икая пригласила
следовать за собой Одиссея. Она просила его лишь об одном -- чтобы  в  город
не входил он вместе с ней и ее рабынями, а обождал у городских ворот, в саду
Алкиноя,  около  рощи, посвященной богине Афине, и дал ей одной вернуться во
дворец. Царевна  боялась,  что  феакийцы  станут  злословить,  увидав  ее  с
прекрасным  чужеземцем,  и  говорить,  не  избрала ли она его себе в женихи.
Кроме того, Навсикая посоветовала Одиссею, когда он войдет во дворец, прежде
всего пасть к ногам царицы Ареты и молить ее о помощи, так  как  ее,  словно
богиню,  чтит  весь  народ за великую мудрость. Сказав это, Навсикая погнала
мулов по направлению к городу. За ней пошли рабыни и Одиссей. Сдерживала бег
мулов царевна, чтобы могли поспевать за ней Одиссей и рабыни.

        ОДИССЕЙ У ЦАРЯ АЛКИНОЯ

   Изложено по поэме Гомера "Одиссея"

   Когда Навсикая вернулась во дворец, ей вышли  навстречу  ее  братья,  они
выпрягли  мулов из повозки в внесли во дворец корзину с одеждой. Навсикая же
прошла в  свои  покои;  там  приготовила  ей  богатый  ужин  ее  няня-рабыня
Эвримедуза.
   Одиссей,  переждав немного у городских ворот, пошел в город. Богиня Афина
окружила его темным облаком и сделала невидимым,  чтобы  не  оскорбил  героя
кто-нибудь   из   феакийцев.  В  воротах  города  явилась  ему  сама  богиня
Афина-Паллада под видом феакийской девы, и, когда Одиссей обратился к ней  с
просьбой  указать  ему  дворец  Алкиноя,  Афина  согласилась  проводить его,
посоветовав не обращаться с вопросами к встречным, так как феакийцы,  по  ее
словам,  не  гостеприимны.  Молча  шел  за  богиней  Одиссей.  Его  удивляли
богатство города, пристань с рядом кораблей, обширная  городская  площадь  и
неприступные стены города.
   Наконец,  пришли  они ко дворцу Алкиноя. Покидая Одиссея, богиня еще раз,
как и Навсикая, посоветовала ему обратиться с мольбой прежде всего к  царице
Арете.  Дав  эти  советы,  удалилась  Афина. Если поразило Одиссея богатство
города, то еще больше был он поражен  богатством  дворца  Алкиноя.  Весь  из
блестящей  меди  был  дворец.  Наверху стены были украшены железом. Литая из
чистого золота дверь вела во дворец, притолоки  были  из  серебра,  а  порог
медный.   У   дверей  стояли  выкованные  самим  богом  Гефестом  две  живые
бессмертные  собаки,  одна  золотая,  другая  серебряная.  Вошел  во  дворец
Одиссей.  Там  увидал  он  по  стенам  богато  изукрашенные скамьи, покрытые
драгоценными покрывалами. На подставках  стояли  отлитые  из  золота  статуи
юношей  с  факелами в руках. Дивен был дворец Алкиноя. Но чудеснее всего был
сад, находившийся при дворце. Вечно зрели в нем всевозможные плоды, и зимой,
и летом. Теплый Зефир обвевал сад. Там же был  и  виноградник,  круглый  год
дававший  спелые гроздья. В саду журчал светлый родник, другой же родник бил
у самого порога дворца. Долго дивился всему Одиссей;  наконец,  вошел  он  в
пиршественную  залу;  там  сидели  Алкиной, Арета и знатнейшие феакийцы. Они
совершали возлияние богу Гермесу душистым вином. Покрытый  облаком,  подошел
Одиссей  к  Арете и пал к ее ногам. В это мгновение рассеяла Афина облако, и
все увидели великого героя. Изумились все. Одиссей же  громко  молил  царицу
