глазах  рушился  советский  строй  -  нелепый,  истощенный,
покрытый раковыми опухолями, но... родной.
   В девяносто первом застрелился отец. Его терзали боли в позвоночнике,
но с этим он справлялся. А вот с позором  справиться  не  смог...  Игорь
Широков тоже переменился враз. Все то, чему  он  служил,  было  оболгано
фарцовщиками  и  ворами.  Организация,  в  которой  он  служил,  названа
преступной и разорвана на части.
   У  Игоря   Широкова   уже   был   свой   знак   "Почетный   сотрудник
госбезопасности"... Но не было ни КГБ, ни СССР. Для профессионального  -
потомственного! -  чекиста  это  был  крах!  Личный  крах  подполковника
Широкова.
   Назначение  на  пост  руководителя   разведки   штатского   человека,
академика Прямикова, Игорь воспринял  как  попытку  еще  больше  унизить
разведку.  Он  не  запил,  не  подал  рапорт  об  отставке  -  продолжал
работать... Но он  уже  перегорел.  Окончательный  перелом  произошел  в
девяносто втором. Широкову удалось добыть доказательства того, что  один
очень высокопоставленный деятель из ближайшего окружения президента льет
секретную  экономическую  информацию  сотруднику  иностранной  разведки.
Доказательства были железными, но уровень  чиновника  столь  высок,  что
Широков растерялся. Он пошел прямо к Директору. Доложил. Он не знал, как
отнесется назначенец Ельцина к тому, что  легло  на  его  стол.  Реакция
Прямикова была простой и четкой.
   - Отлично, Игорь Георгиевич, -  сказал  Директор.  -  Мы  знали,  что
кто-то льет. И даже догадывались - кто. Но доказательств не было. Теперь
они у нас есть. Завтра же я доложу президенту. Не думаю,  что  президент
даст согласие на привлечение предателя к уголовной  ответственности,  но
из правительства мы этого господинчика вышвырнем. Кто еще, кроме  нас  с
вами, в курсе?
   - Только мой источник в Совмине, Евгений Максимович.
   - Хорошо. Я вас благодарю - отлично сработано. И попрошу вас пока  не
разглашать эту информацию.
   От Прямикова Широков ушел окрыленный. Подумал даже: а  может,  зря  я
так скептически к деду отношусь?
   Прошла неделя, другая, третья... Предатель-чиновник все  также  парил
на кремлевском небосклоне, каждый день мелькал  в  телевизоре.  Прямиков
Широкова  к  себе  не  вызывал,  при  случайных  встречах  в   коридорах
здоровался... и ничего более. Источник в Совмине доложил,  что  контакты
предателя с иностранным  резидентом  продолжаются.  "Гнида",  -  подумал
Широков о Прямикове.
   Он не знал, что Евгений Максимович доложил  президенту  о  предателе.
Ельцин изучил доказательства, нахмурился, пожевал губами и сказал:
   - Идите, Евгений Максимыч... Я... разберусь.
   Прямиков ждал реакции, но ее  не  было.  Спустя  неделю  он  напомнил
Ельцину о разговоре. Гарант конституции ответил:
   - Я с ним поговорил. Все в порядке.
   Прямиков был ошеломлен...
   Еще неделю спустя был убит источник Широкова.  По  версии  следствия:
забили хулиганы. "Гнида", - подумал Широков о  Прямикове.  Более  он  не
доверял академику ни на грош.  Все  вопросы,  по  возможности,  старался
решить с одним из его замов, кадровым разведчиком.
   ...Глубокой ночью двадцать первого сентября девяносто  третьего  года
полковник СВР Игорь Георгиевич Широков сидел, обхватив руками голову,  в
комнате пансионата на окраине сербского городка. Настроение было -  хоть
застрелись.
   Сквозь щель в шторах за ним наблюдал человек.
   Широков  встал,  вытащил  из  внутреннего  кармана  джинсовой  куртки
видеокассету, долго смотрел на нее, потом достал из шкафа сумку и  сунул
кассету на дно... Пошел  в  душевую  почистить  зубы.  Он  чистил  зубы,
смотрел на свое отражение в зеркале и думал: к черту! К черту  все  это!
Вернусь в Москву, швырну им эту  кассету...  Понятия  не  имею,  что  на
ней... Швырну им эту кассету и сразу напишу  рапорт  на  увольнение.  На
какие еще подлости они меня толкнут ради  сохранения  российско-сербских
отношений?
   Хватит. Хватит, всему  есть  предел...  Я,  в  конце  концов,  офицер
разведки, а не наемный убийца... Хотя... хотя... Да будь все проклято!
   Когда Игорь вышел из душевой - в кресле  сидел  Джинн.  Джинн  сидел,
слегка улыбался и вертел в руке зажигалку.
   - Олег! - сказал Широков.
   - Извини, что без приглашения, полковник.
   - Ничего, - спокойно ответил Широков. - Выпьем?
   - По глотку, - сказал Джинн, - можно.
   -  У  меня,  кстати,  есть  бутылка  отличного  виски.  В  посольстве
презентовали... Думал, разольем, когда закончим все дела здесь.
   Широков говорил, быстро прикидывая, зачем явился  Джинн  и  как  себя
вести... В принципе, он знал, зачем пришел Джинн.  И  даже  предполагал,
что он придет. И все равно оказался к этому не готов.
   Широков  поставил  на  стол  бутылку  "Джони  Уокера",  пластмассовые
стаканчики, разлил.
   - Ну, Олег, за что пьем? - спросил весело.
   - В посольстве, говоришь, презентовали? -  сказал  Джин,  разглядывая
бутылку.
   - Ага... Так за что пьем?
   - А гранаты?
   - Гранаты?.. Не понял, о чем ты.
   - Гранаты тебе, полковник, тоже в посольстве презентовали?
   - Не понял. Ты что хочешь сказать?
   - Да ладно тебе, полковник... А пьем за то, что первым  в  дом  вошел
Гойко. Если бы первым вошел Мукусеев - я бы тебя убил, полковник.

