спромхозов,   чтобы   скрыть   факт
реализации  готовой  продукции,   заполонили   всю   отчетность
подложными  документами  на якобы проводившиеся работы, как-то:
валка леса, трелевка, раскряжевка, вывозка, погрузка и т. п.
     Подложные   документы   чаще    всего    оформлялись    на
представителей  совхоза  ="Северннй"=,  направленных  якобы  на
заготовку. То есть, опять же на членов бригады Вартаняна. Кроме
того, членов бригады принимали на работу в штат  леспромхоза  и
начисляли  им  и  на  других  подставных  лиц заработную плату.
Начисленные незаконно деньги за ="работы"=, которые никогда  не
производились,  изымали  по  подложным  доверенностям или путем
подделки подписей в платежных ведомостях...
     Алексей  задумался.  Соцэкономика   в   лице   собственной
номенклатуры  взрастила  на  свою  шею беспощадного могильщика.
Виталий Шуляк вывел следствие на расхитителей и  теперь  мертв.
Совхозное  дело,  которое  вел  Шуляк,  и  дело о разбое в лесу
оказались похоронены. С  другой  стороны,  на  базе  преступной
группы   леспромхозовских   деятелей,   плюс   сюда   шабашники
Вартаняна,  выросло  и   процветает   акционерное   об®единение
="Российский  лес"= со своими торгово-посредническими конторами
в Москве и за  границей.  Деятельность  об®единения  прикрывает
господин  из Москвы, генерал-майор Свешников с подвластными ему
силовыми  структурами.   По   сути,   акционерное   об®единение
бесконтрольно  вывозит  даровую  государственную  древесину  за
бугор,  имеет  карманную   милицию,   которая   содержится   за
государственный    счет,    то    есть    за    счет   рядового
налогоплательщика, и по бешеным ценам продает лес все  тому  же
налогоплательщику. Чем не Эльдорадо?
     Бортников    прав.   В   подобной   ситуации   у   Шуляка,
действительно, не было ни малейшего шанса выжить.
     Алексей оторвался от бумаг и  посмотрел  в  сторону  Анны.
Пакет с ="наследством"= был водружен посреди стола, две пачки с
ценными  бумагами свалились и лежали забытые на полу. Сама Анна
сидела, подпирая голову руками, и  незрячим  взглядом  смотрела
перед  собой  в  пространство.  Перед  ней стояла новая бутылка
вина, уже открытая, и два бокела. Она почувствовала на себе его
взгляд и повернула голову. Алексей увидел на щеках следы слез.
     -- Хлыбова жажко, -- тихо произнесла Анна.
     Он кивнул. Среди  перевернутых  папок  в  глубине  тайника
что-то  изжелта блеснуло. Алексей пошарил рукой на дне и извлек
обойму к пистолету Макарова. Потом еще одну, и еще.  Пистолета,
правда, не обнаружил.
     -- Анна Кирилловна, у Хлыбова оружие имелось?
     -- Да. Он привез что-то.
     -- Привез?
     --   Хлопковое   дело,   вы   знаете.  Хлыбов  был  там  в
командировке. --  Анна  наполнила  бокалы.  --  Алеша,  вам  не
надоело копаться в бумагах? В конце концов, это невежливо.
     --  На  мой  взгляд,  Анна  Кирилловна,  этот  архив стоил
Хлыбову жизни. Возможно, стоил бы должности, останься Хлыбов  в
живых.
     -- Почему вы решили?
     --  Однажды он использовал материалы архива для шантажа. И
довел клиента до самоубийства. Поскольку клиентов здесь, причем
весьма   серьезных,   десятка   три,   то   они    естественно,
насторожились.  Кто-то,  возможно,  испугался  по-настоящему  и
решил принять меры превентивного характера.
     -- Клиент, которого он довел до самоубийства, мой муж?
     Алексей промолчал.
     -- Наверное, я приношу людям одни...
