закрыл дверь... Ему повезло - ни на лестнице,  ни  в
лифте он никого не встретил. Но внизу, у подъезда, стояли две тетки.  Он
не знал ни одной. Впрочем,  бывал  дома  редко,  он  вообще  плохо  знал
соседей.

***

   С группой оперативников ГРУ, направленных Филипповым в  адрес.  Джинн
разошелся на четыре минуты. Когда автомобиль ГРУ остановился  неподалеку
от его дома, Джинн быстро шел по Автозаводской в сторону Москвы-реки,  к
Большой  Тульской.  Он  рассчитывал  навестить  своего  старинного,   со
школьной скамьи, товарища. Он не знал,  что  товарищ  был  тяжело  ранен
сутки назад и сейчас лежит в реанимации в Склифе... И еще  он  не  знал,
что идет навстречу наряду омоновцев.

***

   Старший группы оперативников капитан Кавказов не обнаружил  на  двери
квартиры Джинна "контрольки". Он лично ставил ее неделю  назад  и  точно
знал, что отвалиться сама  собой  тоненькая  полоска  скотча  не  могла.
Кавказов внимательно, дотошно осмотрел дверь (знал, что коричневый скотч
очень четко сливается с  обивкой  двери)  и  обнаружил  почти  невидимую
ленточку на полу.
   Он спустился в машину, позвонил полковнику Филиппову и доложил: есть!
Объект в  адресе...  Или,  по  крайней  мере,  посещал  его...  Филиппов
скомандовал: ставь засаду, Коля.
   Так стало известно, что Джинн в Москве.