помочь  ему,  несчастному  страннику. Высказав свою мольбу, отошел Одиссей и
как просящий защиты сел на пепел у очага. По  совету  одного  из  феакийцев,
старейшего  из  всех,  Алкиной взял за руку Одиссея и посадил рядом с собой.
Подали Одиссею слуги пищи и вина, и все присутствующие совершили возлияние в
честь защитника странников, громовержца Зевса.  Алкиной  же  пригласил  всех
собравшихся на следующий день к себе, чтобы почтить пришельца богатым пиром,
так  как  думал  Алкиной,  что  это  посетил  его  один  из  богов под видом
смертного. Но Одиссей разуверил Алкиноя.  Он  рассказал  царю,  сколько  бед
претерпел  он  во время пути с острова нимфы Калипсо, и рассказал также, как
помогла ему царевна Навсикая, которую встретил он на берегу моря. С  большим
вниманием выслушал Алкиной Одиссея и, пораженный его мудростью, воскликнул:
   --  О,  светлые боги Олимпа! Если бы даровали вы Навсикае мужа, подобного
этому чужеземцу, я дал  бы  ему  великое  богатство  в  приданое!  Но  тебя,
чужеземец,  не  будем  мы  держать  против  твоей  воли на нашем острове. Мы
доставим тебя на родину. Никакого пути по морю не страшатся феакийцы, как бы
ни был он далек!
   Но было уже поздно, кончился пир. Царица Арета повелела приготовить  ложе
Одиссею,  и  он  вскоре заснул глубоким сном. Погрузился в сон и весь дворец
Алкиноя.
   На следующее утро Алкиной велел собраться на совет всем феакийцам,  чтобы
решить,  как  доставить  на родину Одиссея. Сама Афина-Паллада обошла город,
созывая под видом глашатая на площадь граждан. Привел на площадь  Алкиной  и
Одиссея  и  посадил  его  рядом  с  собой.  Вскоре  собрался  весь  народ. С
удивлением  смотрели  феакийцы  на   героя.   Афина-Паллада   наделила   его
невыразимой  красотой  и  величием.  Обратился  царь Алкиной к собравшимся и
сказал им:
   -- Слушайте, граждане! Прибыл к нам чужеземец, он молит, чтобы помогли мы
ему вернуться на родину. Ни разу  не  отказывали  мы  в  помощи  чужеземцам.
Снарядим  же корабль, отвезем на родину нашего гостя. Всех, кто отправится в
плавание, я приглашаю к себе на пир, приглашаю и всех старейшин.  Во  дворце
моем  почтим  мы  пришельца  богатым  пиром.  Пусть  позовут  на пир и певца
Демодока, чтобы своим дивным пением увеселял он гостей.
   Так сказал Алкиной. Тотчас пятьдесят два гребца  пошли  готовить  корабль
для  плавания. Все же старейшины последовали за Алкиноем в его дворец. Слуги
царя приготовили богатый пир, заколов для него двух быков, двенадцать овец и
восемь свиней. Привел слуга Алкиноя на пир слепого певца Демодока.  Сели  за
стол  гости,  и начался веселый лир. Когда все насытились, Демодок взял свою
кифару, которая висела на гвозде над его головой, ударил по звонким  струнам
певец  и  запел  о  том,  как поспорили два великих героя Одиссей и Ахилл во
время торжественного пира. Услыхал эту  песню  Одиссей,  нахлынули  на  него
печальные  воспоминания,  слезы  покатились  у него из глаз. Чтобы не видели
слез его феакийцы, закрыл он голову  пурпурной  мантией.  Кончил  эту  песню
Демодок. Отер слезы Одиссей и, взяв в руки золотой кубок, сделал возлияние в
честь  бессмертных богов. Вновь запел Демодок о подвигах героев под Троей, и