     Она не договорила. Внезапно ее глаза расширились,  и  Анна
шатнулась  в  угол,  непроизвольно  вскидквая перед собой руку.
Алексей буквально кожей почувствовал легкое движение воздуха  у
себя  за  спиной.  Мелькнула  тень.  Он  резко  отшвырнул назад
громоздкое кресло, на котором сидел, и метнулся  в  сторону,  с
грохотом  опрокипывая  подставку  возле зеркала. Под руку попал
бронзовый старинный шандал. Но когда он вскочил на ноги,  держа
двумя  руками  шандал  перед  собой,  то увидел в дверях только
спину убегавшего. С силой  Алексей  швырнул  тяжелую  бронзу  в
дверной проем и кинулся следом, но Анна с криком повисла у него
на шее.
     -- Нет! Алеша... у него нож!
     Он  грубо  сбросил  ее  руки с шеи, однако Анна повисла на
нем, с неожиданной силой ухватившись за одежду,  и  протащилась
следом несколько шагов. Время было потеряно.
     --  Да  отпустите  же  наконец!  -- рявкнул он, освобождая
рукав. -- Так-то вы помогаете ловить преступников.
     Ни слова не говоря. Анна  исчезла  в  соседней  комнате  и
тотчас  появилась назад. В руках у нее был ="Макаров"=. Алексей
выхватил у нее из рук пистолет и по  весу  понял,  что  магазин
пуст. Нашарил в тайнике обойму.
     В  это  время  свет  мигнул,  и  дом погрузился в темноту.
Алексей тотчас вспомнил, где он видел распределительный щит  --
в  подсобном  помещении,  возле выхода на зады усадьбы. Значит,
преступник в данный момент там, а не поджидает где-то за дверью
или за углом.
     -- Заприте дверь, Анна Кярилловна.
     Впотьмах, держась за перила, он  в  два  прыжка  махнул  с
лестницы,   рискуя   переломать  ноги,  и  через  окно  веранды
выпрыгнул наружу. Бросился в обход дома.
     Светло-серая металлическая дверь смутно маячила в  темноте
и,  кажется, была открыта. Но находится ли преступник все еще в
доме? Или успел выскользнуть и засел в кустах,  выжидая,  когда
фигура преследующего обозначится не светлом фоне? Это в случае,
если  кроме  ножа у него имеется огнестрельное оружие. Но тогда
зачем понадобилось вырубать свет? Может, он остался  в  доме  и
решил  поиграть  в  кошки-мышки?.. Вариант возможный, поскольку
напасть врасплох не удалось. Тогда почему он не  воспользовался
пистолетом  или  обрезом сразу после того, как не успел достать
ножом? Вывод один: огнестрельного оружия у преступника с  собой
нет.  Выходя  на  дело,  он полагал, что в доме окажется только
женщина. Это, во-первых, а во-вторых, свет он  выключил,  желая
задержать  преследующего. Не всякий сунется в темноту, да еще в
незнакомом доме, опасаясь угодить под нож.
     Алексей нашарил в темноте у ног два увесистых булыжника  и
швырнул  по  очерерди в близкорастущие кусты. Все было тихо. Он
выждал некоторое время и быстро скользнул мимо открытой  двери,
провоцируя возможное нападене. Припал к земле...
     Нападения  однако не последовало, и Алексей двинулся вдоль
стены, с осторожностью ощупывая  пространство  перед  собой,  у
ног.  Где-то недалеко от входа, он вспомнил, валялось брошенное
строителями пустое  ведро.  Пошарил  рукой  --  нащупал  ведро,
поднял   его,  крепко  зажав  дужку  между  пальцев,  чтобы  не
звякнула. Вновь повернул к выходу. Стоя за косяком,  примерился
и  с силой швырнул ведро в черный проем подсобки. Расчет был на
то, что нервы у преступника,  если  он  затаился,  натянуты  до
предела,  и  так  или  иначе  он  обнаружит свое присутствие --
откроет стрельбу или хотя бы отвлечется от входа.
