наипаче к погибшим овцам  дома Израилева". А
в  самом  конце  евангелия он  прямо  дает  указания  апостолам  обращать  в
христианство "все народы".
     Эти противоречивые заявления автор евангелия об®единил, даже не пытаясь
привести  в  соответствие  между   собой.  Интересно,  что   в  них,  как  в
стратиграфических пластах при археологических раскопках, нашли отражение два
последовательных этапа  развития  христианства:  первоначальный изоляционизм
еврейской  секты назореев  и  победа универсалистской идеи св.  Павла, когда
миссионерскую  деятельность среди  язычников  начали изображать как постулат
самого Иисуса, вкладывая в его уста соответствующие сентенции.
     Итак, нам уже кое-что известно о Матфее, прежде всего то, что он широко
и  без разбора использовал имевшиеся под руками источники. Этого достаточно,
чтобы исключить его из  числа свидетелей описываемых им событий. Но  имеются
еще  и  другие доводы. Всем  ясно, что евангелие  не имеет  ничего  общего с
исторической  биографией,  даже  в  том  смысле,  как  ее  понимали  древние
историки.  Они  вкладывали  в  уста своих  героев  длинные  речи и  интимные
признания, которых, разумеется, никто не мог слышать, но все же  сохраняли в
своем повествовании  какой-то хронологический  порядок.  Меж  тем  у  Матфея
поражает полное пренебрежение хронологией. Текст представляет собой довольно
искусную, симметричную литературную конструкцию, созданную  в соответствии с
задуманной концепцией. Он делится на пять частей, каждая из которых содержит
пять  комплексов  бесед  Иисуса на  темы морали,  причем  каждая  из  частей
кончается  чем-то вроде припева  -  почти идентичными формулами (7:28; 11:1;
13:53;  19:1; 26:1). Одна из этих  частей, знаменитая "Нагорная  проповедь",
является  квинтэссенцией   этических  норм   христианства.  Благодаря   этой
проповеди мы можем заглянуть в скрытый механизм возникновения евангелий. Она
занимает  чрезвычайно  важное место  в  христианской традиции,  и поэтому не
может не удивить факт, что, за исключением Матфея и Луки, приводящего сильно
сокращенный вариант "Нагорной проповеди", никто из евангелистов не упоминает
о ней.
     Из этого напрашивается единственный  вывод: "Нагорная проповедь" - одна
из  самых  эффектных сцен из жизни Иисуса,  в течение столетий вдохновлявшая
поэтов  и  художников,  является  легендой,  плодом  воображения,  чистейшим
литературным  вымыслом.  Таинственный автор  евангелия сформулировал  в этой
проповеди стройный моральный кодекс и вложил его в уста Иисуса. Он включил в
него ходившие в ту  пору в народе подлинные  или мнимые высказывания Иисуса.
Мы можем утверждать  это с полной уверенностью, так как те  же  высказывания
использовал и Лука, но он не  об®единил их в одну проповедь, а разбросал  по
всему тексту своего евангелия.
     Как  мы  видим,  Евангелие от  Матфея - тщательно продуманный  трактат,
написанный  человеком, знакомым с  тайнами  писательского  ремесла.  Об этом
свидетельствует не  только композиция всего произведения или  столь блестяще
задуманная сцена,  как "Нагорная проповедь". В тексте мы встречаем множество
доказательств  того,  что автор уделял  немало внимания литературной стороне
своего труда: тут и тщательный подбор  слов, и частые обращения к диалогам и
монологам, и прежде всего использование  таких  стилистических приемов,  как
параллелизмы,  контрасты, повторы.  Одним словом, все то,  что  мы  называем
сейчас беллетризацией и стилизацией. При этом бросается в глаза сдержанность
автора   в   приведении  сведений   о   земной  жизни   Иисуса.   Конкретные
биографические факты, которые нам удается выудить из  моря  мифов  и легенд,
настолько скудны, что история Иисуса, за исключением нескольких подробностей
детства и последнего периода жизни, продолжает оставаться для исследователей
белым  пятном.  Верующие библеисты  утверждают, что  Матфей  и не  собирался
писать   биографию   Христа,   что    его   евангелие   представляет   собою
апологетический  трактат,  написанный  с целью доказать,  что  Иисус  и есть
предсказанный пророками мессия. Можно согласиться с этой трактовкой.  Однако
тут  возникает  вопрос:  мог   ли  апостол  Левий  написать  такой  трактат?
