- обратился к нему Крючков,  -  подготовьте  для
меня справку о всех ваших офицерах на этом направлении.
   - Хорошо, Владимир Александрович, - сразу отозвался Дроздов
   -  Кажется,  наши   специалисты-контрразведчики   тоже   имеют   какие-то
наработки? - спросил Крючков у полковника Буданова.
   - Да, товарищ генерал, - неторопливо ответил Буданов, - по нашему мнению,
этот неизвестный может работать в одном из наших посольств за границей  даже
в должности резидента.
   Все шестеро офицеров, сидевшие за столом, мрачно переглянулось.
   - Почему вы так решили? - спросил Крючков.
   - Анализ  перехваченной  информации  свидетельствует  о  том,  что  агент
английской разведки работает либо в руководстве  третьего  отдела  ПГУ  КГБ,
либо в одном из  наших  посольств  под  прикрытием.  Но  конкретно  мы  пока
установить не можем, - сообщил Буданов.
   Крючков достал свой список, развернул его и для себя  еще  раз  перечитал
фамилии  всех  семерых  резидентов:  Гук,  Шацких,  Севрюгин,   Селивестров,
Кошляков, Будник, Смирнов. Он хорошо знает всех семерых. Неужели один из них
враг? На такой должности - и враг? Он в это верить не хотел и не мог. Но  на
вский случай сказал:
   - Ищите замены резидентам, которые сидят  слишком  долго.  Или  допускают
крупные ошибки. В Лондон Гуку передайте, чтобы активизировал работу, но  без
ненужного риска. А в Ирландии Смирнова давно нужно было заменить, У вас есть
какая-нибудь кандидатура? - спросил он у Грибина.
   - Отдел рассматривает кандидатуру Владимира Васильевича Миндерова на этот
пост. И еще две кандидатуры. Пока решаем.
   - Долго решаете. А в итоге мы не  всегда  получаем  то,  что  нам  нужно.
Возьмите под свой личный контроль  и  эту  работу.  Мы  просто  обязаны  все
выяснить без привлечения к этим утечкам сотрудников Второго Управления.  Они
начнут действовать топорно, без должного прикрытия, - Крючков,  уже  столько
лет проработавший в разведке, с обычным высокомерием разведчика относился  к
грубым и прямолинейным действиям контрразведки.
   - Мы постараемся  выбрать  лучшего,  -  заверил  его  начальник  третьего
отдела.
   - Тогда подведем итоги, - сухо сказал  Крючков,  -  с  этого  момента  мы
создаем специальную группу в составе: Грушко, Голубев,  Буданов.  Нам  нужно
точно выяснить, откуда и почему идет информация к англичанам.  Спасибо.  Все
свободны. Дроздову остаться.
   Когда все вышли, он мрачно посмотрел на Дроздова.
   - Теперь рассказывайте про вашего "Юджина". Что у вас с ним?
   - Пока ничего. На связь с нашими людьми в Нью-Йорке его связной не вышел.
Матвеев передает,  что  обнаружил  за  собой  наблюдение.  И  наблюдение  за
Сюндомом.
   - Они вышли на шведа? - зло спросил Крючков.
   - Да - ответил генерал.
   - В результате чьей ошибки? Связного, самого шведа или Матвеева?
   - Этого мы пока не знаем, - чуть виновато сказал Дроздов.
   - Может, "Юджин" провалился?
   - Мы проверяли. Там все нормально.
   - А его связной?
   - Пока работает, как и раньше.
   - Значит, вы потеряли связь с "Юджином"? Я вас правильно понял?
   - Не совсем. Просто его связной, очевидно, узнал  или  сумел  просчитать,
что за шведом наблюдают и не вышел на связь. Сам "Юджин" попытается выйти на
связь через резервный вариант. Но у нас там проблемы. Умер наш связной.
   - Как умер? - не понял Крючков. - Его ликвидировали? Почему мне  об  этом
не докладывали?
   - Он умер в больнице. Мы проверяли, связной действительно болел. Там  все
в порядке. Перед смертью он сообщил  пароль  своей  соседке  и  попросил  ее
принимать приезжающих гостей. Мы послали человека и все подтвердилось.
   - И вы верите в случайную соседку? - желчно  поинтересовался  Крючков,  -
нас просто переиграли американцы.