***

   Связь с Белградом была ужасной, и Мукусеев почти кричал:
   - ЧП! Повторяю: ЧП у нас!
   - Да что случилось? - донесся сквозь шумы голос Сергея Сергеевича.
   Напротив Мукусеева сидели с каменными лицами мэр и Анискин.  Сидя  на
подоконнике, курил прокурор из Глины.
   - Широков убит, - сказал Мукусеев. - Джинн... то есть Фролов исчез.
   - Что-о? Повторите. Повторите, я вас не понял. - Мукусеев с отчаяньем
посмотрел на  Зимина.  Зимин  помотал  головой.  Мукусеев  матюгнулся  и
закричал в трубку:
   - Повторяю: Игорь  Георгиевич  Широков  убит.  Олег  Иванович  Фролов
исчез... вероятно, похищен.
   В трубке несколько  секунд  было  тихо,  потом  секретарь  посольства
сказал:
   - Вы в безопасности?
   - Мы-то в безопасности... Широков убит... Джинн пропал.
   - Вы поставили в известность местные власти?
   - Да. Прокуратура уже здесь.
   - Поступим так... Я сейчас доложу послу, а вы,  Владимир  Викторович,
перезвоните мне через пятнадцать минут. Вы слышите меня? Алло!  Вы  меня
слышите?
   - Да, я вас слышу.
   - Через пятнадцать минут, - повторил Сергей Сергеевич, - я жду вашего
звонка... А прямо сейчас, немедленно, я направляю к вам машину  с  двумя
сотрудниками посольства. Вы поняли?
   - Да, я вас понял, - ответил Мукусеев. Он положил трубку и  посмотрел
на Зимина. Прокурор из  Глины  слез  с  подоконника,  стряхнул  пепел  в
бумажный кулечек и сказал:
   - Вы считаете, что ваш ...э-э… Фролов Олег похищен?
   - Что? - спросил Мукусеев.
   - Я спрашиваю: вы считаете, что ваш Фролов...
   - А вы,  -  перебил  Мукусеев,  -  считаете  по-другому?  -  Прокурор
посмотрел на Зимина, затянулся и только после этого ответил:
   - Видите ли, Владимир... Давайте  посмотрим  на  ситуацию  здраво.  А
ситуация такова: в комнате  сидели  и  выпивали  два  человека.  Это  не
вызывает  сомнений  -  на  посуде  сохранились   отпечатки.   Заключения
экспертизы еще, конечно, нет... Но даже невооруженным глазом видно,  что
они соответствуют отпечаткам покойного  и  Фролова.  Образцы  отпечатков
пальцев Фролова мы взяли  в  его  комнате.  Так  вот  -  двое  сидели  и
выпивали. Потом один из них оказался убит. Той самой, кстати,  бутылкой,
из которой они пили... А второй исчез. Какие выводы можно сделать, друже
Владимир?
   Мукусеев, глядевший до этого в стол, вскинул глаза:
   - Вы что же -  хотите  сказать,  что...  -  не  договорил,  запнулся,
посмотрел на Зимина. Зимин пожал плечами и сказал:
   - Все ясно, как божий день, Володя.
   - А если? А если это недоразумение? Если... инсценировка?
   Прокурор засмеялся и произнес:
   - Не надо. Вот даже коллега,  -  кивок-поклон  в  сторону  Зимина,  -
...даже коллега согласен. Это убийство вам на сербов свалить не удастся.
   Мукусеев  посмотрел  на  прокурора  с   ненавистью.   Тот   в   ответ
ухмыльнулся.
   - Пойдем, Илья Дмитрич, - сказал Мукусеев Зимину, - покурим.
   - Я, - сказал  им  в  спину  прокурор,  -  попрошу  вас  не  покидать
Костайницу, не уведомив меня.
   Мукусеев  ничего  не  ответил.  Зимин  буркнул:  уведомим,   коллега.
Прокурор сказал:
   - Благодарю... Да, кстати, у вас в России переворот. Ельцин распустил
Скупщину.

