тличалось  столько  же,  сколько  уссурийский тигр от
обычного домашнего кота.  Правда,  в  данном  случае  не  халат
украшал  хозяйку,  а  скорее  наоборот  -- это была совершенная
северная   роза.   Мягкая   ткань    откровенно    подчеркивала
кустодиевские чувственные пропорции, и Алексей, пожалуй, только
сейчас,   глядя   на  хозяйку,  до  конца  прочувствовал  смысл
небезызвестной фразы: женщине надо  уметь  одеться  так,  чтобы
выглядеть как можно более раздетой.
     По  тому,  как Анна на мгновение приостановилась в дверях,
тоже разглядывая его, он понял, что оценка была взаимной и  для
него вполне положительной.
     Алексей  улыбнулся  дежурной,  ничего не значащей улыбкой,
инстинктивно догадываясь,  что  таких  женщин  в  большей  мере
задевает  мужское безразличие к ним, нежели навязчивый интерес.
Представился:
     -- Алексей. Вечер... добрый.
     Хозяйка,  неслышно  ступая,  приблизилась  к  нему   почти
вплотную и подала руку.
     -- Анна... Кирилловна. Очень приятно.
     И  вдруг  на  ее  липе явилась такая откровенно кокетливая
явно вызывающая гримаска, что  от  неожиданности  он  смешался.
Желая  скрыть  растерянность,  гость  поспешно склонил голову и
слегка коснулся  губами  узкой  руки  с  удлиненными,  розовыми
пальчиками.
     ="Вот  это  да,  --  промелькнуло  в  голове. -- Настоящая
танковая атака... Но какого черта?"=
     Когда он  поднял  наконец  глаза,  на  губах  хозяйки  еще
дрожала  легкой  тенью улыбка удовольствия от маленькой победы.
="Понятно, -- решил он про себя. -- демонстрация  боевой  мощи.
От  напускного  равнодушия  противника  не осталось даже следа.
Опасная женщина. Пожалуй, следует держаться начеку"=.
     -- Что же мы стоим? Право, этот Хлыбов, он ужасный  мужик.
Мало  того, что оставил вас тут в одиночестве, мы еще вынуждены
сами знакомиться. Словно на улице.
     Голос у Анны был грудной, низкий.
     -- Да оставьте же вашу ужасную сумку здесь.  А  может,  вы
мне не доверяете?
     -- Ну, что вы!
     -- Бог ты мой, какая тяжелая...
     -- Позвольте, я сам.
     --  Знакомься,  Аннушка,  это Алексей Иванович Валяев, наш
новый следователь. -- И с некоторым значением в  голосе  Хлыбов
добавил. -- Вместо зарезанного поляка.
     Мгновенная   искра,   похожая   на  электрический  разряд,
проскочила в воздухе. Гость тоже почувствовал ее. По лицу  Анны
словно   промелькнула  тень,  а  Хлыбов,  круто  развернувшись,
двинулся в гостиную.
     -- Прошу следовать за  мной,  --  раздался  в  дверях  его
голос.
     Ужинали   молча,   обмениваясь   изредка   незначительными
репликами. Декоративная,  низкая  люстра  освещала  лишь  центр
массивного стола с приборами и руки, оставляя лица в тени. Углы
просторной  гостиной и вовсе терялись в темноте, лишая интерьер
каких-либо подробностей. Хозяйка дважды вставала из-за стола за
какими-то мелочами, которые находились тут  же  в  гостиной,  и
настенное  бра  в  одном  случае,  в  другом  скрытая подсветка
выхватывали из темноты прелестный со вкусом обставленный уголок
-- словно зеленая лужайка посреди сумеречного леса.
     Хлыбов, кажется, совершенно ушел в себя. Иногда  пропускал
обращенные к нему реплики, или вставлял свои невпопад, Анну это
почему-то  тревожило,  то ли раздражало, -- понять Алексей пока
не мог. Внезапно Хлыбов  уперся  в  него  тяжелым,  вопрошающим
взглядом. Грубо спросил:
     -- Они что, не верят мне там? Или за дурака держат?
