льно вернулся Одиссей, что тот странник, с которым так
долго  беседовала  Пенелопа,  и есть Одиссей, что она узнала его по рубцу на
ноге, но он велел даже от Пенелопы хранить в тайне весть о его  возвращении.
Несмотря  на  убеждения Эвриклеи, Пенелопе казалось невероятным, что Одиссей
один  мог  убить  всех  женихов.  Наконец,  Пенелопа  согласилась  пойти   в
пиршественную залу. Придя туда, она не могла сразу решить, броситься ли ей в
об®ятия  Одиссею  или прежде расспросить его, чтобы окончательно убедиться в
том, что странник действительно ее мук. Села рядом со  странником  Пенелопа.
Пристально  стала  она  вглядываться  в  него,  --  то  казалось ей, что это
Одиссей, то вновь начинала она сомневаться. Видя ее колебания, Телемах  стал
упрекать ее.
   --  О,  возлюбленная  мать,  --  так говорил Телемах, -- неужели у тебя в
груди сердце, подобное камню. Вернулся, наконец, твой муж, а ты сидишь и  не
промолвишь  даже  слова.  Вряд ли найдется в целом мире другая жена, которая
встретила бы так неприветливо мужа, вернувшегося к ней после долгой разлуки.
   -- Сын мой, ты видишь, что от волнения не могу  я  вымолвить  ни  единого
слова,  --  ответила  Телемаху  Пенелопа,  --  если  странник  действительно
Одиссей, то есть у меня с Одиссеем такая тайна, открыв  которую,  мы  всегда
узнаем друг друга.
   Улыбнулся Одиссей и сказал Телемаху:
   -- Сын мой! Не волнуй мать. Расспросив меня, она убедится, что я Одиссей.
Трудно  ей  узнать  меня  в  этом  рубище.  Теперь  же  надо нам решить, как
сохранить на время в тайне гибель женихов от граждан города, чтобы не возник
мятеж. Ведь самых знатных юношей убили мы, и  их  родные  захотят  отомстить
нам.
   Повелел  Одиссей  всем  рабам и рабыням начать пение и веселую пляску под
звуки кифары Фемия, чтобы все думали, что во дворце совершается празднество.
Тотчас исполнили его приказание и, действительно, все проходящие мимо дворца
думали, что в нем справляется свадебный пир Пенелопы  с  одним  из  женихов.
Одиссей  же,  омывшись  и  надев богатые одеяния, вошел опять в чертог и сел
против Пенелопы. Божественной красотой наделила его  Афина.  Одиссей,  чтобы
убедить  Пенелопу,  решил  открыть ей одну тайну, известную только им двоим.
Подозвав Эвриклею, повелел он ей приготовить себе ложе, Пенелопа же  сказала
Эвриклее:
   --  Хорошо, приготовь ему ложе, Эвриклея, но только не в той опочивальне,
которую выстроил сам Одиссей. Выдвинь из опочивальни богатую  постель  и  на
ней приготовь ложе.
   --  О, царица, -- воскликнул Одиссей, -- кто же может сдвинуть с места ту
постель, которую я сделал сам?  Ведь  ты  же  знаешь,  что  она  сделана  из
громадного  пня  маслины,  которая  росла  около  дворца. Сам я срубил ее и,
окружив стеной, сделал из пня постель, затем украсил ее золотом и серебром и
слоновой костью. Но, может быть, за мое отсутствие кто-нибудь спилил пень  и
сдвинул постель?
   Теперь знала Пенелопа, что пред нею Одиссей. Лишь они вдвоем знали тайну,
как устроена постель. Зарыдала Пенелопа, бросилась в об®ятия Одиссея и нежно
стала целовать его. Плача обнял свою верную жену Одиссей, прижал ее к сердцу
и покрыл  поцелуями  --  так спасшийся от бури пловец, выброшенный на берег,
целует землю. Долго плакали, обняв  друг  друга,  Одиссей  и  Пенелопа.  Так
застала  бы  их  и утренняя заря, если бы богиня Афина не удлинила ночи и не
запретила бы взлетать на него богине зари, розоперстой Эос.
   Покинули пиршественную залу Одиссей и Пенелопа и ушли в свою опочивальню.
Телемах же велел рабам и рабыням прекратить пение и пляску,  и  весь  дворец
погрузился в сон. Не слали лишь Одиссей и Пенелопа. Одиссей рассказывал ей о
своих  приключениях,  и  жадно внимала ему верная Пенелопа. Рассказала и она
мужу  обо  всем,  что  пришлось  ей  претерпеть  от  женихов  во  время  его
отсутствия.