снова заплакал Одиссей. Никто не обратил внимание на его  слезы,  лишь  царь
Алкиной  задумался,  почему  льет  слезы  чужеземец, и понял он причину этих
слез. Когда гости насытились, Алкиной пригласил их всех пойти на  площадь  и
принять  там  участие  в  играх.  Все  пошли за царем, рядом с ним шел герой
Одиссей. Стали феакийские  юноши  состязаться  в  различных  упражнениях:  в
быстром  беге, в борьбе, прыгании, в кулачном бою и метании диска. Когда уже
заканчивались состязания, прекрасный могучий  Эвриал  подошел  к  сыну  царя
Алкиноя,  Лаодаму,  превосходящему всех красотой, и предложил ему пригласить
участвовать в  состязании  и  чужеземца,  который  выглядит  таким  могучим.
Вначале  колебался  красавец  Лаодам,  затем  подошел он к Одиссею и любезно
пригласил его принять участие в играх. Но отказался Одиссей, -- его удручала
печаль по родине. Услыхал отказ Одиссея Эвриал и сказал с усмешкой:
   -- Странник! Я вижу, что не можешь  ты,  конечно,  равняться  с  могучими
юными  атлетами.  Ты, наверно, из купцов, которые, об®езжая моря, занимаются
лишь торговлей.
   Грозно нахмурил брови Одиссей и ответил Эвриалу:
   -- Обидное молвил ты слово, Эвриал! По тебе вижу  я,  что  боги  не  всем
наделяют  человека.  Так  и  тебя  наделили  они  красотой,  но зато не дали
мудрости. Ты оскорбил меня твоей речью, но знай, что я опытен в состязаниях.
Во многих боях участвовал я, немало перенес горя, много испытал  опасностей,
много потерял я сил, но все же испытаю я свои силы.
   Сказав  это, схватил Одиссей громадный камень и бросил его могучей рукой.
Со свистом пронесся камень над головами феакийцев. Нагнулись они,  чтобы  не
задел  их  камень,  но он пролетел через всю толпу и упал так далеко, как ни
один юноша не мог бы бросить и диска, хотя диски и были много  легче  камня.
Приняв  образ  феакийского  старца,  богиня  Афина  отметила место, где упал
камень, и сказала, что камень брошен так  далеко,  как  не  бросит  ни  один
феакиец, как бы ни был он могуч. Тогда обрадованный Одиссей воскликнул:
   --  Юноши  феакийские!  Бросьте  диск так же далеко, как бросил я камень!
Если же добросите вы до моего камня, то брошу я и другой,  может  быть,  еще
дальше,  чем первый. Всех вас вызываю я на состязание в кулачном бою, борьбе
и беге. Лишь с одним Лаодамом не буду я бороться. Не подниму я руку на того,
в чьем доме я принят, как гость.
   Ответил Одиссею царь Алкиной:
   -- Чужеземец, я вижу, что только насмешка дерзкого Эвриала заставила тебя
вызвать на борьбу всех участников игр, чтобы нам всем показать твою  великую
силу.  Во всем ты, может быть, превзойдешь нас, но только не в быстром беге,
так как боги даровали феакийцам непобедимость  в  беге  да  еще  сделали  их
первыми в свете мореходами. Все мы, кроме того, любим пение, музыку, веселую
пляску  и роскошь пиров. Сейчас призовут сюда искуснейших в пляске юношей, и
ты убедишься, что недаром гордимся мы этим искусством.
   Повелел Алкиной принести  кифару  певцу  Демодоку.  Тотчас  исполнил  его
веление  слуга. Взял Демодок из руки слуги кифару, ударил по золотым струнам
и запел веселую песню. Под пение его в легкой пляске  закружились  юноши.  С