     Алексей салфеткой вытер губы.
     --  По  существу  о  ="них там"= я мало что знаю, Вениамин
Гаврилович.  Но  напутственные  слова,  когда   я   пришел   за
направлением,   были  такие:  ="В  районе  в  прокурорах  сидит
небезызвестный Хлыбов"=. Я сказал: ="Я  знаю"=.  ="Что  ж,  тем
лучше.  В  прошлом  он  был  отличным  оперативником, настоящий
волкодав.  Имеет  на  счету  десятки  опасных  задержаний,   но
законник  из  него  оказался слабоват. Последнее время он вовсе
мышей  не   ловит,   на   районе   повисло   несколько   тяжких
преступлений,  в  том  числе  убийство  Шуляка, профилактика на
нуле, а Хлыбов в оправдание несет какую-то параноидальную  чушь
с запахом серы и требует людей"=.
     -- Кодолов?
     -- Что?
     -- Кодолов напутственные речи держал?
     -- Да.
     -- Свиной огузок. Его стиль.
     --  Хлы-ыбов!  --  с  укоризною  протянула Анна. -- Ффу...
какой.
     -- Молчу, молчу! -- Хлыбов махнул  рукой  и  действительно
надолго  замолчал,  глядя  перед собой невидящими, неподвижными
глазами. Хозяйка и  гость  оказались  на  неопределенное  время
предоставлены  самим себе, и тотчас последовал расхожий дамский
допрос:
     -- Алексей Иванович, вы женаты?
     -- Мм? Не уверен.
     -- О-о!
     На милом лице  хозяйки  впервые  за  весь  вечер  появился
неподдельный интерес.
     -- Все предельно просто, уважаемая Анна Кирилловна. За что
моя супруга  в свое время меня возлюбила, за это же самое после
загса стала меня презирать. Тогда я был щедр, после стал мотом.
Я человек честный, но уж лучше бы мне быть взяточникам и вором.
Я человек необидчивый, покладистый, и она  обнаружила,  что  во
мне   нет  ни  капли  мужского  самолюбия.  Раньше  я  считался
человеком  деликатным,  в  меру  скромным,  теперь  я  --   шут
гороховый.  Каждый,  говорит  она,  может вытереть о тебя ноги,
потом взять взаймы, сколько захочет, и ты сто лет  не  решишься
напомнить негодяю о долге. Тьфу на тебя!
     Анна  засмеялась так искренне и заразительно, что Алексей,
глядя  через  стол  на  мрачного  Хлыбова,  невольно   подумал:
="Неужели,  многоуважаемый  прокурор,  можно  быть несчастным в
присутствии такой чудной женщины, как твоя Анна?"= Впрочем, ему
тут  же  пришло  в  голову,  что  всякое  ="чудо"=,   становясь
привычным, теряет в конце концов свои чудодейственные свойства.
     Допрос на этом, разумеется, не закончился.
     --  Алексей  Иваныч,  бедненький,  и что же теперь? Что вы
станете делать дальше? -- еще смеясь, продолжала она.
     -- Мы решили разбежаться. На время. Тем более, что я  знал
уже, куда и зачем мне бежать.
     -- Так вы попросту сбежали сюда?
     -- Ну, можно назвать это так.
     -- Конечно, вы сделали это из деликатности?
     -- Да.
     --   По  причине  душевной  щедрости?  Уважая  собственную
замечательную скромность?
     -- Мм... да. Кроме того, заметьте, я поступил как  честный
человек, чья карьера на семейном поприще приказала долго жить.
     --   Это   ужасно   как  благородно,  благородный  Алексей
Иванович. Но я бы предпочла послушать кроме вас и вашу супругу.
Ее версию, как говорит Хлыбов.
     -- Вот видите, вы тоже не поверили ни единому моему слову.
