Можно вам предложить чаю, господа?
     Я опомнился. Гут уже говорил быстрым хрипловатым голосом,  и я даже  не
заметил, когда он разговорился. Меня охватило чувство безмерного облегчения.
Мы здесь, нам удалось. На вокзале мы наняли такси "Только для европейцев!" и
без  трудностей  доехали  до  посольства.  Примерно  через  час  ожидания  и
переговоров нас все-таки приняли. Все заботы и сомнения рассеялись. Теперь с
нами ничего не может случиться.
     Тяжелая мебель и старинные картины  дышали Европой.  Немного неуклюжая,
но солидная и корректная Европа.  Очаровательная  секретарша  накрывала стол
для чая. Ее кожа имела тот же сине-фиолетовый оттенок, что и все вокруг.
     Оба  мужчины  смотрели  на нас с  возрастающим  интересом. Гут  сжатыми
лаконичными фразами резал дальнейшие подробности. И ругался!
     - Как можно  позволять,  чтобы  прикончили  такую  массу людей, это  же
просто пиратство! Почему вы с ними поддерживаете дипломатические  отношения?
Ведь дело идет о  немецком судне и о немецких моряках. Мы настаиваем на том,
чтобы о нас позаботились и отправили обратно в Европу! Я двадцать лет плаваю
механиком и ни о чем подобном никогда не слышал! - Он ворчал и фыркал, время
от  времени ударяя ладонью по столу сек- ретаря. -  Посольство  здесь или не
посольство, мне наплевать на этикет.
     -  Конечно, это само собой разумеется, - сказал успокаивающе мужчина  в
плетеном кресле и встал. - Понимаю ваши чувства. Это беспрецедентный случай,
я  немедленно проинформирую  господина  посла. Потерпите немного и  извините
меня.
     Он вышел энергичным шагом.
     Секретарь неопределенно усмехнулся и пожал плечами.
     -  Мы в Африке, господа. - Он поднял рюмку  с коньяком. - Ситуацию ни в
коем  случае  нельзя  оценивать с  европейской точки зрения.  Это  абсолютно
невозможно.  Думаю,  что ваше  заявление вызовет чрезвычайный  интерес. Если
позволите, дам вам совет: с  информацией для прессы подождите до возвращения
домой.
     - Никаких заявлений мы делать не будем,  - решительно сказал  Гут, - мы
требуем, чтобы вы нас отправили в  Германию! У  нас  нет желания  давать  им
возможность нас укокошить. Остальное - это ваше дело!
     -  Само  собой, мы уже сегодня информируем  правительство. Федеративная
Республика Германии  принципиально  против вооружения африканских государств
атомным оружием...
     На столе тихо зажужжал телефон.
     -  Слушаю...  -  Лицо  секретаря   стало  непроницаемым.  -  Да...  да,
разумеется,  устроим.  -  Он повесил  трубку.  - Господин посол  примет  вас
завтра, в первой  половине  дня, в  девять  тридцать, господа,  - сказал  он
торжественно.  -  До  этого времени  вы будете поселены в отеле "Треккер". О
ваших удобствах  позаботится фрейлейн Виселер. "Треккер" - это первоклассное
немецкое заведение, вы наверняка  будете довольны. Завтра в  девять я пришлю
за вами машину.
     Он встал и подал нам тонкую нежную руку дипломатического бездельника.
     - Когда вы нас отошлете домой? - спросил деловито Гут.
     - Как только  решим вопрос о временных документах.  Думаю,  что в конце
недели,  регулярным  рейсом "Люфтганзы".  В отеле, разумеется,  у  вас будет
открытый счет. Фрейлейн Виселер все устроит.
     И он снова пожал нам руки. Чего еще мы могли желать?
     Стройная   длинноногая  блондинка  непринужденно   влетела  в   кабинет
секретаря,  взяла нас  и  погрузила в открытый "мерседес" с  дипломатическим
номером.  Она  обрушила  на  нас  водопад  смеха,  дружеских   расспросов  и
кокетливых взглядов. Лихо проскользнула в небольшую щель в потоке автомашин,
и   по   длинному,   затянутому  сине-фиолетовым  полумраком  проспекту   мы
направились вокруг правительственного квартала к центру города.
