тский  разведчик-нелегал.  И
стараемся хранить это знание в глубокой тайне, даже  от  своих  сотрудников.
Иначе русские слишком быстро сумеют вычислить, кто именно работает на нас  в
их разведке. А это самый большой секрет английской секретной службы.

Глава 13

   Известие о смерти Андропова его не удивило.  Он  знал  из  информационных
сообщений о болезни  Генерального  секретаря.  Просто,  услышав  эту  весть,
Кемаль поехал в ресторан и, заказав к великому изумлению метрдотеля  бутылку
водки, выпил положенные двести граммов за упокой души  умершего  генсека.  В
КГБ, где он успел проработать лишь  несколько  лет,  Андропова  уважали.  За
профессионализм, - он умел все постигать в ходе работы, за интеллигентность,
столь не свойственную после Менжинского руководителям этого самого одиозного
в истории человечества ведомства. Он казался  олицетворением  лучших  сторон
коммунистического руководства страной, если  не  обращать  внимания  на  его
жесткий, очень  жесткий  подход  к  диссидентам  и  почти  маниакальность  в
отстаивании позиций советского государства  во  всем  мире.  Он  был  скорее
олицетворением самой системы социализма,  общества,  задуманного  величайшим
мыслителями прошлого, вобравшего в себя мечты людей Возрождения  и  наиболее
значимые моменты всех мировых религий,  но  столкнувшейся  с  реальностью  и
породившей  чудовищную  Гражданскую  войну,  истребление   миллионов   своих
соотечественников,  сталинскую  систему,  лагеря  НКВД.  В  искаженном  виде
повторилась история Христа, верящего в земной рай и получившего свой крест и
ад в Иерусалиме. Социалистическая идея, начатая  как  величайший  социальный
эксперимент,  основанный  на  братстве  и  свободном   труде   всех   людей,
превратилась при своем практическом воплощении в  тоталитарное  государство,
стремящееся любым способом подавить инакомыслие и проводить свои принципы  в
жизнь даже с помощью самой грубой силы. И тогда государство, не  выдержавшее
подобного разрыва теории с практикой, просто распалось, обреченное при своем
рождении на подобные катаклизмы.
   Феномен Юрия Андропова, - человека, вставшего во  главе  уже  начинавшего
агонизировать государства и понимавшего необходимость реформ,  полностью  не
изучен до сих пор. Он любил казаться либералом, а был консерватором до мозга
костей.  Он  читал  американскую  литературу  в  подлиннике   и   не   любил
американской культуры, он был самым надежным сторонником Брежнева, а слухи и
сплетни после его смерти сделают из Андропова почти диссидента. Он был умным
и талантливым человеком,  несколько  скованным  рамками  того  воспитания  и
идеологии, в которую истово верил и которой честно служил на протяжении всей
своей жизни. И, может, поэтому его жизнь так трагически оборвалась и  он  не
успел осуществить свои реформы, столь успешно начатые в  восемьдесят  втором
году. Многие считают, что это был Рок, не позволивший Андропову остаться  во
главе СССР. А,  может,  это  была  историческая  закономерность,  ибо  чудом
прорвавшийся в высшее руководство страны, в отличие  от  своих  бездарных  и
комических  товарищей  по  Политбюро,  он  понимал  всю  массу  проблем   по
реформированию  общества  и  государства,  имея   куда   более   объективную
информацию о реальном положении дел в стране, чем многие из  появлявшихся  с
ним на Мавзолее Ленина  людей.  И  с  этой  точки  зрения  смерть  Андропова
выглядит как абсолютная закономерность, словно сама судьба уберегла  его  от
разочарования увидеть тщетность своих попыток и надежд.
   Кемаль сидел  за  столиком  и  вспоминал  свое  единственное  свидание  с
Андроповым.  Вся  предыдущая  жизнь  в  СССР  ему  часто  казалась  каким-то
ирреальным сном, словно однажды приснившимся  слишком  ярко  и  реально.  Но
воспоминания о матери и об этой последней встрече с Андроповым  были  самыми
зримыми  и  самыми  важными  из  его  сновидений.  Проведя  десять  лет   на
нелегальной  работе,  он  по-прежнему  помнил  свою  последнюю   встречу   с
Андроповым, словно это  произошло  совсем  недавно.  В  трудные  моменты  он
вспоминал спокойное, тяжелое лицо бывшего Председателя КГБ, его испытывающий
взгляд,  словно  спрашивающий,  сумеет  ли  он,  совсем   молодой   человек,
справиться с подобной задачей?