Сомнительно, чтобы этот  скромный  служащий таможни в Капернауме  так хорошо
владел  литературным ремеслом. Однако еще важнее соображения, о  которых уже
говорилось выше.  Неужели  этому верному спутнику, сопровождавшему Иисуса  в
его скитаниях, пришло  бы в голову написать такой труд почти через сорок лет
после  трагедии распятия,  когда все  меньше оставалось очевидцев  Христа  и
когда, в  первую очередь, надо было спасти от забвения все, что им об Иисусе
известно. Неужели вместо того,  чтобы просто и добросовестно описать то, что
он пережил  вместе  с боготворимым учителем, что помнил о нем, Левий стал бы
хватать где попало разные не слишком достоверные  подробности, собирать их в
искусные  литературные  композиции,  пренебрегая  хронологией,  и заставлять
Иисуса  произносить  проповеди, которых тот  никогда  не произносил?  В  это
невозможно поверить. А раз так, то встает главный вопрос: кто же был автором
Евангелия от  Матфея?  Большинство ученых отвечает на него: не знаем. Что же
касается даты и  места  создания евангелия, то  здесь дело обстоит несколько
лучше,  поскольку на основе  сведений,  имеющихся  в тексте,  можно  строить
кое-какие логические предположения.
     Установлено, что Евангелие  от Матфея было  написано после 70  года, то
есть после разрушения  Иерусалимского  храма. Библеисты  на основании  своих
вычислений относят это событие  к периоду между 85 и  110 годами. Этот вывод
опирается на  анализ текста.  В евангелии, например,  четырежды  встречаются
намеки на разрушение Иерусалима. Поскольку  мы не допускаем мысли, что автор
был  ясновидящим, то  нам остается лишь  отнести дату  создания евангелия  к
периоду после 70 года. Другой намек, явно касающийся преследований  христиан
при императоре Домициане, правившем  в 81 -  96  годах, позволяет еще точнее
определить время написания евангелия. В  пользу поздней даты  его  появления
говорит  еще   целый  ряд  лингвистических  и  текстовых  доводов,  например
выраженное  автором   разочарование   по   поводу  того,  что  задерживается
ожидавшееся первыми христианами второе пришествие Иисуса Христа.
     Относительно места создания евангелия у ученых нет единой точки зрения.
Чаще всего в качестве такового называют Антиохию, главный центр христианства
после разрушения Иерусалима. Кроме того - сирийские города Эдиссу и Апамею и
даже  Александрию в Египте. У всех этих городов  была одна  общая черта: там
сталкивались  влияния иудаизма и эллинизма, влияния, которые, как говорилось
выше, нашли отражение в Евангелии от Матфея.
     Не подлежит сомнению, что автором евангелия был еврей из диаспоры,  для
которого  Ветхий  завет  оставался  альфой и омегой любой истины.  Остальные
евангелисты тоже пытались  доказать с помощью  цитат и пророчеств  изгоняйте
бесов",  - поучает он  апостолов, да  и  сам нередко занимается  этим. Самый
яркий  пример   -  драматическое   исцеление   двух   бесноватых  в   стране
Гергесинской,  нашедших  приют в  погребальных  пещерах. Иисус изгнал из них
злых духов  и по просьбе  бесов разрешил им вселиться в  пасшихся неподалеку
свиней. Одержимые свиньи впали  в неистовство и бросились с утеса  в море, а
жители,  расстроенные этой потерей, попросили чудотворца  уйти из их города.
Другие описанные в евангелиях чудеса, имеющие более глубокий смысл, призваны
подчеркнуть  сверх®естественное могущество Иисуса  как  сына божьего. К  ним
относятся: хождение по воде, кормление пяти  тысяч  человек пятью хлебами  и
усмирение   бури  на  озере,  а   также   все   сверх®естественные  явления,
сопровождавшие смерть Иисуса: землетрясение,  разорвавшаяся  надвое завеса в
Иерусалимском храме и выход святых из могил.
