алостно
грабили подвластную им страну, неоднократно заключали сделки с грабителями
и мятежниками, взимая с них плату за свое невмешательство, занимались
шантажом, сажая людей в тюрьму, чтобы получить выкуп. Император Тиберий,
когда его спросили, почему он оставляет своих наместников на должностях на
длительные сроки, сравнивал их с мухами, которые сосут кровь из ран. Если их
оставить в покое, они насытятся и перестанут мучить жертву. Если же их
спугнуть, налетят другие голодные мухи и пытка начнется снова.
Иудея стонала под тяжестью государственных податей и дани в пользу храма.
Английский востоковед Ф. С. Грант, автор книги "Экономический фон
евангелий" (Оксфорд, 1926 г.), высчитал, что во времена Иисуса житель Иудеи
отдавал на подати и дани от 30 до 40 процентов своего дохода, не считая сумм,
выжимаемых у него сборщиками нелегально. Во времена Иисуса на самой
высокой ступени иерархической лестницы в Иудее стояли первосвященники. Но
они не пользовались у соотечественников моральным авторитетом и
политической поддержкой. Назначаемые и по любому поводу снимаемые с
должности наместниками римского императора, они были безвольным орудием
в руках ненавистных поработителей. Зачастую эту верховную должность могли
купить те, у кого было достаточно для этого денег.
В нашей весьма сжатой характеристике той эпохи мы упоминали также события,
имевшие место как до рождения Иисуса, так и после его смерти. Читателю это
может показаться странным, ибо принято считать, что появление Иисуса было
как бы демаркационной линией, разделившей историю Иудеи на две различные
эпохи. Но ведь в восприятии тогдашних евреев и римлян это было совсем не так.
Выше мы уже показали, что современники Иисуса не придавали такого значения
факту его существования. Историю этой страны следует рассматривать как цепь
взаимосвязанных событий, имеющих определенное значение для характеристики
времени, о котором идет речь. Все, что происходило до и после Иисуса, имело
своим источником одну и ту же социальную, политическую, экономическую и
религиозную обстановку в Иудее в последние десятилетия ее истории. И,
например, братоубийственная борьба в храме во время осады
Иерусалима, хоть она и имела место спустя тридцать с лишним лет после
распятия Иисуса, ретроспективно проливает свет на его время, ибо представляла
собой логический финал той же драмы, кульминационное проявление недуга,
издавна мучившего еврейский народ.
Не лучше была обстановка и в других районах Римской империи. За фасадом
роскоши и великолепия крупных городов Ближнего Востока скрывалась
печальная действительность. Социальная верхушка, стремясь удовлетворить
свое тщеславие, строила блестящие метрополии за счет безжалостной
эксплуатации народных масс. Английский историк Ч. Доусон в своей книге
"Очерки средневековой культуры" пишет: "Римская империя и сопровождавший
ее развитие процесс урбанизации были в действительности грандиозной
системой эксплуатации, которая организовала богатства провинций и
концентрировала их в руках привилегированных классов". Внутри покоренных
народов Ближнего Востока росли противоречия, углублялась пропасть между
немногочисленной группой привилегированных граждан и теми, кто нес на
своих плечах всю тяжесть государственных расходов, - между земледельцами,
ремесленниками и бесчисленной армией рабов. Богатые становились еще
богаче, бедные - беднее. К тому же это была эпоха непрерывных войн,
экономических кризисов, падения стоимости денег и эпидемий голода.
Например, в 44-48 годах голод свирепствовал почти на всей территории Римской
империи.
Положение народных масс становилось в этих условиях невыносимым. И
мессианистские идеи иудеев и христиан встречали среди деклассированных
социальных низов чрезвычайно благодатную почву. Угнетенная беднота
эллинских городов была на редкость предрасположена к приятию учения о
спасителе и о "царствии небесном на земле", ибо, казалось, только
сверх®естественные силы могут изменить ее жизнь к лучшему.
