умер восемь лет назад.
   - Кто делал ему операцию? - спросил Райт.
   - Я, - спокойно ответил Бонев. Глаза за толстыми стеклами очков  смотрели
строго и спокойно. Или его уже ничего не могло взволновать?
   - Вы можете вспомнить какие-нибудь подробности? - оживился Томас, задавая
вопрос уже от себя.
   - Все есть в его деле, - сухо заметил Бонев. И Томас исправно перевел его
слова.
   - Тогда мы не будем вам  мешать,  -  почему-то  сразу  сказал  Уильям,  и
сидевший рядом с ним Райт даже удивленно оглянулся на своего шефа, проверяя,
правильно ли он понял эти слова. Бонев кивнул, давая - понять, что  разговор
закончен. Он не подал на прощание руки,  только  встал  из-за  стола,  когда
иностранцы выходили из кабинета.
   Томас тихо спросил Уильяма:
   - Почему вы так быстро закончили  разговор?  Старик  мог  рассказать  нам
много интересного. Мне кажется, можно было расспросить его подробнее.
   - Нет, - покачал головой Уильям, -  не  подойдет.  Главный  врач  из  той
когорты старых коммунистов, которые не любят  изменять  своим  идеалам.  Для
него мы представители того самого мира, который они так не хотели  принимать
и который в конце концов победил их систему. Я могу заранее сказать, что  мы
ничего  не  найдем  в  медицинских  документах  нашего  подопечного.  Ничего
необычного. А врачи нам ничего не расскажут. Да и  сам  Бонев  не  отличался
особой словоохотливостью.
   - Тогда зачем мы сюда приехали? - не сдавался Райт.
   - Мне важно было знать, как именно была проработана схема отправки Кемаля
Аслана в нашу страну. Конечно, он работает на русских, но мы пока  не  знаем
ответа на главный вопрос, который нам поставили. Он настоящий турок, и  КГБ,
используя его несчастную жизнь, лишь  вынудило  работать  на  них,  или  это
советский офицер-нелегал, которого мы можем арестовать только  на  основании
незаконного въезда в нашу страну? Хотя боюсь, что в больнице  мы  ничего  не
узнаем. Но зато увидим документы. Это очень важно - Они прошли по  коридору,
и  приветливая  секретарь  Бонева  проводила  их  в  кабинет,  расположенный
напротив кабинета главного врача. Почти сразу  им  принесли  большую  папку,
заполненную документами и фотографиями.
   Райт бросился перебирать фотографии. Потом поднял голову и  посмотрел  на
спокойно сидевшего Уияльма Тернера.
   - Я понял, - сказал он очень тихо, - я  все  понял.  Если  дело  в  такой
сохранности находилось целых семнадцать  лет,  значит,  кто-то  был  в  этом
заинтересован.
   Тернер кивнул головой.
   - Здесь вся история болезни, - показал  на  документы  Томас,  -  есть  и
фотографии больного. Хотите, я сделаю снимки?
   - Как хочешь, - ответил Тернер, -  думаю,  они  совпадут  с  фотографиями
нашего клиента.
   - Он лежал в коме несколько месяцев, - продолжал читать Райт.
   - Выпиши сроки, обрати внимание на фамилии всех  врачей.  Бонева  мы  уже
знаем. Кто другие? Может, среди них были и молодые  люди.  И  проследи,  как
быстро проходило его восстановление. Райт  исправно  записывал  все  данные.
Сидевший в своем кабинете Бонев долго молчал, глядя в зеркальную поверхность
стола, обхватив голову руками. Затем, словно приняв какое-то важное решение,
поднял трубку телефонного аппарата и набрал чей-то номер. Затем сказал:
   - Это говорит Бонев. Они сегодня приходили ко мне.
   - С кем они встречались? - спросил его собеседник.
   - Кроме меня, ни с кем.  Сейчас  они  в  больнице,  изучают  дело  нашего
бывшего больного.
   - Спасибо, товарищ Бонев. Держите и дальше нас в курсе. Думаю, они выйдут
на лечащего врача. Действуйте как договорились. До свидания.
   - До свидания, - Бонев положил трубку и  вытер  потное  лицо.  Впервые  в
жизни он чего-то боялся, словно сделал нечто недостойное  и  подлое.  Но  не
позвонить он просто не мог. И это он отлично сознавал.

