больше  времени.  Может,  и
забудут.
   Сейчас везде такой бардак. А Матвеев и Сизов ему  помогут  сделать  новые
документы, и он спокойно будет жить где-нибудь в Москве или в Прибалтике.
   Камушки у него в кармане, с ними можно жить где угодно.
   Он вел машину осторожно,  стараясь  сдерживать  волнение.  Какой  молодец
Матвеев, так вовремя его предупредил. Он по привычке  повернул  руль,  чтобы
объехать  Западную  зону,  но  только   потом   сообразил,   что   объезжать
необязательно.
   Засмеявшись, прибавил газ и  въехал  в  Западную  зону.  Он  любил  здесь
бывать.
   Сразу  чувствовалась  разница  между  Восточным  Берлином  -  аскетичным,
строгим, немногоголосым, и Западным - буйным, разноцветным, многоголосым.
   В  Потсдам  он  приехал  через  двадцать  минут.  Он  знал,  где   обычно
останавливается Матвеев, и,  сразу  свернув,  направился  туда.  Подъехал  к
небольшому одноэтажному домику. Все было тихо. Он вышел из машины, постучал.
   Никто не ответил. Это ему не понравилось. Постучал сильнее.
   - Не стучи,  -  сказал  кто-то  за  спиной.  Он  обернулся.  Рядом  стоял
Ратмиров, помощник Сизова.
   - Вы так быстро вернулись, - растерялся майор. Он знал,  куда  они  везли
деньги. К южной границе. Туда, где  в  горах  Тюрингии  был  бункер  военной
разведки, подчинявшейся Сизову.
   - Туда мы ехали на машинах, а обратно я прилетел на самолете из  Эрфурта,
- пояснил Ратмиров.
   - Что случилось? - спросил Евсеев. - Почему меня  хотят  арестовать?  Мне
звонил генерал Матвеев.
   - Не знаю, - грубо ответил Ратмиров, - это не мое дело. Генерал  приказал
передать тебе этот "дипломат", чтобы ты отвез его в  Берлин.  Туда,  где  ты
обычно встречался с ним. Он сказал - ты знаешь.
   "На конспиративной квартире военной разведки", - понял Евсеев. У  Сизова.
Значит, все в порядке. И Матвеев, и Сизов не отказались от него.  Будут  ему
помогать.
   - А где сам Виктор Михайлович? спросил он.
   - Не знаю, - ответил Ратмиров, - это  не  мое  дело.  Бери  "дипломат"  и
проваливай. И смотри никому ничего не болтай. Ты все вещи взял из дома?
   - Конечно. Я ушел с концами. Понял, что ловить  мне  нечего.  Как  только
Матвеев позвонил, я собрался и пошел к Ромашко, взял у него ключи от машины.
   Приехал сюда, - от волнения он начал много говорить, -  ехал  через  весь
город, даже через Западную зону. Меня никто не видел, я смотрел, чтобы никто
не следил.
   Ратмиров слушал молча.
   - А что будет со мной? - наконец рискнул спросить майор.
   - Они что-нибудь придумают, - Ратмиров  смотрел  на  Евсеева  с  каким-то
непонятным выражением лица, словно решал для себя сложную задачу. - Ладно, -
сказал он вдруг, - я поеду с тобой. Заверни в одно место, здесь недалеко.
   - Хорошо, - обрадовался Евсеев. Ему не хотелось одному через  весь  город
возвращаться в Берлин. - Поедем вместе, - радостно сказал он.
   Ратмиров странно посмотрел на майора, но ничего не сказал. "Дипломат" они
положили на заднее сиденье. Евсеев сел за руль и спросил  своего  попутчика,
куда ехать.
   - В сторону парка, - сказал Ратмиров, - там у нас  будет  одно  небольшое
дело.
   Евсеев радостно кивнул. С могучим Ратмировьм ему было  как-то  спокойнее.
Он повернул машину к парку, проехал метров пятьсот.