Поэтому количество приверженцев Иисуса быстро росло. Повсюду возникали
многочисленные их общины. Христианские общины представляли собой
братские товарищества, прибежища для тех, кто ощущал свою нравственную и
социальную бесприютность в жестоком и чуждом мире Римской империи.
Из посланий Павла мы знаем, что в эти общины проникали не только достойные
и искренне верующие люди. Некоторые искали там главным образом
материальную выгоду. Павлу пришлось, например, заклеймить группу
прозелитов, которые, ссылаясь на приближающийся конец света, отказывались
работать и жили за счет общины. Это не касалось, однако, большинства
верующих, которых привлекало в христианстве учение о любви к ближнему и
обещание освобождения от земных мук. И что, пожалуй, самое главное - новая
религия, делая их братьями среди братьев, помогала им вновь обрести чувство
собственного достоинства.
В свете этих фактов и исторический Иисус, и Христос религии предстает пред
нами как символ жестокого времени, которое его породило. В его краткой
драматической биографии нашли отражение извечные страдания рода
человеческого и неугасимая вера людей в окончательную победу
справедливости на земле.

     Вместо заключения.
Христианство не было в истории человечества чем-то исключительным   и
необ®яснимым, не было сверх®естественным явлением. Оно представляет
собой, как и все другие верования, определенную веху в развитии
общественного сознания в целом и религиозных идей в частности. Его
возникновение и эволюция были обусловлены также определенными социально-
политическими факторами.
В середине девятнадцатого века основатель теологической школы в Тюбингене,
Фердинанд Баур, писал: "Сутью христианства является не личность Иисуса, а
абстрактная идея, разработанная в течение столетий, предшествовавших нашей
эре". А бельгийский религиовед Кюмон следующим образом подытожил
результаты своих исследований: "По мере изучения истории религий Римской
империи становится все очевидней, что торжество христианства представляло
собой кульминацию долгой эволюции культов". Словом, ни о какой
оригинальности и исключительности христианства не может быть и речи. Его
родословная явным образом связана с религиозными течениями иудаизма и
эллинизма, а также с религиями Месопотамии, Египта, Персии, Индии и др. Как
было показано выше, наши сведения о жизни основоположника христианства
Иисуса ничтожны. То, что рассказано о нем в Новом завете, - результат полной
мифологизации его личности и учения, лишающей Иисуса каких бы то ни было
живых человеческих черт. Он стал одним из типичных образов, повторяющихся
в истории различных религиозных культов, потеряв именно то, что стремились в
нем подчеркнуть евангелисты: свою единственность и неповторимость.

     Послесловие.
Перевернута последняя страница книги. Перед читателями прошли во всей их
противоречивости сказания об основателе христианской религии Иисусе и его
ближайших последователях. Автор не ставил своей целью осветить всю историю
раннего христианства. Он, по его собственным словам, хотел ответить только на
несколько вопросов: "Кто такой Иисус из Назарета - центральная фигура новой
религии? Имеются ли доказательства, подтверждающие его историчность? И как
случилось, что скромный бродячий учитель, названный своими учениками
мессией, похожий на многих других мессий, то и дело появлявшихся в
маленькой, далекой провинции Римской империи, стал основателем одной из
влиятельнейших религий мира?" "Сказания евангелистов" адресованы самому
широкому кругу людей, интересующихся проблемами возникновения
христианства. Эта книга раскрывает перед читателем историческую эпоху, в
которую возникло христианство, показывает социальные условия и социальную
психологию, оказавшие решающее воздействие на формирование новой
религии, знакомит с научным анализом раннехристианских произведений. Она
написана живым, ярким языком. Автор не просто анализирует и сопоставляет
тексты, в его рассказе действуют живые люди, тесно связанные со своей эпохой
и средой и в то же время наделенные индивидуальной психологией.