     Пустое ведро ударило в противоположную стену и загремело в
глубине помещения, подобно гранате. С дребезгом  покатилось  по
полу. Алексей был уже внутри и лежал на полу, вжавшись в угол.
     Никакого  движения, кроме угасающих вибраций пустого ведра
на полу. Он выждал минуты две, напряженно вслушиваясь в тишину.
Или у преступника исключительно крепкие  нервы,  или  он  давно
сбежал.  Это  называется, ловить в темной комнате черную кошку,
которой там нет. Алексей встал.
     Внезапно дверь из  коридора  открылась,  и  луч  света  от
фонаря  мотнулся  по  стенам.  Он едва успел отпрянуть в тень в
сторону и лег ничком за какойто мебелью.  Выкинул  перед  собой
ствол.  Луч  неторопливо  обежал  помещение  и  остановился  на
распределительном щите с открытой дверцей. Каково же  было  его
удивление,  когда в отраженном свете возле дита он увидел Анну.
Некоторое    время    она    всматривалась    в    расположение
переключателей, а затем включила именно тот, который был нужен.
Из корилора через дверной проем упал на пол квадрат света. Анна
закрыла  щит  и  направилась к наружной двери, видимо, желая ее
запереть. Луч от фонаря скользнул по полу и словно наткнулся на
высокую фигуру, прислонившуюся к косяку.
     -- Ах! -- Она испуганно вскрикнула, и фонарь выпал  из  ее
рук на пол.
     --  Что-то  я  не пойму, -- проворчал Алексей, -- то ли вы
безрассудно храбры, то ли наивны до безрассудства?
     -- Как вы меня напугали, Боже мой! -- Анна тяжело оперлась
ему на руку.
     -- Разве? По-моему, если б вы чуть-чуть поторопились, Анна
Кирилловна, мы успели бы блокировать преступника с двух сторон,
-- язвительно заметил он.
     -- У нас часто выскакивают пробки, и я подумала, что... --
Она виновато запнулась. -- Алеша, я, наверное,  ужасно  глупая,
да?
     --  Не  стану  возражать,  -- буркнул он, запирая дверь на
внутренний засов.
     Он вспомнил вдруг, что с вечера тоже запер дверь на засов.
Следовательно, попасть в  дом  снаружи  через  эту  дверь  было
невозможно.  Алексей  пересек холл и вышел на веранду. Парадная
дверь  была  по-прежему  закрыта.  Он  вернулся  в  соединяющую
галерею  и  снова  проверил  все двери, Анна молча следовала за
ним.
     -- Алеша, в чем дело?
     -- Такое впечатление, будто  существует  еще  одна  связка
ключей. Третья.
     -- Да-а. Хлыбов хранил ее в хозяйственном шкафу. Наверху.
     --  Стоит  пойти  взглянуть. Но в любом случае вам следует
сменить в доме замки. Кстати, вы не узнали его?
     -- На нем, на голове, была  натянута  лыжная  шапочка.  До
подбородка.
     -- Мне тоже так показалось.
     -- И потом, все произошло так быстро, что я...
     --  Хорошо,  а  фигура? Манера держаться? Постанов головы?
Руки?  Между  прочим,  Анна  Кирилловна,  это  один  из   ваших
знакомых.  Хорошо  знакомых.  Настолько,  что он не хуже вашего
знаком с расположением комнат, а также где и что у вас лежит. В
том числе запасные  ключи.  Думаю,  без  маски  вы  видели  его
десятки раз.
     Анна покачала головой.
     --  Возможно,  завтра  при встрече он поцелует вам ручку и
скажет, как расчудесно вы выглядите.
     --  Это  ужасно,  я  понимаю,  но  я...  никого  не   могу
вспомнить.