***

   Джинн шел по знакомой с детства Автозаводской. Правда, в его  детстве
на улицах Москвы не  было  плакатов  с  Майклом  Джексоном  в  Лужниках,
листовок РНЕ и продавцов гербалайфа. И  милиции  с  автоматами  тоже  не
было.
   ...Старший наряда ткнул дубинкой в грудь Джинну и процедил:
   - Документы.
   Омоновцев было трое. С автоматами, с дубинками, в бронежилетах... Это
"воинство" Джинн не очень сильно уважал, если сказать предельно мягко. В
другой ситуации он просто не стал бы  с  ними  разговаривать  -  показал
ксиву и пошел дальше. Но сейчас "светить" удостоверение ему не хотелось.
В кармане пиджака лежали два паспорта - сербский и российский. Исходя из
реальной ситуации, Джинн решил, что лучше показать российский. В  Москве
едва ли не военное положение и лучше быть "своим".
   Джинн вытащил из кармана паспорт  на  имя  Нургизова...  Старшина  из
Иванова прочитал фамилию... отчество... и, скривив губы, сказал:
   - А какого х... ты, чурка, здесь шляешься? - Джинн,  сдерживая  себя,
ответил:
   - По делам иду.
   - По делам? - изумился старшина. - Какие у тебя,  пидор,  могут  быть
здесь дела? Твое дело - коз в горах е...ать.
   -  Хамите,  старшина,  -  ответил  Джинн.  -  Со  старшим  по  званию
разговариваете... Я хоть и в запасе, а офицер.
   - Ax, вы офицер, - с издевкой произнес старшина и опустил  паспорт  в
карман. - Ну, пойдем тогда.
   - Куда? - спросил Джинн.
   - В участок.
   - Зачем?
   - Проверим, что ты за конь, - с ухмылкой ответил второй омоновец.
   Идти в "участок" было нельзя. Проверка паспорта показала бы, что  его
владелец исчез два года назад... А кроме того  в  кармане  лежал  второй
паспорт. В сумке -  третий,  в  кармане  плаща  "левый"  ствол.  Да  еще
кассета... Нет, в участок идти было нельзя ни под каким видом.
   На Джинна смотрели три пары глаз. Старший поигрывал дубинкой.
   - Ну пошли, - сказал Джинн. - Участок-то ваш где?
   - В пи...де. Как войдешь - налево.
   И они пошли. Джинн чуть впереди, три "блюстителя порядка" - следом. В
принципе, он мог бы их перестрелять... Но это означало убийство "своих".
Своими три хама были чисто условно. Джинн никогда не пошел бы ни с одним
из них на дело. Но и убивать их он не имел никакого права... Джинн  шел,
выбирая подходящее место, а его все не было.
   - Ты, чурка е...аная! - сказал старшина сзади. – Ты быстрее  копытами
шевелить можешь?
   - У меня травма позвоночника, - ответил Джинн. Он придал голосу нотки
просительности.
   - Ща у тебя будет еще одна.
   ...А вот здесь, подумал Джинн, можно попробовать -  людей  немного  и
дворы справа... Эти дворы он знал с детства... Он не торопясь сунул руку
в карман и вытащил носовой платок. Громко высморкался и снова сунул руку
в карман. Обратно рука выскочила уже с пистолетом.
   - Ложись, блядь! - заорал Джинн, оборачиваясь. - Перестреляю!
   Изумленно смотрели на него Bри пары глаз. Этот, новый "чурка", совсем
не  был  похож  на  хлюпика,  который  минуту  назад  скулил  про   свой
позвоночник. Глаза у него горели нехорошо, и  третий  омоновец  -  самый
спокойный и толковый - первым сообразил, что  это  не  шутки  и  "чурка"
может открыть огонь... И вот-вот откроет.
   - Успокойся, брат, - сказал "третий". Джинн выстрелил ему под ноги.
   Он понимал, что в любую секунду у любого из троих могут сдать нервы и
тогда человек схватится за автомат. Или  на  улице  появится  патрульная
машина. Или... А черт его знает, что может произойти.
   - Автоматы на землю! - снова скомандовал он... Первым положил автомат
самый толковый, затем старшина  и,  наконец,  последний.  Держались  все
очень напряженно.
   - Быстренько сковываемся наручниками  друг  с  другом  вперекрест,  -
сказал Джинн. - В один "сноп".
   - Ты не о...уевай, - неуверенно произнес старшина.
   - Мне, - сказал Джинн, - терять нечего...  Убивать  вас  я  не  хочу.
Оружия вашего мне не надо. Как только скуетесь в одну гроздь - я уйду...
Быстро! Через три секунды открываю огонь по ногам.
   На них смотрели прохожие... Сцена была совсем не  правдоподобной,  но
москвичей после расстрела Белого дома уже  ничем  нельзя  было  удивить.
Тянулись секунды. Все трое  довольно  споро  упаковывали  друг  друга  в
браслеты, но Джинну казалось, что они работают очень  медленно...  Когда
наконец они были соединены в одну "гроздь", Джинн забрал паспорт  и,  не
опуская пистолета, пошел ко дворам. Нырнув под арку, он спрятал пушку  и
пошел очень быстро. Было очевидно, что в самое  ближайшее  время  (через
три минуты? Пять? Десять?) на него начнется большая охота.
   Он на ходу сунул пистолет под ремень, развязал и выбросил  галстук...
Сбросил плащ. Из наружного кармана сумки достал  модные  дымчатые  очки.
Вся эта маскировка не очень-то поможет, если  менты  начнут  облаву,  но
большего он сделать не мог.
   Он вышел на набережную, поднял руку и через  минуту  сидел  в  салоне
такси. На душе было паскудно.