   - Не думаю,  -  набрался  смелости  возразить  Дроздов,  -  мы  проверяли
достаточно тщательно. Там все совпадает. У связного была обнаружена  тяжелая
форма рака. Он сам об этом не знал. Но успел  сообщить  и  нам  в  Центр,  и
предупредить свою соседку. Он  предполагал,  что  вернется.  Его  увезли  на
операцию и он умер  в  больнице.  Все  совпадает,  такое  подстроить  просто
невозможно. Мы даже обнаружили его  страховой  полис,  выдаваемый  в  случае
смерти владельца. Наш человек сумел попасть в его дом после  смерти  и  даже
побеседовать с этой хозяйкой.
   - Ваш человек вернулся? - быстро спросил Крючков.
   - Да, конечно. Он уже в Москве. В Чикаго он ездил как рядовой турист.
   - За ним не следили?
   - Он допускает, что следили. Но на встречу он шел без наблюдения. В  этом
он убежден. Его прикрывал другой наш сотрудник и он тоже  подтверждает,  что
на встречу проверяющий поехал без обычного наружного наблюдения. Вернее,  им
удалось оторваться и они часа два все проверяли.
   - Значит, "Юджин" остался без связи?
   - Практически, да.
   - Что думаете предпринять?
   - Мы готовим нового связного. А старого  будем  отзывать.  Он  работал  с
"Юджином" уже много лет.
   - Согласен, - кивнул Крючков, - вы всегда помните, что главное для нас  -
это работа самого "Юджина". Где мы еще сумеем получить такую легенду и такое
прикрытие. Кстати, его информацию вы тоже проверяли? Вы ведь работали раньше
резидентом в Нью-Йорке?
   - Конечно, - кивнул Дроздов, - картина одинаковая. Все его  сообщения  по
Великобритании стали известны англичанам и американцам. А сообщения по самой
Америке оказались верными  и  о  них  пока  неизвестно  ни  ЦРУ,  ни  Сикрет
Интеллидженс Сервис.
   - И здесь то же самое. - понял Крючков.
   - Да,  Владимир  Александрович.  Мы  проверяли  все  совместно  с  людьми
генерала Голубева. Сомнений почти нет.  У  нас  действует  агент  английской
разведки. И действует, скорее всего, на линии нашего третьего отдела.
   - И он может подставить "Юджина", - негромко подвел  итоги  Крючков,  уже
понявший, чем это может грозить лично ему.
   И вдруг Дроздов сказал как раз те  слова,  которых  больше  всего  боялся
начальник советской разведки:
   - Он это уже сделал. Он уже выдал  "Юджина"  американцам.  Просто  он  не
знает, кто именно наш агент. А американцы уже  ищут  "Юджина".  Мы  получили
сообщение сегодня  утром  из  Нью-Йорка.  За  Матвеевым  и  Сюндомом  следят
сотрудники ФБР.

Глава 17

   Он смотрел на нее, словно они не виделись целую  вечность.  Она  покачала
головой и неожиданно спросила:
   - Вы так и собираетесь стоять в коридоре?  Или,  может,  лучше  зайдем  в
номер.
   - Если вы меня пригласите, - пробормотал он.
   - У вас особая манера напрашиваться в гости, - сразу парировала Сандра, -
заявляетесь ко мне в полночь и еще ждете приглашения. Придется вас впустить.
Заходите, - она прошла в глубь номера и он, оторвавшись  наконец  от  стены,
вошел следом, осторожно закрывая за собой дверь.
   У нее был двухкомнатный сюит и она закричала из спальни:
   - Входите, я сейчас к вам выйду.
   Он прошел к стоявшему у столика креслу, и опустившись  в  него,  неслышно
перевел дыхание. Выпитый алкоголь несколько непривычно бил прямо  в  голову.
Он давно уже  не  позволял  себе  так  расслабляться.  Вернее,  не  позволял
никогда, если не считать  того  единственного  случая  в  Измире.  Но  тогда
подобное пьянство было  скорее  расчетом,  а  не  просчетом,  в  отличие  от
сегодняшнего вечера. Сандра вышла из спальни.
   - А вы не изменились, - ровно произнесла она и сразу спросила:
   - Что будете пить?
   - Минеральную воду, - пробормотал он.
   Кажется, она не удивилась. Достав  из  холодильника  бутылку  минеральной
воды для него и бутылку апельсинового сока  для  себя,  разлила  по  высоким
стаканам напитки и протянула своему гостю один из них. И только после  этого
уселась во второе кресло.
   - Вы тоже мало изменились, - пробормотал он чуть пригубив стакан. - У вас
служебная командировка? Или по личным вопросам?
   - Бизнес, - покачала она головой. На английском языке это могло  означать
и служебную командировку  и  личный  вопрос.  Он  не  стал  уточнять.  -  Вы
по-прежнему вице-губернатор?