     Они  поднялись в гостиную комнату на втором этаже. По пути
Алексей  подобрал  бронзовый  шандал,  который   бросил   вслед
убегающему преступнику. Мысленно представил траекторию полета и
пришел  к выводу, что шандал должен был разбить витражное окно,
занимающее пролет высотой около трех  метров.  Больше  деваться
ему  было  некуда.  Но  поскольку  этого  не  произошло, бросок
пришелся  в  цель.  После  удара  таким  предметом   преступник
предпочел унести ноги, а не играть в кошки-мышки.
     Ключи,  третья  связка,  лежали  на  месте,  во встроенном
шкафу, дверь которого Алексей  принял  поначалу  за  отделочную
панель.  В  ответ на вопрошающий взгляд Анны он пожал плечами и
налил полный бокал вина.  Залпом  опрокинул  его,  желая  снять
напряжение.
     --  Вот  так,  да?  Надираетесь в одиночку, -- возмутилась
Анна. -- А я?
     -- Вы надирались в одяночку весь вечер, Анна Кирилловна, и
вас никто не стыдил. Хотя... я готов повторить.
     -- Это вы виноваты, что я надиралась в одиночку.
     -- Почему я?
     -- Воспитанные люди после стольких комплиментов женщину  в
одиночестве  не  бросают.  Не  сидят  в  стороне,  уткнув нос в
бумаги.
     -- В таком случае, когда вы  звонили  мне  в  прокуратуру,
надо   было  так  и  сказать.  Мне  одиноко  и  скучно,  я  ищу
собутыльника.
     -- И вы бы пришли?
     -- Хотел бы я посмотреть на идиота, который  откажется  от
такой компании, -- ухмыльнулся он.
     -- О-о! Тогда, почему вы все время ворчите?
     -- Ворчу? Я? На вас?!
     --  Ага,  так  вы  даже не замечаете, какой брюзгливый тон
взяли по отношению ко мне!
     -- Еще  чего?  Недавно  вам  показалось,  будто  я  говорю
слишком  много  комплиментов,  и вам приходится терпеть. Спустя
полчаса вы доказываете мне, будто я на вас ворчу.  Где  правда,
Анна Кирилловна?
     -- И то и другое правда! Я...
     -- Стоп! Эдак мы далеко зайдем.
     -- Но я...
     --  Минуту, Анна Кирилловна. Вы хотели иметь собутыльника,
считайте, он перед вами. И прекратим эти семейные дрязги.
     Она вздохнула и прижала тонкие пальцы к вискам.
     -- Господи, я так давно не скандалила. Меня несет...
     Алексей наполнил бокалы.
     --  Давайте  выпьем  за  сказочно  богатую  женщину   Анну
Хлыбову.  Он  поднял  валявшееся в стороне кресло и сел. Анна с
непринужденной грацией устроилась у него на коленях.
     -- Алеша, вы прошли наконец свою дистанцию? Мне  наскучило
ждать.
     И   жест,  и  слова  были  настолько  неожиданны,  что  он
совершенно смешался. Не дождавшись ответа, она заглянула ему  в
глаза.
     -- Выглядит так, будто я вас соблазняю?
     Он кивнул.
     -- В известном смысле, да.
     Анна  вскочила  на ноги, едва не расплескав бокал, который
был у нее в руке. Но Алексей удержал ее.
     -- Вы слишком красивы, Анна Кирилловна, и... словом, нужно
много нахальства, чтобы претендовать на вас. Извините, у меня с
этим не густо.
     Некотопое время Анна обдумывала  его  слова,  потом  вновь
опустилась  к  нему на колени. Лукавая улыбка заиграла у нее на
губах.
     -- Кажется, теперь я понимаю, почему мне так  редко  везло
на хороших людей. Они недостаточно нахальны?
     --   Тем   не  менее,  отдельные  экземпляры  все  же  вам
попадались, -- заметил он. Анна уловила ревнивую  нотку  в  его
голосе и отозвалась тихим смехом.
