", и  поскольку Майк думал по-марсиански, для
него  также  невозможно  разделить  эти  понятия.  Все,  что  касалось  этих
предметов,   всегда   исходило   от  Старших.   Ни   о  сомнениях,   ни   об
экспериментальных  проверках он никогда  не слышал (в марсианском просто  не
было подобных  слов); ответы  на любые вопросы исходили  от Старших, которые
были  всеведущи  и  не знали ошибок, касалось ли  дело погоды  на завтра или
космической телеологии. Майк видел как-то прогноз погоды и полагал, что  это
было послание  земных Старших тем,  кто еще не рассоединился. То же самое он
полагал относительно авторов Британской Энциклопедии.
     Но теперь (и Джубалу  это  было  словно нож острый) Майк грокнул службу
фостеритов как  провозглашение намеренного рассоединения  двух людей с целью
присоединиться  к здешним Старшим  и был страшно возбужден.  Правильно ли он
все грокнул? Майк знал,  что мог ошибиться  из-за  невежества, будучи "всего
лишь яйцом". Но верно ли он грокнул это? Он ждал встречи с земными Старшими,
у  него накопилось множество вопросов. Не тот ли это  счастливый случай? Или
он должен просить о новых уроках, чтобы стать более подготовленным?
     Джубала спас  звонок. Появилась  Доркас с сэндвичами и кофе. Джубал  ел
молча, что соответствовало понятиям  Смита, которого  учили, что еда - время
для того, чтобы собрать мысли. Джубал тянул время, размышляя, и клял себя за
то, что позволил Майку смотреть стерео.  Мальчик должен переболеть религией,
если он  собирается  прожить  всю  жизнь на  этой  тошнотворной планете. Но,
проклятье,  лучше  было  бы  дождаться,  пока   Майк   не  приспособится   к
бестолковости человеческого поведения... но  только не фостериты должны были
выступить в качестве первого примера!
     Будучи  истинным  агностиком,  Джубал  равно  поносил все  религии,  от
анимизма бушменов Калахари до самых  интеллигентных  верований. Но некоторые
он не любил больше остальных, и Церковь Нового Откровения  всегда заставляла
его оскаливаться.  Рассчитанные на простаков призывы фостеритов к вознесению
прямиком на небеса,  их высокомерная нетерпимость к другим верованиям, азарт
торгашей  и футбольных болельщиков на  службах  - все это угнетало.  Если уж
люди  должны  ходить  в  церковь,  почему бы  не  делать это  пристойно, как
католики, последователи Христианской науки или квакеры?
     Если  Бог  существовал (по этому  вопросу  Джубал  занимал  нейтральную
позицию) и  если он  хотел поклонения  (утверждение, которое  Джубал находил
неправдоподобным, но,  тем  не  менее, возможным  в свете  его  собственного
невежества),   то  казалось  ужасно  маловероятным,  чтобы   бог,  способный
создавать галактики, польстился на мишурную чепуху, предлагаемую фостеритами
в качестве поклонения.
     Но  в глубине  души Джубал  признавал,  что  фостериты  могут  обладать
Правдой, совершенной  Правдой,  ничем, кроме Правды.  Вселенная  - глупейшее
место...  но еще глупее об®яснять все  в  ней  случайностями:  мол, "так  уж
получилось", что абстрактное  нечто стало  атомами, "так уж получилось", что
возникли какие-то  законы, "так  уж  получилось",  что атомы  об®единились в
соответствии с этими законами в конфигурации, которые, "так  уж получилось",
оказались наделенными самосознанием,  и "так уж получилось", что  две из них
стали Человеком  с Марса  и старым лысым  лентяем, внутри которого скрывался
Джубал.
     Нет, он  не мог  принять эти разглагольствования о "так уж получилось",
популярные  среди  людей, именующих себя учеными. Случайность  не  об®ясняет
Вселенную,  ее недостаточно  даже  для  того,  чтобы  об®яснить  саму  себя;
норка-то пустая.
     И  что теперь? "Новейшие теории" не вызывали  большого доверия.  Бритва
Оккама  не смогла рассечь главную проблему  - Природу  Божественного  Разума
(можешь   называть  ее  и   так,   старый   негодяй;  это   англо-саксонская
лаконичность, так и не изгнанная четырьмя посланиями, и какой же это хороший
ярлык для всего, что не понимаешь).
     Существует ли какой-либо  базис для определения  предпочтительности той
или иной теории? Когда ты чего-то  не понимаешь - нет! Джубал признавал, что
за свою долгую жизнь так и не понял основных проблем Вселенной.