   - Куда дальше? - спросил опять. И это были его последние слова в жизни.
   Ратмиров вдруг  приставил  дуло  пистолета  к  его  груди.  Евсеев  хотел
сказать, что так не стоит шутить, и даже не успел испугаться, когда раздался
выстрел. Только в последнюю долю секунды майор понял все. Выстрел разнес его
грудную клетку, пуля, пробив тело и  переднее  сиденье,  не  потеряла  своей
убойной силы и вонзилась в спинку заднего сиденья.
   Убедившись, что майор мертв, Ратмиров быстро обшарил его  карманы,  вынул
пачку немецких марок и мешочек с  драгоценностями.  Только  после  этого  он
достал "дипломат" с заднего сиденья,  оглянувшись  по  сторонам,  переключил
взрывное устройство и вышел из машины, хлопнув дверцей.
   Он был уже далеко, когда раздался сильный взрыв.
   Ратмиров не обернулся. Он из без того  знал,  как  будет  гореть  машина,
когда в ней взрывается такое количество взрывчатки. Он подошел к телефонному
автомату и набрал знакомый номер.
   - Я уже позавтракал, - сообщил он поднявшему трубку генералу Сизову.
   Это был условный знак о гибели Евсеева.
   - Тогда приезжай, - разрешил генерал.
   Ратмиров положил  трубку,  потрогал  драгоценности,  лежавшие  в  кармане
пиджака, и улыбнулся. Он все-таки  правильно  сообразил,  что  глупый  майор
приедет на встречу со всем своим барахлом. И принял правильное  решение.  Он
еще не знал, что пожалеет о своей жадности.

Берлин. 27 января 1991 года. Восточная зона

   Постаравшись  не  выдать  своего  волнения,  Сизов,  выйдя  от  Дроздова,
бросился к телефону. Ему повезло.  Ратмиров  уже  вернулся  в  штаб  и  ждал
генерала, чтобы  доложить  ему  о  благополучной  доставке  денег.  Сизов  и
Ратмиров понимали друг друга без лишних слов. Сизов приказал своему  слишком
толковому  помощнику,  чтобы  тот  дожидался  его.  И  поспешил   к   своему
автомобилю, в котором был установлен телефон. Снова набрав номер, он спросил
Ратмирова:
   - Твои ребята остались там?
   - Конечно. Охраняют. Все как положено.
   - Позвони Матвееву. Пусть скажет своему нытику, чтобы шел к Ромашко, взял
его автомобиль и ехал в Потсдам. Понимаешь? А ты его там  увидишь,  передашь
наш обычный подарок, ты знаешь какой, ну, этот, "сувенирный набор".
   - Понял, -  Ратмиров  знал,  что  "сувенирным  набором"  в  ГРУ  называли
специальный чемоданчик-"дипломат" со взрывным устройством. Он  действительно
все понял.
   - Я все сделаю.
   - И быстро. К нытику уже поехали, - предупредил Сизов и отключился.
   Ратмиров помнил, что "нытиком" называли майора  Евсеева.  Он  все  сделал
правильно -  нашел  Матвеева,  настоял,  чтобы  тот  позвонил.  Затем,  взяв
"дипломат", поехал в Потсдам, чтобы встретить Евсеева.
   Сизов находился в своей квартире, о которой знали немногие. Приехав сюда,
он прежде всего позвонил генералу Матвееву, попросив того приехать  к  нему.
Он не назвал адреса. Матвеев знал, куда ему нужно прибыть. Генерал  появился
ровно через двадцать минут после своего звонка. Войдя в  квартиру  и  закрыв
дверь, Матвеев прошел на середину комнаты и лишь тогда заорал:
   -  Что  происходит?!  Ко  мне  эти  суки  приезжали!  Кагэбэшники,   всей
компанией! Во главе с Макеевым. Ищут майора Евсеева. Спрашивают, не  вызывал
ли я его на службу? Что случилось?