     -- Почему тоже?
     -- Точь-в-точь как моя супруга.
     В это время снаружи послышался глухой удар, словно  чем-то
тяжелым  задели  по  обшиву.  Зимой  так обычно трещат венцы на
крепком морозе. Смех замер у хозяйки на устах, а  лицо  Хлыбова
передернула  неприятная гримаса. Он встал и решительными шагами
с поспешностью вышел из гостиной. Хлопнула за ним дверь.  Гость
удивленно посмотрел на хозяйку.
     -- Что это?
     -- Не обращайте внимания, Алексей Иванович, это к Хлыбову.
     Она чуть приметно усмехнулась.
     -- Хотите еще кофе?
     -- Очень.
     -- А сами из скромности вы бы не решились спросить? Не так
ли?
     С  кофейником  в руках она обошла стол и встала у гостя за
спиной, наклонилась, чтобы дотянуться до чашки, и Алексей вдруг
с трепетам ощутил у себя на  плече  ее  горячее  мягкое  бедро.
Тонкая душистая струя из кофейника медленно наполняла чашку. Он
замер,  чувствуя,  как  жар  подымается  по спине к затылку, --
прикосновение было явно намеренным.
     Очередная танковая атака  оказалась  настолько  внезапной,
что вновь застала его врасплох. Пока он приходил в себя, чудная
Анна   Кирилловна   со  своего  места  с  любопытством  за  ним
наблюдала.
     -- Алексей Иваныч,  что  же  вы  не  пьете?  Вы,  кажется,
о-очень хотели кофе?
     ="Баловница,  черт бы тебя..."= -- подумал гость, а вслух,
не подымая от чашки глаза, вяло отшутился:
     -- Вы слишком круто завариваете, Анна  Кирилловна.  Боюсь,
сегодня мне уже не заснуть.
     Снова  был  выброшен  белый  флаг,  и  Анна,  отметив это,
зашлась тихим грудным смехом.
     В гостиную вошел Хлыбов,  чернее  тучи.  С  порога  мрачно
взглянул  на смеющуюся Анну, затем прошел к столу и набулькал в
бокал из-под шампанского с  полстакана  коньяку.  Проглотил.  С
минуту  он  стоял,  словно  прислушиваясь к себе. Затем буркнул
что-то... Алексею послышалось: ="Каналья,  дохлая!"=  И  сел  в
кресло.
     -- Алексей Иваныч, ты при деньгах? -- вдруг спросил Хлыбов
тоном, каким обычно говорят: ="руки вверх!"=
     Гость удивился.
     -- Ну... до первой зарплаты, разве что.
     Хлыбов встал, подвигал в темноте ящиками и шлепнул на стол
перед гостем пачку денег в банковской упаковке.
     -- Взаймы. При случае отдашь.
     --  Чтобы  вернуть  такой  заем,  Вениамин Гаврилович, мне
придется, как  минимум,  брать  взятки,  --  вежливо  отказался
гость.
     Хлыбов фыркнул.
     -- Не хочешь ли ты сказать тем самым, что взятки беру я?
     -- Ну... зачем же так?
     --  Бери!  Здесь всего триста, и пусть тебя не смущает эта
упаковка.
     Гость, не глядя, почувствовал на  себе  выжидающую  улыбку
Анны Хлыбовой. Пожал плечами.
     --   Сто,   Вениамин  Гаврилович.  Единственно,  чтобы  не
наживать себе врага в лице начальника. За сто рублей  я  продаю
вам этот нож, -- Алексей выложил на стол свою давешнюю покупку.
-- Вам проще будет эту штуку оприходовать. Как прокурору.
     --  Хлыбов,  перестань.  Алексей  Иваныч  не  любит делать
долги, ты же видишь.
     -- Выло бы предложено, -- буркнул Хлыбов и тут же забыл  о
деньгах.