     Однако Матфея и Луку отличает то, что они одни рассказывают о кое-каких
подробностях детства Иисуса. Именно у  них мы находим исполненное очарования
сказание  о  благовещении,  о  чудесах,  сопутствовавших появлению  на  свет
младенца  Иисуса,  о  трех  волхвах,  избиении  младенцев,  бегстве  Святого
семейства в  Египет и о  возвращении  его  в Назарет.  Марк  ничего об  этих
событиях не пишет, из чего мы можем сделать вывод, что эта легенда появилась
позже. То,  что  оба  упомянутых  выше  евангелиста  включили рождественскую
сказку  в  биографию  Иисуса  для  подкрепления  тезиса  о его  божественном
происхождении, имело колоссальные  последствия. В ней  нашли выражение самые
сокровенные  чаяния  и  мечты  народа,  она  стала  неиссякаемым  источником
вдохновения  для  многих  поколений  поэтов,  скульпторов,  художников.  Она
породила произведения искусства, без которых трудно представить себе историю
человеческой культуры. Перед нами один из тех случаев,  когда миф  сыграл  в
высшей степени благотворную роль, хотя он, как и всякий миф, Ветхого завета,
что Иисус был предвещенным мессией, но Матфей довел этот метод до крайности.
В  его трактовке  все события в жизни  Иисуса совершались  исключительно  во
исполнение пророчеств "священного писания".
     "...Сын человеческий  идет, как писано о нем..." - читаем мы в главе 26
(стих  24).  Иисус,  по  словам  Матфея,  в  точности  знает   свою  судьбу,
предначертанную   ему   пророчествами   Ветхого   завета.  Автор   евангелия
подчеркивает эсхатологическое  начало  в учении Иисуса. В его взгляде на мир
заметны апокалиптические черты. "Тогда явится знамение сына человеческого на
небе; и тогда восплачутся все племена земные" (24:30). Уже в следующей главе
мы  сталкиваемся  с  типично  апокалиптическим описанием страшного  суда,  с
мрачным  изображением  осужденных  на вечный  огонь  грешников, описанием, в
котором, однако, основная идея  христианства,  идея любви к  ближнему, нашла
свое высшее, наиболее впечатляющее выражение (25: 31-46).
     Конечно,  в разрушении Иерусалима автор усмотрел кару, постигшую иудеев
за то, что они отвергли мессию, несущего людям избавление и царство божье на
земле.
     Такой   взгляд   является   отражением   обострившихся  антагонизмов  и
полемической  борьбы, разгоревшейся  между  приверженцами  Иисуса  Христа  и
иудеями после разрушения Иерусалима. С  этой борьбой непосредственно связаны
попытка реабилитации Пилата  и  возложение  всей  вины за распятие Иисуса на
иудеев. Более  подробно мы рассмотрим  этот  вопрос в другой главе,  а  пока
ограничимся лишь этим кратким замечанием.  Иисус  у Матфея, так же, впрочем,
как  у  Марка  и Луки, прежде всего  врач-чудотворец,  не  только исцеляющий
неизлечимо  больных,  но  и  воскрешающий  мертвых.  Даже  отправляя  в путь
двенадцать  апостолов,  он  поручает  им  не только  проповедовать  царствие
небесное,  но   и  исцелять  больных  и   воскрешать  мертвых.  Правда,  его
представление  о  болезнях не  выходит за рамки  примитивных  понятий эпохи.
"Изго постепенно изжил себя и стал ненужным балластом.
     Тенденция Матфея становится яснее, если внимательней приглядеться к тем
частям  его  евангелия,  которые  заимствованы  у  Марка.  Оказывается,  они
подверглись  вполне определенным модификациям. В частности, Матфей стремился
возвеличить  образ Иисуса, представив его как человека, совершенного в своем
могуществе и доброте, и для этого он обходит молчанием те сцены из Евангелия
от  Марка, в  которых Иисус  резок, например, с  прокаженными или  проявляет
гнев.  Такие же коррективы вносятся  и в портреты апостолов: Марк изображает
их как людей  мелочных,  черствых,  духовно  не  доросших до учения  Иисуса.
Матфей явно смягчает  и тушует этот образ, чтобы спасти их престиж  в глазах
верующих  (Матфей, 16:5-12); (Марк, 8:14-21). Итак, основная идея  Евангелия
от  Матфея  заключается в  том,  что  Иисус  выступает  в  нем  как  мессия,
наделенный  сверх®естественными   атрибутами,   проповедующий   свое  учение
благоговейным тоном, полным сакрального  достоинства. Это учение, изложенное
в незабываемых для  христиан стихах,  дает самый прекрасный  и полный  образ
Иисуса.  Напомним  хотя  бы  "Восемь  благословений"  и  ряд  афористических
нравственных  заповедей, которые  представляют собой  нечто вроде  программы
христологии.  Неудивительно поэтому, что  Ренан  назвал Евангелие от  Матфея
самой значительной книгой в мире.