***

   Седьмого  октября  в  детективное  агентство   "Манхэттен"   позвонил
мужчина. По-русски он говорил свободно, но  с  легким  акцентом.  Акцент
выдавал славянина...  Мужчина  сказал,  что  хочет  поговорить  лично  с
директором. На вопрос секретарши: на какую тему? -  вежливо,  но  твердо
ответил, что дело конфиденциальное. На вопрос: как  вас  представить?  -
ответил: Антоном.
   Секретарша Люба пожала плечами и доложила  шефу,  бывшему  сотруднику
уголовного розыска. Шеф сказал: соединяй.
   Спустя час директор "Манхэттена" и Антон встретились в кафе у  Чистых
прудов... Антон оказался высоким сутулым очкариком лет сорока. С наивным
лицом ...и очень цепким взглядом.
   Когда познакомились и заказали кофе, директор спросил:
   - Что же у вас за дело ко мне, Антон?
   - Сущий пустяк, но я готов хорошо заплатить.
   - Я вас слушаю, Антон.
   - Необходимо установить московские адреса трех человек.
   - Хм... А что за люди?
   - Вы беретесь? - спросил Антон.
   - Не знаю. В принципе, мы делаем такую работу.  -  Антон  положил  на
стол листок бумаги, отпечатанный  на  принтере.  Шеф  "Манхэттена"  взял
листок, прочитал первую фамилию и внимательно посмотрел на  Антона.  Тот
улыбнулся в ответ.
   - А вы, Антон, знаете, кто этот человек? - спросил директор.
   - Да, конечно. Он журналист.
   -  Он  не  просто  журналист.  Он  телезвезда.  И,  кстати,   депутат
Верховного Совета.
   - Кажется, Верховного Совета больше нет? - с улыбкой произнес Антон.
   - Разумеется, - с улыбкой же ответил директор. - А,  кстати,  почему,
Антон, вы обратились именно ко мне?
   - Мне вас рекомендовали, Павел.
   - Кто, позвольте узнать?
   Антон положил на столик визитку. Директор взял  визитку,  прочитал  и
вскинул брови:
   - О! - сказал он. - Уважаемый в столице человек...
   Антон улыбнулся, ничего не ответил, а Павел добавил:
   - И весьма АВТОРИТЕТНЫЙ.
   Антон снова улыбнулся. Директор прочитал вторую фамилию:  Зимин  Илья
Дмитриевич,  г.р.  1945-1955...  Что-то  знакомое  показалось  директору
"Манхэттена"...  Зимин?..  Зимин?..  Илья  Дмитриевич  Зимин?..   Что-то
знакомое, но не вспомнить сразу.
   - А кто этот Зимин? - спросил директор.
   - Кажется, он по прокурорскому ведомству служит, - ответил  Антон,  и
бывший опер МУР сразу вспомнил  важняка  Генпрокуратуры...  Ну  ни  х...
себе! Нормальное кино - подай им адрес важнака!  Ну  совсем  оборзели...
Директор "Манхэттена" прочитал третью  фамилию:  Фролов  Олег  Иванович,
22.07.66... Эта фамилия ему ничего не говорила.
   - А Фролов Олег Иванович тоже по прокурорскому  ведомству  служит?  -
спросил он.
   - Я не знаю, - ответил Антон, и Павел сразу понял, что он лжет.
   - А почему, - спросил, -  ваш  АВТОРИТЕТНЫЙ  приятель  сам  не  хочет
сделать эту пустяковую работу? Его возможности гораздо выше, чем у меня.
   - Ему некогда, Павел.
   - Понятно... Ему некогда, - произнес Павел. Он быстро прикидывал: что
делать? Отказаться? Послать эту гниду куда подальше?
   Чтобы читателю стало понятно, надобно напомнить, что на дворе у нас -
93-й  год.  В  ту  пору,  уже  беспредельную,  еще,  тем  не  менее,  не
продавались на рынках  базы  данных.  А  уж  адрес  или  телефон  судьи,
прокурора, сотрудника МВД или госбезопасности узнать в  справочном  было
невозможно. Более того, всякий интересующийся  перечисленной  категорией
лиц сам мог стать объектом пристального интереса.
   Бывший оперативник МУРа знал, как добыть необходимые Антону  телефоны
и адреса... Но не спешил этого делать.  За  интересом  Антона  (который,
скорее всего, и не Антон вовсе) стояло что-то... не очень чистое. И если
с Мукусеевым, Зиминым или неизвестным  директору  "Манхэттена"  Фроловым
(который тоже наверняка не слесарь ЖЭКа) что-либо произойдет,  то  можно
попасть под замес.
   Павел Большаков закурил и спросил:
   - Сколько же вы готовы заплатить за "сущий пустяк", Антон?
   Антон вынул "паркер" и черканул сумму на салфетке.
   Директор "Манхэттена" внутренне вздрогнул. Сумма  подтверждала  самые
худшие предположения... М-да, запросто можно попасть под замес!
   - Это аванс, - сказал Антон.
   ...А можно и не попасть...
   - Ну что, Павел, по рукам?
   - Я должен подумать, - сухо произнес директор.
   ...А на Чистых прудах белый лебедь плывет, отвлекая вагоновожатых...

