-- Потому, что возле вас я перестаю что-либо оображать, --
наконец, пробормотал он. -- Вы это хотели услышать?
     -- Ах, вот почему вы грубите.
     Анна поднялась с софы и подошла к нему вплотную,  глядя  в
глаза.  Он видел, что с ней что-то происходит безотносительно к
нему, и не сделал ни малейшего движения навстречу.  Она  слегка
коснулась пальцами его волос, лица, задержала руку на плече.
     -- Вы, Алеша, обиделись тогда? Я ушла без об®яснений.
     -- Конечно, нет.
     -- Почему?
     -- Потому, Анна Кирилловна, что вы приходили не ко мне.
     Он почувствовал, как дрогнули ее пальцы. Но Анна не отвела
взгляд.
     --  Если не обиделись, тогда... -- Она запнулась, подбирая
нужное слово.  --  Тогда  почему  вы  так  старательно  храните
дистанцию?
     Он пожал плечами.
     -- Не знаю. Наверное, чтобы ее пройти.
     Анна  закрыла  глаза,  словно  раздумывая  над смыслом его
слов. Потом слегка качнулась к нему, и он почувствовал  у  себя
на губах ее влажный, полураскрвтый рот.

        6.
     Ночь  за  окнами  была непроницаема для глаза. Ни огонька.
Только в шорохе крон гулял, набирая силу, верховой ветер. Глухо
скребла о кровлю близкорастущая ветка.
     Алексей  опустил  край  гардины  и  обернулся,  услышав  в
коридоре  нетвердые  шаги  Анны.  Хочет  он  того,  или нет, но
события  сегодня  развиваются   в   точности   по   Ибрагимову.
Злоупотребление   алкоголем,   раз.   Отсутствие   алиби,  два.
Возможно, последует преступная любовь. Уже имеются  три  трупа.
По  логике вещей, ему, вероятно, надлежит быть четвертым в этой
компании. Тем более,  что  мадам  Голдобина  давно  приготовила
место у себя в прозекторской и, кажется, его поджидает.
     --  Алеша, чему вы так гадко ухмыляетесь? -- Анна стояла в
дверях.
     -- Над собственной глупостью.
     -- Вам кажется, вы совершаете глупость? -- быстро спросила
она.
     -- Да. Сошел с ума и делаю одну глупость за другой.
     -- Например?
     -- Ну, во-первых, я до сих  пор  не  понимаю,  как  Хлыбов
умудрялся  чувствовать  себя  несчастным  человеком возле такой
роскошной женщины, как Анна?
     -- Не так уж вы и поглупели,  --  усмехнулась  она.  --  И
потом,  прекратите  мне постоянно льстить. Это утомляет в таких
дозах.
     -- Не могу, -- честно признался  он.  --  Хотя  знаю,  что
делаю еще одну ужасную глупость.
     -- Хорошо. Видимо, мне придется терпеть. А во-вторых?
     -- Что, во-вторых?
     -- Вы сказали, во-первых. Значит...
     --  А!  Ну  да.  Во-вторых, Анна Кирилловна, у меня дурные
предчувствия,   а   я   настолько   сделался   глуп   с   вашей
очаровательной  помощью,  что  до  сих  пор  не  могу прояснить
ситуацию.
     Анна прошла в гостиную и опустилась на софу.
     -- Я слушаю, гражданин прокурор. Задавайте ваши вопросы.
     Алексей сел рядом и взял узкую ладонь Анны в свою.
     -- Вы никому не передавали ваши ключи? Кроме меня.
     -- Нет. Кажется, необходимости не было.
     -- Значит, все двери в ваше отсутствие  обычно  закрыты  и
ключи всегда при вас?
     -- Да.
     -- Но кто-то в доме появлялся? И как часто?
     --  Не  знаю.  Но  недели  две  назад, три... я обнаружила
незапертой дверь в переходе. Там  сильно  сквозит,  если  дверь
открыта, и я пошла проверить.
     -- Вас это насторожило?
     --  Да.  В глаза сразу полезли мелочи. Сдвинутый в сторону
коврик у порога. Не на месте стопка белья. Бумаги... особенно в
кабинете Хлыбова. Хотя, мне показалось, они не хотели оставлять
после себя следов.
     -- В результате, у вас пропали украшения?
     -- Украшения пропали раньше, после  обыска.  И  прекратите
меня  ловить  на  слове. Я не знаю, что они, или он, искал. При
желании, имея ключи,  можно  было  вынести  все.  Здесь  некому
помешать.
     -- И вы, зная это, однажды рискнули остаться на ночь?