   Теперь, когда впервые за все время  его  пребывания  в  Америка  возникла
реальная угроза разоблачения, он понимал, как ему будет сложно в  дальнейшем
вести работу, передавая материалы в Центр. Если связной Тома  предатель  или
на него вышли американцы, значит, они уже читало его сообщения. Значит, рано
или поздно они сумеют просчитать, кто именно передавал эти сведения. И выйти
на него. Теперь следовало перейти на резервный вариант, постараться на время
исключить Тома из этой игры.
   Он помнил, что резервный вариант связи находится с Чикаго, где должен был
жить другой связной. И он знал, что выходить на этого связного он может лишь
в исключительных случаях. Но теперь был именно такой исключительный  случай.
И даже смогли  вычислить  связного,  находящегося  на  цепочке  между  Томом
Лоренсбергом и местным резидентом  КГБ  в  Нью-Йорке.  Лишь  отвезя  Тома  в
аэропорт и дождавшись, пока тот улетит в Хьюстон,  Кемаль  отправился  брать
билет на ближайший рейс в Чикаго, чтобы улететь уже завтра рано утром.
   Проведя столько лет в Америке, он подсознательно  чувствовал  себя  почти
американцем; настолько органично и свободно можно было  чувствовать  себя  в
этой удивительной стране. В Турции, куда по легенде приехал  "турок"  Кемаль
Аслан, сразу давали понять, что ты не совсем настоящий анатолийский турок, а
всего лишь выходец из Болгарии. Точно так же, как и в Болгарии к  гражданину
своей страны, но турку по национальности, относились  гораздо  хуже,  чем  к
"титульной нации".
   Уже спустя несколько лет после  выезда  из  Турции,  он  с  удивлением  и
возмущением узнал, что руководство  Болгарии  начало  непонятную  и  нелепую
борьбу с этническими турками в собственной стране, приказав своим  гражданам
в принудительном  порядке  менять  их  турецкие  фамилии  на  болгарские.  В
результате Асланы и Сулеймены становились Аслановыми и  Сулейменовыми  и  им
менялись паспорта. Не желавшие изменять своей фамилии, выезжали  из  страны,
эмигрируя в Турцию. Нужно  быть  турком,  чтобы  понять  всю  унизительность
подобной смены фамилий. Но болгарское  руководство,  испытывая  генетическую
ненависть  к  своим  воинственным  соседям  за   многовековое   порабощение,
принципиально не желало изменять своей позиции.
   За время пребывания в Америке он  выезжал  в  несколько  стран,  бывал  в
Англии,  Франции,  Германии.  Но  всюду,  как   приезжий   чувствовал   себя
иностранцем. Лишь в Америке было  это  ощущение  абсолютной  свободы,  когда
никому нет дела до  твоей  национальности  или  строения  черепа.  И,  хотя,
некоторые проявления расизма еще встречались, особенно на юге, но  возлагать
вину в таких случаях следовало на обе стороны. Он это хорошо знал.
   Кемаль часто думал над этим феноменом Америки, когда все нации и  народы,
уживаясь в едином котле, переплавляются в особый вид человечества,  которому
нет дела до национальный отличий  и  предрассудков.  И  хотя  многие  общины
Америки  -  итальянская,  русская,   еврейская,   китайская,   негритянская,
ирландская,  вьетнамская  -  предпочитали  селиться   в   своих,   отдельных
кварталах, сохраняя свои пристрастия в еде и одежде, музыке и традициях,  но
все большее количество молодых людей из  этих  семей  гордо  именовали  себя
"американцами"  и  одинаково  самозабвенно  любили  рок-н-ролл  и  Голливуд,
Мак-Дональдс  и  Диснейлед.  Америка  словно  вбирала  в  себя   весь   опыт
человечества, выбирая лучшее, оставаясь неповторимой и  уникальной  в  своем
роде страной.
   На следующее утро он вылетел в Чикаго. Рейс проходил над Великими озерами
и он, сидя у окна в полупустом самолете,  любовался  удивительным  зрелищем,
раскинувшимся внизу. Они пролетели над  южной  частью  озера  Эри  и  справа
мелькнули раскинувшиеся на многие километры кварталы промышленного Детройта.