Берлин. 20 января 1991 года

   Он ехал в своем "БМВ", часто останавливаясь на перекрестках  даже  тогда,
когда это не было вызвано необходимостью. Наблюдая за спешившими позади  его
автомобиля машинами в зеркало заднего обзора, он пришел к выводу, что  может
наконец ехать совершенно спокойно. И все-таки  еще  дважды  до  назначенного
места он проверял, убеждаясь, что за ним никто не следит. И лишь подъехав  к
нужному ему дому, быстро запер автомобиль,  поспешил  к  подъезду  и  набрал
нужный код.
   Дверь автоматически открылась, и он вошел в подъезд. Оказавшись в  лифте,
он  нажал  вызов  нужного  ему  этажа.  Лифт  бесшумно  заскользил  вверх  и
остановился на четвертом этаже. Незнакомец  вышел  из  лифта  и,  подойдя  к
дверям квартиры, трижды позвонил. Дверь открылась почти сразу.
   - Привезли? - спросили его  вместо  приветствия,  и  незнакомец  вошел  в
квартиру, доставая из кармана конверт.
   В просторной гостиной сидели трое. Двое из  вальяжно  расположившихся  на
диване господ хотя и были одеты в дорогие модные костюмы, однако чувствовали
себя в них непривычно, так что можно было предположить: в генеральской форме
они смотрелись бы гораздо лучше. Они и были генералами. На третьем  штатский
костюм сидел лучше. Он и открыл дверь, протягивая левую руку за конвертом.
   Получив конверт,  поспешно  вскрыл  его,  достал  листок  бумаги.  Только
прочитав написанное, он наконец облегченно вздохнул и громко сказал:
   - Все в порядке. Это то, что нам нужно.
   - Полковник Волков, - обратился к прибывшему один из сидевших на диване -
полный высокий мужчина с опухшим, одутловатым лицом, - надеюсь, вы нигде  не
останавливались?
   - Нет, товарищ генерал, -  заявил  полковник,  проходя  в  комнату.  Сняв
пальто и шляпу, он бросил их в прихожей, а затем, не спрашивая разрешения  у
сидевших на диване генералов и не обращая  внимания  на  третьего  генерала,
стоявшего у дверей гостиной, спокойно уселся в кресло. - Я же  говорил,  что
они согласятся на наши условия.
   - Это только начало, - заметил стоявший в дверях генерал.
   Он был левшой и поэтому, когда брал конверт, протянул левую руку.
   Генерал Сизов был представителем  Главного  разведывательного  управления
Министерства обороны СССР в Германии и привык ходить в штатском костюме. Оба
других генерала входили  в  командование  Западной  группы  войск  и  больше
привыкли к своим военным мундирам. Но в интересах безопасности операции  все
трое приехали на эту квартиру, переодевшись в штатское. Полковник Волков был
сотрудником особого отдела, давно выполнявшим наиболее щекотливые  поручения
командующих Западной группы войск СССР в Германии.
   - Вы посмотрели? - спросил первый  генерал  у  Сизова.  -  Там  правильно
указаны все данные?
   - Не беспокойтесь,  -  чуть  улыбнулся  Сизов,  -  я  немного  понимаю  в
банковских документах. Деньги переведены точно по счету. Теперь наша  задача
раздробить их и перевести на счета каждого. Это уже не так сложно.
   - Надеюсь, - проворчал другой генерал, представитель  авиации.  Его  лицо
было таким расплывшимся, как у его армейского коллеги,  может,  потому,  что
иногда, вспоминая молодые годы, садился в кабину самолета.
   - Это ваша задача, - почти приказным тоном заметил армейский  генерал,  -
как и куда  переводить  деньги.  Мы  делаем  свое  дело.  Остальное  нас  не
касается.
   -  Конечно,  -  сразу  согласился  Сизов,  -  все  будет  так,   как   мы
договаривались.
   - Хорошо, - армейский генерал тяжело поднялся с дивана. За  ним  встал  и
другой. Полковник нехотя поднялся с кресла. Наглеть абсолютно не  входило  в
его планы. Видимо, это понял и армейский генерал.
   -  Ну-ну,  -  сказал  он,  снисходительно  улыбнувшись.   -   Смотри   не
перестарайся, - и вышел из гостиной, забирая свое пальто. За ним поспешил  и
его коллега из авиации.  Он  ничего  не  сказал,  просто  кивнул.  Когда  за
ушедшими закрылась дверь, Сизов нахмурился.
   - С ума сошел совсем. Что себе позволяешь? - спросил он у Волкова.
   - А пусть знают, гниды, что они такие же воры, как и я, - отрезал Волков,
снова усаживаясь в кресло. - Строят из себя героев, а сами проморгали все, в
рот Горбачеву смотрели, когда он Германию сдавал, и все время поддакивали. А
теперь норовят поскорее все распродать. Не люблю я их.