        ДУШИ ЖЕНИХОВ В ЦАРСТВЕ АИДА

   Изложено по поэме Гомера "Одиссея"

   Бог Гермес вызвал души женихов из их трупов своим золотым жезлом, которым
он и  смыкает  сном  очи  людей, и прогоняет сон. С жалобным криком полетели
души за богом. Крик был похож на писк летучих мышей, носящихся в  испуге  по
темной  пещере,  когда  одна из них упадет, оторвавшись от камня, на котором
она висела.
   Вереницей неслись души женихов следом за Гермесом по мрачной  дороге.  Он
вел  их  все  дальше, мимо вод седого Океана, мимо врат бога солнца Гелиоса,
мимо страны, где живут боги сна, мимо скалы Левкады [1].  Наконец,  достигли
они луга, поросшего асфоделом[2]; там обитали души умерших. Первая встретила
души женихов душа великого Ахилла, рядом с ней шли тени Патрокла, Антилоха и
Аякса  Теламонида.  Окружили  их  души  женихов. Принеслась сюда и тень царя
Агамемнона. Узнала в сонме душ женихов тень Агамемнона душу  Амфимедонта,  у
которого  был  как  гость  принят  Агамемнон в Итаке, когда приезжал он туда
звать Одиссея в поход под Трою. Спросила тень Агамемнона душу Амфимедонта:

---------------------------------------------------------------
   [1] Белая скала, находившаяся, как думали греки, у входа  в  подземное
царство бога Аида.

   [2] Дикий тюльпан бледно-желтого цвета.
---------------------------------------------------------------

   --  Скажи мне, почему пришли вы такой толпой в это царство мрака? Погибли
ли вы во время бури или враги убили вас, когда вы грабили их дома и похищали
их имущество?
   Рассказала тень Амфимедонта о том, как сватались они к  Пенелопе,  думая,
что  не  вернется  Одиссей, но была верна Одиссею Пенелопа, она и слышать не
хотела о браке. Вернулся, наконец, Одиссей и жестоко отомстил им за  буйство
в  его  доме  и  за  расхищение его имущества. Обрадовалась душа Агамемнона,
узнав о том, что счастливо преодолел Одиссей все опасности, и воскликнула:
   0, как счастлив ты, возлюбленный Одиссей! Велика будет слава твоей верной
жены Пенелопы, воспоют ее в песнях, и вечно будет жить память  о  ней!  Иная
была моя судьба. Меня предала жена. Ужасная память о ней сохранится навеки у
людей.