     --  Я  устала от гостей, ужасно. Мне захотелось остаться в
одиночестве, дома. В своей постели. Но потом... потом, конечно,
испугалась и заложила дверь в спальню шваброй. Спустя буквально
полчаса... я готовилась лечь, как вдруг увидела в зеркале,  что
ручка  замка  медленно поворачивается. Раздался щелчок, и дверь
подергали. Потом ее рванули, очень сильно, потому что швабра от
рывка с®ехала и заклинила в ручках. Наутро я с трудом сумела ее
вынуть.
     -- Это было вчера?
     -- Три дня назад.
     -- Почему вы не позвонили мне сразу?
     -- Я была в шоке, -- тихо отвечала Анна.  --  Сразу  и  не
сообразила.
     --  К  тому  же,  ваш  телефон не работает? -- предположил
Алексей. -- Вероятно, недели две?
     -- Почему вы это знаете?
     -- Анна, милая, дело обстоит  очень  серьезно.  Преступник
что-то  здесь  ищет.  Скорее  всего, это документы. Или крупная
сумма денег, поскольку вещи его не интересуют.  Ради  этого  он
убил  Хлыбова  и намеревался обыскать дом. Но своим неожиданным
появлением в тот  вечер  вы  ему  помешали.  Потом  ему  мешало
начавшееся  по делу следствие. Несмотря на это, он точно знает,
что  документы  или  деньги,  я  говорю  условно,   по-прежнему
находятся  в  доме.  Правда,  он  не  знает  где и спустя время
возобновляет поиски. Вы, Анна Кирилловна, вовремя заметили, что
в доме кто-то побывал,  очень  вовремя  испугались  и  заложили
дверь шваброй. Это еще раз спасло вам жизнь.
     Анна  смотрела на него в упор широко раскрытыми глазами, в
которых однако читалось недоумение.
     -- Алеша, вам что, нравится меня пугать?
     -- Нисколько. Просто по роду службы я  в  курсе  некоторых
обстоятельств, о которых вы знать не можете.
     -- Но почему я? Что ему от меня нужно?
     --  То  же  самое,  что он хотел получить от Хлыбова. Ради
чего проник в ваш дом. Уже не в первый раз.
     -- Но я ничего не знаю! Слышите? Ничего, -- она беспомощно
всхлипнула и ткнулась мокрым от слез липом ему в плечо.
     -- Анна Кирилловна, пока эта штука находится в  доме,  вам
угрожает  опасность.  Даже если он ничего из вас не вытянет, вы
окажетесь опасным свидетелем. -- Алексей слегка придержал ее за
плечи, успокаивая. -- Сейчас вы  соберетесь  с  мыслями,  и  мы
вместе  попробуем  просчитать  ситуацию, хорошо?.. Преступника,
видимо, очень интересовали  бумаги.  Особенно,  сказали  вы,  в
кабинете Хлыбова. Это так?
     -- Да.
     -- Почему вы решили?
     --  Я  заметила,  что ящики стола и бюро задвинуты наспех,
неровно.  Корешки  книг  на  полках  пляшут.   У   двух   папок
развязались тесемки. Хотя Хлыбов бумаг дома не терпел и никогда
не приносил, особенно служебные.
     -- В доме есть сейф?
     -- Н-нет...
     -- Почему так неуверенно?
     --   Сейфа  точно  нет.  Алеша...  связки  ключей,  я  вам
передавала, у вас?
     Алексей взял со стола связку.
     -- И сумочку, пожалуйста?
     Анна поискала в сумочке  и  выложла  перед  ним  еще  одну
связку ключей.
     --  Обычно  с  собой  мы  их  не носим все. Но одна связка
хранилась у меня. А эту Хлыбов держал при себе. Здесь,  видите,
на ключ больше. Я как-то спросила Хлыбова, откуда взялся у него
этот ключ, но он отмахнулся. Я подумала вначале, наверное, ключ
служебный.  А сейчас, мне кажется, Хлыбов с собой на работу его
не носил.
     Алексей покрутил в руках  круглый  никелированный  ключ  с
весьма  затейливой  бородкой.  Замок,  судя  по размерам ключа,
невелик. Скорее всего, мебельный.
     -- Для начала, Анна Кирилловна,  неплохо,  --  пробормотал
он. -- Даже очень. И давно он появился, этот ключ?
     -- Когда я обнаружила? Это было в октябре прошлого года. Я
вернулась из Ялты и, кажется... Да, именно тогда.
     Алексей улыбнулся.
     -- Вот видите. Если не сейф, то тайничок в ваше отсутствие
Хлыбов себе оборудовал. Я думаю, не ради любовной переписки.