     Фостериты могли оказаться правы.
     Однако, яростно напомнил он себе, оставались две вещи:  его  вкус и его
гордость. Если  фостериты владели монополией  на  Правду, если  небеса  были
открыты  лишь для фостеритов, то он, Джубал Харшоу,  джентльмен, предпочитал
вечное проклятие, обещанное грешникам,  отвергающим Новое Откровение. Он мог
не увидеть лица Господа... но его  взор был  достаточно остер, чтобы  видеть
свое место среди людей, а этим фостеритам еще расти и расти до него!
     И он понимал,  на  что  купился Майк.  Фостеритский "уход  на небеса" в
избранное время  выглядел  точно так  же,  как добровольное "рассоединение",
практикуемое  (Джубал в этом не сомневался) на Марсе. Джубал подозревал, что
наилучшим  определением  для  действий  фостеритов будет "убийство",  но это
невозможно было доказать. На  это невозможно было даже намекнуть. Фостер был
первым,  кто отправился  на небеса  по расписанию,  умерев  в  предсказанный
момент, с  тех пор это стало  знаком  особой милости... Пройдет немало  лет,
прежде  чем  какой-нибудь полицейский  инспектор отважится  копаться  в этих
смертях.
     Джубала  это мало заботило. Хороший фостерит - мертвый фостерит. Но все
это трудно об®яснить Майку. Нет толку тянуть резину, и еще одна чашечка кофе
ничем не сможет ему помочь.
     - Майк, кто сделал мир?
     - Прошу прощения?
     -  Оглянись вокруг. Все это. И Марс. И звезды. Все. Тебя и меня, и всех
остальных. Говорили тебе Старшие, кто сделал это?
     Вопрос поставил Майка в затруднительное положение.
     - Нет, Джубал.
     - И ты  сам не задумывался?  Откуда взялось Солнце? Кто поместил звезды
на небо? Кто все это запустил? Всех и вся, весь мир, всю Вселенную...  чтобы
мы с тобой  смогли  здесь разговаривать, -  Джубал замолчал,  удивляясь  сам
себе.  Он  собирался  высказать  какое-нибудь  агностическое  суждение...  и
обнаружил, что подсознательно следует тому, чему его когда-то учили, уходит,
вопреки своему  обыкновению, в  защиту, пытаясь поддержать религиозную веру,
которой не было у него,  но которая была у большинства человеческих существ.
Он  обнаружил,  что  волей-неволей сделался защитником ортодоксов,  ограждая
их... он толком не знал, от чего. От нечеловеческой точки зрения, наверное.
     - Как твои Старшие отвечают на эти вопросы?
     - Джубал, я не могу грокнуть... что такое "вопросы". Прошу прощения.
     - Как? Я не грокнул твой ответ.
     Майк поколебался.
     -  Я  попробую.  Но твои слова...  Они  не...  точны. Не "поместил". Не
"сделал". Засейчасил. Мир есть. Мир был. Мир будет. Сейчас.
     - Так было, так есть и так будет. Мир без конца.
     Майк счастливо улыбнулся.
     - Ты грокнул!
     -  Я  не грокнул, - проворчал  Джубал.  - Я  цитировал то,  что сказал,
э-э... один Старший. - Он попробовал начать снова. Бог-создатель оказался не
тем аспектом божественности, с которого  следовало начинать. Майк не ухватил
идею  деизма.  Что  насчет   себя,  Джубал  тоже  не  был  уверен.  Когда-то
давным-давно  он заключил с собой  пакт, на определенное время принимая  без
доказательств   сотворенную   Вселенную,   глотающую   свой   хвост,   вечно
существующую  и  никем не созданную  - на все остальные времена, - поскольку
каждая гипотеза,  полная  парадоксов, была  лишена парадоксов другой, отводя
один день в високосном году на  чисто солипсистскую распущенность. Вынося на
обсуждение  не имеющий  ответа вопрос,  он не собирался возвращаться  к нему
раньше, чем через век.
     Джубал  решил об®яснить Майку религию в  широком смысле и дать  понятие
божественности и ее проявлений чуть позднее.
     Майк был согласен, что уроки бывают разными - от  маленьких,  которые в
силах  грокнуть  даже птенец,  до грандиозных, которые только Старший может,
грокнуть  во  всей полноте.  Однако  попытка  Джубала провести  связь  между
маленькими,  уроками  и грандиозными в том смысле,  что  "грандиозные уроки"
включают  в  себя   "религиозные   вопросы",  успеха   не  имела.  Некоторые
религиозные вопросы не казались Майку вопросами - "творение", например,  - а
другие казались  ему  незначительными, ответы на  которые очевидны  даже для
птенцов (скажем, жизнь после смерти).