     Все  заботы  с  нас  свалились.  Теперь  мы  могли,  наконец,  свободно
вздохнуть. Фрейлейн Виселер с неутомимостью профессионального гида говорила,
говорила и говорила.  Обращала наше внимание на достопримечательности города
и, ловко пробираясь сквозь страшную толчею,  даже на минуту  не  переставала
говорить  и жестикулировать обеими руками. Но ее разговорчивость нас  ничуть
не  раздражала.   После   долгого   перерыва  мы  были   снова   в  обществе
очаровательной   непосредственной   женщины   и  состязались  перед   ней  в
комплиментах.  К  нам  вернулось  то же  возбужденное состояние, радость  от
удавшегося  побега,  как  тогда, когда  Тони  вез  нас  с  порт-элизабетской
пристани в свое бунгало.
     До сего времени мы видели все в  слишком черных красках, но  мир далеко
не  так плох. Просто мы  стали жертвами судьбы, случайности, если хотите. Но
теперь все изменится и мы станем снова нормальными порядочными людьми.
     -  Отель  "Треккер"  -  несколько  в ином роде,  чем  отели в Европе, -
сказала фрейлейн Виселер, когда мы миновали  центр города и  направились  по
автомагистрали на север. - Он  располо-  жен на  окраине Претории, прямо над
рекой. Это настоящий африканский отель  среди природы.  Самые высокие цены в
городе, но вас это не должно смущать.
     Нас это не смущало. Мы полностью вверили себя в ее руки.
     Примерно после двадцати минут езды  мы, наконец, въехали на  посыпанную
белым песком и обсаженную эвкалиптами дорогу  и погрузились в  окультуренные
субтропические  джунгли,  раскинувшиеся  по обеим  ее сторонам.  Нас  обдало
сыроватой прохладой сочной зелени, пропитанной множеством ароматов. Потом из
джунглей  неожиданно   вынырнули  белые  сказочные  бунгало   с   террасами,
обступившие  со всех сторон просторный  легкий павильон  с рестораном и бюро
обслуживания.  На   берегу  реки   искрился  изумрудно-зеленый  плавательный
бассейн, и все утопало в море цветов и красок.
     - Вы получите  самое прекрасное бунгало, -  сказала  фрейлейн  Виселер,
уверенно  нажав  на  тормоз.  Машина бесшумно  встала.  - С  видом на реку и
долину. Положитесь на меня!
     Откуда-то  вынырнул  рой  цветных  стюардов  в  белоснежных  полотняных
костюмах,  чтобы захватить наш  багаж. У  нас не  было никакого багажа!  Рой
стюардов потолкался у пустой автомашины и так же быстро исчез. Не отважились
беспокоить.  Мы с Гутом посмотрели друг на  друга. В мире господствует хаос.
Один тебе кланяется, а другой хочет тебя убить.  Поэтому миру нужна  атомная
бомба.  Ведь от богатства, какое мы до  сих пор видели, никто добровольно не
откажется.
     -  Думаю,  что нам это удалось, - серьезно сказал Гут. - Боялся я всего
этого.  Сюда  уж  определенно  не  отважится  сунуть  нос  ни  один  местный
полицейский.
     Солнце  колюче  жгло  спину.  Внизу   бесшумно   катилась   река.  Стая
разноцветных птиц села  на  песчаную дорогу. Я вспомнил о сорочьих перышках.
Как давно я собирал их дома  в лесах. Бог знает, вернусь ли я  когда-нибудь,
побываю ли там еще раз. Это неожиданное воспоминание застигло меня врасплох.
Краски посерели. Настроение у меня испортилось. Что я здесь делаю?  Почему я
здесь, какой это имеет смысл? Меня обдало духом иностранщины, которого  я не
ощущал  даже в стальном омуте, в  глубинах "Гильдеборг". Возможно,  это было
вызвано    сверхъестественной,    непривычной    архитектурой,     возможно,
фантастическим оперением  птиц.  Ведь  ко  всему этому  я  не имею  никакого
отношения, я должен вернуться как можно скорее!
     Фрейлейн Виселер с беззаботной  улыбкой выходила из бюро. В двух  шагах
за ней почтительно двигался цветной стюард.
     -  Все оформлено,  господа, Уис позаботится  о вас.  -  Стюард  глубоко
поклонился. - Желаю  вам приятного отдыха, господа. Завтра  в девять за вами
приедет служебная автомашина.
     Мы едва успели поблагодарить ее и пожать ей руку. Она еще  раз, сидя за
рулем,  дружески помахала нам рукой и  на полной скорости улетела  обратно в
Преторию. Все делалось быстро; возможно, у нее кончилось рабочее время и она
спешила домой.  Хотя, работая в посольстве, можно  позабыть, что  такое свой
дом. Мгновение мы смотрели, как машина исчезает  среди развесистых банановых
деревьев и теряется в зеленом сумраке буйно растущего леса.