   - Сядь и успокойся, - поморщился Сизов, - ничего не происходит. Нам нужно
выиграть один день. Всего один день. Завтра все уже будет нормально.
   - Какое, к черту, "нормально"! Ты ничего не понимаешь! - орал генерал.
   - У нас на хвосте сидит КГБ. И Дранников тоже был вместе с ними. Где этот
твой сука Волков? Когда не надо, он всегда возле штаба трется, а сейчас даже
не сообщил о приезде Дранникова!
   - Волков убит. Его сегодня ночью застрелили, - спокойно ответил Сизов.
   - Что? - из генерала будто выпустили весь воздух. Он,  задыхаясь,  хватал
воздух губами, настолько сильно подействовало на него это сообщение.
   Потом сел.
   - Как это убили?
   - Как обычно убивают.  Пулей  в  сердце,  -  разозлился  Сизов.  -  Ты  в
последнее время совсем жиром заплыл. Ничего не понимаешь. Хорошо еще  майору
позвонить успел.
   - А если они  все  слышали?  Спросят,  куда  делся  Евсеев?  Тут  меня  и
прихлопнут.
   - Ничего не слышали. Мы  с  Дранниковым  вместе  про  Волкова  и  Евсеева
узнали. Он тоже ничего не знал. А подключиться к  телефонам  наших  офицеров
может только военная контрразведка или мы. Никакой КГБ в военные дела нос не
смеет сунуть. Сейчас не тридцать седьмой.
   - Ты меня не агитируй! разозлился генерал. - Смотри, какой умный, ты  еще
мне историю КПСС расскажи. Где Евсеев?
   - Я не знаю. Он должен был поехать в Потсдам. А если ты будешь так орать,
Дранников и Макеев узнают про нас  уже  сегодня.  Не  кричи,  соседи  сейчас
прибегут.
   - К черту! - кричал генерал. - Зачем только я с тобой связался!
   - А затем,  что  деньги  от  нас  получаешь,  чтобы  живот  свой  большой
набивать. Чтобы  к  девочкам  ездить,  чтобы  дачу  в  Новгородской  области
строить. И в Москве квартирку купить. Вот зачем.
   - Ты и за мной следил? - злобно спросил Матвеев, но стал говорить гораздо
тише.
   - А ты как думаешь? Мы в ГРУ совсем дураки, да? В игрушки играем? Это  ты
вор, обычный казнокрад, - разозлился окончательно Сизов,  -  а  я  под  идею
деньги беру. Думаешь, они мне  в  карман  идут?  Думаешь,  я  деньги  на  юг
переправил, чтобы спрятать? Шкуру свою спасаю? Дурак ты, Матвеев.  И  всегда
дураком был. Всех по себе меряешь. Пошел вон отсюда!
   Матвеев встал. Надел фуражку с достоинством, поправил пальто.
   - Где Евсеев? - спросил снова.
   - Они его не найдут, - Сизов сел на стул и стал смотреть в окно.
   Матвеев постоял немного и, ничего не сказав,  вышел  из  квартиры.  Сизов
остался один. Посмотрел на часы. До звонка Брандейса было еще сорок минут.
   Он взял чистый лист бумаги.  Написал  слово  "чех"  и  провел  стрелку  к
другому слову - "Америка", а от этого слова к третьему-"Италия". Затем,  уже
от последнего слова, сделал еще одну стрелку и привел ее к первому слову.
   "Получается треугольник, - подумал он. - Для чего им нужны мы?"
   Потом аккуратно дописал слово "мы". Подумав немного,  стер  это  слово  и
написал "я". И провел две стрелки. Одну от итальянцев,  другую  к  чехам.  И
только потом порвал бумагу на мелкие кусочки  и,  собрав  их  в  пепельницу,
поджег. Он снова посмотрел на  часы.  Когда  позвонит  этот  проклятый  чех?
Осталось всего пятнадцать минут.