   - Ты дурака не валяй, - заметил Сизов, - свою нелюбовь при себе держи.
   Они старше тебя по званию. Ты в их присутствии дерьмо подбирать должен, а
ты строишь из себя Штирлица. Я тебе оторву яйца, чтобы ты понял, с кем  дело
имеешь.
   - Ладно, - нехотя сказал Волков, - больше не буду.
   - И вообще, больше не приезжай сюда, жестко приказал Сизов, -  твоя  рожа
здесь всем знакома. Наверное, соседи уже с тобой здороваются.
   - Я по ночам приезжаю, - заметил  Волков,  -  не  нужно  делать  из  меня
дурака. Я все-таки столько лет работаю.
   -  А  ведешь  себя  как  дурак.  Узнал  наконец,  кто  из   твоих   людей
проболтался?
   - Нет, - отвернулся Волков, - ищем пока. Ничего не нашли.
   - И документов нет?
   - Нет. При нем их не было. Мы даже его автомобиль осмотрели.
   - Дурак ты, Волков, - снова сказал генерал, проходя к столику, где стояло
несколько бутылок. Выбрав водку, он налил  себе  небольшую  рюмку  и  залпом
выпил. Потом сел на диван.
   - Не понимаю я вас, особистов. Как вы работаете? Столько лет в  Германии,
а ничего сами  не  можете.  И  этот  прокол  с  резидентом  КГБ.  Ну  откуда
Валентинов мог узнать про твои переговоры? И какой  ты,  к  черту,  особист,
если приехавшая "шляпа" из Москвы узнает все через несколько  дней.  Значит,
это его агентура работает лучше, а не твоя.
   - Ничего себе "шляпа", - заметил для порядка Волков, - он был полковником
КГБ. У них есть своя агентура в Германии, особенно в Восточной зоне, вы ведь
лучше меня это знаете. Наверное, вышел на нас через своих агентов.
   - Которых ты пока не знаешь - заметил  Сизов,  -  и  мало  того,  что  не
знаешь, но и не хочешь  узнать.  Что  за  дурацкая  идея  была  с  убийством
Валентинова  в  Праге?  Почему  вы  не  можете  работать  нормально?  Только
арестовать или убить - вот ваши методы. Да и то, пользуясь услугами  дешевых
солдатских стукачей, которые не хотят вкалывать на дембелей  и  предпочитают
более легкую жизнь. О чем еще с тобой можно после  этого  говорить?  Устроил
стрельбу в центре города, убрал резидента КГБ. Думаешь,  там  все  такие  же
дураки, как у вас в  военной  контрразведке?  Я  не  сомневаюсь,  что  скоро
прилетят их люди расследовать это убийство. Уже наверняка сидят в Праге. Там
хоть не наследили?
   - Мои люди умеют работать, - обиделся Волков, -  мы  тоже  не  в  игрушки
играем.
   - Это ты Крючкову расскажешь, когда  он  тебя  допрашивать  будет.  Зачем
нужно  было  стрелять  в  Валентинова?  Можно  было  проследить  его  связи,
выяснить, с кем конкретно из агентов он встречался,  узнать  о  наличии  его
агентуры. Так нет.
   Сразу стреляете в спину.
   - У нас есть запись их беседы со связным, - хмуро заметил Волков,  -  ему
приказали срочно вылетать в Софию, а оттуда в Москву. Мы прослушали разговор
специально нацеленным микрофоном. Эта последняя разработка позволяет слушать
разговор на расстоянии километра от места встречи говорящих.
   - Тоже мне, разработка, - улыбнулся генерал ГРУ,  -  я  тебе  потом  наши
приборы покажу. Они по  колебанию  оконных  рам  весь  разговор  записывают.
Новейшие установки отдают сначала в разведку, к нам, а  уже  потом  передают
вам для прослушивания пьяных разговоров наших офицеров и генералов, ругающих
Советскую власть и вас больше всего на свете.
   Волков ничего не ответил.
   - Где запись разговора? - спросил Сизов. Полковник достал из  внутреннего
кармана пиджака небольшой магнитофон и включил его.
   " - Как дела? - послышался голос связного.
   - Это я должен спрашивать, - пробормотал Валентинов, - может, вы  наконец
объясните столь срочный вызов? Я бросил  все  свои  дела,  чтобы  примчаться
сюда.
   - Правильно, - сказал связной, - получен новый приказ из Москвы.
   Срочно сворачивайте всю работу и  выезжайте  в  Болгарию,  оттуда  можете
вернуться в Москву, вам будут подготовлены соответствующие документы".