     --  Зачем?  --  Анна  пожала  плечами.  -- В прокуратуре у
Хлыбова был сейф. Огромный, с тремя замками.
     -- Этим  сейфом,  Анна  Кирилловна,  сейчас  распоряжаются
другие  люди.  И  потом  Хлыбов знал, что в прокурорах долго не
продержится. Последнее время ему начали подыскивать замену.
     -- Его боялись?
     -- На мой взгляд,  он  сделайся  непредсказуем.  Извините,
Анна  Кирилдовна, мы отвлеклось от темы. Вспомните, пожалуйста,
Хлыбов   когданибудь   пользовался   этим   ключом   в    вашем
присутствии?..   Какая-то   перестановка  мебели?  Повреждения,
царапины? Может, неожиданно для вас появилась обивка на  стене?
Обычно хозяйки обрашают на подобные мелочи внимание.
     -- Я поняла, о чем вы спрашиваете. Мне надо подумать.
     Алексей  кивнул  и,  чтобы  не  мешать,  вышел в прихожую,
которая  своими  размерами  скорее  походила  на   холл.   Часы
показывали  около  одиннадцати.  Приблизительно в это время был
убит Хлыбов. Когда Алексей вернулся, Анна сидела в той же  позе
и задумчиво раскатывала в тонких пальпах сигарету.
     --  Алеша,  я  не  могу  ничего  припомнить,  --  виновато
проговорила она.
     --  Хорошо.  Давайте  рассуждать   иначе.   Хлыбов   часто
что-нибудь мастерил? Скажем, по хозяйству?
     -- Нет, что вы. Обычно приглашал кого-нибудь со стороны.
     --  Но  тайничок,  надо  думать,  оборудовал  сам.  Причем
незадолго до вашего приезда.
     Анна согласилась.
     -- Когда вы вернулись из Ялты,  вас,  вероятно,  поджидала
большая уборка?
     --  Как  обычно. Особенно, если я возвращалась из поездки.
Хлыбов вообще был жуткий неряха.
     -- Я это  заметил.  Но  нас  интересует  октябрь.  Октябрь
прошлого  года. Вспомните, не остались ли на полу, на ковре или
на мебели следы его мастерства? Скажем,  металлические  опилки.
Стружка, щепа. Может, кирпичная крошка?
     --  Еще  бы!  Мне прошлось вытаскивать на улицу тяжеленный
ковер. К вечеру я была совершенно без рук.
     -- Где он лежал?
     -- Ковер? Наверху. Он и сейчас там.
     -- Мы можем осмотреть?
     -- Пожалуйста.
     Они поднялись на второй  этаж  по  полукруглой  деревянной
лестнице  с  резной  балюстрадой.  Толстая  ковровая дорожка на
ступенях совершенно скрадывала шаги. К удивлению Алексея,  Анна
привела  его  не  в  кабинет  Хлыбова,  а  в  небольшую,  очень
симпатичную залу с высоким окном и  двумя  боковыми  дверями  в
смежные  помещения. Бронзовая люстра над головой давала ровный,
рассеяннве свет.
     Как только место поисков удалось локализовать, Алексей без
труда  обнаружил  хлыбовскую  заначку.  Кусок  плинтуса  длиной
сантиметров шестьдесят был аккуратно выпилен, в конус, и плотно
вставал на место. Ножовочный рез Хлыбов не поленился закрасить,
хотя  краска  имела более темный оттенок. Алексей отложил кусок
плинтуса в сторону и отогнул ковер,  действительно,  тяжелый  и
плотный.   Под  ковром  оказался  паркетный  набор  из  готовых
модульных плит, и тут пришлось повозиться. Наконец, ему удалось
с помощью отвертки вывести модуль из шипов и сдвинуть  сторону.
Скользнувшая  вниз  отвертка  звякнула  о крышку металлического
сварного ящика, замурованного в потолочном перекрытии.  Похоже,
Хлыбов    приспособил   под   тайник   строительный   брак   --
провалившееся в этом месте бетонное основание пола.
     Алексей открыл первую попавшую под руки  папку.  Ему  было
достаточно  одного  взгляда,  чтобы  понять, какого рода бумаги
составляли тайный архив Хлнбова. Из текущих дел главным образом
изымались  самые  убойные  документы:  акты  ревизий,   липовые
платежки,   наряды,   фиктивные  процентовки,  показания  самих
преступников  с  их  чистосердечными   признаниями,   показания
свидетелей  и  имена,  имена,  имена,  выведенные  из-под удара
одряхлевшего советского правосудия.