К Чикаго они пролетали, заходя над озером  Мичиган,  и  он  отчетливо  видел
белые яхты и катера, стоявшие у северных причалов.
   Несмотря на февраль, в Чикаго стояла солнечная,  почти  весенняя  погода.
Выйдя из здания аэропорта, он быстро нашел такси и направился в гостиницу.
   Как правило, он останавливался в отелях "Шератон", членом  клуба  которых
он был, что гарантировало десятипроцентные скидки при получении номеров.  Но
в этот раз  его  заместитель,  японец  Тадао  Имацу,  рекомендовал  номер  в
роскошном "Никко Чикаго  Отеле",  в  котором  сам  останавливался  во  время
командировок в Чикаго. По словам  Имацу,  это  был  один  из  лучших  отелей
города, к тому же расположенный в самом центре, у  реки,  разделявшей  центр
города на две части. Кемаль согласился на этот отель еще и потому,  что  сам
намеревался  встретиться  со  своими  чикагскими  партнерами,   что   давало
возможность провести визит в Чикаго, не вызывая никаких ненужных подозрений.
   Роскошное черное здание с белой окантовкой и было  его  отелем.  У  входа
виднелись  красные  козырьки  магазинов.  Отель  был  спланирован  с  учетом
японских традиций в градостроении и представлял  собой  совместное  творение
американских и японских  строителей.  Здесь  были  японский  и  американский
рестораны, по воскресеньям в ресторанах играл специальный джазовый  оркестр.
В отеле было четыреста три номера и восемнадцать сюитов, среди которых  были
и Президентские апартаменты стоимостью около трех  тысяч  долларов.  В  цену
обычно входила не только стоимость  номера  за  один  день,  составлявшая  в
данном случае около двух с половиной тысяч, но и пятнадцатипроцентный  такс,
прибавляемый к основной цене.
   Кемаль,  конечно,  не  жил  в  таких  апартаментах,  предпочитая  обычный
одноместный номер с видом на Мичиган-авеню. Разместившись в апартаменте,  он
позвонил своим партнерам, договорившись о вечернем свидании.  И  лишь  после
этого  вышел  из  отеля,  направляясь  к  ближайшей  телефонной   будке   на
Кларк-стрит. Найдя свободный автомат, он  опустил  двадцать  пять  центов  и
набрал нужный ему номер.
   - Да, - почти сразу ответил уверенный женский голос.
   - Добрый день, - сказал  Кемаль,  -  я  приехал  из  Техаса  и  хотел  бы
проконсультироваться с вами по вопросу наших поставок.
   На другом конце замолчали, словно испугавшись этого звонка.
   - Вы меня слышите? - встревожился Кемаль. - Я не слышу вашего согласия.
   - Конечно, мы согласны, - наконец, с явным волнением ответила женщина,  -
мы уже консультировали одного представителя из Сан-Диего.
   Он облегченно вздохнул. Она произнесла  необходимую  ответную  фразу.  Но
почему она так волнуется?
   - Где мы можем встретиться? - спросил он.
   - Вы хорошо знаете Чикаго? - спросила она.
   - Не очень, - честно признался он, - я не был раньше в вашем городе.
   - Где вы сейчас находитесь?
   - В центре, на Кларк-Стрит.
   - Ясно. Это достаточно далеко от нас. У вас есть автомобиль?
   - Я могу взять такси, - улыбнулся Кемаль. Он привык к  почти  абсолютному
профессионализму Тома, и почти отвык от подобных дилетанских вопросов.
   - Да-да, конечно, - поспешно  согласилась  женщина,  -  в  таком  случае,
запишите  адрес.  Вам  придется  ехать  минут  двадцать-двадцать  пять.   Мы
находимся в Сисеро, это небольшой городок, прямо  сросшийся  с  Чикаго.  Вам
нужно ехать на запад. Впрочем, если вы возьмете такси, это не проблема.  Они
знают, куда ехать. Записывайте адрес.
   - Говорите, - снова улыбнулся он, не доставая ручки.
   Она продиктовала ему адрес.
   - Я приеду через два часа, - сказал он, - если вы  не  возражаете.  Ровно
через два часа.
   - Да, да, конечно.