   - У нас будут выборы только в восемьдесят шестом, - напомнила  она,  -  а
пока я по-прежнему вице-губернатор штата.
   - Да, я помню как вы вели заседание  сената  в  Бэтон-Руже,  -  обреченно
сказал он, - вы были просто великолепны.
   - Благодарю вас. Как ваша супруга?
   - Мы живем теперь отдельно. Нет, мы официально  не  развелись.  Но  живем
отдельно. Я в Нью-Йорке, она в Хьюстоне.
   - Вы перебрались в Нью-Йорк? - удивилась Сандра.
   - Уже несколько месяцев. Теперь в Хьюстоне лишь филиал моей компании.
   - Понимаю, - кивнула Сандра, - как ваш сын?
   - Как будто хорошо. Но я его редко вижу, к сожалению. А  как  ваша  дочь?
Кажется, тогда были какие-то проблемы?
   - У кого их нет, - улыбнулась Сандра, - но пока все хорошо.
   Он снова выпил воду. Его мучила непонятная жажда,  словно  в  присутствии
этой женщины он чувствовал себя  не  совсем  уверенно  м  у  него  постоянно
пересыхало в горле.
   - Хотите еще воды? - спросила она, увидев, что его стакан почти пуст.
   Он  кивнул  и  она  пошла  к  мини-бару  доставать  следующую   бутылочку
минеральной. Он поднялся, принимая у нее бутылочку, и случайно  коснулся  ее
пальцев. И снова та обжигающая искра, которая проскочила между  их  ладонями
несколько часов назад, возникла на стыке их  пальцев.  Он  не  стал  убирать
руку. Просто положил бутылочку на стол и смотрел в глаза женщине.  Что-то  в
ней было особенное, отличавшее ее от всех остальных  женщин  на  свете.  Ему
даже на мгновение показалось, что она похоже на его мать.
   Сандра смотрела ему в глаза прямо и твердо, и  он  подумал,  что  впервые
рискует так пристально смотреть ей в глаза. Он поднял  руки  и  нерешительно
протянул их к женщине. Она чуть напряглась. Но  не  стала  отстраняться.  Он
мягко потянул ее на себя продолжая смотреть в ее глаза. На ней  не  было  ее
привычных очков и оттого лицо было как-то добрее  и  мягче.  Он  наклонился,
чтобы поцеловать ее. Кажется, алкоголь сыграл со мной совсем не злую  шутку,
почему-то успел подумать он в те доли  секунды,  когда  наклонился  к  губам
женщины.
   Поцелуй был долгим и потому особенно сладостным. Они, наверное, простояли
так минут двадцать, прежде чем он, наконец, пришел  в  себя  и  неуверенными
движениями руки попытался расстегнуть  пуговицы  на  ее  брюках.  Она  мягко
помогла ему, сама снимая с себя брюки. И лишь затем дотронулась  до  пуговиц
его рубашки. Как они раздевались, он не помнил. Вещи разбрасывались по обоим
комнатам, в промежутках между страстными поцелуями. А потом была постель...
   Он не был развратником в том смысле,  в  каком  полагается  быть  опытным
мужчинам, уже изучившим  и  полюбившим  различные  телодвижения  в  постели,
пытаясь произвести еще большой эффект на  женщину  и  увеличить  собственное
наслаждение. Ему даже не пришлось прибегать к обычным любовным прелюдиям. Ее
глаза в этот момент заслоняли  ему  весь  мир,  вымывая  из  головы  остатки
разума.
   И потому у  них  не  было  тех  великолепных  игр,  которые  предшествуют
заключительному возвышенному акту наслаждения. Они просто менялись  местами,
познавая друг друга в эту сладостную для обоих ночь.
   Последние месяцы, после отъезда из Хьюстона Кемаль не имел вообще никаких
контактов с женщинами, всецело занятый  работой  и  проблемами  переезда.  У
Сандры  также  не  было  постоянного  партнера.  И  потому   их   бурный   и
эмоциональный взрыв кончился довольно быстро  почти  одновременным  яростным
взрывом и наступившим после него небывалым умиротворением.
   Кемаль вытер пот ладонью и откинулся на подушку. Он,  не  закрывая  глаз,
смотрел в потолок. Потом осторожно скосил глаза влево. Сандра лежала,  также
глядя прямо в потолок. И также не закрывала глаз.
   - О чем ты думаешь? - спросил он.
   - Ты действительно переехал в Нью-Йорк? - спросила она.
   - Опять про Марту, - поморщился Кемаль, - да, я действительно переехал  в
Нью-Йорк.
   - Вы с ней больше не живете?