     Джубал  снова  отступил  и  перешел  на   множественность  человеческих
религий.  Он об®яснил,  что  люди  располагают  сотнями  способов  обучиться
"грандиозным урокам", каждый из которых имеет  свои ответы  и  претендует на
монопольное знание истины.
     - Что такое "истина"? "- спросил Майк.
     ("Что есть истина?"- спросил римский судья и умыл руки. Джубалу страшно
захотелось сделать то же самое.)
     - Ответ истинен, когда он правилен, Майк. Сколько у меня рук?
     - Две. Я вижу две, - тут же поправился он.
     Энн оторвалась от чтения.
     - Берусь в шесть недель сделать из него Свидетеля.
     - Помолчи, Энн. Дело достаточно  серьезное. Майк, ты ответил правильно:
у меня две руки.  Твой  ответ истинен. Положим,  ты сказал,  что у меня семь
рук.
     Майк озадаченно взглянул на него.
     - Я не могу грокнуть, зачем я так скажу.
     - Нет, я и не думаю, что ты так скажешь. Ты ответишь неправильно,  если
скажешь так. Твой ответ не будет истиной. Но, Майк, слушай меня внимательно:
каждая  религия провозглашает, что лишь она  истинна, что только она говорит
правильно.  Хотя их  ответы так же  различаются,  как две руки и  семь  рук.
Фостериты  говорят одно, буддисты - другое, мусульмане  - и вовсе  третье...
Много ответов и все разные.
     - Все говорят правильно? -  спросил Майк с видимым усилием. - Джубал, я
не могу это грокнуть.
     - Я тоже.
     Майк некоторое  время  размышлял, потом  лицо его осветилось  радостной
улыбкой.
     - Я попрошу  фостеритов спросить ваших Старших,  и тогда мы будем точно
знать, брат мой. Как нам это сделать?
     Спустя несколько минут Джубал, к стыду своему,  поймал себя на том, что
обещает Майку разговор с  кем-нибудь из фостеритских болтунов.  И он не смог
поколебать уверенности Майка в том, что фостериты  имеют контакт со здешними
Старшими. К несчастью своему, Майк не  знал, что такое ложь. Определения лжи
и  фальши  отложились у него  в  голове  совершенно не грокнутыми.  Говорить
"неправильно"  можно  лишь  непреднамеренно.  Поэтому  он  и  принял  службу
фостеритов за чистую монету.
     Джубал попытался  об®яснить, мол все земные религии  провозглашают, что
они тем  или иным образом имеют контакт со  Старшими,  но тем  не  менее, их
ответы различаются. Майка это попросту ошеломило.
     - Джубал, брат  мой, я  пробую... но никак не могу грокнуть, как  такое
может говориться правильно. С моими людьми Старшие говорят всегда правильно.
Твои люди...
     - Нельзя так говорить, Майк.
     - Прошу прощения?
     - Когда ты сказал "мои люди", ты говорил  о марсианах. Ты не марсианин,
ты человек, Майк.
     - Что такое "человек"?
     Джубал  выругался   про  себя.  Майк  мог,  он  в  этом  не  сомневался
процитировать  словарные  определения. Впрочем,  парень никогда  не  задавал
вопрос для того, чтобы поддеть собеседника,  он  спрашивал лишь тогда, когда
хотел что-то узнать... И ожидал, что Джубал ответит ему.
     - Я человек, ты человек, Ларри человек.
     - А Энн нет?
     - Хм... Энн тоже человек, самка человека. Женщина.
     ("Ну спасибо, Джубал!" - "Молчи, Энн!")
     - Ребенок - человек! Я видел ребенков в чертовой гро... стереовизоре. У
ребенка  не  такая форма,  как у Энн... А  у Энн не такая, как у тебя... А у
тебя. не такая, как у меня. Но ребенок... это птенец человека?
     - Хм... Да, ребенок - это человек.
     - Джубал... я думаю, я грокаю, что мои люди... "марсиане"... тоже люди.
Не формой. Форма - не человек. Человек... это грокинг. Я правильно говорю?
     Джубал   подумал,  что   пора  выходить  из  Философского   Общества  и
приниматься  за вязание.  Что  такое "грокинг"? Он  пользовался  этим словом
целую неделю... и никак не мог грокнуть его. Но что есть "человек"? Двуногое
существо без перьев? Образ  божий? Удачный  результат естественного  отбора,
согласно  общепринятому  определению?  Невольный  об®ект  смерти  и налогов?