        ОДИССЕЙ У ЛАЭРТА

   Рано утром, вооружившись блестящими доспехами, щитами и копьями, Одиссей,
Телемах,  Эвмей и Филотий пошли к Лаэрту. Пенелопе же повелел Одиссей никуда
не выходить из дворца, так как он знал, что весть о  гибели  женихов  быстро
разнесется  по  городу.  Окутанные  густым  облаком,  Одиссей и его спутники
быстро миновали город и вышли в поле. Вскоре пришли они  к  дому  Лаэрта,  в
котором  жил  он  со  своими рабами и старой служанкой. Одиссей послал своих
спутников в  дом  и  велел  им  приготовить  трапезу,  а  сам  пошел  в  сад
разыскивать  Лаэрта.  Одиссей застал своего престарелого отца за работой. Он
окапывал молодое дерево. Вся одежда Лаэрта была в  заплатах,  на  ногах  его
были  сандалии,  голова  была прикрыта шапкой из потертой козьей шкуры, а на
руках надеты рукавицы.  Увидав  отца,  заплакал  Одиссей.  Жалко  стало  ему
старика,  когда  увидел он его одетого, словно нищий. Колебался Одиссей, как
поступить ему, -- сразу ли открыться отцу или же прежде скрыть,  кто  он,  и
посмотреть, узнает ли его отец.
   Наконец, решил Одиссей поступить так: он подошел к отцу и, притворившись,
что  не  знает  его,  стал  говорить  с  ним,  как  с  простым работником, и
расспрашивать его,  кому  принадлежит  сад  и  как  зовут  хозяина.  Одиссей
рассказал о себе вымышленную историю, выдавай себя за чужеземца, и прибавил:
   -- Некогда принимал я гостем в доме своем Одиссея, богатыми дарами одарил
я его.  Теперь  я  пришел  воспользоваться  его  гостеприимством. Скажи мне,
действительно ли я прибыл на остров Итаку?
   Крупная слеза скатилась из глаз старца Лаэрта, и он ответил:
   -- Чужеземец! Ты  действительно  на  Итаке,  но  не  встретишь  ты  здесь
Одиссея.  Завладели  домом  его  злые  люди. Одиссей наверно погиб. Я же его
отец. Но скажи мне, кто ты!? Откуда прибыл?
   Одиссей опять  назвал  себя  вымышленным  именем  и  опять  заговорил  об
Одиссее,  сказав, что уже пять лет прошло с того дня, как принимал он у себя
Одиссея. Услыхав это, опечалился Лаэрт. Взял он обеими руками земли  посыпал
ею  свою  голову  и  громко  застонал  от  невыносимого  горя. Не мог больше
смотреть Одиссей на горе отца. Он бросился  к  нему,  заключил  его  в  свои
об®ятия и воскликнул:
   --  Отец!  Я  твой  Одиссей!  По воле богов вернулся я на Итаку! Не плачь
больше! Я отомстил уже женихам, разорявшим мой дом!
   Не сразу поверил Лаэрт, он потребовал доказательства,  что  действительно
пред  ним  стоит  сын его. Тогда Одиссей показал ему рубец от раны на ноге и
перечислил все плодовые деревья, которые Лаэрт подарил ему  еще  в  детстве.
Заплакал от радости старик, обнял Одиссея и воскликнул:
   --  О,  великий отец Зевс! Есть еще на светлом Олимпе боги, если искупили
злодеи смертью свою вину! Но я боюсь,  что  сюда  придут  все  жители  Итаки
отомстить за смерть родных.
   Но  Одиссей успокоил отца и повел его в дом, где готова была уже трапеза.
Там омылся Лаэрт и оделся в чистые новые одежды, а богиня Афина сделала  его
бодрее и моложе. Весело сели все за трапезу. В это время вернулся старый раб
Долий  со  своими сыновьями. Войдя в дом, в изумлении остановился он, увидав
за трапезой гостя, и вдруг узнал в нем Одиссея. Бросился он к  нему  и  стал
целовать  Одиссею  руки  и  ноги,  призывая на него с радостью благословение
богов. Весела была трапеза в доме старца Лаэрта.