Популярность хорошо сочетается в книге 3. Косидовского с научностью. Автор
рассказывает о новых открытиях в области библеистики, приводит точки зрения
современных ученых, выбирая самое основное и органически включая его в
ткань своего повествования.
Пожалуй, единственное существенное открытие, связанное с личностью Иисуса,
мимо которого проходит 3. Косидовский, - это недавно опубликованный
арабский перевод свидетельства Иосифа Флавия об Иисусе (само это
свидетельство, как оно дошло до нас, автор приводит и разбирает на стр. 17).
Перевод содержится в рукописи египетского епископа Агапия, написавшего
"всеобщую" историю вплоть до Х века. В версии, приведенной Агапием,
сказано: "В это время был мудрый человек, которого звали Иисус. Весь его образ
жизни был безупречным, и он был известен своей добродетельностью, и многие
люди среди евреев и других народов стали его учениками. Пилат осудил его на
распятие и на смерть. Но те, кто стали его учениками, не отказались от его
учения. Они рассказывали, что он им явился через три дня после распятия и что
он был тогда живым;
таким образом, он был, может быть, мессия, о чудесных деяниях которого
возвестили пророки".
Текст Агапия отличается от текста греческих рукописей Иосифа Флавия прежде
всего тем, что воскресение Иисуса предстает в нем не как факт, а как рассказ его
учеников; нет там и упоминания о доносах "знаменитейших" иудеев, на
основании которых Пилат якобы осудил Иисуса. Текст Агапия может быть
переводом подлинных слов Иосифа Флавия; в распоряжении Агапия мог
находиться список, которого, не коснулась рука христианского переписчика.
Вряд ли епископ стал бы вносить в текст то, что ставило под сомнение
божественный ореол вокруг образа Иисуса. Подробнее об этом тексте см.:
Дубленое М. М. Возникновение христианства. М., 1974, с. 67- 69; Амусин И. Д.
Об одной забытой публикации тартуского профессора Александра Васильева.-
Труды по знаковым системам, 7. Тарту, 1975. Текст Агапия заставляет
пересмотреть оценку, данную Косидовским свидетельству Флавия как
законченной фальшивке, но к нашим знаниям об историческом Иисусе этот
текст прибавляет мало: он свидетельствует только о том, что Иосиф Флавий
слышал об Иисусе и его мессианстве. Но об этом было известно и раньше.
Иисус для него - один из многих пророков, о которых он упоминает в своей
книге. Если суммировать коротко концепцию 3. Косидовского по поводу
зарождения христианства, то она сводится к следующему: на рубеже нашей эры и
в первые ее века обстановка в Римской империи, и в частности в Палестине,
была такова, что мессианистские идеи иудеев и первых христиан встречали
среди деклассированных слоев населения благодатную почву; народные массы
верили, что только сверх®естественные силы могут изменить их жизнь к
лучшему. В ту эпоху пользовались популярностью проповедники самых разных
религиозных учений, лишь бы они обещали спасение. "Это было время,- писал
Ф. Энгельс, -... когда первостепенную роль играли чудеса, экстазы, видения,
заклинания духов, прорицания будущего, алхимия, каббала и прочая мистическая
колдовская чепуха" (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 22, с. 475).
Среди бродячих проповедников и пророков был и некий Иисус, "один из
миллионов рабов"; впоследствии под воздействием многих факторов, среди
которых не последнее место занимали потребность масс в новой вере и
религиозная экзальтация его учеников, возник образ воскресшего спасителя.
Другими словами, произошла мифологизация событий жизни некоего реального
проповедника. Новозаветные тексты, и в частности евангелия, создавались
значительное время спустя после его смерти. Последователи христианского
вероучения заполняли собственной фантазией пробелы в биографии Иисуса,
основываясь главным образом на пророчествах Ветхого завета (чтобы
подтвердить мессианизм Иисуса). Ему приписывались изречения, которые
должны были оправдать те или иные обряды, сложившиеся в различных
христианских общинах. 3. Косидовский убедительно показывает, что
новозаветные произведения создавались, с одной стороны" на основе устной
традиции, развивавшейся по законам народного творчества, с другой стороны,
путем сознательно тенденциозного творчества авторов евангелий. Хотя
евангелия написаны не теми людьми, имена которых стоят в их заглавиях, это
произведения авторские, и Косидовский раскрывает индивидуальные
особенности стилистики каждого из них.