     - Позвольте я провожу вас... - Уис поклонился до самой земли. Он не был
ни черным,  ни  даже коричневым,  скорее  напоминал представителя  одной  из
семитских рас. Короткие,  с проседью курчавые волосы и франтоватые усики. Он
медленно вел нас по  песчаной дороге среди огненного цвета клумб с  крупными
цветами вверх к  холму на  опушке зеленых джунглей, где виднелся белоснежный
павильон  с   мраморной  колоннадой   и   ступенчатыми   лоджиями.   Нежный,
сверхъестественный мираж на границе света и тени. Прекраснейшие апартаменты,
какие я когда-либо видел.
     -  Желают господа  обедать здесь или пройдут в ресторан? - спросил  Уис
после того,  как  показал нам спальню, приемную,  гостиную и столовую.  Весь
фасад дома  был  стеклянным.  Отсюда мы  видели реку  и долину,  где вдалеке
вырисовывались дворцы Претории.
     - Лучше  здесь,  - сказал  я и  посмотрел  на  часы. Время  обеда давно
прошло. Лучше не привлекать внимания. Мы должны быть и здесь осторожны.
     Уис снова глубоко поклонился.
     -  Через  пятнадцать минут  будет накрыто. Есть еще  у  вас  какие-либо
желания, господа?
     Я отрицательно покачал головой.
     -  Да-да,  - сказал Гут и фамильярно обнял  стюарда рукой за плечи. Уис
замер. - Раздобудешь нам девку, но красивую, понял? Одной нам вполне хватит.
     Он  выудил  из  кармана  и  всунул   окаменевшему  стюарду   в   ладонь
пятирандовую банкноту.
     -  Господа  из  Европы? -  пробормотал,  запинаясь, неуверенно  Уис.  -
Господа, вероятно, не знают, что это строго запрещено. Я знаю только цветных
девушек. Господа  должны  посетить какое-либо заведение  в городе,  где есть
белые дамы. Наш отель - первоклассное заведение, и ничего такого мы не можем
допустить. За это я  лишусь места и  буду наказан. Очень  прошу вас извинить
меня...
     - Не трепись, брось трепаться, - сказал все с той же сердечностью Гут и
выудил из кармана еще два ранда. - У нас нет времени ездить в город.
     - Господа только что прилетели?
     - Сегодня утром.
     -  Но это может быть только "кофе с молоком",  - шепнул он тихо. - Я на
самом деле не имею связи с белыми дамами.
     - Белая или черная... - Гут широко махнул рукой.
     - Может быть, господа хотят выбрать? - спросил услужливо стюард и вынул
из  нагрудного  кармана  коробку с фотографиями. Колебаний  и  след простыл.
Серия  голых  красоток продефилировала  перед  нашими  глазами. -  Черных  я
никогда бы вам не отважился предложить, - шептал Уис  покорно. - Эти девушки
почти белые, первоклассные цветные.
     Гут показал на одну.
     - Это  Гледис, господа,  самая  красивейшая метиска  из всех, которых я
знаю, непременно будете  довольны,  но... - Минуту  он неуверенно смотрел на
нас. - Это  можно устроить после обеда, вечером здесь слишком оживленно, она
может возбудить подозрения. Кроме обслуживающего персонала, цветные здесь не
смеют  появляться.  Во  второй  половине  дня  это,  скорее  всего,  пройдет
незаметно.
     - Нам все равно, - кивнул Гут в знак согласия.
     Стюард поклонился.
     - Могут официанты накрывать на стол?
     - На здоровье!
     Аппетит у меня пропал.  Поведение Гута  меня  расстроило. Так мы скорее
всего попадем в беду.
     -  Ты  не должен был этого  делать, - сказал я решительно. -  Нам нужно
убраться  отсюда,  на женщин времени  еще будет достаточно.  Если ее  у  нас
поймают - мы пропадем вместе с ней.
     -  Ерунда,  я знаю это по Кейптауну. Эти парни  все одинаковы, хотят из
тебя  вытянуть денежки. Поэтому  столько  кричат  об  опасности.  Совершенно
очевидно, что здесь спят и с цветными, и с черными. Несколько лет тому назад
вынуждены были даже запретить смешанные браки, якобы потому,  что  от  белой
расы скоро  ничего не останется. Любая  из этих цветных  красоток лучше, чем
белая  курица, иначе  откуда  бы взялось  столько  метисов?  Можешь  на меня
положиться. Уис отлично все устроит.