     Кем  был  евангелист  Марк?  Если  следовать  традициям,  то мы  должны
отождествлять автора хронологически  самого древнего евангелия с тем Иоанном
Марком (римское  имя  Маркус), с  которым  мы  несколько раз  встречаемся  в
текстах  Нового  завета.  Из  почерпнутых  оттуда   скудных  сведений  можно
заключить, что это был молодой человек из состоятельной иерусалимской семьи,
вероятно,  образованный  и  хорошо  владеющий  -  хотя  этого  мы  не  знаем
достоверно - греческим  и латинским языками. В  доме  его матери Марии нашел
приют  Иисус со  своей  галилейской  группой  учеников;  там  же  состоялась
"Последняя вечеря". Некоторые библеисты считают,  что Иоанн Марк имел в виду
себя,  вставляя в трагическую историю на  горе Елеонской  странный рассказ о
таинственном,  мужественном  юноше,  который  не  бросил плененного  Иисуса,
подобно  его ближайшим  ученикам,  бежавшим в страхе,  но  следовал за ним в
непосредственной  близости,  пренебрегая  опасностью ареста. Когда  его тоже
хотели схватить, он спасся,  оставив в руках у палачей синедриона покрывало,
в которое был завернут, и нагой скрылся во мраке Гефсиманского сада.
     Приняв  за  чистую  монету  тождество  этого  Иоанна  Марка  с  автором
евангелия, мы  тем самым  должны также  считать  достоверным, что этот автор
евангелия  неоднократно  встречался с Иисусом и был очевидцем ряда  событий,
происшедших в последние дни его жизни.
     Характерную  подробность о Марке мы узнаем  из  "Деяний апостолов". Там
сказано, что он был близким родственником Варнавы, того  самого  эллиниста с
Кипра,  который  вместе  со  св.  Павлом  совершил  несколько  миссионерских
путешествий.
     Наверное, это родство и было причиной того, что Иоанн Марк  сопровождал
их в  путешествиях на  Кипр и в Малую  Азию.  Путешествие, однако, кончилось
разладом между, путниками. В Памфилии Марк  поссорился  с  Павлом,  внезапно
прервал путешествие и вернулся в Иерусалим. Они так никогда и не помирились.
Когда в  Антиохии родился  план  нового миссионерского путешествия и Варнава
снова  хотел  взять  с  собой  своего  родственника  Марка,  Павел,  памятуя
неприятный  эпизод  в  Памфилии, не  согласился. Разобиженные друг на  друга
товарищи  по миссионерским скитаниям решили расстаться и  действовать каждый
на свой страх  и риск.  Павел отправился  в странствие с другим спутником, а
Варнава с Марком поплыл на Кипр, в свой родной дом. Поплыл, вместе с тем, во
тьму забвения,  потому  что то, что  рассказывали о  его дальнейшей  судьбе,
относится уже к области легенды.
     В доме Марии,  матери  Иоанна  Марка, бывал,  конечно,  и св. Петр.  Из
"Деяний апостолов"  (12:12-17)  ясно  следует,  что Петр  был  там  желанным
гостем.  Когда  в  41-44  годах  его  пленил  царь Агриппа  первый, а  затем
"освободил ангел",  первое, что  Петр сделал, выйдя на волю, - направился  в
дом Марии. Там его встретили с распростертыми об®ятиями. Десять с лишним лет
спустя,  во время правления Нерона (54-68), Петр  и Марк снова встретились в
Риме, где существовала уже многочисленная колония евреев, среди которых были
и последователи Иисуса.
     Разумеется,   они   с    легкостью   возобновили   прежнее   знакомство
иерусалимских времен. Петр не знал другого языка, кроме арамейского, и Марк,
говоривший по-гречески и по-латински, предложил  ему свои услуги в  качестве
переводчика.