***

   После стычки с омоновцами Джинн трижды менял такси,  купил  китайскую
дешевую куртку, джинсы и новую сумку. При этом он безжалостно избавлялся
от "старого шмотья". Все "шмотъе" было весьма дорогим и качественным, но
жалеть его не следовало -  каждая  вещь  была  уликой.  Джинн  особо  не
обольщался, понимая, что три милиционера, хоть они и не  Холмсы,  сумеют
дать довольно подробное описание внешности "Нургизова"... Но с этим  уже
ничего не поделаешь.
   Он уехал в Реутов - позвонил Ирине. Конечно, дома ее не оказалось. До
вечера он отсиживался на пустыре, а когда стемнело, выбрался и  пошел  к
ней... Он шел и думал, что прошло два года, что за это время  она  могла
переехать, выйти замуж или просто плюнуть на него и забыть... Два года -
это очень большой срок.
   ...Ирина открыла дверь и застыла. Только губы шевельнулись.  Кажется,
она прошептала: это ты?
   И он глазами ответил: я. Олег  Фролов...  Джинн...  Одиссей...  Ненад
Павелич...  Олег  Гафарович  Нургизов.  В  общем,  убийца   в   бегах...
Впустишь?
   А вслух он сказал:
   - В глазок нужно  смотреть,  мадемуазель.  Город  наводнен  недобитой
красно-коричневой сволочью. Что же вы, мадемуазель, так неосторожны?
   А она заплакала.

***

   ...Она заплакала.
   И это было  хуже,  чем  омоновский  наряд.  Хуже,  чем  нож  басмача,
приставленный  к  горлу...  Хуже,  чем  новость,  что   Колька   Федоров
"отдыхает" в Томбсе .
   Она плакала, прислонившись к стене. Беззвучно. Слезы текли  по  лицу,
размазывая косметику... разрывая на части миры.
   Как и зачем ты жил все  эти  годы?  Чего  ты  добивался?  И  чего,  в
конечном итоге, добился? Жизнь прожита  уже  наполовину...  или  на  три
четверти... или прожита совсем... И  вот  теперь  ты,  убийца  в  бегах,
стоишь  на  лестничной  площадке  в  идиотской   китайской   куртке,   с
югославским  пистолетом  за  брючным  ремнем  и  смотришь,  как   плачет
женщина... А свет бра в прихожей желт, как мандариновая  корка,  и  плач
женщины невыносим как боль, когда кончается действие  промедола.  И  нет
дороги назад...

***

   Павел Большаков добыл необходимые Антону сведения... Они  встретились
в ГУМе, Большаков передал Антону листок бумаги,  а  Антон  Большакову  -
конверт.
   - Будет лучше, - сказал Павел, - если листок вы уничтожите.
   - Разумеется, - ответил Антон.
   - Третий человек из вашего списка... Фролов... Я бы на вашем месте не
стал с ним...
   - Я знаю, - перебил Антон. - Этот человек  мне  нужен.  Не  могли  бы
вы...
   - Нет, - в свою очередь перебил детектив.
   - Напрасно вы так категоричны, Павел. Всего лишь посмотреть.
   - Мне проще смотреть за неверными  женами,  Антон...  Головных  болей
меньше.
   - И денег тоже, - с улыбкой сказал Антон.
   - Не в деньгах счастье.
   - А в их количестве... Обсудим гонорар?