     Я махнул рукой.  Ему было бесполезно говорить о  том,  что у  меня  нет
желания   заниматься  любовью   коллективно.  Гут  был  моряком;  когда  они
где-нибудь бросали якорь и команда не  получала  увольнительной,  они  тайно
проводили на  борт хотя бы одну девку, а  та потом путешествовала из каюты в
каюту. Но мне это было не  по нутру. До сего времени я не мог приспособиться
к своему положению, признаться себе, что я устал сопротивляться.
     Обед был отличный, а ледяное пиво вернуло мне настроение. Еще пару дней
я должен все это выдержать, а потом начну новую жизнь.
     Один, без Августы. Я осознал, что уж бог знает как долго не вспоминал о
ней, что я окончательно освободился от нее. Как она была беспредельно далека
и нереальна! Возьмусь за первую работу, которая подвернется, только бы иметь
возможность сдать экзамены. Буду ценить каждую минуту.
     Я сидел в кресле на террасе и смотрел на роскошную долину. Было приятно
мечтать  о  будущем. До  тех пор, пока человек имеет надежду, он не стареет,
время  не движется. Я  прикрыл  глаза. Снова  увидел ту  голую  красотку  на
фотографии. На самом деле, я  не  сказал бы, что она  цветная. Выразительное
лицо, обрамленное вьющимися волосами, высокие, немного  широко расставленные
груди европейских женщин. Может быть, только ноги у нее были слишком длинные
и стройные для ее роста. Что это за сумасшедшее государство? Та девушка была
действительно  многим  прекраснее,  чем  толпы  здешних  утомленных  женщин,
которых  мы   видели  на   улицах  Порт-Элизабета   и   Претории.  Проблема,
по-видимому, заключается не в цвете  кожи, скорее всего, это просто предлог.
Очевидно, дело  в  том,  как  разделить людей  на свободных  и  несвободных,
властителей и рабов.
     Возможно, я тоже найду  женщину, с  которой можно будет жить, возможно,
бог его знает. Опять кончается один отрезок моей жизни и начинается новый. Я
еще не знаю какой, но уже  чувствую, что наступает  перемена, что она быстро
приближается.
     Гут неподалеку в тени огромного зонта разбирал газеты, которые мы нашли
в гостиной. Это  были  "Die Transvaaler", отпечатанные на африкаанс -  языке
буров,  возникшем  на  основе голландского.  Но  меня  не интересовало,  что
делается в мире и даже в этой стране. У меня было достаточно своих забот.
     - Пойду поплаваю, - сказал я равнодушно, чтобы Гуту не пришло в голову,
что  я сбегаю  перед  приходом незнакомой Гледис. Я  решил  не  возвращаться
раньше, чем увижу, как она уходит. Пусть Гут себе натешится.
     - У тебя нет  плавок, - заметил Гут рассудительно,  не подняв даже глаз
от газет.
     - Может быть, куплю  в магазине у бюро обслуживания. Я заметил, что там
есть купальные принадлежности.
     Он  пожал  плечами  и  продолжал  с  интересом просматривать  газеты. Я
поднялся, допил нагревшееся пиво и побрел между клумбами вниз.
     Солнце палило  мне  в  спину. Прильнуло  и скребло  коготком. Это  было
восхитительное  чувство  -  нырнуть  в зеленую, кристально  прозрачную  воду
бассейна и чувствовать прохладный аромат трепещущего воздуха.
     Каникулы.
     Мне так нравится аромат каникул. Далекий и нереальный. Возможно ли, что
когда-то они были на самом деле? Я  перевернулся на спину и смотрел, сощурив
глаза,  на  серо-голубой  небосклон.  Нет,  это  не мое  каникулярное  небо.
Небосклон был скорее  свинцово-серым, чем  голубым.  Дамы  на  шезлонгах под
солнечными  зонтами,  скрытые  за черными  очками,  вполголоса  говорили  на
африкаанс - на  языке, которого  я не понимал.  Долго я плавал  туда и сюда,
стесняясь  выбраться из  воды. Моя кожа по сравнению  с  их  кожей  была так
невероятно   бела,   так  обесцвечена  темнотой  трюма,   что  я  производил
впечатление единственного  настоящего  белого во всей округе. Все  остальные
рядом со мной были цветными, если не банту.*

     ------------ *Банту - негр Южной Африки. ------------

     Когда я,  наконец,  вылез,  чтобы  растянуться в  шезлонге, то  заметил
взблески очков.  Меня  провожали любопытные взгляды  женщин. Я  почувствовал
необыкновенное облегчение - я не какой-то затравленный человек, я  белый,  и
никто в этом не сомневается. Неделю  тому назад мы еще  ползли по трюму и не
имели представления, как все это кончится, где мы очутимся.
