Таким   образом,   постепенно  создавалась   агиографическая  биография
божественного  учителя, основанная на смешении  фактов с  вымыслом. Пищу для
этого  фольклорного  творчества верующие  черпали не только  из  собственных
чаяний  и  надежд,  но  и  из древних  мессианских  традиций  иудаизма и  из
греческих религиозных мистерий.
     Таким образом,  чуть ли  не сразу же  после смерти  Иисуса началось  то
синкретическое слияние еврейских и греческих элементов, из которого возникла
в  конечном   итоге   новая  религия.  В   ее  основе  лежала   христология,
сформулированная св. Павлом, и мифологический образ Иисуса Христа, созданный
авторами евангелий, образ, мало похожий на еврейского пророка из Галилеи.

     Как св. Павел стал апостолом.

     Как  мы уже говорили, вторая,  несколько более  обширная  часть "Деяний
апостолов" почти  целиком  посвящена  деятельности  и  жизненным  перипетиям
главного идеолога этих эпохальных сдвигов - св. Павла. Она начинается с 13-й
главы, но уже раньше мы видим как бы интродукцию к ней - рассказ о внезапном
переходе грозного агента синедриона  на сторону назореев.  Павел не  прервал
своего путешествия в Дамаск, но,  как  гласит сказание, пробыл  там недолго.
Тамошние ортодоксальные иудеи, мстя  ему за  отступничество,  так настойчиво
покушались  на его жизнь, что ему  пришлось спасаться бегством. У  городских
ворот  устроили  на  него  засаду,  но  преданные  ученики  из  числа  вновь
обращенных  спустили его под покровом ночи с городской стены в привязанной к
канату корзине. Автор "Деяний апостолов" рассказывает, что беглец направился
в Иерусалим и попал, как говорится,  из огня да в  полымя. Ибо там решили, в
свою очередь, расквитаться с ним "эллинисты".
     Спасаясь от них, Павел очутился наконец в своем родном городе Тарсе.
     Имеющиеся источники не сообщают, сколько он там пробыл, но по некоторым
косвенным указаниям, содержащимся  в  посланиях Павла, можно  заключить, что
срок  этот  исчислялся годами.  Что же он делал  там так долго? Точно это не
известно,   но  то,  что   произошло  потом,  позволяет  строить   кое-какие
предположения и, более того, делать логические  выводы. Именно в тот период,
когда Павел  исчезает с исторической арены, все более важную роль в развитии
христианства начинает играть столица Сирии - Антиохия. Это был  тогда третий
по  величине  город  Римской  империи  с  населением  почти  в  полмиллиона,
именуемый  благодаря  своим  великолепным  сооружениям,  площадям  и   садам
"Царицей Востока". Там господствовала, разумеется, эллинская культура, а все
население, несмотря  на  свою  этническую  пестроту,  говорило на  греческом
языке.
     В  Антиохии  существовала  с  давних  пор  большая  еврейская  колония,
которая, по свидетельству Иосифа Флавия, пользовалась множеством гражданских
привилегий.
     Неудивительно поэтому, что "эллинисты",  бегущие  от  преследований  из
Иерусалима,  искали  прибежища  прежде  всего  в  Антиохии.  Благодаря  этим
беженцам там возникла самая многочисленная и активная, а также самая богатая
- после Иерусалимской -  христианская община. Ведь, как мы знаем  из "Деяний
апостолов",  члены   этой  общины   оказывали  материальную   помощь   своим
иерусалимским собратьям, страдавшим при императоре Клавдии от голода.  Слухи
об антиохийских последователях Иисуса  быстро дошли до  Иерусалима, и Иаков,
должно быть, не слишком доверяя "эллинистам", решил послать туда доверенного
человека для  наблюдения и руководства. Выбор его  пал на уже знакомого  вам
Варнаву.  Это  был в прошлом очень  богатый левит с  острова  Кипр,  который
продал все свое  имущество,  а  вырученные  деньги  отдал апостолам на нужды
общины. В Антиохии Варнава развил бурную деятельность, и  число приверженцев
новой религии быстро увеличивалось.
     Одному  Варнаве все труднее было руководить разросшейся общиной,  и  он
стал  подумывать о  помощнике.  И вот сейчас,  после  этого отступления,  мы
возвращаемся к главному герою нашего  рассказа - Павлу. Оказывается, Варнава
решает претерпеть все  невзгоды трудного пути  в Тарс, чтобы привести оттуда
бывшего агента синедриона, перешедшего много лет назад в христианскую веру.