Марсиане,  похоже, отвергали смерть и, похоже, не имели денег, собственности
и  правительства в человеческом понимании. Откуда  же  у  них  было  взяться
налогам?
     И  мальчик  был  прав:  форма так же не  имела  значения  для  описания
человека,  как бутылка для  содержащегося в  ней вина. Человека  можно  даже
вытащить  из  бутылки, как  того бедного  парня, которого  русские "спасли",
поместив его мозг в сосуд  из  стекла и опутав проводами, словно  телефонную
станцию.  Господи, ничего себе шуточки! Интересно, осталось у  этого бедняги
чувство юмора?
     Но  чем с точки зрения  марсиан человек  отличается от прочих животных?
Впечатлят ли расу, которая знакома с левитацией, - и бог их знает, с чем еще
- возможности нашей техники? И  если да,  то  займет  первое место Асуанская
плотина или тысячекилометровый  коралловый  риф? Человеческое  самосознание?
Явное тщеславие;  нет способа доказать, что среди кашалотов  или  секвой нет
философов, превзошедших все человеческие мерила.
     Была  только  одна   область,  где  человек  остался  непревзойден:  он
выказывал  безграничную  гениальность  в  изобретении  все  более  и   более
эффективных способов убийства, порабощения, угнетения, всеми путями старался
сделать  себя противным  самому себе. Человек был отвратительнейшей пародией
на самого себя. Самой сутью юмора было...
     - Человек - это животное, которое смеется, - вдруг сказал Джубал.
     Майк обдумал услышанное.
     - Тогда я не человек.
     - Что?
     - Я не смеюсь. Я слыхал  смех, и он  испугал меня. Потом я грокнул, что
это  не  страшно.  Я пробовал научиться...  -  Майк откинул  голову назад  и
разразился хриплым карканьем.
     Джубал зажал уши.
     - Перестань!
     - Ты слышал, - печально сказал Майк. - Я не могу делать  это правильно.
Значит, я не человек.
     - Подожди минутку, сынок. Ты просто еще не учился... и не тренировался.
Но ты будешь  смеяться, обещаю тебе. Если ты останешься  с  нами, однажды ты
увидишь, какие мы смешные. И тогда ты рассмеешься.
     - Рассмеюсь?
     - Конечно. Не торопись, пусть все  идет  своим чередом.  Знаешь, сынок,
даже марсиане не удержатся от смеха, когда грокнут нас.
     - Я буду ждать, - послушно согласился Майк.
     -  А  пока  будешь ждать, не  сомневайся,  человек ли ты.  Ты  человек.
Человек, рожденный женщиной и рожденный  для тягот... В один прекрасный день
ты грокнешь  это  полностью и рассмеешься.  Потому  что человек -  животное,
смеющееся над собой. Я не знаю насчет твоих марсианских друзей, но я грокаю,
что и они могут оказаться людьми.
     - Да, Джубал.
     Харшоу  подумал,  что  интервью  закончено,  и  почувствовал  громадное
облегчение. Такого затруднения он не испытывал с того давнего дня, когда его
отец втолковывал ему насчет букашек и тычинок. Очень давно.
     Но Человек с Марса не отставал.
     - Джубал, брат мой, ты спрашивал меня: "Кто сделал мир?" Я не знал слов
и не мог грокнуть, что это настоящий вопрос. Я думал о словах.
     - Ну?
     - Ты сказал мне: "Бог сделал мир".
     - Нет-нет, - перебил  Джубал. - Я говорил, что хотя все религии говорят
о разном, большинство из них говорит:  "Бог сделал  мир". Я  говорил, что не
могу  грокнуть  это   полностью,  но   "Бог"  -  то  слово,  которое  обычно
употребляют.
     - Да, Джубал, - согласно кивнул  Майк. - Это слово "Бог". - Он помолчал
и добавил: - Ты грокаешь.
     - Вовсе нет, должен признаться.
     - Ты грокаешь, - твердо  повторил Смит. - Я  об®ясняю. Я не знал слова.
Ты  грокаешь.  Энн  грокает.  Я грокаю. Но  мне нужно было слово.  Это слово
"Бог".
     - Ну-ка, ну-ка...
     Майк триумфально указал на Джубала.
     - Ты есть бог!
     У Джубала отвисла челюсть.