   Именно в этот момент кто-то осторожно позвонил в дверь. Сизов  вздрогнул.
Потом, достав из кармана  пистолет,  проверил  его  и  осторожно  подошел  к
железной двери, встав с краю у глазка. За дверью был Ратмиров. Хозяин  убрал
оружие и открыл дверь, впуская своего помощника.
   - Что с майором?
   - Уже разговаривает на том свете с чертями, - ответил Ратмиров.
   Сизов незаметно вздохнул. Хоть этот не подвел. Он прошел в комнату.
   Ратмиров последовал за ним.
   - Можешь садиться, - махнул генерал. - Он ничего не спрашивал?
   - Боялся очень. Скулил все время. Готов  был  на  все,  лишь  бы  его  не
арестовали. Вы приняли правильное решение. Я думаю, он бы все рассказал, как
только попал бы к ним в руки.
   - Ладно, ладно, - прервал его генерал. "Эта дубина тоже решила иметь свое
мнение. Нужно поставить его на место. Раз и навсегда".
   - Если такой умный, - сказал генерал, - не нужно было  стрелять  в  Праге
без моего разрешения.
   - Я не стрелял, - возразил Ратмиров. Голос  звучал  слишком  спокойно.  И
такого профессионала, как Сизов, обмануть не сумел.
   - Я же знаю твой почерк. Это ты стрелял в Праге. Умник Волков решил,  что
ты сумеешь подойти к Валентинову совсем близко, так как он знал тебя в лицо.
И ничего не должен был подозревать. Я думал, Валентинова уберут люди Волкова
или сам полковник. Но вы на месте решили иначе.
   Ратмиров молчал. На его каменном лице ничего не отражалось.
   - Ты убил резидента КГБ полковника Валентинова. Он наверняка тебя  помнил
и поэтому позволил  подойти  слишком  близко.  Правильно,  -  еще  раз,  уже
утвердительно, повторил Сизов.
   Ратмиров молча кивнул.
   - Это тоже я тебе приказывал? - вздохнул Сизов. -  Жадный  ты,  Ратмиров.
Сколько тебе за это дал Волков? Тысячу марок? Или две? Молчишь?  Ну,  молчи,
молчи. Твое счастье, что расследование ведут дураки, а то давно бы узнали  о
твоей командировке в Прагу.
   - Волков сказал - так нужно. Среди его людей не было профессионалов.
   - Поэтому он сейчас лежит в нашем морге. А ты пока сидишь  здесь,  -  зло
напомнил генерал,  -  тоже  мне,  профессиональный  убийца  нашелся.  Киллер
задрипанный. Только не хватает, чтобы ты без моего ведома стрелял в офицеров
КГБ. Раньше я тебе говорить не хотел, думал, вернешься благополучно, тогда и
скажу. С завтрашнего дня уйдешь в отпуск. И чтобы целый месяц я  тебя  здесь
не видел. Ты меня понял?
   - Хорошо, - согласился Ратмиров. Он помнил про деньги, взятые у погибшего
Евсеева.
   Наконец прозвучал телефонный звонок.  Сизов,  взглянув  на  часы,  быстро
поднял трубку. Все было точно. Брандейс позвонил минута в минуту.
   - Слушаю, - сказал генерал.
   - Это я, - сказал Брандейс,  -  все  в  порядке.  Бумаги  у  меня.  Утром
начнется перевод. Я приеду к вам в одиннадцать часов.
   - До свидания! - Сизов положил трубку. С этим, кажется, тоже разобрались.
Он посмотрел на Ратмирова.
   - Ты еще здесь? Можешь ехать домой. И учти, завтра  утром  рапорт  должен
быть у меня на столе. Уедешь к себе в Киргизию.  Ты  ведь,  кажется,  оттуда
родом?
   И будешь Там сидеть весь отпуск, все время, до тех пор, пока  я  тебя  не
позову.