     Неужели он бы так поступил, если бы Павел сидел в Тарсе тихо, занимаясь
лишь  простыми  житейскими  делами?  Разумеется,  нет.  Должно  быть,  Павел
проповедовал новую религию в своем родном городе, а также  на его тылах -  в
римской провинции Киликии. Причем  проявлял  в этом такую активность,  что о
его  деятельности  стало известно даже  в  Антиохии.  Иначе трудно об®яснить
поступок Варнавы. Тут могут спросить, не слишком ли много места мы посвящаем
этому  вроде  бы незначительному вопросу.  Но мы ответим, что нет, напротив.
Полученные  дедуктивным методом  выводы чрезвычайно  важны  для подкрепления
нашего основного тезиса.  Ибо что  мы видим?  Страстный  еврейский патриот и
фарисей  внезапно  переходит в  веру, с которой он  знаком  лишь  постольку,
поскольку беспощадно уничтожал  ее самых ревностных  приверженцев, а тех  из
них,  кто мог бы  ему рассказать подробнее об  Иисусе  и его учении, по всей
вероятности, вообще  в  глаза не видел. Это не  голословное  утверждение,  к
такому  выводу мы пришли после  критического анализа того, что рассказано  в
"Деяниях  апостолов". Напомним,  что там  же  сообщается, что  вскоре  после
своего  обращения  Павел  был  вынужден  бежать  из  Дамаска и  вернуться  в
Иерусалим, где будто бы встретился с Иаковом. И здесь мы вынуждены отметить,
что автор "Деяний апостолов" что-то напутал, ибо его версия не соответствует
тому, что пишет сам Павел в своих посланиях. В послании к галатам (1: 17-18)
он утверждает (а  кому  верить,  как не ему?),  что  из Дамаска отправился в
Аравию и лишь через три года снова приехал в этот сирийский город,  а оттуда
в  Иерусалим. Правда,  во  втором послании  к коринфянам  Павел  упоминает о
бегстве из Дамаска (11: 32), но  как причину указывает вражду  не со стороны
евреев,  а  со стороны  областного правителя,  царя Ареты.  Возможно,  автор
"Деяний  апостолов"  просто  перепутал  хронологию,  а  пресловутое  бегство
действительно  имело место, но  только  после трехлетнего пребывания Павла в
Аравии и по совершенно иной причине. Так или иначе, из  этих  противоречивых
рассказов  ясно  одно: как ни  странно, Павел, свежеиспеченный последователь
Иисуса, не ощущает никакой  потребности связаться с его подлинными учениками
в  Иерусалиме  и  расспросить  их  о  жизни и  учении Учителя.  Он,  правда,
прибывает  в Иерусалим, но лишь через три года, причем, по всей вероятности,
скрываясь от преследований царя Ареты. Да и тогда  он ведет себя не так, как
следовало  ожидать,  проводит  там  всего  пятнадцать  дней  и   встречается
исключительно  с  Петром   и  "братом  господним"  Иаковом,  словно  избегая
остальных  апостолов и членов секты  назореев  (К галатам,  1: 18-19). А вот
другой любопытный  факт.  Если верить  автору  "Деяний апостолов" (а  нам не
обязательно  подвергать  сомнению все  рассказанное  им), Павел  вел себя  в
Иерусалиме  отнюдь  не  как  скромный ученик, жаждущий  сведений  об Иисусе.
Напротив,  он  сразу  выступил   в  роли  самоуверенного  учителя  и  "смело
проповедовал во имя господа Иисуса" ("Деяния апостолов", 9:  28).  Потом  он
провел  несколько лет в Тарсе и,  по-видимому, столь активно пропагандировал
там новую религию, что слухи о нем докатились до самой Антиохии.