     -  Иисусе Христе!  Что  я такого сделал?  Знаешь, Майк,  не  торопись с
такими заявлениями! Ты меня не понял. Жаль. Очень жаль! Забудь обо всем, что
я говорил, и через пару деньков мы начнем снова. Но...
     - Ты есть бог, - спокойно повторил Майк. - Тот, кто грокает... Энн есть
бог. Я  - бог. Счастливые травы - бог. Джил всегда грокает красоту.  Джил  -
бог.  Все  формируют,  делают  и творят  вместе...  -  он  прокаркал  что-то
по-марсиански и улыбнулся.
     - Хорошо, Майк. Но давай погодим. Энн, ты слышала?
     - Будто кто-то может в этом сомневаться, босс!
     - Сделай  запись. Я  с  ней  поработаю. Не могу я  это так оставить.  Я
должен... -  Джубал поднял  голову.  -  Господи! Спецслужба!  Энн! Переставь
переключатель на "человек" и, ради бога, не нажимай на кнопку. Возможно, они
пролетят  мимо. -  Он  снова поглядел  вверх,  на две  приближающиеся  с юга
машины. -  Боюсь, что нет. Майк! Спрячься  в бассейне!  Помни, что я говорил
тебе... в самую глубину, оставайся там, не шевелись... и не вылезай,  пока я
не пришлю Джил.
     - Да, Джубал.
     - Сейчас же! Иди!
     -  Да, Джубал. - Майк пробежал через лужайку, прыгнул в воду  и скрылся
из глаз. Он поджал колени, сжал кулаки и расслабил ноги.
     - Джил! - крикнул Джубал. - Нырни и  сразу же вылезай.  Ты тоже, Ларри.
Если  кто-нибудь сюда смотрел, пусть  он собьется, считая,  сколько  человек
нырнуло. Доркас! Живенько вылезай, деточка, и ныряй снова. Энн... Нет, лучше
держи палец на кнопке!
     - Я могу надеть свое платье и подойти к бассейну. Босс, не выключить ли
пока мне эту штуку?
     -  Давай,  секунд  на тридцать. Если они приземлятся, надевай платье  и
держи  палец  на  кнопке. И жди.  Если я позову тебя,  пусть все горит синим
пламенем.  Я  не собираюсь вопить  "Волк!"  пока...  - Он  приложил ладонь к
глазам.  - Одна  собирается опускаться...  и  она похожа на черный  воронок.
Проклятье, я полагал, они начнут с переговоров.
     Первая  машина зависла,  потом  пошла на посадку  - прямо  на  цветник,
окружающий  бассейн. Вторая принялась описывать  медленные круги.  Машины по
виду  были  полицейскими, и  каждая несла  небольшую эмблему:  стилизованный
глобус Федерации.
     Энн положила передатчик, быстро натянула на себя хламиду Свидетельницы,
снова схватила передатчик  и положила палец на кнопку. Дверца первой  машины
распахнулась, и Джубал устремился навстречу с воинственностью пекинеса. Лишь
только из машины показался человек, Джубал яростно взревел:
     - Уберите свой хренов металлолом с моих розовых кустов!
     - Джубал Харшоу? - спросил человек.
     - Скажите  своим уродам,  чтобы они убрали  эту галошу!  Вон  туда,  на
траву! Энн!
     - Иду, босс.
     - Джубал Харшоу, у меня есть ордер...
     -  Мне  плевать на ваш ордер, даже если он  подписан королевой  Англии.
Уберите свою  колымагу  с цветов! И потом, я пред®являю вам обвинение в... -
Джубал поглядел на человека, притворяясь, что  только  сейчас разглядел, кто
перед ним. - А, так это  вы, - процедил  он с  глубоким отвращением. - Вы от
рождения так глупы,  Генрих,  или  это  приобретенное? Где  вашего  ишака  в
мундире учили летать?
     -  Пожалуйста,  поглядите на этот ордер,  - терпеливо произнес  капитан
Генрих. - После...
     - Уберите свою развалюху с цветочной клумбы,  или я накачу на вас такой
гражданский иск, что он будет стоить вам пенсии!
     Генрих заколебался.
     - Быстрее! -  завопил Джубал. - И скажите этим пугалам,  чтобы смотрели
под  ноги!  Этот  идиот  с  лошадиными  зубами стоит на  призовой  "Элизабет
М.Хьюит"!
     Генрих повернул голову.
     -  Эй, ребята, поосторожнее с этими цветами. Раскин, ты стоишь на одном
из них. Роджерс! Подними машину и опустись поближе к цветам. - Он повернулся
к Харшоу. - Это вас удовлетворит?
     -  Раз  он  убр