Своего рода историческим ядром евангельских мифов 3. Косидовский вслед за
многими учеными считает те фактические сведения, которые не только не были
нужны для христологии - то есть для создания образа божественного Иисуса,
но в известной мере мешали этому и требовали специальных об®яснений и
обоснований. К таким фактам 3. Косидовский относит галилейское
происхождение Иисуса, его связь с Иоанном Крестителем, проповедь в Галилее
и распятие на кресте - наиболее позорную казнь в Римской империи.
Рассмотрим, насколько концепция 3. Косидовского соответствует выводам
советской исторической науки. Если мы так мало знаем об Иисусе, то, может
быть, его вообще не существовало? В конце своей книги 3. Косидовский
упоминает мифологическую теорию, согласно которой никакого Иисуса из
Назарета вообще никогда не было и в процессе эволюции христианства
происходило развитие образа Христа от бога к человеку. Он не разбирает
подробно эту теорию, полагая, что "нет никаких логических причин отрицать
историчность Иисуса". В советской науке нет в настоящее время единой точки
зрения по этому вопросу. Целый ряд ученых в течение долгого времени
разрабатывали мифологическую теорию (Р. Ю. Виппер, А. Б. Ранович, С. И.
Ковалев, Я. А. Ленцман, И. А. Крывелев). Основные аргументы сторонников этой
теории можно свести к двум положениям: отсутствию упоминаний об Иисусе у
нехристианских авторов первого века нашей эры и эволюции образа Христа от
более раннего представления о нем как о боге к наделению этого образа
человеческими чертами. Более подробно об этой теории см.: Крывелев И. А.
История религии. М" 1975, том 1. С точки зрения сторонников мифологической
теории, христианство представляет собой развитие и об®единение различных
солнечных культов, чье божество подверглось очеловечиванию во втором веке
нашей эры Однако накопление нового материала (в частности, открытие
кумранских рукописей, папирусных фрагментов евангелий, анализ общих
законов мифотворчества) побудило некоторых советских исследователей
поставить вопрос о возможном историческом существовании Иисуса -
проповедника из Галилеи (И. Д. Амусин, М. М. Кубланов, а также автор этих
строк). Под влиянием новых данных несколько изменилась позиция и у
некоторых сторонников мифологической школы: так, если Я. А. Ленцман в 1958
г. в книге "Происхождение христианства" писал, что научные доказательства
отнюдь не свидетельствуют в пользу исторического существования Иисуса, то
спустя девять лет в книге "Сравнивая евангелия" он оставил этот вопрос
открытым и предостерег от абсолютизации мифологической теории: "Как
известно, с середины 20-х годов в нашей науке безраздельно господствовала
точка зрения мифологической школы, причем с течением времени признание
мифичности евангельского героя стало считаться чуть ли не равнозначным
марксистскому взгляду на происхождение христианства. Такое отождествление
было неправильным и вредным..." Нельзя также забывать, что Ф. Энгельс
критиковал Бруно Бауэра, одного из основателей мифологической теории, за то,
что тот, "как и все, кто борется с закоренелыми предрассудками, во многом
далеко хватил через край". В связи с этим Ф. Энгельс отмечает, что у Бауэра
"исчезает и всякая историческая почва для новозаветных сказаний о Иисусе и
его учениках". 2 Маркс К.. Энгельс Ф. Соч., т. 22, с. 474.
Признание реальности прототипа для образа Иисуса Христа не меняет наших
представлений о мифологическом характере основных новозаветных сказаний. 3.