     Итак,  если не считать 15-дневного пребывания  в Иерусалиме, сколько же
времени провел Павел вдали от истоков христианской религии?  Вдали от людей,
являвшихся  подлинными учениками и преемниками распятого мессии? Сколько лет
он  прожил  в  иноземной   среде,  в  эллинском  городе,  где   безраздельно
господствовала греческая культура, а религиозная жизнь проходила  под знаком
мифов  об умирающем  и  воскресающем боге?  Возникает  сразу же и  еще  один
вопрос:   откуда  Павел   знал  все   то,   что  он  с  такой   страстью   и
безапелляционностью внушал  другим? На каком  основании он выступал от имени
еврейского   пророка  из  далекой   Галилеи,   знакомого  ему  разве  только
понаслышке? Павел, правда, уверял - и, должно быть, сам глубоко верил в это,
- что Иисус явился ему на пути в Дамаск и сам поручил ему эту миссию. Беда в
том, однако, что ему поверили  не все, и многие прямо упрекали в том, что он
самозваный  апостол. Это  обвинение, очевидно,  сильно  задело  Павла, ибо в
своих  посланиях он его  опровергает с нескрываемой горечью. Что хуже всего,
его  претензии  отвергались и  руководителями  иерусалимской  общины,  о чем
свидетельствуют многочисленные конфликты  личного и доктринального характера
между ним и  такими ведущими представителями нового учения, как Петр,  Иаков
Праведный, Варнава и Иоанн  Марк.  Вряд ли  бы  они  так сурово  критиковали
доктринальные  отклонения Павла  и  назначили  ему  покаяние в Иерусалимском
храме,  если  б они всерьез  относились к его утверждениям, что он избранник
самого  Иисуса.  Действительно,  Павел  мог  в  глазах  своих  современников
выглядеть  самозванцем.  Он,  в  сущности,  создавал  новую  религию,  новую
теологию вдали от сферы влияния иерусалимской секты назореев,  в  совершенно
иной  социальной,  этнической  и  культурной  среде.   В  этой   религиозной
концепции,  как уже  говорилось, Иисус  имеет мало  общего  со странствующим
учителем  из далекой  Галилеи  или с  еврейским  мессией, как его изображали
назореи.  Что касается  привода Павла в Антиохию, то некоторые исследователи
(в  частности, знаменитый американский  библеист Поуэл Дэвис в книге "Первый
христианин") связывают  этот вопрос  с крупными  политическими  событиями  в
Римской империи того времени.
     Положение  на Ближнем  Востоке было очень тяжелым, была засуха, начался
голод.
     Как  всегда в подобных случаях, чернь искала виновника своих невзгод, и
в Александрии вспыхнул кровавый еврейский погром.
     В довершение всех бед император Калигула приказал поставить свою статую
в Иерусалимском храме. Публий Петроний, римский легат в Сирии, в  подчинении
которого находился Иерусалим, пришел в ужас.  Он  знал, что  евреи неминуемо
ответят на  это мятежом и начнется жестокое кровопролитие. Рискуя жизнью, он
задержал выполнение приказа и отправил императору  письмо, в котором  умолял
его  отменить свое  решение. Калигула в ответ приказал  ему за  непослушание
покончить жизнь самоубийством.
     Но  тут внезапно все начинает  меняться к  лучшему. В  то самое  время,
когда Петроний набрался  мужества и  отправил петицию к  помешанному тирану,
кончилась продолжительная засуха,  пошли  дожди.  Калигула погибает  от меча
сотника  преторианцев,  и  по  счастливой  случайности весть  о  его  смерти
приходит  в  Антиохию  раньше, чем императорский приговор:  Петроний спасен.
Императорский  престол переходит  к  Клавдию,  который  был  известен  своим
расположением к евреям.
     И наконец,  основная сенсация: новый  император назначает своего друга,
Ирода Агриппу, царем Иудеи.

     Антиохия - вторая столица христианства.

     Когда  Павел  прибыл  в  Антиохию, город насчитывал уже  четыреста лет.
Основанный одним из  полководцев  Александра Македонского на сирийской  реке
Оронте,  он  стал,  как мы  уже говорили, одним  из главных  городов Римской
империи, центром эллинизма  в этой части света, а также столицей Сирии,  что
сказывалось  на этническом  составе населения. Здесь  было больше  восточных
людей, чем греков и римлян. Город  отличался  своей высокой культурой, здесь
существовали широко известные школы философии, логики, риторики. Преподавали
в них знаменитые софисты, слушать  которых  приходили даже  сыновья  римских
патрициев. Огромной популярностью пользовались в Антиохии весенние культовые
торжества в честь  юного  бога Адониса, возлюбленного богини  Аштарт. Обряды
длились восемь дней.