     Про себя я  начал подготавливать речь, которую  произнесу перед послом,
но  скоро бросил  это,  мне  не хотелось возвращаться  на "Гильдеборг".  Она
перестала  для  меня существовать.  Поверхность бассейна мерцала и блестела,
неподалеку  тихо катилась  мутно-зеленая река. Еще  один прыжок, и я буду  в
Европе. Но даже и  об этом мне не  хотелось думать. Думать об  этом означало
заботы,  слишком много забот. Завтра  будет  достаточно  времени, так что до
завтра...
     Машинально я смотрел  перед собой и воспринимал только краски,  дикие и
сочные. Человек все  получает в долг. И эту  минуту среди изобилующей  всеми
цветами  радуги чужой природы на другом континенте кто-то  подсунул  мне как
расточительный  сон.  Я  спас  себе жизнь, но  не  обманчивый ли это дар? Не
временная  ли отсрочка?  Можно  ли надеяться,  что самолет не рухнет, что на
первом перекрестке меня не  переедет автобус? Что против этого может сделать
человек, в какое посольство должен обратиться? Где просить помощи? Он должен
быть  благодарен за каждое мгновение, которое ему дано. Я попытался схватить
его и задержать. Я крепко сжал деревянный край шезлонга.
     Напрасно!
     Река текла, и солнце не останавливалось. Перед нашим бунгало, которое я
хорошо  видел  отсюда,  остановилась черная,  начищенная  до блеска  машина.
Гледис, пришло мне в голову. Каж- дый из нас продается. И люди только товар,
их можно купить и продать. Утром она не имела никакого представления о нашем
существовании, а сейчас она здесь, чтобы  предложить то, что  имеет. Мы тоже
продались гофмановской "Анти-Террористической Унии".
     Но это была не Гледис.
     Двое мужчин торопливо  вышли из машины и направились к дому.  Кто-то из
посольства? Изменение программы? Проститутки здесь, очевидно, не имеют таких
машин. Я  быстро  встал  и побежал в кабину.  Набросил на себя  рубашку,  на
мокрые ноги натянул брю- ки и причесал волосы. Чего они хотят? Посол пожелал
с нами говорить уже сегодня?
     Но когда я выскочил из кабины, машина уже  уехала. Я остановился. Может
быть.  Гут  развлекался с  той  красоткой в  постели и не открыл?  Может,  я
проглядел ее, когда плавал в бассейне? Я направился по белой тропинке вверх.
Аромат  эвкалиптов, раскаленная  земля и  солнце низко над горизонтом. Вечер
близко, через минуту опустится ночь.  Без перехода, как в тропиках. Я прошел
через лоджии на террасу. Пусто.
     - Гут!
     Определенно он  валяется с ней  в постели!  Я разозлился.  Не может  он
утихомириться! В последнюю минуту будут какие-нибудь осложнения.
     Я влетел в гостиную.
     Гут лежал  на  мраморном  полу  с  простреленной головой.  Руки  и ноги
раскинуты, череп пробит. Лужа крови окрасила камень в красный цвет.
     Сердце  у  меня умолкло,  остановилось.  У меня перехватило  дыхание. Я
чувствовал,  как мне становится  дурно. Озеро крови перед  моими глазами все
увеличивалось.
     - Гут! - заорал я. - Ради бога, Гут...
     Бежать!  Прочь  отсюда!  Быстрее бежать!  Я  должен быть в  посольстве,
должен...
     "ГИЛЬДЕБОРГ"!
     Если  бы я  был тут с  ним... Что я теперь должен делать? Мной  овладел
беспредельный  ужас, я  трясся всем телом. Они добрались  до  него,  он  уже
попался, а теперь доберутся и до меня. Здесь я не должен оставаться!
     Сердце  так сумасшедше забилось, что  я  чуть не задохнулся. Придет  та
девка,  вызовет  полицию,  и меня тут найдут. Я  резко  склонился над  лужей
крови. Ужас пробудил  во  мне спящего зверя. Я  решительно  перевернул Гута.
Большие выпученные глаза, рот, кровоточащая дыра - мертв!
     А  я продолжаю  дышать.  Я  торопливо  пытался  расстегнуть карман  его
рубашки. Теперь  я переступил все  барьеры  челов