Косидовский прослеживает процесс мифологизации образа Иисуса, в котором
потонули отдельные детали его действительной биографии и сложился культ
воскресшего спасителя мира, мало общего имевшего с униженным и распятым
пророком из Назарета. Все это не было редкостью в первые века нашей эры.
Сатирик второй век нашей эры Лукиан рассказывает, например, о некоем
странствующем философе Перегрине, чьи проповеди не имели особого успеха
при жизни; в конце концов он кончил жизнь самоубийством, бросившись в
костер. Перед этим он заявил, что хочет научить людей мужественно переносить
смерть. Гибель Перегрина произвела впечатление большее, чем его
деятельность. Нашлись люди, которые говорили, что видели Перегрина после
сожжения с венком на голове (тоже вариант воскресения!). "А я уже знаю,-
добавляет Лукиан,- что скоро будет поставлено множество изображений
Перегрина" (О кончине Перегрина.- Лукиан. Сочинения. М. -  Л., 1935, том 2,
с. 483). Подобные процессы характерны для переломных эпох истории, когда
рушились традиционные системы ценностей и связи между людьми, когда
старые боги казались уже бессильными - и то тут, то там возникали культы
разных пророков и проповедников, чье учение можно было противопоставить
официальной религии. Именно такова была обстановка в Римской империи
периода возникновения христианства.
Почему именно учение Иисуса сумело победить все остальные подобные
учения? Это зависело от совокупности разнообразных причин, как об®ективных,
так и суб®ективных. К числу последних нужно отнести не столько деятельность
самого Иисуса, сколько его учеников и последователей, внесших в христианство
те элементы, которые помогли ему в конце концов стать господствующей
религией Римской империи. Анализируя тексты новозаветных сочинений, 3.
Косидовский показывает, как шло создание христианских догматов начиная с
главного утверждения - о воскресении Иисуса, так как только воскресение
делало его мессией, способным помочь поверившим в него людям.
Противоречия в евангелиях и различия в их тенденциях дают возможность
автору проследить, как в разной социальной и этнической среде вырабатывались
варианты легенд, моральные поучения, религиозные догмы, отражавшие
мировоззрение каждой такой отдельной группы. При этом читателю следует
иметь в виду, что наряду с евангелиями, включенными в Новый завет,
существовало большое количество евангелий, отвергнутых церковью
(некоторые из них 3. Косидовский упоминает), но в свое время почитавшихся
наряду с каноническими. Особые евангелия были у иудео-христиан, у христиан-
гностиков. Из последних полностью дошли до нас три - Евангелие от Фомы,
Евангелие от Филиппа и Евангелие Истины. Они были обнаружены в Египте в
районе Наг-Хаммади в сороковых годах нашего века. Выводы 3. Косидовского о
компилятивности евангелий отражают господствующую в науке точку зрения.
Важно, что он об®ясняет появление имен учеников Иисуса в качестве авторов
евангелий, исходя из психологии их действительных создателей.
Психологическая и историческая достоверность - ценное качество книги 3.
Косидовского - проявилась и в его рассказе об авторах евангелий. Они не
просто "фальсификаторы", сознающие недостоверность того, о чем писали, это
люди, которые "были глубоко убеждены, что ради пропаганды проповедуемых
ими идей, истин они отказываются от личной славы и совершают подвиг
благородного бескорыстия. К тому же они не сомневались, что передают в
точности мысли тех, перед кем преклонялись и под чьим именем выступали".
К общей оценке евангелий и их источников, данной 3. Косидовским, можно
добавить, что не все ученые считают Евангелие от Иоанна самым поздним из
евангелий Нового завета. Есть мнение, что в этом евангелии прослеживается
сходство с кумранскими рукописями (в частности, Иоанн называет христиан
"сынами света" - так же, как называли себя кумраниты). Однако это не меняет
общей оценки евангелия и только еще яснее показывает разнохарактерность
христианских сочинений на самом раннем этапе развития новой религии.
"Ло