     Плодом  этого  сотрудничества  явилось Евангелие,  которое  Марк  якобы
написал уже после  смерти Петра.  Так,  во  всяком случае, гласит  церковная
традиция начиная со  второго и третьего  веков. Сколько в этом всем правды и
какова позиция исследователей в этом вопросе? Действительно ли Марк  - автор
евангелия?  При нынешнем состоянии науки никто, за  исключением, разумеется,
фидеистов,  не находит оснований, чтобы высказаться  за или против авторства
Иоанна Марка.
     Правда,  в Первом  послании  Петр  называет  Марка  своим  сыном, а  из
содержания следует, что они вместе пребывают в Риме (первое  послание Петра,
5:13), беда,  однако, в том, что многие исследователи оспаривают подлинность
этого послания.
     Исследователи расходятся  также в определении даты создания  евангелия.
Однако большинство считает, что  оно было написано  в период  между  50 и 70
годами.
     Римско-католическая  традиция  гласит,  что  Евангелие  от  Марка  было
создано в Риме. Исходя  из  ряда текстовых данных, с этим можно согласиться.
Каковы  же эти данные? Внимательный читатель без труда поймет, что евангелие
предназначено прежде всего для прозелитов языческого происхождения, а не для
христиан-иудеев.
     Об этом, в  частности,  свидетельствует тот факт,  что встречающиеся  в
тексте арамейские выражения  здесь переведены на греческий язык, а говоря об
обычаях  и обрядах, связанных с иудаизмом, автор  считал нужным об®яснять их
смысл,   что,   разумеется,  было   бы  излишним   для  христиан  еврейского
происхождения.  На  латинскую среду,  то  есть  на  Рим, указывают  довольно
многочисленные латинизмы и описания типично  римских  условий.  Бросается  в
глаза и то, что автор значительно реже, чем другие евангелисты, ссылается на
закон Моисеев и библейские  пророчества. Очевидно,  он сознавал, что  такого
рода  доводы  неубедительны  для  людей,  воспитанных в  эллинских,  римских
традициях  и просто незнакомых  с Ветхим  заветом. Мы уже  говорили, что нет
никаких данных, которые позволили бы нам высказаться за или против авторства
Иоанна  Марка. Гораздо существеннее, однако,  вопрос  о том,  был ли автор -
каково бы ни  было  его имя - секретарем  св.  Петра и действительно  ли  он
излагает  в  евангелии  мысли  и  учение  последнего.   Церковная  традиция,
повторяем, до такой степени уверена в этой версии, что нередко можно слышать
и читать об "Евангелии от св.  Петра". Однако некоторые исследователи пришли
к  выводу, что автор евангелия не мог быть  секретарем  Петра.  Какие доводы
приводят они в  подтверждение своего суждения? Они обращают внимание, прежде
всего, на то,  что  текст  евангелия обнаруживает  все  признаки компиляции,
основанной на  различных устных  и  письменных источниках, кроме  того, этот
текст  - не  биография  Иисуса, а  исследование, пропагандирующее  некоторые
теологические доктрины,  то есть типичная  работа типа катехизиса. Секретарь
Петра  никогда  не  написал  бы  такого произведения,  это  противоречило бы
здравому смыслу.
     Задумаемся   над   жизненными   обстоятельствами,   при  которых  якобы
создавалось  это   евангелие.  С  одной   стороны,  мы  видим  уже  старого,
простодушного  апостола, бывшего рыбака из Галилеи,  о котором мы знаем, что
он был человеком, заслуживающим  уважения, но наверняка необразованным. Ведь
не  его  выбрали иерусалимские  назореи своим  главой,  а брата Иисуса,  св.
Иакова,  который вообще не был учеником Иисуса.  После распятия  прошло  уже
немало лет.  Неужели в этих условиях  Петр мог не предаваться  чисто  личным
воспоминаниям  о  днях, прожитых вместе  с любимым  учителем,  о его  жизни,
облике и  семье  - словом,  обо всем том,  что обычно  составляет содержание
мемуаров? С  другой стороны,  если такого рода воспоминания секретарь  Петра
слышал  из  его  уст,  неужели  они  бы  не  нашли  отражения  в  евангелии?
Элементарное  знание  человеческого характера  не позволяет нам  поверить  в
такую возможность,  тем  более  что именно в то  время  стремление  побольше
узнать  обо  всех аспектах жизни  Иисуса возросло среди его  приверженцев до
такой степени, что пробелы его биографии