     Красавец бог в конце лета умирал от избытка любви и воскресал весной. В
течение первых четырех  дней жители Антиохии,  плача и рыдая,  собирались  у
символической  могилы Адониса, а в следующие четыре  дня в радостном шествии
носили по улицам города его изображение в виде статуэтки.
     И  в  другие  времена   года  сновали  по  улицам  бесконечные  шествия
приверженцев различных культов. Оскопленные жрецы "Великой матери" плясали в
экстазе, раня себя кинжалами и обрызгивая  кровью уличных зевак. Жрицы храма
плодовитости проституцией зарабатывали на  его содержание... Представив себе
все  это,  мы можем взглянуть  на  христианскую  общину в Антиохии с  верной
исторической перспективы.  Нельзя забывать, что в этой полумиллионной, яркой
и  шумной  человеческой  массе евреи составляли, в сущности, очень небольшой
обособленный  круг,  внутри  которого  находилась  еще  более  незаметная  и
малочисленная группа последователей Иисуса. И когда мы слышим,  что Антиохия
стала  в  ту  пору второй  после Иерусалима  столицей  христианства,  то это
определение надо воспринимать осторожно, учитывая пропорции. Конечно, жители
Антиохии  знали  евреев, но  вряд  ли слышали о какой-то организованной  ими
новой  секте последователей Иисуса.  Это  были  внутренние  дела  еврейского
квартала, не доходившие до сознания основной массы населения.
     Но вот  обстановка, как мы уже сказали, внезапно изменилась. Для евреев
наступила  пора  необычайного   благополучия.  Это   произвело,  разумеется,
огромное впечатление на многих оппортунистов из числа жителей города, всегда
готовых   подчиняться  колебаниям  в  настроении  властей.  Среди  них  было
множество  рабов и  бедняков,  стремившихся  просто  найти пристанище внутри
еврейского монолитного, привилегированного содружества и, быть может,  снова
обрести   там   чувство   безопасности,   которое   дает   принадлежность  к
какому-нибудь  организованному  братству.  К тому же при синагогах еврейской
диаспоры   существовала   уже   давно   многочисленная   группа   язычников,
отказавшихся  от своих  племенных верований и перешедших к  монотеизму.  Они
именовались  "теми,  кто  боялся  бога"  и  принимали  участие  в  иудейских
молениях,  хотя им  разрешалось  стоять  только  у  порога храма, не  заходя
внутрь.  "Богобоязненные"  не   хотели  подчиняться  ритуальным  требованиям
иудаизма, хотя их привлекали его моральный кодекс и вера в единого бога.
     Поскольку  наиболее  влиятельной  сектой  диаспоры  были   фарисеи,  то
"богобоязненные" переняли их веру  в мессию.  Именно  у этой  группы  бывших
язычников  были  все  данные  для  того,  чтобы потом без  труда  перейти  в
христианство.
     Секта христиан в  Антиохии состояла,  главным образом,  из  бежавших из
Иерусалима "эллинистов", как известно, более либеральных в своих религиозных
воззрениях, чем ортодоксальные иудеи, более связанных с окружающим миром. По
отношению  к  приверженцам нееврейской  национальности  они шли  на  большие
уступки, чтобы  не  оттолкнуть их. Они освободили их  не  только  от  обряда
обрезания,  но и  от  обязанности  соблюдать  иудейские  запреты  в  области
питания. Нужно было только верить в Иисуса Христа.
     И  как  бы  по  закону обратной связи сами  они,  хотя  и  ощущали себя
иудеями,  все   чаще  нарушали  их  законы  и  запреты,   причем  не  только
"эллинисты", но и такие преданные иудаизму иерусалимские назореи, как Петр и
Варнава.  Вероятно,  под  влиянием  Павла  они  садились  за  общий  стол  с
"язычниками", навлекая на себя гнев Иакова Праведного;  а когда, под нажимом
его  посланцев,  они  вернулись  на  позиции ригористической  ортодоксии, то
заслужили  горькие упреки со стороны Павла. В  общем изменение кон®юнктуры в
благоприятную для  евреев сторону и либерализм  "эллинистов" привели к тому,
что  секта  последователей  Иисуса  приобретала  все  больше  адептов  среди
народных масс Антиохии. Этих людей  привлекали не только  мессианские посулы
новой религии,  но  и надежды  на  выгоды,  вытекающие из  принадлежности  к
братству и совместного пользования его материальными благами.