     Для Хлыбова, похоже, этот промысел стал весьма  прибыльной
статьей  дохода.  Из®ятие  из  уголовного  дела  хотя бы одного
подобного  документа  по  нынешним  правилам  игры   обходилось
клиенту в круглую сумму.
     В   ворохе   бумаг  неожиданно  промелькнула  фамилия  Тэн
Светланы  Васильевны.  Алексей  хмыкнул  и  вернулся  к  началу
подборки,   озаглавленной:   ="Выпуск  нестандартных  колбасных
изделий  на  мясокомбинате  местного  райпо"=.  В  переводе  на
общепонятный  язык  это  означало  --  хищение  в особо крупных
размерах. Алексей углубился в содержание бумаг, которые, хотя и
по  отдельным   эпизодам,   вместе   давали   некоторое   общее
представление.   К   тому   же,  кое-где  имелись  комментарии,
сделанные для памяти рукой Хлыбова.
     Все началось с контрольных закупок колбасы органами  БХСС.
Лабораторнне  анализы  первых же образцов показали, что колбаса
содержит повышенное количество влаги и крахмала.  В  результате
расследования   работники   БХСС  вышли  на  устойчивую  группу
расхитителей во главе с директором  комбината  Завадским.  Суть
махинации   состояла   в   том,  что  сверх  рецептуры  в  фарш
преступники систематически добавляли муку и воду. Таким образом
они создавали излишки колбасы и,  соответственно,  мяса,  якобы
пошедшего  на  изготовление.  Об  излишках  мяса  сообщалось на
скотобойню,  на  базу   заготовителям   и   товароведу.   Здесь
появлялись  либо бестоварные накладные, либо излишки, созданные
на мясокомбинате, оказывались уже как бы в заготконторе. На эти
излишки заготовители оформляли подложные  квитанции  о  закупке
скота  у  населения  и  из  кассы  заготконторы получали по ним
деньги.
     Существовало еще несколько аналогичных каналов превращения
излишков  мяса  в  деньги:   через   межрайсбытбазу   и   через
холодильник,  минуя  магазины  коопторга,  чтобы не вовлекать в
сбыт  торгашей  и  не  увеличивать  риск.  Такое   передвижение
="излишков"=  на  стадии  приемки  скота  позволяло присваивать
крупные денежные суммы.
     Таков был механизм  хищений  в  самых  общих  чертах.  Его
удалось   воссоздать   по   крупицам   со   слов  экспедиторов,
коптильщиц, шприцовщиц и других рабочих цехов, не вовлеченных в
группу. Но на этом все застопорилось. На момент  передачи  дела
из  органов милиции в прокуратуру ни один эпизод хищения не был
конкретизирован   привязкой   к   подложным    документам    и,
следовательно, не доказан. Об®яснялось это, во-первых, тем, что
махинации   совершались   на  протяжении  длительного  времени,
начиная с  1972  года,  поэтому  никто  конкретных  эпизодов  с
указанием  на определенные документы назвать не мог. Во-вторых,
в  производственном  акте  на  изготовление  ежедневной  партии
колбасы  излишки  не  отмечались,  выход колбасы показывался по
норме,  и  за  многие  месяцы  ревизия  такого  превышения   не
установила.  По  сути,  единственным  реальным  доказательством
хищении  оставались   все   те   же   результаты   лабораторных
исследований.
     Дело сдвинулось с мертвой точки, когда следствие привлекло
к ревизии  независимого специалиста из областного управления по
мясомолочной промышленности. Этим  специалистом  оказалась  Тэн
Светлана  Васильевна.  В  архиве  Хлыбова  находилось несколько
протоколов допроса Тэн, из которых Алексей понял, каким образом
в технологической цепочке -- от закупки скота до выхода готовой
колбасы --  удавалось  создавать  и  утаивать  излишки  мяса  и
превращать  мясо  в наличные деньги, не выходя за вертушку. Вся
преступная  группа,  в  основном   родственники,   начиная   от
директора Завадского и кончая заготовителем Черных, всего около
десяти  человек,  были выявлены, каждый со своей мерой участия.
Вина каждого была полностью доказана.
     Однако  протоколы  допросов  эксперта  в  конечном   счете
оказались  в  архиве  у  Хлыбова.  Завадский, Алексей это знал,
второй год благополучно пребывал  на  пенсии.  Стало  быть,  до
правосудия  дело  так  и не дошло. Тэн из областного управления
перебралась в район и стада мастером колбасного цеха. Правда, с
правом назначать прокурора района.
     Алексей   невольно   усмехнулся.    Странная    рокировка.
Наверняка, у этой историй имеется любопытное продолжение.