восторгом  смотрел  на  них  Одиссей  и  несказанно  дивился  на  красоту их
движений. Когда окончена была  пляска  юношей,  царь  Алкиной  повелел  всем
старейшинам  поднести  в  подарок Одиссею по роскошному одеянию и по таланту
золота. Эвриал же, кроме того, должен был почтить Одиссея  особым  даром  за
нанесенное  им  оскорбление.  Тотчас снял свой драгоценный меч Эвриал, подал
его Одиссею и сказал:
   -- О, чужеземец! Если я сказал обидное для тебя слово, то  пусть  развеет
его  ветер.  Забудь  о  нем!  Да  пошлют тебе боги счастливое возвращение на
родину, чтобы скорее мог ты увидеть жену и всю свою семью.
   -- Да  хранят  же  и  тебя  боги,  Эвриал!  --  ответил  Одиссей,  --  не
раскаивайся  никогда, что подарил мне меч, искупая этим даром нанесенную мне
обиду.
   Но уж садилось солнце, и  все  поспешили  во  дворец  царя  Алкиноя.  Там
Одиссей прошел в покой, предоставленный ему Алкиноем, уложил все принесенные
ему  дары в роскошный короб, присланный ему Аретой, и, обвязав его веревкой,
завязал концы искусным узлом, чему научила  его  Кирка.  Одевшись  в  пышные
одежды,  пошел  Одиссей  в  пиршественную  залу.  Там  встретил он Навсикаю.
Царевна к нему обратилась со словами, в которых звучала печаль разлуки:
   -- Прекрасный чужеземец! Скоро теперь вернешься ты на  родину,  вспоминай
там меня. Ведь и мне ты обязан своим спасением.
   --  О,  прекрасная  Навсикая!  --  ответил  ей  Одиссей, -- если даст мне
Зевс-громовержец возвратиться благополучно на родину, то  там  каждый  день,
как богине, буду я молиться тебе за то, что спасла ты меня.
   Сказав это, сел Одиссей рядом с Алкиноем, и начался веселый пир. Во время
пира  попросил  Одиссей  Демодока спеть песнь о деревянном коне, сооруженном
греками под Троей. Запел Демодок, а Одиссей  опять  стал  проливать  горькие
слезы.  Увидя  слезы  чужеземца,  прервал  Алкиной пение Демодока и спросил,
почему льет чужеземец слезы всякий раз, как слышит песнь о  подвигах  героев
под  Троей.  Он  попросил  чужеземца  сказать,  кто он, кто его отец и мать.
Обещал Алкиной отвезти его на родину,  кто  бы  он  ни  был.  Он  дал  слово
исполнить  свое  обещание, хотя знал, что грозит бог морей Посейдон покарать
феакийцев за то, что они отвозят  на  родину  странников  против  его  воли.
Грозил  Посейдон  феакийцам,  что  когда-нибудь  он обратит в скалу корабль,
отвезший странника на родину, а город закроет навсегда высокой  горой!  Знал
это  Алкиной, но все-таки решил доставить Одиссея на родину. Теперь же хотел
знать Алкиной, кто этот чужеземец, который  сидит  рядом  с  ним;  потому  и
просил он Одиссея сказать, кто он, и рассказать о всех приключениях, которые
пришлось испытать ему.
   --  Царь  Алкиной,  --  ответил  ему Одиссей, -- ты желаешь узнать о всех
бедствиях, которые пришлось испытать мне, ты хочешь знать и то, кто я такой,
откуда родом, кто мой отец. Знай же, я -- Одиссей, сын Лаэрта, царь  острова
Итаки. Ты уже знаешь, что испытал я, покинув остров нимфы Калипсо. Теперь же
я  расскажу  тебе  и  о всех других моих приключениях, которые выпали мне на
долю, когда отплыл я из-под Трои. Слушай же!
   Так сказал Одиссей и начал повесть о своих приключениях.