     --  О,  да!  Но мне проходится соблазнять их самой, -- она
поцеловала его в губы и зашептала,  дыша  в  ухо:  --  Они  или
ворчат  в  моем  присутствии,  глядя  в  сторону,  или  говорят
комплименты.  Признайтесь,  Алеша,   что   вы   таким   образом
защищались?
     Он замотал головой.
     -- Не стану признаваться.
     -- Почему-у?
     -- Потому что стыдно...
     -- Ага!
     -- Вам стыдно, Анна Кирилловна, припирать меня к стенке. В
конце концов, это вы ведете себя как прокурор...

        x x x
     ...Измученная   ласками,  Анна  неподвижно  лежала  рядом,
положив голову ему на грудь. В свете ночника  он  видел  только
темную,  тяжелую  россыпь  волос, скрывающих лицо и плечи. Он с
наслаждением  погрузил  в  них   руку.   Волосы   Анны   слегка
потрескивали  и  искрились  в  темноте  голубоватыми сполохами,
струясь меж пальцев -- явный признак страстной натуры.
     -- Алеша, почему ты не спишь? --  низким,  глухим  голосом
спросила она.
     -- Сплю. Уже сплю.
     -- Я слышу, ты хлопаешь глазами.
     Он рассмеялся:
     -- Мне спать нельзя.
     -- Нельзя? Почему?
     -- В данный момент я на дежурстве.
     Анна мгновенно села, откинула назад волосы:
     -- Ты думаешь, он может вернуться? Снова?
     -- Не исключено. Или выкинет какой-нибудь номер.
     -- Это как?
     -- Например, подожжет усадьбу. Чтобы уничтожить архив.
     Она подумала и не согласилась:
     -- Он мог сделать это еще при Хлыбове. Не убивая.
     -- Здравая мысль. Значит, архив ему нужен.
     -- Зачем?
     -- Ну, там собран неплохой компромат. А это дает известную
власть, рычаги.
     --  В  таком  случае,  он  обязательно  придет,  -- мрачно
подытожила Анна.
     -- Полагаю, он уже здесь. Возможно, не один.
     В испуге она вскочила с  постели  и  спохватилась,  только
поймав на себе его откровенно восхищенный взгляд.
     --  Швабра  в  углу,  за  бюро,  --  подсказал он, коварно
оттягивая момент ее возвращения  в  постель.  И  выдал  себя  с
ушами.  Тем  не  менее,  Анна  прочно заклинила дверь шваброй и
неторопливо забралась под одеяло.
     --  Ты  нарочно  разыгрываешь   эти   сцены,   да?   Чтобы
подглядывать?
     Он ухмыльнулся.
     --   По-моему,  ты  сама  воспользовадась  случаем,  чтобы
устроить это шарман-шоу. Разве нет?
     Анна вспыхнула от негодования, но он,  смеясь,  закрыл  ей
рот попелуем и не отпускал до тех пор, пока она не утихла.
     -- Кстати, у меня вопрос. И задаю его уже в третий раз, но
никак не получу ответа. То ли у меня слишком тихий голос, то ли
у вас, уважаемая Анна Кирилловна, плохой слух.
     -- Ужасный! Обычно я пропускав глупости мимо ушей.
     --  Не  думаю.  За  вашим  молчанием, Анна Кирилловна, мне
чудится какая-то тайна.
     -- Что за вопрос? -- наконец с осторожностью спросила она.
     --  Меня  интересует,  каким  образом   Хлыбов   умудрялся
чувствовать  себя  несчастным  человеком  возле такой роскошной
женщины как вы? Вы тоже,  если  не  ошибаюсь,  не  были  с  ним
счатливы?
     Она долго не отвечала.
     -- В чем дело? Я обидел тебя?
     Она покачала головой. Всхлипнула:
     -- Жалко... Хлыбова.
     -- Ты любила его?