     Анна   Кирилловна   мягкими,  точными  движениями  опытной
курильщицы  вскрыла  пачку  ="Кэмэла"=.  Щелкнула   зажигалкой.
Хлыбов  вдруг снова замолчал, совершенно уйдя в себя, и Алексей
подумал, что программа вечера на  сегодня,  похоже,  исчерпана.
Пора и честь знать.
     Он  встал  из-за  стола, поблагодарил за прекрасный ужин и
просил хозяев о нем больше не беспокоиться. Дорогу до гостиницы
он найдет сам. Половина  девятого  вечера,  так  что...  Хлыбов
решительно отмахнулся.
     --  Анна  может  не  беспокоиться,  это  ее  дело.  А  мне
беспокоиться положено. По штату. Я, Алексей Иваныч,  препровожу
тебя  по  месту  жительства,  а по дороге мы еще поговорим. Без
свидетелей, что называется.
     -- Это значит, Алексей Иванович, мой Хлыбов будет вам  всю
дорогу  хамить,  --  немедленно  отреагировала Анна Кирилловна.
Хлыбов пропустил ядовитую реплику мимо ушей.
     --  Завтра  кошмарный  день.  Боюсь,  нам  будет   не   до
разговоров.
     В прихожей Алексею бросился в глаза нанесенный мелом крест
над входной   дверью.   Это   не   была  метка,  оставшаяся  от
строительных или  ремонтных  работ,  косая  перекладинка  внизу
вносила  однозначный  сакральный смысл, ="параноидальная чушь с
запахом серы"=, -- вдруг вспомнил  Алексей  слова  Кодолова  из
следственного отдела облпрокуратуры.
     Что-то   удержало  его  от  немедленных  вопросов,  и  он,
терзаясь жгучим любопытством,  молча  вышел  наружу  в  светлые
майские сумерки.
     Хлыбов махнул рукой.
     --  Сюда, Алексей Иванович. Напрямую. Немного прогуляемся,
а заодно, -- он хмыкнул, -- я покажу тебе здешние достопамятные
места.
     Некоторое  время  шли  молча,  среди  редких  сосен  в  ту
сторону,  где,  как  Алексею показалось, блеснула полоска воды.
Поискав глазами,  Хлыбов  вдруг  свернул  и  остановился  возле
ивового разросшегося куста.
     --  Здесь, кажется? Да, на этом самом месте в прошлом году
лица кавказской  национальности,  в  количестве  трех  человек,
распивали  спиртные  напитки. В состоянии сильного алкогольного
опьянения изнасиловали семидесятилетнюю бабку. Она собирала  по
кустам пустые бутвлки. От бабки в прокуратуру на следующий день
поступило  заявление.  А  вечером  того  же дня бабка заявление
забрала,  хотя  преступники  уже  были  нами  установлены.   По
простоте  душевной  заявительница  об®яснила этот шаг следующим
образом.
     И Хлыбов старушечьим  голосом  мастерски  изобразил  ответ
заявительницы:
     -- Дак у меня пензия сорок рублев от мужа досталася. А оне
тыщу принесли,  кавказцы,  в  гумажке  завернута.  Еще  в ногах
валялися. Нет уж, батюшке, за таки деньги пущай хоть кажин день
до самой смерти меня пичужат. Заберу  я  у  тебя  заявление-то,
давай сюды.
     Оба посмеялись.
     -- И как? Заявление вернули?
     -- Пришлось войти в положение.
     Через полсотни метров Хлыбов снова остановился.
     --  Вот  случай  гораздо  серьезнее.  Группа подростков от
пятнадцати до восемнадцати лет в вечернее время  остановила  на
этом  месте  пенсионера. Как выяснилось позднее, ветеран войны,
инвалид, орденоносец. Спросили  закурить.  Пенсионер  давно  не
курил  и посоветовал им это дело тоже бросать. Его сбили с ног,
пинали, прыгали на нем, месили ногами.  Заключение  медицинской
экспертизы:  ="...смерть наступила от открытой черепно-мозговой
травмы, сопровождающейся ушибом головного мозга тяжелой степени
с кровоизлиянием под мягкие оболочки. Перелом костей  основания
черепа  и  лицевого  скелета,  перелом под®язычной кости слева,
перелом костей носа, переломы верхней челюсти многооскольчатого
характера... Многочисленные переламы ребер..."=  И  так  далее,
там  много  понаписано.  Короче, двое ублюдков держали третьего
ублюдка под руки, и тот прыгал на инвалиде, как на батуте.