***

   Дальнейшие события того дня Мукусеев помнил плохо.  Все  смешалось  в
кучу: заплаканное лицо Сабины и испуганное - Марии. Санитарный фургон, в
который  погрузили  тело  Широкова...  толпа   любопытствующих   жителей
Костайницы возле пансионата. Нудный допрос.  Ухмылка  прокурора...  "Это
убийство вам на сербов свалить не удастся"... Классический, знакомый  по
фильмам, силуэт мелом на полу... Внезапная гроза. Теплая ракия,  которую
он  пил  с  Зиминым.  Приезд  из  Белграда  посольской  машины  с  двумя
подтянутыми, уверенными мужчинами. Он был в какой-то прострации. С этими
двумя из посольства общался Зимин. Владимир  слышал  его  слова,  но  не
воспринимал их.
   - Ситуация такова, - рассказывал посольским важняк Генпрокуратуры.  -
Примерно в десять утра у нас завтрак. Ни Широков, ни Фролов  к  завтраку
не вышли. Минут в десять одиннадцатого Сабина, дочь  хозяйки,  пошла  их
позвать. Фролова в комнате не оказалось, а вот в  комнате  полковника...
Ну, сами все поняли - труп. Сейчас  его  отвезли  в  Глину,  в  морг.  В
комнате явные следы борьбы:  опрокинутый  стул,  разлитое  виски.  Виски
разлито так, что можно предположить - бутылку метнули в голову Широкова.
Фролов находился у стола, Широков - у шкафа.  Расстояние  -  около  трех
метров... Фролов метнул  бутылку  и  -  наповал.  На  полу,  возле  тела
полковника Широкова, обнаружена граната. Вот, собственно, и  все...  Да,
их эксперт считает, что смерть наступила около пяти часов утра.
   - Наверное, - сказал один, - вам нужно будет написать объяснения.
   - Нужно будет - напишем, - ответил Зимин. - Выпить хотите?
   - Спасибо, нет... Вам, Владимир Викторович, записка от посла.
   Мукусеев механически  взял  конверт,  распечатал.  На  очень  хорошей
бумаге твердым, четким почерком было написано:

   "Уважаемый Владимир Викторович!
   Должен поставить Вас в известность, что в связи с  Указом  президента
Российской Федерации № 1400, Ваши  полномочия  в  качестве  депутата  ВС
утратили свою силу.
   Во избежание недоразумений, могущих возникнуть в связи  с  изменением
Вашего нынешнего статуса, настоятельно рекомендую Вам  не  предпринимать
более  никаких  действий  по   проведению   расследования   и   покинуть
Костайницу, как только это станет возможно.
   Поверьте, я очень сожалею. С уважением, посол РФ"

   - Какого черта?! - сказал Мукусеев. - Теперь, когда  мы  знаем  место
захоронения?..
   Он протянул бумагу Зимину. Тот прочитал:
   - Посол прав. Если мы сейчас начнем копать, могут быть инциденты.  Мы
же теперь с тобой частные, блядь, лиц