   Нашел кого слушать! Я тебя посылал в Прагу координировать свои действия с
Волковым, а не бегать по его приказу с пистолетом за нашими  резидентами.  -
Видя, что Ратмиров никак не реагирует, он помолчал.  -  В  хранилище  охрану
оставил? Там никаких неприятностей не будет?
   - Ребята остались,  -  кивнул  Ратмиров,  лениво  вставая,  -  все  будет
нормально.
   - Ты подумай над моими словами, - жестко сказал на прощание  Сизов,  -  и
никогда больше самостоятельных действий не предпринимай. В  нашем  деле  это
опасно. Голову могут оторвать.
   Ратмиров кивнул как-то неопределенно, то ли соглашаясь, то ли прощаясь, и
вышел. Сизов подумал, что помощник становится менее  управляемым  и  слишком
много знает.
   В этот момент зазвонил второй телефон. В  квартире  их  было  установлено
два: один городской, по  которому  звонили  все,  другой  -  проложенный  по
специальному кабелю и связывающий квартиру с центром ГРУ в Берлине. Это было
сделано еще тогда, когда город был поделен на две части  и  стена  проходила
сквозь его сердце. По этому телефону могли звонить только сотрудники  самого
Сизова, работающие в Берлине. На  телефонах  стояли  специальные  шифраторы,
которые не позволяли подслушивать разговоры. Он быстро снял трубку.
   - Товарищ генерал, - услышал Сизов взволнованный голос дежурного, -  наша
служба зафиксировала повышенную активность военной  разведки  американцев  в
Западной части города.
   - Я сейчас приеду, пришлите за  мной  машину,  -  быстро  принял  решение
генерал.
   - У нас еще одно срочное сообщение, - продолжал дежурный.  -  В  Потсдаме
взорван автомобиль, принадлежавший подполковнику Ромашко. Там  уже  работают
эксперты. По предварительным данным, погиб один человек. Но Ромашко в машине
не было, он сейчас дома. По его показаниям,  в  автомобиле  находился  майор
Евсеев.
   - Он взорвался? - спросил генерал, уже собираясь положить трубку.
   - Нет. Его сначала застрелили. А  потом  взорвался  автомобиль.  Вы  меня
слышите, товарищ генерал?
   Генерал опустил трубку и со всей силы ударил кулаком по столу. Он  понял,
что Ратмиров застрелил Евсеева перед тем, как взорвать машину. И даже понял,
почему алчный помощник это сделал.  Он  пожалел,  что  так  быстро  отпустил
убийцу.
   Тому начинают нравиться подобные акции.  "Кажется,  мне  понадобится  еще
один "сувенирный набор", - с неожиданной злостью подумал Сизов.

Берлин. 27 января 1991 года. Западная зона

   Брандейс не обманул. Он действительно приехал в отель к Аньезо Бонелли  и
забрал у него копии договоров. Об этом сразу доложили Хефнеру.  Но  об  этом
почти в это же время узнали Берден и Холт. Общее напряжение  нарастало.  Все
хотели понять, на каких условиях участвуют игроки в этой запутанной истории.
   Для Хефнера вопросов было меньше. Он считал, что американцы, как  обычно,
решив  не  посвящать  своих  младших  коллег  в  свои  дела,  просто  начали
самостоятельное расследование и подключились к  Кемалю  Аслану.  Высокомерие
американцев  было  известно.  Даже  в  Берлине,  в  немецком   городе,   они
чувствовали себя как дома, благо  американские  войска  и  штаб-квартиры  их
спецслужб были размещены именно в этом городе.
   Для Бердена вопросов было больше. Он не понимал игру не только советской,
но и немецкой разведки, наблюдавшей за всеми одновременно и не вступавшей  в
действие. А Джордж Клейтон, местный резидент  ЦРУ,  после  прибытия  Тернера
слал  отчаянные  шифровки  в  Лэнгли,  доказывающие  его  непричастность   к
исчезновению Милта Бердена.