***

   Шел дождь. За окном на липе сидела нахохлившаяся ворона. В телевизоре
с идиотски-серьезным видом  сидел  Бурбулис.  Долдонил  про  демократию.
Ирина налила в чашки кофе, сказала:
   - А теперь рассказывай.
   - Что? - спросил Джинн.
   - Что случилось, рассказывай.
   А что действительно случилось? Ничего особенного - катастрофа!
   - Ничего не случилось, - сказал Джинн, прикуривая. В глаза  Ирине  он
не смотрел... Он не хотел ни говорить, ни думать о том,  что  произошло.
Изменить что-либо в прошлом не дано. А в  будущем?  Будущее  формируется
прошлым...  в  котором  ты  уже  наколбасил  выше  крыши.  И  совершенно
непонятно, что делать дальше. Идти в родную контору?  Это  автоматически
повлечет арест... Если бы за спиной не лежал труп  полковника  СВР,  все
можно было бы объяснить.  Но  труп  полковника  Широкова  перевесит  все
аргументы. А соперничество  спецслужб,  существующее  издавна,  вряд  ли
сделает возможным компромисс.
   Бурбулис с экрана исчез, и диктор сказал:
   - Почти сутки в столице продолжается розыск преступника, совершившего
вчера  вооруженное  нападение  на  сотрудников  милиции.  Напомним,  что
инцидент имел место  вчера  днем  на  Автозаводской  улице.  Вооруженный
пистолетом и гранатами человек напал  на  наряд  ОМОН  и  открыл  огонь.
Опасаясь за жизнь многочисленных прохожих, сотрудники милиции  не  стали
применять табельное  оружие  и  выполнили  все  требования  преступника.
Рискуя  жизнью,  милиционеры  вступили  в  переговоры  с  нападавшим   и
предложили себя в качестве заложников. Именно этот мужественный поступок
позволил избежать многочисленных жертв ни в чем  неповинных  людей.  Мэр
Москвы заявил, что  будет  ходатайствовать  о  награждении  мужественных
милиционеров... Сейчас мы покажем вам фоторобот преступника.
   На экране возникла картинка. На Джинна смотрело свирепого вида  "лицо
кавказской национальности". Абрек,  только  что  спустившийся  с  гор...
Джинн усмехнулся, а Ирина сказала:
   - М-да... не очень похоже.
   - Ты о чем? - спросил Джинн и выключил телевизор.
   - О тебе, любимый. Хочешь сказать, что это не ты?
   Джинн собрался возразить, но потом подумал, что  так,  пожалуй,  даже
лучше - пусть Ирина считает, что он прячется от ментов. Но проблемы  это
не решало. Ворона за окном каркнула и спланировала вниз.
   - Ирина, - сказал Джинн, - я могу пожить у тебя на даче?
   - На даче? А здесь ты не хочешь пожить?
   - Очень хочу, но по ряду причин это нежелательно... Меня ищут.
   - Горе ты мое, - сказала Ирина.