     На   другой   день   милиция   оцепила   место.   Работали
криминалисты.   Вставную   челюсть   потерпевшего  отыскали  за
пятнадцать метров от места убийства. Была выбита изо рта ударом
ноги. Но самое любопытное, за работой криминалистов с интересом
наблюдал  один  из  преступников.  Выгуливал  утром  собачку  и
остался   поглазеть.  Даже  давал  советы.  Кстати,  из  вполне
благополучной семьи. Сын главврача местного  профилактория  при
металлургическом  комбинате. Мама на суде сказала, что инвалиду
через год-другой все равно помирать, а  у  мальчика  вся  жизнь
впереди.
     Они   вышли   на   берег   длинного   узкого  заливчика  с
разбросанними тут и там низкими деревянными строениями на сваях
прямо в всще.
     -- Лодочные гаражи, --  пояснил  Хлыбов.  --  обворовывают
еженощно.  Иногда просто жгут. Ради кайфа, надо полагать. Между
прочим,  преступление  для  наших   ублюдков...   пардон,   для
народонаселения  -- единственный способ развлечений. Имей это в
виду, когда станешь  прорабатывать  мотивацию.  Культура,  друг
мои,  в  здешних местах ниже нулевой отметки, самодеятельность,
черт бы ее... два  притопа,  три  прихлопа.  И  хор  ветеранов.
="Широка страна моя родная"=. Все.
     Под   негами   словно  сама  собой  появилась  асфальтовая
дорожка, проросшая по трещинам молоденькой  травкой.  Навстречу
им  медленно прогуливалась степенная пожилая пара -- квадратный
невысокий мужчина в костюме, при галстуке, в новенькой сетчатой
шляпе и такая же квадратная  женщина  в  летнем  плаще,  оба  с
одинаково  сосредоточенными  лицами.  Поравнявшись  с Хлыбовым,
мужчина приподнял шляпу и слегка согнул квадратный,  негнущийся
стан. Хлыбов с преувеличенным почтением изобразил то же самое.
     -- Моционите, уважаемый Илья Семеныч?
     -- Да. Видите ли, когда у тебя...
     --   Прекрасная  вещь,  эти  вечерние  моционы!  --  шумно
восхитился Хлыбов, пресекая в зародыше готовый  начаться  поток
словоизвержения.  --  Я,  уважаемый  Илья  Семеныч, решил взять
пример с вас, как видите. Приятной вам прогулки. До свидания. И
он решительно потянул Алексея за собой.
     -- Завфинотделом Возжаев. Редкий  зануда.  Недавно  принес
заявление  на  супругу, просит возбудить уголовное дело. Десять
страниц убористым почерком,  и  все  какие-то  цифры,  колонки.
Приход,  расход... А в конце сумма: итого, 83 рубля 23 копейки.
В чем дело, спрашиваю?  об®ясните,  пожалуйста,  доступным  мне
языком...  Самолюбив,  к тому же, до поноса. Не дай бог обидеть
такого. Оказалось, они с супругой ведут семейный бюджет  каждый
на  особицу.  Сходил Илья Семеныч, скажем, в продмаг, а вечером
выставляет своей супружнице счет в половину стоимости  покупок.