   Он положил  трубку.  Кажется,  его  второй  связной  -  просто  случайный
человек, которого попросили оказать такую услугу  советской  разведке,  -  с
невеселой усмешкой подумал он. Может, Том был прав, предпочитая самому выйти
на связного. В любом случае, сегодня ему предстоит все проверить.  С  другой
стороны, подобный дилетантизм, столь несвойственный  советским  разведчикам,
не очень характерен и для американских спецслужб. Ни ФБР, ни ЦРУ, просто  не
позволили бы так разговаривать своему сотруднику, опасаясь вспугнуть агента.
Нет, здесь скрыта какая-то тайна и ему нужно все поскорее выяснить. В  конце
концов если оба его канала связи  окажутся  заблокированными,  ему  придется
самому выходить на резидентов КГБ, что означает однозначный провал.  Выехать
из страны он, возможно, сможет, с учетом того, что  в  советском  посольстве
всегда  есть  резервные  бланки  паспортов  и  любой  из  сотрудников  готов
предоставить свой дипломатический паспорт для выезда  разведчика  за  рубеж,
чтобы  потом,  спустя  некоторое  время,  заявить   о   потере   собственных
документов. Но этот шаг означает абсолютный провал. Провал всего того,  ради
чего он столько лет закреплялся в Америке.
   Остановив такси, предварительно пропуская несколько  первых  автомобилей,
он попросил водителя отвезти его в Хаммонд, довольно крупный город, лежавший
на юге от Чикаго примерно в часе езды от центра. Он сказал  не  правду  этой
непонятной женщине. Он и раньше часто бывал в Чикаго и неплохо  знал  город.
Поэтому  по  пути  в  Хаммонд  он  даже  немного  поспал,  усевшись  в  углу
автомобиля.
   Он прибыл в Хаммонд. Расплатившись с водителем и выйдя  из  такси,  он  с
огорчением посмотрел на часы и  затем,  быстро  перейдя  небольшую  площадь,
направился к стоянке такси, где находились три машины. Лишь когда первые две
отъехали с пассажирами он взял третью и попросил водителя срочно везти его в
Сисеро, пообещав двойное вознаграждение за быструю езду. Уже через  час  они
были в Сисеро и он, щедро расплатившись с водителем, почти бегом  направился
к магазину, адрес которого ему был указан.
   Необходимый ему магазин он нашел почти  сразу,  едва  завернув  за  угол.
Расположенный на первом этаже двухэтажного светлого здания, он был  заполнен
одеждой, в основном джинсами известных  американских  компаний.  Оглянувшись
несколько раз, прежде чем войти в магазин, и убедившись, что на улице  перед
зданием все спокойно, он, наконец, решился войти.
   Когда звякнул колокольчик, он открыл дверь, и на пороге возникла  женщина
средних лет, с уже начавшей седеть  головой.  Она  равнодушно  взглянула  на
Кемаля.
   - Вы что-нибудь хотите?
   Уже по голосу он понял, что это была она. Он вежливо поклонился.
   - Здравствуйте. Извините за беспокойство, это я вам сегодня звонил. Я  из
Техаса.
   - Да, - спокойно ответила женщина, - я ждала вашего приезда.
   - Мы будем разговаривать прямо здесь? - спросил Кемаль. И услышал  слова,
поразившие его:
   - Вы вообще не будете разговаривать со мной. Меня просто попросили, чтобы
я предупредила вас насчет консультации этого парня из Сан-Диего.
   - Как это понимать? - спросил он внезапно охрипшим голосом.  Кажется,  он
получил самый большой сюрприз в своей жизни.

Глава 14

   Из здания ЦРУ Блант поехал сразу к себе в офис, решив срочно связаться со
своим руководством в Лондоне. Дважды срывался набор  номера  телефона  из-за
волнения, владевшего резидентом МИ-6 в США. Наконец, он  сумел  успокоиться,
правильно набрать номер и почти сразу услышать голос заместителя  начальника
Секретной Службы Холдера.
   - Это я, мистер Холдер, - быстро начал Блант. - Добрый день.
   - У нас уже вечер, Блант, - поправил его Холдер.
   - Да, конечно. Добрый вечер,  мастер  Холдер.  Бы  оказались  правы.  Они
сумели понять, откуда мы получаем информацию.
   - Я так и думал, - тяжело произнес Холдер, - они же не дураки. Я с самого
начала был против предоставления любой информации нашим друзьям.
   - Решения принимал не я, сэр, - довольно дерзко напомнил ему Блант. - Это
было согласованное решение руководства.