        ВОССТАНИЕ ГРАЖДАН И ПРИМИРЕНИЕ ИХ С ОДИССЕЕМ

   Между  тем  распространилась  молва  по  городу,  что  убиты  все  женихи
возвратившимся  Одиссеем.  С  криком негодования прибежали ко дворцу Одиссея
родственники женихов со всем народом и вынесли убитых. Затем  собрались  они
на  городской  площади  и  стали  обсуждать, как поступить им. Отец Антиноя,
старый  Эвпейт,  стал  возбуждать  весь  народ  восстать  против  Одиссея  и
отомстить ему за гибель женихов. Лишь певец Фемий и глашатай Медонт убеждали
граждан  не  подымать рук на Одиссея, так как видели они сами, что боги были
на стороне Одиссея, женихи же погибли  по  воле  Зевса.  Выступил  в  защиту
Одиссея  и прорицатель Галиферс. Он напомнил гражданам, как советовали им он
сам и Ментор не  позволять  женихам  бесчинствовать  в  доме  Одиссея.  Сами
виноваты теперь граждане. Лучше покориться Одиссею, чтобы не навлечь на себя
еще  большей  беды. Часть граждан послушалась Галиферса, часть же во главе с
Эвпейтом бросилась за оружием. Видела все это с высокого Олимпа богиня Афина
и спросила громовержца Зевса:
   -- Отец Зевс! Скажи мне, что ты решил? Возбудишь  ли  ты  теперь  великую
битву или же мир водворишь между враждующими?
   --  Дочь  моя  милая!  --  ответил  Зевс Афине, -- ведь ты же решила, что
должен отомстить женихам Одиссей. Он отомстил и имел  на  это  право.  Будет
царем  Итаки  Одиссей.  Мы  предадим  забвению смерть женихов. Как и прежде,
будет царить любовь на Итаке, будет там богатство и мир.
   Так сказал Зевс. Тотчас помчалась Афина на Итаку. Граждане большой толпой
приближались уже к дому Лаэрта. Их увидел один из сыновей Долия. Вооружились
все бывшие в доме. Вооружились даже старцы Лаэрт и Долий. Вышли они из  дома
во  двор.  Явилась  Одиссею  под видом Ментора богиня Афина. Обрадовался он,
узнав богиню, и, обратившись к Телемаху, сказал:
   -- Сын мой! Теперь докажи, что помнишь ты, что  происходишь  из  славного
рода, славного по всей земле своей доблестью.
   --  Возлюбленный  отец!  --  воскликнул  Телемах, -- ты увидишь, что я не
посрамлю твой славный род!
   Услышал слова эти и Лаэрт. Радость наполнила его сердце, и он воскликнул:
   -- 0, какой день посылаете вы мне, боги! Как рад я! Спорят сын мой и внук
о том, кто храбрее!
   Подошла к Лаэрту Афина и  повелела  ему  бросить,  не  целясь,  копье  во
врагов,  призвав  на помощь богиню Афину и отца Зевса. Потряс Лаэрт копьем и
бросил его. Копье пробило медный  шлем  Эвпейта,  раздробило  ему  череп,  и
мертвым  упал  он  на землю. Бросились на врагов Одиссей с Телемахом. Все бы
погибли граждане Итаки, если бы грозно не крикнула богиня Афина:
   -- Прекратите битву, граждане  Итаки!  Скорее  разойдитесь,  не  проливая
крови!
   Всеми  гражданами Итаки овладел сильный ужас, Выпало у них оружие из рук,
и пали они на землю, услыхав возглас богини.  Придя  в  себя,  обратились  в
бегство  граждане,  спасая  свою  жизнь.  Громко  крикнув,  Одиссей  ринулся
преследовать бегущих. Но бросил Зевс свою молнию, и она, сверкая,  упала  на
землю пред Афиной. Удержала богиня Одиссея, сказав:
   --  Богоравный  сын  Лаэрта,  укроти  свое сердце! Воздержись от кровавой
битвы, чтобы не разгневался на тебя Зевс-громовержец!
   Возрадовался Одиссей и  остановился,  не  стал  он  преследовать  бегущих
граждан Итаки. Вскоре Афина-Паллада, приняв образ Ментора, утвердила прочный
мир между народом и царем Одиссеем, скрепленный их взаимной клятвой.