   Сизов нахмурился. Волков усмехнулся и,  поднявшись  с  кресла,  прошел  к
столику, налил себе немного виски. За  время,  проведенное  в  Германии,  он
приучился к этому крепкому напитку.
   " - В Болгарию, - усмехнулся Валентинов, - у них такой же бардак,  как  и
везде. Раньше из Западной Европы ездили  через  ГДР  в  Чехословакию.  Новые
времена?
   - Мне не поручали  обсуждать  с  вами  такие  детали,  -  быстро  ответил
связной.
   - Конечно, не поручали. Значит, конец. Передайте,  я  все  понял.  Завтра
утром вылетаю в Софию. Канал связи прежний?
   - Да".
   "Кажется, эти типы были  правы,  -  огорченно  подумал  Сизов.  -  У  них
действительно не было другого выхода". Он уже ждал,  чтобы  Волков  выключил
магнитофон, когда снова раздался голос резидента:
   " - Вас что-то беспокоит?
   - Нет-нет,  ничего.  Просто  мне  хотелось  бы  поскорее  закончить  нашу
встречу. Что у вас по нашей группе войск  в  Германии?  Вы  подготовили  все
документы?
   - Да, конечно. Я возьму их с собой. Очень неприглядная картина".
   - Стоп, - быстро приказал Сизов, - перемотай еще раз, я послушаю.
   Какая картина?
   -  Неприглядная,  -  явно  наслаждаясь  произведенный  эффектом,  заметил
Волков, - а вы говорите, что мы не умеем работать.
   Сизов махнул рукой, уже не обращая внимания на слова полковника. И  снова
услышал: "очень неприглядная картина".  И  ответ  связного,  огорчивший  его
более всего остального.
   " - Я передам в Москву. В Софии вас будут ждать.
   - Прощайте.
   - Прощайте. Желаю успехов". Лента закончилась.
   - Все? - спросил Сизов.
   - Все, - подтвердил Волков.
   - Связного вы отпустили?
   - А вы хотели, чтобы мы и его убрали? - спросил полковник.
   - Не говори глупостей, - нахмурился генерал, - я всегда был против  ваших
методов работы. Но где эти документы? Куда он их дел?
   - Мы их не нашли.
   - Он сказал: "Завтра выезжаю в Софию и возьму документы с собой".
   Значит, документы  были  с  ним  в  Праге.  Нужно  было  более  тщательно
осмотреть его автомобиль.
   - Мы смотрели. Там их не было.
   - Может, твои люди их просто не заметили?
   - После нас смотрели специалисты чешской криминальной полиции.  Они  тоже
ничего не нашли, - стараясь не реагировать на  нервное  состояние  генерала,
терпеливо ответил Волков.
   - Нужно было  выяснить,  где  он  жил,  и  посмотреть  в  его  номере,  -
пробормотал Сизов.
   -  Тоже  сделали,  -  сказал  Волков,  -  обыскали  номер  в  отеле.  Все
просмотрели. Документов там никаких не было. С  собой  он  их,  конечно,  не
брал.
   Во всяком случае, при себе их у него не  было,  иначе  бы  мы  нашли  эти
бумаги.
   - Тогда куда он их дел?
   - Не знаю.
   - А я знаю, Волков. Я знаю, что  будет,  если  эти  документы  попадут  в
Москву, в КГБ или ЦК КПСС. Меня не тронут, я посредник и нигде не фигурирую.
А вот тебе, полковник, и твоим людям будет плохо, очень  плохо.  Боюсь,  что
даже  генералам  будет  не  так  плохо,  как  вам.  Они  просто  расхитители
социалистической собственности. А вы убийцы, полковник. Убийцы и  изменники.
Вам даже парашу не разрешат убирать за ними. Вас просто расстреляют. Это ты,
надеюсь, понимаешь?
   - Понимаю, - Волков отвернулся и тихо добавил:
   - Я все понимаю. Но документов у него с собой не было.  Двое  моих  людей
сидят в Праге и живут в том самом номере отеля, где жил Валентинов. Они даже
паркет разбирали. Весь номер простучали. По сантиметру. Я им даже аппаратуру
послал в Прагу. И ничего они не нашли. Никаких бумаг в номере нет.
   - У него наверняка была своя агентура в Праге - уставшим голосом  заметил
генерал, - постарайтесь выйти  на  его  людей.  Может,  удастся  найти  хоть
какие-нибудь концы. В любом  случае  эти  документы  должны  попасть  к  вам
раньше, чем они попадут в Москву. Только тогда  ты  можешь  спокойно  хамить
своим генералам. Только в этом случае, Волков. И пить твое любимое виски. Ты
ведь уже нашу водку  не  пьешь,  тебе  нужно  шотландское  дымчатое.  Совсем
загордился, полковник, решил, что бардак в стране - и ты на коне. Забыл, как
все в жизни меняется. И если ты документы не найдешь, то... сам понимаешь...