        ОДИССЕЙ РАССКАЗЫВАЕТ О СВОИХ ПРИКЛЮЧЕНИЯХ

        КИКОНЫ И ЛОТОФАГИ

   Отплыв из-под Трои с попутным ветром, -- так начал рассказывать  Одиссей,
--  мы  спокойно  поплыли  по  безбрежному  морю  и, наконец, достигли земли
киконов[1].  Мы  овладели  их  городом  Исмаром,  истребили  всех   жителей,
захватили  в плен женщин, а город разрушили. Долго я убеждал своих спутников
отплыть скорее на родину, но не слушались они меня. Тем  временем  спасшиеся
жители города Исмара собрали окрестных киконов на помощь и напали на нас. Их
было  столько,  сколько  листьев  в  лесу,  сколько бывает на лугах весенних
цветов. Долго бились мы с киконами у своих кораблей, но одолели нас  киконы,
и  пришлось  нам  спасаться  бегством.  С каждого корабля потерял я по шести
отважных гребцов. Три раза призывали мы, прежде чем выплыть в открытое море,
тех товарищей, которых не было с нами, и только после этого вышли в открытое
море, скорбя об убитых спутниках и радуясь, что спаслись сами.

---------------------------------------------------------------
   [1] Мифический народ.
---------------------------------------------------------------

   Только вышли мы в открытое море, как послал на нас Зевс-громовержец  бога
северного  ветра Борея. Великую бурю поднял он на море. Темные тучи заходили
до небу. Тьма окутала все кругом. Три раза срывал бурный ветер Борей  паруса
с  мачт.  Наконец,  с  великим трудом, на веслах, добрались мы до пустынного
острова. Два дня и две ночи ждали мы на нем, пока стихнет  буря.  На  третий
день  поставили мы мачты, распустили паруса и отправились в дальнейший путь.
Но не прибыли мы на горячо любимую родину. Во время бури сбились мы с  пути.
Наконец,  на  десятый  день  плавания  пристали мы к острову. Это был остров
лотофагов[2]. Развели мы на берегу костер и  стали  готовить  себе  обед.  Я
послал трех своих спутников узнать, каким народом населен остров. Приветливо
встретили их лотофаги и подали им сладкого лотоса. Лишь только поели его мои
спутники, как забыли свою родину и не пожелали возвращаться на родную Итаку;
навсегда хотели они остаться на острове лотофагов. Но мы силой привели их на
корабль  и там привязали, чтобы они не сбежали от нас. Тотчас повелел я всем
моим спутникам сесть за весла и как можно скорее покинуть остров  лотофагов.
Я боялся, что и другие, поев сладостного лотоса, забудут отчизну.

---------------------------------------------------------------
   [2] То есть люди, питающиеся лотосом.
---------------------------------------------------------------

        ОДИССЕЙ НА 0СТРОВЕ ЦИКЛОПОВ. ПОЛИФЕМ

   Изложено по поэме Гомера "Одиссея"