        АГАМЕМНОН И СЫН ЕГО ОРЕСТ. СМЕРТЬ АГАМЕМНОНА

   Изложено по трагедии Эсхила "Агамемнон"

   Агамемнон,  отправляясь  в поход под Трою, обещал жене своей Клитемнестре
дать ей немедленно знать, когда падет Троя и окончена  будет  кровопролитная
война.  Посланные  им  слуги,  должны были разводить костры на вершинах гор.
Такой сигнал, передаваясь с  одной  горной  вершины  на  другую,  скоро  мог
достигнуть  его  дворца,  и  Клитемнестра  раньше других узнала бы о падении
великой Трои.
   Девять лет длилась осада Трои. Настал последний, десятый год, в  который,
как  было  предсказано,  она  должна  была  пасть. Клитемнестра могла теперь
каждый день получить известие о падении Трои и о том, что  возвращается  муж
ее  Агамемнон.  Чтобы  не застало ее врасплох возвращение мужа, Клитемнестра
каждую ночь посылала раба на крышу высокого дворца. Там, не смыкая глаз  всю
ночь,  стоял  раб,  вперив глаза в ночную тьму. И в теплые летние ночи, и во
время грозы и бури, и зимой, когда члены коченеют от холода и  падает  снег,
стоял  ночью  на  крыше  раб.  Дни  шли за днями, а покорный воле царицы раб
каждую ночь ждал условленного сигнала. Ждала его и Клитемнестра. Но  не  для
того,  чтобы с ликованием встретить своего мужа, -- нет! Она забыла его ради
другого, ради Эгисфа, и замышляла гибель царю Агамемнону в тот  день,  когда
вернется он на родину со славой победителя.
   Была  темная  ночь.  Вот  уже начал чуть бледнеть восток. Близилось утро.
Вдруг увидел раб яркий огонь на далекой вершине горы. Это был давно желанный
сигнал.
   Пала великая Троя; скоро вернется домой  Агамемнон.  Обрадовался  раб  --
теперь  окончена  его  тягостная ночная стража. Поспешил он к Клитемнестре и
сообщил ей радостную весть. Но была ли она радостна для Клитемнестры?
   Чтобы не пало на нее и тени подозрения, Клитемнестра сделала вид,  что  и
она  рада  известию, и, созвав рабынь, пошла принести богам благодарственную
жертву.  В  глубине  же  сердца  коварная  Клитемнестра   замышляла   гибель
Агамемнону.
   Собрались  и  жители  города  у  дворца Агамемнона. Быстро дошла и до них
весть, что пала, наконец, великая Троя.
   Хотели старейшины встретить у двора Агамемнона, хотя и овладевало  иногда
ими  сомнение,  что  скоро,  действительно,  вернется  их царь. Эти сомнения
рассеял прибывший вестник; он об®явил, что  недалеко  уже  Агамемнон.  Опять
притворилась  обрадованной  Клитемнестра. Она поспешила во дворец как бы для
того, чтобы приготовить все для встречи, но не  к  встрече  мужа  готовилась
она, а к его убийству.
   Наконец,  показался  вдали  на  колеснице и сам Агамемнон во главе своего
победоносного войска. Украшенные цветами и зеленью, шли  воины,  а  за  ними
везли  бесчисленную  добычу  и множество пленниц. Рядом с царем на колеснице
сидела печальная дочь Приама, вещая  Кассандра.  Громкими  криками  встретил
народ  царя.  Вышла ему навстречу и Клитемнестра. Она повелела устелить весь
путь ко дворцу пурпурными тканями. Словно бога, встречала она Агамемнона. Он
даже боялся, что прогневит богов, если примет такие почести. Сняв  сандалии,
пошел  Агамемнон  во  дворец,  за ним шла коварная Клитемнестра, рассказывая
ему, как ждала она его, как страдала в разлуке с ним; но у входа  во  дворец
остановилась жена Агамемнона и воскликнула:
   --  Зевс!  Зевс!  Исполни  мое  моление!  Помоги  мне выполнить то, что я
задумала!
   С этими словами вошла Клитемнестра во дворец. Молча толпились граждане  у
дворца  Агамемнона.  Тяжелое предчувствие великой беды угнетало их, и они не
расходились.
   Вдруг  из  дворца  послышался  ужасный  предсмертный   крик   Агамемнона.
Клитемнестра  убила  Агамемнона, когда он выходил из ванны. Она набросила на
него широкое длинное покрывало, в котором он запутался, словно в сети, и  не
мог защищаться. Тремя ударами секиры Клитемнестра убила мужа.
   С  обагренной кровью секирой в руках, в одежде, обрызганной кровью, вышла
Клитемнестра к народу. В ужас пришли все граждане от ее  злодеяния,  она  же
гордилась  им,  словно  совершила великий подвиг. Но понемногу и ею начинают
овладевать угрызения совести; пугает ее, что придется ей пострадать  за  это
убийство, пугает, что явится неумолимый мститель за Агамемнона.
   Вышел из дворца Эгисф. Он уже облекся в царские одежды и взял жезл царя в
руку.  Страшное негодование овладело народом. Растерзали бы они Эгисфа, если
бы не защитила его  Клитемнестра.  Понемногу  стали  расходиться  удрученные
гибелью  Агамемнона  граждане.  Эгисф  же  с  Клитемнестрой  ушли во дворец,
торжествуя, что захватили они власть,  совершив  великое  злодеяние.  Но  не
суждено им было судьбой уйти от мести, и им грозила за их злодеяние жестокая
кара, ее сулил им неумолимый рок.