   - Во всяком случае, не спим вместе, это точно. Но когда она  приезжает  в
Нью-Йорк вместе с сыном, то остаются в моей квартире.
   - Ясно, - она по-прежнему смотрела в потолок.
   - Неужели ты тогда отказала мне из-за Марты?
   - И из-за нее тоже, - ответила Сандра.
   - Я не совсем понял твои слова.
   - Сейчас это уже неважно. Когда ты уезжаешь из Чикаго?
   - Завтра утром.
   - Ты прилетел на один день? - она, наконец, перевела свой взгляд на него.
   - Да, - он тоже чуть повернул голову, снова глядя ей в глаза. Теперь  они
были какие-то особенно яркие, теплые, словно  поглощавшие  в  себе  все  его
эмоции и чувства.
   - Когда ты прилетел? - вдруг шепотом спросила она.
   - Сегодня утром, - он, наконец, понял смысл ее вопросов.
   - Я тоже, - прошептала она, - эта судьба, Кемаль.
   Он поднял руку, дотронулся до ее волос, провел пальцем по линии ее  лица,
коснулся губ.
   - Да, - согласился он, - это действительно судьба. - И  потянулся,  чтобы
снова поцеловать ее.
   На этот раз, улыбнувшись, она чуть  отстранилась  положив  палец  на  его
губы.
   - Не так скоро, - попросила она, - мы  не  дети,  Кемаль.  И  утром  тебе
улетать.
   - Это что-то меняет? - спросил он.
   - Наверное, нет, - подумав ответила она. - Но мы вряд ли сможем так часто
видеться, чтобы стать  по-настоящему  близкими  людьми.  Это  очень  далеко,
Кемаль. Чикаго, Нью-Йорк, Батон-Руж и Хьюстон. Это очень далеко, - повторила
она.
   - Я бы мог приезжать, - немного упрямо сказал он.
   - На уик-энд, - на подбородке у нее впервые  появилась  упрямая  складка.
Или это произошло из-за подушки?
   - Я буду девочкой для воскресных утех? - спросила Сандра.
   Он нахмурился.
   - Ты могла бы иногда быть не столь категоричной. Здесь в конце концов  не
луизианский сенат, - резко ответил Кемаль.
   - При чем тут сенат, -  огорченно  произнесла  она,  -  ты  бы  мог  быть
поделикатнее.
   Он опомнился.
   - Извини, - попросил он, - я был не прав. Кажется, мы  ссоримся,  еще  не
успев подружиться.
   И он улыбнулся. Складка исчезла на ее лице. Она улыбнулась в ответ.
   - Кажется, теперь я понимаю, почему до сих пор не вышла  замуж,  -  вдруг
сказала она, - у меня действительно несносный  характер.  Извини,  я  начала
первой,  но  согласись,  наши  расстояния  делают  частые   встречи   просто
нереальными.
   - Разве это  расстояния,  -  возразил  он,  -  в  тебе  говорит  типичный
техасский провинционализм. Я так часто летал из Турции в США и обратно.  Это
не так далеко, как тебе кажется.
   - Мистер путешественник знает,  сколько  часов  нужно  лететь  из  нашего
города в Батон-Руж? Хотя ты мне сказал, что не так часто видишься с  семьей.
Так сколько раз ты летал за последний месяце Хьюстон, чтобы повидать  своего
сына?
   Он сжал губы. Потом выдохнул воздух.
   - Ни разу. Кажется, я болван Сандра.
   - Я не была бы столь категорична, - усмехнулась она и сама подняла  руку,
дотрагиваясь до его лица, - кажется, мы торговались слишком долго.
   В этот раз их слияние длилось  значительно  дольше.  Они  познавали  друг
друга, исследуя каждый сантиметр тела партнера, наслаждаясь  и  отдавая  все
без остатка. И мир вокруг них перестал существовать.
   За окнами был уже рассвет, когда Сандра пошла  принимать  душ.  И  только
тогда он, наконец, вспомнил все подробности минувшего дня и свой неудавшийся
визит в Сисеро. Теперь нужно было соглашаться на  вариант  Тома  и  подавать
сигнал о чрезвычайном происшествии. Кажется,  Сандра,  как  всякая  женщина,
чувствовала почти интуитивно. Но в одном она права.  Они  просто  не  смогут
встречаться слишком часто.
   Когда она вернулась из ванной,  он  уже  сидел  на  постели,  обмотавшись
одеялом. Сандра заметила мрачное выражение его лица.
   - Что-нибудь не так? - поинтересовалась она.