     Из®ятые  из  дела  документы  тянули  лет на восемь-десять
каждому из расхитителей.  Чтобы  не  оказаться  за  решеткой  и
благополучно  выйти на пенсию, Завадский и компания должны были
притащить  Хлыбову  по  чемодану  деревянных,  как  минумум.  И
поставить  до  конца  жизни  на  довольствие. Похоже, так оно и
случилось.  Баранью   вырезку   мясокомбинатовская   экспедиция
доставляла  Хлыбову в парном виде прямо на кухонный стол. Слухи
об этом ходили.
     Словно в подтверждение догадки, в очередной  раз  запустив
руку,   Алексей   наткнулся   в  тайнике  на  увесистый  пакет,
заклеенный крст-накрест  лейкопластырем.  Он  отодрал  ленту  и
развернул   провощенную   бумагу   прямо  на  полу.  В  пакете,
завернутые в  целлофан,  лежали  тугие  пачки  приватизационных
чеков  -- сотни по три в каждой. Отдельно, тоже в пачках, акции
различных  акционерных  об®единений  и  предприятий  на  весьма
крупную  сумму. И доллары. Количество зеленых Алексей не взялся
определять.
     -- Анна Кирилловна, вам снова крупно повезло. Вы  сказочно
богатая женщина.
     Анна  с  бокалом  в руке приблизилась и узким носком туфли
тронула пакет. Ее слегка качнуло в сторону, и она  оперлась  на
его плечо.
     -- Это все принадлежит мне?
     -- Думаю, да.
     --  Разве  я  не  должна  сдать  бумаги  и  деньги в доход
государства?
     Он не ответил.
     -- А что посоветуете вы, Алеша?
     -- Вы,  Анна  Кирилловна,  законная  наследница  и  вправе
распоряжаться на свое усмотрение.
     Алексей  выудил  из  тайника  очередную  папку и с головой
погрузился в бумаги. На этот раз речь шла о  хищениях  денежных
средств,  совершаемых  при  заготовке леса. Дело, как он понял,
было выделено в самостоятельное Виталием Шуляком за полгода  до
смерти.  Сам Шуляк в это время занимался расследованием хищений
в совхозе ="Северный"=.
     В обосновательной части постановления  красным  карандаюом
размашисто  была  отчеркнута фамилия -- Вартанян. Судя по тому,
что кончик карандаша вспорол бумагу, отчеркивал Хлыбов.
     Алексей постарался вспомнить, что он слышал о человеке  по
фамилии   Вартанян...   Пожалуй,  не  слишком  много.  Бригадир
шабашников  из  Закавказья,  одновременно  числится  рабочим  в
совхозе  ="Северный"=.  Вошел в сговор с совхозным начальством,
торговал  краденой  пшеницей  и  стройматериалами  в   северных
районах  области. Фигура, похоже, третьестепенная, хотя фамилия
исправно кочует из одного дела в другое.
     Он вновь углубился в  документы:  в  служебную  переписку,
бесконечные   наряды   на  отпуск  леса,  платежные  поручения,
кассовые  ордера,  ведомости  о  начислении  заработной  платы,
приходные  и  расходные  документы  по  складу,  путевые листы,
подложные доверентиости, липовые платежки, поддельные  подписи,
свидетельские  показания  различных  лик.  Постепенно перед его
глазами  начала  вырисовываться  картина   тотального   разбоя,
который творится в государственных лесах на территории района.
     Директора  трех  местных  леспромхозов, пользуясь тем, что
совхозы и колхозы, а  также  приезжие  заготовители  испытывают
большую  потребность  в  деловой  древесине,  ввделяли  им  для
разработки лесные делянки. Но деньги за это взыскивали  как  за
уже   готовую  продукцию.  Председатели  колхозов  и  директора
совхозов, в частности,  директор  совхоза  ="Северный"=  Гирев,
вместо  того,  чтобы  на  выделенных  под  разработку  делянках
организовать  разработку  древесины  силами  рабочих   совхоза,
привлекал  для  этого  бригаду шабашников Вартаняна и в течение
многих лет заключал с ними договора. Но шабашники из Закавказья
разработку делянок  фактически  не  производили.  Сам  Вартанян
являлся   скорее  ="коммерческим  посредником"=.  На  деле  это
означало следующее. Вартанян  вступал  в  преступный  сговор  с
должностными  липами  леспромхозов  различных  уровней, и те за
взятки  продавали  им  готовую  продукцию,  причем  в   об®емах
многократно  превышающих  потребности  самого  совхоза. Судя по
товарным  накладный,  ="лишний"=  лес  уходил   налево   и,   в
частности, в Армению.
     Должностные   лица   ле