   В этот  вечер  все  службы  Берлина  работали  с  полной  нагрузкой.  Все
одновременно следили за всеми. Это могло случиться только в Берлине и только
в это время, когда границы между двумя зонами больше не существовало. И  все
разведчики мира, внезапно лишившись надежного вольера, как-то защищавшего их
друг  от  друга,  начали  вдруг  со  смущением  и  любопытством  следить  за
поведением соседей.
   Сообщения к Хефнеру поступали ежечасно. Он уже знал, что майор Евсеев был
застрелен, а затем в его машину положили  бомбу.  Но,  как  истинный  немец,
педант и аккуратист, он  не  понимал,  зачем  нужно  предварительно  убивать
человека, чтобы потом взорвать  его  труп?  Скрыть  убийство?  Но  это  было
невозможно. Труп сильно обгорел, но пулевое  ранение  скрыть  нельзя.  Тогда
почему?
   То, что не приходило в голову Хефнеру, понял сразу Берден,  уже  успевший
изучить некоторые - наиболее типичные - реакции советских людей.  Он  понял,
что убийство Евсеева было незапланированной операцией  и  прошло  по  личной
инициативе кого-то из исполнителей. При  этом  он  не  исключал  возможности
ссоры, мести или шантажа.
   Но  ни  Хефнер,  ни  Берден  не  могли  бы  сразу  догадаться  о  мотивах
преступления, как сразу догадался Сизов. Для этого американцы и  немцы  были
слишком хорошо воспитаны. Они были родом из другой цивилизации. Сизов  сразу
понял, что Евсеев убит из-за денег, которые он наверняка  взял  перед  своим
бегством. Понял, зачем Ратмиров сначала застрелил майора, а  затем,  обшарив
карманы, взорвал его труп вместе с машиной.
   В этот вечер Кемаль спустился вниз поужинать.
   Он догадывался о том, что  вокруг  него,  ставшего  своеобразным  центром
притяжения полярных сил,  бушуют  вероятные  страсти.  Но  внешне  все  было
спокойно.
   Комфортабельный  отель,  приветливые  официанты,  случайные   посетители.
Внешний лоск был налицо. Он вдруг подумал, что не может  сейчас  просто  так
исчезнуть.
   Или поехать куда-нибудь погулять. Ему просто не разрешат остаться одному.
И было ли в этом его счастье, он не знал.
   Ужин проходил спокойно.  Никто  не  появлялся  рядом.  Он  даже  послушал
музыку. Потом поднялся в свой номер. Вечером он смотрел телевизор. Кемаль не
знал, что будет завтра. Этого не знал никто в целом мире.
   Но очень многие люди в эту ночь не  спали.  Он  планировали  его  будущие
действия на следующее утро.
   Клейтон, сходивший с  ума  из-за  исчезновения  Бердена,  уже  готов  был
поднять весь американский гарнизон, базировавшийся в  городе,  когда  Берден
наконец позвонил и сообщил, что вернулся после прогулки по городу в отель.
   Нужно было  видеть  лицо  Клейтона,  чтобы  понять  его  чувства.  Тернер
вернулся в отель и  вместе  с  Берденом  действительно  отправился  погулять
вокруг отеля. Это предложил сам Милт, и Тернер сразу же согласился.
   На прогулке Берден молчал. Он понимал, что с помощью  направленного  луча
их можно прослушать даже на расстоянии, и не хотел давать никаких шансов  ни
советской разведке, ни немецкой. А когда они вернулись в номер,  он  показал
на свой включенный скэллер и очень тихо прошептал Тернеру:
   - Ночью я уйду опять. Тебе нужно остаться здесь и все контролировать.
   Тернер кивнул и ничего не сказал.
   В три  часа  ночи  Берден  действительно  вышел  из  номера,  предупредив
Тернера, что свяжется с ним рано утром. Он  незаметно  покинул  отель  через
гараж, где его уже ждала специальная машина с людьми Холта. Приехав в  центр
военной разведки М