   - Все в порядке, просто я все время думаю над твоими словами. Мы могли бы
встречаться хотя  бы  раз  в  месяц.  Или  два,  смотря  как  получится.  Не
обязательно мне лететь в Батон-Руж, а тебе в Нью-Йорк.  Мы  могли  бы  найти
промежуточный вариант. Скажем, Атланту.
   - Гениально, - с явной насмешкой  парировала  Сандра,  -  это  ты  сейчас
придумал, пока я принимала душ?
   - Не нужно смеяться, - он поднялся, чтобы идти в ванную комнату.
   - Пойми, - мягко сказала она,  -  я  вице-губернатор  штата.  Я  не  могу
встречаться с человеком, приезжающим ко мне на уик-энд. Ты ведь  должен  все
понимать. Достаточно об этом узнать журналистам и  вся  моя  карьера  рухнет
моментально. Я просто не имею права встречаться с женатым человеком. К  тому
же женатым на моей подруге. Ты представляешь, какой шум  может  подняться  в
газетах, с каким удовольствием раздует этот  скандал  оппозиционная  партия,
какой грязью меня будут поливать. Неужели действительно не понимаешь? А  мои
частые визиты даже в Атланту можно легко проверить.
   - В таком случае  будем  встречаться  каждый  раз  в  разных  городах,  -
предложил он, - это единственный способ.
   - Тебе это так важно? - спросила она.
   - Ты должна была все понять, - он не мог произнести столь  привычных  для
типичного американца слов "я люблю тебя". Для этого он был слишком восточным
человеком. И по легенде, и по структуре своей души.  На  этот  раз  она  все
поняла правильно.
   - Иди, принимай душ. Когда выйдешь, поговорим, - кивнула она, - мы  ведем
себя просто неприлично. Как молодые влюбленные. Нам уже много  лет,  Кемаль.
Мы взрослые люди.
   - Может, поэтому я так себя и веду, - пробормотал он и пошел в ванную.
   Когда он вернулся, она уже лежала в постели. Он лег рядом и посмотрел  на
нее, протягивая левую руку и поднимая ее вверх. Она подняла свою правую руку
и пальцы переплелись.
   - Знаешь о чем я думала, пока ты принимал душ? - спросила она.
   Глаза  у  нее  были  теперь  привычно  вишневые,  с  какими-то   лукавыми
искорками. Он почувствовал, как снова изменилось ее настроение.
   - Я все думала, какая я дура. Почему я  отказала  тебе  два  года  назад?
Представляешь, чего я себя лишала целых два года?
   Он изумленно посмотрел на нее, еще не веря услышанному. И  вдруг  госпожа
вице-губернатор ему подмигнула.
   - Может, нам стоит повторить еще раз? - И они оба расхохотались.

Глава 18

   Одним из самых красивых городов мира, которые он когда либо видел в своей
жизни, был Измир. В Турции, где много  неповторимых  мест  и  запоминающихся
городов , Измир выделялся каким-то особенным очарованием. А может, все  дело
было в том, что он, выросший у моря, в своем родном  Баку,  видел  в  Измире
частицу родного  города  с  его  только  построенным  в  начале  семидесятых
бульваром и набережной. Позже, уже поездив по миру, он останется  при  своем
мнении, по-прежнему считая Баку и Измир особыми, неповторимыми  городами  со
своей уникальной парково-городской зоной и архитектурой подле раскинувшегося
ласкового теплого моря. С годами к ним просто присоединится еще  и  Неаполь,
похожий на эти два города словно природа решила создать нечто, продублировав
эти уже существующие.
   В Измире находился дом его дяди, Намика Аббаса, и его семьи.  Но  сначала
они прибыли в Стамбул, или Истамбул, как говорят сами  турки  и  пишется  во
всем мире. Город уже  тогда,  в  семьдесят  четвертом,  поражал  масштабами,
величественно раскинувшись по обоим сторонам Босфора.
   Он впервые попал  в  Стамбул  и  поразился  огромному  городу,  казалось,
слившемуся в единый музейно-базарный комплекс,  в  котором  лавки  торговцев
часто располагались в самых лучших "архитектурных" местах  города,  а  музеи
соседствовали с торговыми рядами, как это было и сто. и  триста,  и  пятьсот
лет назад. Первое, что он сделал, выпросил у  дяди  разрешения  остаться  на
один день в городе и походить по Стамбулу.  Во-первых,  это  входило  в  его
легенду, как настоящий турок,  он  должен  был  испытывать  трепет,  впервые
попадая в столь величественный город, на протяжении  веков  бывший  символом
великой империи, когда-то существовавшей