     Этот  приток иноплеменных  неофитов  имел  серьезные  последствия:  они
вносили  в  секту  элементы своих религиозных представлений, начался процесс
эллинизации христианства. Возможно, именно  это  и склонило Варнаву призвать
на  помощь  знаменитого  уже тогда  Павла. Сам он не чувствовал себя в силах
справиться с этим огромным притоком новообращенных.

     Загадка "Иерусалимского собора".

     Строившись в Антиохии, Павел с необычайным  жаром и  самоотверженностью
развернул  миссионерскую   кампанию,  длившуюся,  по  подсчетам  большинства
библеистов, около двадцати лет.  Автор "Деяний апостолов"  рассказывает, что
Павел  совершил  за  это  время три больших путешествия:  он посетил  родину
Варнавы - остров  Кипр, затем города  и селения,  расположенные на восточном
побережье  Средиземного  и  Эгейского  морей,  забрался далеко  на  север, в
Троаду, портовый город  страны, где столицей был  Иллион,  то есть  Троя, и,
наконец, на судне отправился в Македонию и оттуда - по суше - в Афины.
     Во  множестве  местностей,   где  он  побывал,  он   или   находил  уже
существующие христианские общины, или создавал новые, обращая в христианство
иудеев  и  язычников. Здесь  прежде всего  следует  назвать  Эфес,  Филиппы,
столицу Македонии - Фессалонику, Коринф и ряд других.
     По  утверждениям того  же автора  "Деяний  апостолов", Павел каждое  из
своих  трех путешествий заканчивал прибытием в Иерусалим. Он  привозил  туда
средства, собранные  для бедствующих иудео-христианских братьев, но  главной
целью  его  посещений  была  нормализация   отношений  с  Иаковом  и  мирное
разрешение  возникших  между ними  доктринальных  споров. Во  время  первого
пребывания  Павла   в   Иерусалиме   будто  бы   состоялся   так  называемый
"Иерусалимский собор", на котором были установлены условия обращения  Павлом
в христианство язычников. Ему разрешалось освобождать их от обряда обрезания
при условии, что они  будут соблюдать четыре наставления Иакова:  1) не есть
идоложертвенного мяса;  2) воздерживаться от блуда,  то  есть от  сношений с
блудницами из языческих  храмов; 3) не есть мяса удавленных животных; 4)  не
брать в рот крови животных. Церковь придает громадное значение этому собору,
ибо его результатом было официальное признание  Павла апостолом и  тем самым
также   санкционирование   его  христологии.   Однако  многие  исследователи
сомневаются в том, состоялся  ли  вообще  такой собор. Они  ссылаются прежде
всего на  свидетельство самого Павла. Дело в том, что в его  посланиях нет о
соборе ни малейшего намека. Мыслимо ли, чтобы Павел умолчал о событии, столь
важном  для  укрепления его  авторитета?  Не  напомнил  о нем  антагонистам,
отказывавшим ему  в праве проповедовать слово  божье? Удивительно и  то, что
Павел   совершенно   не   чувствовал  себя   связанным,  например,   третьим
наставлением Иакова. Мы позднее узнаем, что этот апостол разрешал прозелитам
есть  удавленину  и сам ел  ее вместе  с ними.  Невозможно  поверить,  чтобы
человек  строжайших моральных правил  так бесцеремонно нарушал  принятые  им
самим обязательства. Остается предположить, что  он просто  никаких соборных
обязательств на себя не брал.  Кстати, и  автор  "Деяний апостолов" невольно
подтверждает наше  предположение. Он  рассказывает,  что во время последнего
пребывания Павла в Иерусалиме, перед самым его арестом, то есть спустя много
лет после якобы состоявшегося собора,  Иаков  заявил ему:  "А об уверовавших
язычниках мы писали, положив, чтобы они ничего такого не наблюдали, а только
хранили себя  от идоложертвенного,  от  крови,  от  удавленины  и от  блуда"
(21:25).  Внимательный  читатель   сразу  же  обратит  внимание,  что  Иаков
разговаривает тут с Павлом, как с человеком,  который впервые слышит об этом
постановлении. Ведь  нелепо было бы  сообщать  о  нем  человеку, который уже
давно знаком с