   После  долгого  плавания  прибыл  я  с  моими спутниками к земле свирепых
циклопов, не знающих законов. Не занимаются они земледелием, но, несмотря на
это, земля все дает им в изобилии сама. В  пещерах  живут  великаны-циклопы,
каждый  знает  лишь  свою  семью, не собираются они на народные собрания. Не
сразу пристали  мы  к  их  земле.  Мы  вошли  в  залив  небольшого  острова,
расположенного  недалеко  от  острова  циклопов.  Ни один человек никогда не
посещал этого острова,  хотя  он  был  очень  плодороден.  На  этом  острове
водились  в  изобилии  дикие  козы,  а  так  как  никогда не видели эти козы
человека, то не пугались они и нас. Причалив к  берегу  ночью,  мы  спокойно
уснули на берегу, а утром занялись охотой на коз. На каждый из моих кораблей
досталось  по  девяти  коз, для корабля же, на котором плыл я сам, взял я их
десять. Целый день отдыхали мы после охоты, весело пируя на берегу.  До  нас
доносились  с  земли циклопов их голоса и блеяние их стад. На следующее утро
решил я плыть на своем корабле к земле циклопов, чтобы узнать,  что  это  за
народ.  Быстро  переплыли  мы неширокий пролив и пристали к берегу. У самого
моря увидели мы пещеру, заросшую лавровыми деревьями и  огороженную  оградой
из  громадных камней. Взял я с собой двенадцать надежных товарищей, захватил
мех с вином и пищей и вошел в пещеру циклопа.  Как  узнали  мы  после,  этот
циклоп  был  страшно  свиреп,  он  жил отдельно от других и одиноко пас свои
стада. Не похож он был, как и все  циклопы,  на  остальных  людей.  Это  был
великан,  обладал  он чудовищной силой и имел только один глаз во лбу. Когда
мы вошли к нему в пещеру, его не было дома, он пас стада. В пещере циклопа в
корзинах лежало множество сыров, в ведрах  и  чашах  стояла  простокваша.  В
пещере  были  устроены  ограды  для  ягнят  и  козлят.  Спутники  мои  стали
уговаривать меня, захватив лучших ягнят и козлят и  взяв  сыров,  бежать  на
корабль,  но  я,  к  несчастью,  не  послушал их. Мне хотелась посмотреть на
самого циклопа. Наконец, пришел и сам циклоп. Бросил  он  громадную  вязанку
дров на землю у входа в пещеру. Увидав циклопа, в страхе забились мы в самый
темный  угол  пещеры.  Циклоп  же загнал в пещеру свое стадо, завалил скалой
вход в нее и стал доить коз и  овец.  Подоив  их,  он  развел  огонь,  чтобы
приготовить себе пищу. Тут увидел он нас и грубо спросил громовым голосом:
   --  Кто  вы  такие?  Откуда  вы  пришли? Верно, без дела скитаетесь вы по
морям, причиняя всем народам несчастья?
   -- Все мы греки, -- ответил я циклопу, -- плывем из-под Трои. Нас занесло
сюда бурей. Мы умоляем тебя принять нас  дружелюбно,  как  гостей.  Ведь  ты
знаешь,  что  карает  Зевс  того,  кто  обижает странников и не оказывает им
гостеприимства.
   -- Видно, что издалека пришел ты сюда, чужеземец! -- свирепо крикнул  мне
циклоп,  --  коль думаешь, что боюсь я твоих богов. Какое дело мне до Зевса!
Не боюсь я гнева Зевса! Не намерен я щадить  вас!  Делать  буду  я  то,  что
захочу! Скажи, где твои корабли!
   Понял я, зачем спрашивает меня циклоп о моем корабле, и ответил ему:
   --  Бурей  разбило  мой  корабль  о  прибрежные  утесы,  лишь я со своими
спутниками спасся.
   Ничего не ответил мне циклоп. Быстро схватил он своими громадными  руками
двух моих спутников, ударил их об землю и убил. Затем он сварил их, рассекши
их  тела на части, и с®ел. В неописуемый ужас пришли мы и стали молить Зевса
о спасении. Циклоп же, окончив свой ужасный  ужин,  спокойно  растянулся  на
земле  и  заснул.  Я хотел убить его, обнажил меч, но, взглянув на громадную
скалу, которой завален был вход, понял, что так не спастись  нам.  Наступило
утро.  Снова  циклоп  убил  двух моих спутников. С®ев их, выгнал он стадо из
пещеры, а вход завалил скалой. Долго придумывал я  средство,  как  спастись,
наконец,  придумал.  В  пещере  нашел  я громадное бревно, похожее на мачту.
Циклоп, наверно, хотел из него сделать себе дубину. Отрубил  я  мечом  конец
бревна,  заострил  его, обжег на углях Й спрятал. Вечером вернулся со стадом
циклоп. Опять убил он двух моих  спутников  и,  кончив  свой  отвратительный
ужин,  хотел  лечь  спать.  Но я подошел к нему и предложил чашу вина. Выпил
вино циклоп, потребовал еще, сказав мне:
   -- Налей мне еще да скажи,  как  зовут  тебя,  я  хочу  приготовить  тебе
подарок.
   Налил  я  циклопу  вторую  чашу,  он потребовал третью, налил я и третью.
Подавая ее, сказал