В  дом  отдыха  ездят  обычно поодиночке, чтобы не оставлять на
посторонних  квартиру.  При  этом   остающаяся   сторона   дает
от®езжающей  стороне  ссуду  под  небольшой  процент.  По весне
супруга уважаемого Ильи Семеныча заболела  гриппом  и  вылежала
полторы   недели   сроку,   по   выздоровлении   Илья   Семеныч
хладнокровно  пред®явил  любимой  супруге  счет,  куда  включил
стоимость  всех  лекарств,  расходы на кормежку и по уходу. Его
девиз: ="За все надо платить!"= Оно как будто девиз правильный,
но  у  нас  в  России,   Алексей   Иванович,   все   правильное
превращается в совершенную ахинею. Согласись?
     --  А  по  какому  поводу  заявление?  --  смеясь, спросил
Алексей.
     -- Разные системы счета, как оказалось. Подбили  бабки  по
итогам  года,  и у Ильи Семеныча баланс не сошелся. 83 рубля 23
копейки!  Супруга  возмещать  убытки   решительно   отказалась,
выставила встречный иск. Разодрались, и наш фининспектор, пылая
гневом,  написал  заявление.  Но,  в конце концов, ума достало.
Отошел сердцем и забрал заявление назад.
     -- Скорее всего, заставил уплатить.
     -- Возможно.
     Через минуту прокурор Хлыбов  остановился  на  перекрестке
двух  улиц.  С  одной  стороны  углом шел забор, из-за которого
виднелись крыши  приземистых  корпусов  --  что-то  похожее  на
автобазу   или   механические  мастерские.  С  другой  тянулись
деревянные домишки с  палисадниками,  черемухами  и  поленицами
дров.
     --   Тоже  в  известном  смысле  достопамятное  место,  --
отрекомендовал   Хдыбов.   --   Обрати   внимание:   фонарь   с
производственной территории отбрасывает за забор густую, черную
тень,  так  что  часть  перекрестка  всю  ночь остается в тени.
Постоянно ходит транспорт, в основном грузовые. Так вот, в одно
прекрасное утро обитатели этих живописных трущоб обнаружили  на
дороге под заборам раздавленного колесами мужчину. Транспортное
происшествие? Несчастный случай? Отнюдь. Экспертиза установила,
что  ко  времени  наезда  потерпевший  был  мертв  уже два дня.
Естественно, документов  никаких.  Способ  совершения  убийства
установить  тоже не удалось. Тело было буквально расплющено под
колесами. Личность опознанию не подлежала по  той  же  причине.
Опросы  ни  к чему не привели. Заявлений о розыске в милицию не
поступало. В общем, дело в конце концов приостановили.
     От  каких-либо  выводов  Хлыбов  воздержался.   Он   вдруг
замолчал   и,  казалось,  забыл  про  своего  спутника.  Однако
знакомство  с  местными  достопримечательностями  на  этом   не
закончились. Как, впрочем, и встречи с интересными людьми.
     Едва  они  вышли  на  набережную,  с  Хлыбовым  громко, но
заискивающе   поздоровался   неопрятный   тип   неопределенного
возраста с малопривлекательной лисьей физиономией. Хлыбов, едва
взглянув, брезгливо сморщился и махнул рукой.
     -- Иди, иди себе!.
     --  Кто это? -- с улыбкой спросил Алексей, ожидая услышать
очередной местный анекдот.
     --  Так  себе,  --  Хлыбов  фыркнул.  --  Вначале   изучал
экономику развитого социализма, вел даже какие-то курсы при ДК.
Потом  запил.  А  теперь  развлекается  тем,  что в подворотнях
демонстрирует  малолеткам,  по  преимуществу   девочкам,   свои
половые органы. Через неделю оформляем сукина сына в психушку.
     -- Действительно болен?
     --  Не  думаю.  Очень  связно, даже доказательно, и даже с
эстетических позиций об®ясняет, почему он  это  делает;  почему
это  ну,  просто  нельзя не делать. В человеке, говорит он, все
должно быть прекрасно -- и мысли, и душа, и тело.  Если  что-то
естественно,  что дано человеку самой природой, то оно не может
быть безобраз