***

   Генерал-майор  Сухоткин   пошел   с   докладом   к   начальнику   ГРУ
генерал-полковнику Лодыгину. С тяжелым  сердцем  направился  Сухоткин  к
шефу. Он шел по коридорам "стекляшки"  и прикидывал, как будет строить доклад.
   После  инцидента  с  омоновцами  на  Автозаводской  оперативники  ГРУ
прокачали ситуацию, опросили соседей Фролова, и тех самых омоновцев,  и,
сопоставив  место  и  время  событий,  пришли  к  выводу:   неизвестным,
"напавшим" на наряд, был Джинн. Это  означало,  что  Фролов  перешел  на
нелегальное положение и на контакт выходить не  намерен...  В  принципе,
Сухоткин мог бы скрыть от начальника этот факт. И если бы  ему  пришлось
докладывать предыдущему начальнику - человеку в разведке случайному - он
бы так и сделал. Но к Лодыгину  -  двадцать  шестому,  если  считать  от
легендарного Семена Аралова, начальнику ГРУ - он относился с  величайшим
уважением... Сухоткин отлично знал о той  подковерной  борьбе,  что  шла
вокруг руководителя военной разведки. О том, что в окружении Анатолия Ч.
давно  ведутся  разговоры  о  необходимости  замены  Лодыгина  на  более
"лояльного" человека. У  лояльного  было  двойное  гражданство  и  имидж
"атлантиста". Если бы удалось пропихнуть этого "патриота"  на  должность
начальника ГРУ, это означало бы смерть военной разведки России.
   - Разрешите, Федор Иваныч? - спросил Сухоткин.
   - Проходите, Борис Ефимович, - ответил Лодыгин. - Жду вас.
   Генералы обменялись рукопожатием и сели за стол.
   - Что у нас по Фролову? - сразу спросил Лодыгин.
   - Караул у нас по Фролову... Проверка подтвердила, что он  в  Москве.
Или по крайней мере был в  Москве  сутки  назад.  И  даже  посетил  свою
квартиру...
   Лодыгин изумленно вскинул брови. Сухоткин сказал:
   - Прошлепали, Федор Иваныч. Не ожидали, что он  придет  домой.  Да  и
погранцы сообщили о его появлении в Питере с огромной задержкой.
   - Он вернулся со своими документами?
   - Нет, с документами прикрытия.
   - Первый спецотдел?
   - Так точно... Вчера, около  12:30  он  покинул  свою  квартиру.  Его
видели две соседки. Наша опергруппа разминулась  с  ним  на  пять-десять
минут. Приблизительно в 12:40 Фролов был остановлен милицейским патрулем
на улице. Вы же знаете, Федор Иваныч, как  милиция  сейчас  относится  к
"лицам кавказской национальности". Собственно,  они  тормознули  Фролова
только из-за внешности.
   - А Фролов что - кавказец? - уточнил Лодыгин.
   - Нет, русский. Но черты  лица  имеет  своеобразные.  Он  востоковед,
закончил  "консерваторию"  ... При задержании Фролов  предъявил  паспорт  на  имя
Нургизова Олега Гафаровича. Мы проверили - паспорт настоящий А  Нургизов
был смотрящим в Туле, в девяносто первом исчез.
   - Каким образом этот паспорт попал к Фролову? - спросил Лодыгин.
   - Проверяем, Федор Иванович...  Полагаю,  что  к  исчезновению  этого
Нургизова Джинн мог приложить руку.  На  момент  исчезновения  Нургизова
Джинн... извините, Фролов как раз находился в Союзе.
   - Вот только этого не хватало, - покачал головой начальник ГРУ.
   Сухоткин продолжил:
   - Проверка только началась... Если позволите, я  вернусь  к  событиям
вчерашнего дня. В результате столкновения с милицейским патрулем  Фролов
их обезоружил и...
   - Так это он нашумел на Автозаводской? - спросил Лодыгин.
   - Так точно, он.
   - Час от часу не легче, Борис Ефимыч. Да что же это такое?
   Сухотин промолчал. Ответить  на  вопрос  Лодыгина  по  существу  было
нечего. Да, собственно, вопрос и не требовал ответа.
   - Куда как худо, Борис Ефимыч, - произнес Лодыгин. -  Ты  же  знаешь,
сколько "реформаторов" хотят нас сожрать...
   - Знаю, Федор Иваныч...
   - А мы сами даем им козырь в руки. Представляешь, что начнется,  если
где-то всплывет информация о том, что нападение на  милицейский  патруль
осуществил офицер  ГРУ?  Да  еще  с  документами  убитого  криминального
авторитета...
   Информации,  подтверждающей  смерть  Нург