При всех других вариантах  тебя  ждет  пуля  в  затылок  в  лагерях  Нижнего
Тагила.( В лагерях Нижнего Тагила сидели, отбывая наказание,  осужденные  по
суду бывшие работники правоохранительных органов -  МВД,  КГБ,  прокуратуры,
разведки и контрразведки.
   Иногда  подобные  "привилегии"  допускались  и  по  отношению  к  крупным
партийным чиновникам, осужденным на длительные сроки заключения.  В  обычных
лагерях эти категории лиц не  содержались.  (Прим.  авт.))  Устраивает  тебя
такая перспектива?
   Вместо ответа Волков коротко выругался и, снова  поднявшись,  налил  себе
уже гораздо большую порцию виски, выпил одним залпом и только потом сказал:
   - Найду я эти чертовы документы. Из-под земли достану, но найду.
   - Правильно. И  очень  быстро,  иначе  КГБ  сумеет  просчитать,  кто  был
заинтересован в убийстве резидента Валентинова. Теперь  давай  о  главном  -
через три дня получишь новый конверт. Обговори другой банк,  в  который  они
должны перевести деньги. На этот раз это будет люксембургский  банк.  Я  дам
тебе точные реквизиты. И объясни, что мы будем каждый раз менять банк,  куда
они будут переводить деньги. Ты меня понимаешь?
   - Они говорят, что им удобнее в немецкий банк.
   - Это им так удобнее, -  заметил  Сизов,  -  а  нам  нет.  Поэтому  пусть
выполняют все условия по нашим договоренностям. Понял?
   - Да.
   - Теперь можешь идти. Машина у тебя внизу?
   - Конечно.
   - Мог бы приехать и на такси.
   - В такую погоду? - изумился Волков. - На  улице  собачий  холод.  Где  я
найду ночью такси? Да и потом - таксисты с Западной стороны не любят  ездить
в Восточную зону. Они еще плохо ориентируются и боятся сюда ездить.
   - Хотя бы поменяй машину, - посоветовал генерал, - и будь осторожен.
   Какой номер на твоем "БМВ", прежний?
   - Ну конечно.
   - Увидимся через два дня. До свидания. Волков кивнул  и  вышел,  захватив
свое пальто и шляпу. Закрыл за собой дверь.  Вызвал  лифт.  Уже  в  подъезде
надел пальто, шляпу и, подняв воротник, поспешил к машине.
   Сизов увидел мелькнувшую фигуру из окна  квартиры.  Заметив,  что  машина
отъехала, он подошел к телефону. Немного подумал и,  подняв  трубку,  набрал
номер.
   - Это я, - сказал он, - действуйте как договорились. Номер его автомобиля
прежний.
   - Вас понял, - услышал он ответ и сразу положил трубку.
   "Так надежнее", - подумал генерал. Пусть хоть немного понаблюдают.
   Может, это он сам проболтался.  Или,  еще  хуже,  работает  на  несколько
хозяев.
   Нужно будет звонить  в  Москву,  доложить,  что  первые  поступления  уже
прошли. А эти армейские генералы думают, что он старается ради них. При этой
мысли Сизов улыбнулся. "Действительно смешно", - подумал он.

Москва. 20 января 1991 года

   В этот день  было  обычное  совещание  у  председателя  КГБ.  Докладывали
руководители главных управлений и отделов.  Больше  обсуждали  положение  на
Ближнем Востоке и в Кувейте. После того  как  все  вышли,  Крючков  попросил
задержаться Шебаршина.
   - Какие-нибудь новые данные по убийству Валентинова у вас уже  появились?
- осведомился своим бесцветным голосом Крючков.
   Это было в его правилах. Он никогда и ничего не спрашивал при посторонних
людях, даже если эти посторонние  были  его  заместителями,  с  которыми  он
работал много лет. Годы, проведенные в ЦК  КПСС  и  КГБ  СССР,  научили  его
сдержанности. По натуре замкнутый  человек,  Крючков  был  фанатично  предан
работе и часто перестраховывался в ситуациях,  когда  можно  было  несколько
рискнуть. Что касается секретности, то это был, по его глубокому  убеждению,
основной показатель профессионализма. Именно поэтому он  задал  вопрос  лишь
после того, как остался вдвоем с Шебаршиным.
   -  Ничего  н