   -  Я  вас  не  обвиняю,  Блант,  но  все  равно  следовало  давать  более
дозированную информацию. Впрочем, наши друзья давно подозревали, что  у  нас
есть свой источник информации.  Как  и  у  них.  Мы  получили  очень  ценную
информацию от них.
   На  обоих  аппаратах  стояли  специальные  шифраторы,  только  начинавшие
применяться в восьмидесятых годах, и подслушать их разговор или подключиться
к нему было практически  невозможно.  Но,  тем  не  менее,  оба  собеседника
старались говорить так, чтобы не сказать лишнего.
   - Что мне делать, сэр? - спросил Блант.
   - Ждать. Завтра днем к вам прилетит специалист из нашего управления.  Как
раз по решению подобных проблем.
   - Внутренняя контрразведка, - понял Блант, - мне его встречать? - уточнил
он.
   - Конечно. Он прилетит  рейсом  двести  семнадцать  авиакомпании  "Бритиш
эйрузйз". Из Лондона они вылетают  в  двенадцать  пятьдесят  и  прибывает  в
Вашингтон в четыре часа дня по вашему времени. Думаю, он сумеет  существенно
потечь нам всем в решении этой сложной проблемы. Его зовут Энтони Хэшлем. Он
знает вас в лицо. До свидания, Блант.
   - До свидания, мистер Холдер. - Он положил трубку. "Интересно, -  подумал
Питер, - почему этот мистер Хэшлем знает меня в лицо? Или мной тоже когда-то
интересовалась внутренняя контрразведка?" Он посмотрел на часы. Нужно  будет
завтра выехать пораньше, чтобы не попасть в обычную пробку на  дороге.  Хотя
днем можно ехать куда спокойнее, основной пик движения  начинается  позднее,
но от центра Вашингтона до аэропорта почти  двадцать  шесть  миль.  И  ехать
около часа.
   Нужно будет сесть за составление списка,  который  у  наверняка  попросит
Хэшлем, - подумал Блант. Кто еще, кроме Бланта мог догадаться или узнать  об
имеющем такое важное значение для английской разведки их основном  источнике
в КГБ? Нужно начать с самого Шервуда. Он руководит этим отделом  ЦРУ  против
русских и, видимо, давно все понял, просто валял дурака, что обычно и делает
в  общении  со  своими  недалекими  коллегами  и  почти  всеми   союзниками.
Достаточно вспомнить его гнусный трюк с французами в прошлом году, когда  он
подставил французского  агента  польской  разведке,  выйдя  вместо  него  на
польского разведчика здесь в Америке.
   В его отделе координацией действий занимаются Смит и Феерман. Значит, еще
двое, которые могут понимать происходящее. Потом,  этот  всезнайка  Эшби  из
аналитического отдела.  Нужно  отдать  ему  должное,  мозги  у  него  хорошо
смазаны. И,  наконец,  Томас  Кэвеноу  из  ФБР.  Этого  разведчик  в  Москве
интересует так же, как обратная сторона Луны канзасского фермера. Ему  важен
советский разведчик, сидящий  здесь,  в  Америке.  И  он  занят  только  его
поисками. Все остальное его просто не волнует.
   А интересно, - впервые подумал Блант, - кто именно дает нам информацию по
русской разведке? Судя  по  последним  данным,  мы  имеем  почти  абсолютную
информацию о действиях русской разведки в  Лондоне.  Неужели  нашим  ребятам
удалось  проникнуть  даже  в  их  Первое  Главное  Управление   или   купить
кого-нибудь из их генералов? Судя по тем сведениям, которыми он располагает,
это наиболее вероятно. Но даже сам Питер Блант, профессиональный  разведчик,
многолетний  сотрудник  МИ-6  и  резидент  английской  секретной  службы  Ее
Величества Королевы Елизаветы, не знает и не имеет права знать,  кто  именно
из русских разведчиков работает на разведку его страны. Это вне пределов его
компетенции, а в разведке не  любят  сообщать  лишние  сведения  даже  своим
сотрудникам, старательно оберегая любые тайны.  И  тем  более  такую  тайну.
Может, поэтому сюда и летит мистер  Хэшлем,  чтобы  проверить  прежде  всего
самого Питера Бланта,  слишком  близко  подобравшегося  к  источнику,  столь
охраняемому английской разведкой. Может, поэтому он и должен знать Питера  в
лицо.
   В аэропорт он приехал  за  полчаса  до  прибытия  самолета  и,  благодаря
специальной дипломатической карточке, был пропущен за первую