     --  Да.  Это  было  как  наваждение.  Я и сейчас, кажется,
продолжаю любить.
     Он промолчал.
     -- Ты мне не веришь?
     -- Не знаю. Факты, во всяком случае, говорят о другом.
     -- Известные тебе факты... известные всему  городу  факты,
Алеша, не говорят ни о чем.
     Он  понял  вдруг,  что допустил бестактность, бесцеремонно
вторгшись в отношения Анны с Хлыбовым.
     -- Извини, ради Бога. И давай прекратим этот разговор.  Но
Анна неожиданно воспротивилась.
     --  Я  отвечу  на вопрос. Хлыбову теперь все равно, а я...
едва ли я смогу рассказать такое кому-то еще. -- Она помолчала,
собираясь с мыслями. -- Ты знаешь уже, Хлыбов сделал все, чтобы
уничтожить Павла. Павел -- мой  первый  муж.  И  он  заметался.
Начал   искать   старые   связи,   покровителей,   но  однажды,
возвращаясь из области, попал в автомобильную катастрофу. Здесь
все говорят о самоубийстве, нет, это  была  случайность.  Такие
люди добровольно с жизнью не расстаются.
     Что  касается Хлыбова, я была без ума от него. Мы оба вели
себя как безумцы. Помнишь строчку:  ="...и  утром  должен  быть
уверен,  что  с  вами  днем  увижусь  я!"=  Что-то  в этом роде
происходило с нами.  Накануне  похорон  Хлыбов  не  выдержал  и
явился  прямо  на квартиру, ко гробу. Минуты две он молча стоял
над телом, сунув руки в карманы. Потом обошел гроб и взял  меня
за руку выше локтя.
     -- Мне нужно сказать вам пару слов, Анна Кирилловна.
     Я   была   оглушена   всем   случившимся.  Значение  слов,
последовательность тех событий, лица я  восстановила  в  памяти
лишь  позднее.  Он проводил меня в задние комнаты, дверь у меня
за спиной запер на ключ. Когда  я  поняла,  чего  ради  он  это
сделал,  было  поздно. Хлыбов набросился и начал сдирать с меня
одежду. Вначале я пыталась  оттолкнуть  его,  но  неожиданно  с
каким-то  тайным,  сатанинским  восторгом  ощутила, что мне это
даже нравится. Порочная, ужасная любовь у гроба!  Летишь  вниз,
замирая  от  страха, словно тебя сбросили в пропасть. Наверное,
это и есть грехопадение, да?
     Алексей не перебивал.
     -- Меня можно осуждать. Но мы оба, повторяю, были поражены
безумием. Ничего подобного прежде я не  испытывала.  И  все  же
бнло  стыдно,  гадко,  когда я увидела вдруг, что мы занимаемся
этим на нашей с Павлом  супружеской  постели,  которая  еще  не
остыла  от тела покойного. Мне даже показалось, Хлыбов проделал
все это намеренно, глумясь над покойным. Не одна  страсть  была
тому причиной.
     Потом за дверью раздались чьи-то шаги. Они приближались, и
я, помню,  сильно  напугалась,  что кто-нибудь войдет. Я знала,
дверь заперта. Но меня охватил такой ужас... шаги отзывались  в
ушах  грохотом  железнодорожного состава. Казалось, дрожат сами
стены. Под дверью они  стихли.  Минутой  спустя  кто-то  сильно
ударил  в  дверь.  Хлыбову  это  не  понравилось, и он с бранью
рванулся к порогу.
     -- Пошел прочь, дурак!
     Ответа не было, хотя под дверью кто-то стоял.  Потом  шаги
удалились.  Подавленные,  мы  вскоре вернулись в залу. Она была
пуста. Все ушли. Только гроб с телом, один,  стоял  в  углу,  и
удушливо  пахло  сиренью.  Я  боялась  смотреть туда, но Хлыбов
остановился и больно стиснул мне пальцы. Тело покойного  лежало
в  гробу