        ОРЕСТ МСТИТ ЗА УБИЙСТВО ОТЦА [1]

---------------------------------------------------------------
   [1]  Энгельс в своем труде "Происхождение семьи, частной собственности
и  государства"  говорит,  что  Бахофен  прав,  когда  он  в   своем   труде
"Материнское  право",  пользуясь мифом о мести Ореста матери за убийство его
отца,  доказывает,  что  в  этом  мифе  изображена  борьба  между   гибнущим
материнским   правом  и  побеждающим  его  отцовским  правом.  В  этом  мифе
защитницами материнского права являются Эринии.  Они  преследуют  Ореста  за
тягчайшее  по материнскому праву преступление; ведь он убил мать, свою самую
близкую кровную родственницу, убил за то, что мать убила мужа, с  которым  в
кровном  родстве  она  не  состояла. Боги же Аполлон и Афина в мифе являются
защитниками отцовского права. Они заступаются за Ореста, так как считают его
правым, раз он мстил за отца, своего  ближайшего  кровного  родственника  по
отцовскому  праву. Афина на суде ареопага подает голос за оправдание Ореста.
Орест оправдан. Отцовское право, таким образом, победило  материнское  право
(Ф.  Энгельс.  Происхождение  семьи,  частной  собственности  и государства,
предисловие к 4-му изданию 1891 г.).
---------------------------------------------------------------

   Изложено по трагедии Эсхила "Хоэфоры", т. е.  "творящие  возлияние  на
могиле в честь умершего"

   Прошло  много  лет  со  дня  гибели  Агамемнона.  Однажды  к  его могиле,
находившейся у самого дворца, подошли двое юношей в одеждах странников. Один
из них, на вид лет восемнадцати,  был  опоясан  мечом,  другой  же,  немного
постарше,  держал  в  руке  два  копья.  Младший из юношей подошел к могиле,
срезал прядь волос с головы и положил ее на могилу. Это был  сын  Агамемнона
Орест, спасенный в день гибели Агамемнона своей няней и воспитанный вдали от
родины  царем Фокиды Строфием. С ним был его друг, сын Строфия Пилад. Только
что Орест принес свою жертву отцу, как в дверях дворца показались  рабыни  в
черных  одеждах.  Они шли к могиле Агамемнона. Среди них была и дочь убитого
царя Электра. Она была одета, как и все рабыни, в черную одежду,  волосы  ее
были  обрезаны,  ничем  не отличалась дочь царя от остальных рабынь. Орест и
Пилад поспешно спрятались у  могилы  и  стали  смотреть,  что  б