стрелок
начал уже опасаться, что в конце концов они выйдут к длиному
провалу,   где   между   рельсами   будет   только    пустое
пространство, и придется им либо повернуть назад, либо  идти
по  самим  рельсам, балансируя на головокружительной  высоте
над пропастью.

     Стрелок смотрел прямо вперед, не отрывая глаз от пятна света.

     Теперь сияние стало окрашиваться в голубой цвет; по мере
того,  как они приближались к источнику света, он становился
все  мягче, и свечение камней бледнело, растворяясь  в  нем.
Пятьдесят еще ярдов? Сто? Определить было сложно.

     Они  шли  вперед.  Теперь  он смотрел  себе  под  ноги,
переступая  со  шпалы на шпалу, а когда снова поднял  глаза,
пятно  света  превратилось в дыру: это уже был  не  свет,  а
выход. Они дошли. Почти дошли.

     Тридцать ярдов, да. Девяносто коротеньких футов. Значит, все-
таки  это  возможно. Быть может, они догонят еще человека  в
черном. Может быть, в ярком солнечном свете цветы зла у него
в душе высохнут и увянут, и все станет возможным.

     Что-то закрыло собою свет.

     Стрелок вздрогнул и, подняв глаза, увидел темный силуэт,
перекрывающий и поглощающий свет: остались только  дразнящие
голубые полоски по контуру плеч и в разрезе между ногами.

     --- Привет, ребята!

     Голос человека в черном разнесся эхом в этой гулкой каменной
глотке,  так  что  сарказм его прогремел могучим  обертоном.
Стрелок слепо пошарил рукою в поисках челюсти-кости.  Но  ее
не было. Где-то она затерялась. Кажется, он уже израсходовал
всю ее силу.

     Человек в черном смеялся над ними, и смех этот гремел, бился,
точно  прибой,  о  камни,  заполняя  собою  пещеру.  Мальчик
вскрикнул и вдруг пошатнулся, взмахнув руками.

     Металл под ними дрожал и гнулся. Медленно, как во сне, рельсы
перевернулись. Мальчик сорвался. Рука взметнулась в  воздух,
точно чайка во тьме --- выше, еще выше. А потом он повис над
пропастью,  и в темных глазах его, что буквально  впились  в
стрелка, теплилось слепое последнее осознание.

     --- Помогите мне.

     И раскатистое, гремящее:

     ---  Ну  иди  же, стрелок. Иначе тебе никогда  меня  не
поймать!

     Все  фишки уже на столе. Все карты открыты. Все,  кроме
одной.  Мальчик  висел  над  пропастью  живой  картой  Таро:
повешенный,  финикийский  моряк,  потерпевший   крушение   в
стигийском  море. Он еще держится на волнах6  но  уже  скоро
пойдет ко дну. Невинная жертва.

     Тогда пожлджи. Я сейчас.

     --- Так мне уйти?

     Такой громкий голос. Мешает сосредоточиться. Сила, способная
затуманить человеческий разум...

     Постарайся не сделать хуже. Возьми грустную песню и спой ее
лучше, красивее...

     --- Помогите мне.

     Мост продолжал проворачиваться. Он кренился со скрежетом,
проседая, вырывая крепления, поддаваясь...

     --- Стало быть, я пошел. Счастливо оставаться.

     --- Нет!

     Его ноги, преодолев наконец энтропию, приковавшую его к
месту,  внезапным  пражком  сами  перенесли  его  тело   над
парнишкой,   повисшим  над  пропастью,   ---   перенесли   в
скользящем,  безоглядном рывке к  свету,  что  таил  в  себе
столько новых возможностей. К Башне, запечатленной навеки  в
душе  у  него  черным застывшим фризом.  Вдруг  стало  тихо.
Силуэт, закрывающий свет, исчез. Сердце стрелка на мгновение
прекратило  биться,  когда мост обвалился  и,  сорвавшись  с
опор, полетел в пропасть, кружась в последнем тягучем танце.
Рука  его  вжалась в острый каменный край  проклятия.  А  за
спиной  у  него  в  устрашающей тишине  далеко-далеко  внизу
мальчик явственно произнес:

     --- Тогда идите, есть и другие миры, кроме этого.

     Все оборвалось и отлетело прочь. Груз, так долго давивший
на  плечи,  упал.  И,  ринувшись вверх,  к  свету,  ветру  и
реальности  новой  кармы  (мы  все  сияем:  каждый  из   нас
выделяется  в чем-то), он обернулся, выворачивая  шею,  и  в
своей неизбывной боли пожалел на мгновение о том, что он  не
двуликий Янус. Но там, за спиной, уже не было ничего, только
тяжелая тишина. Мальчик не издал ни звука.

     А  потом он выбрался наружу, на каменнистый откос,  что
выходил на равнину, где посреди густых трав стоял человек  в
черном, расставив ноги и скрестив руки на груди.

     Стрелок выпрямился в полный рост, пошатываясь как пьяный.
Бледный,  как  призрак.  Глаза громадные,  залитые  слезами.
Рубаха вся в белой пыли --- последнего отчаянного броска. Он
вдруг осознал, что теперь всегда будет бежать убийства,  вот
только не убежит. Что впереди его ждет дальнейшая деградация
духа, что он будет падать все ниже, так что содеянное теперь
покажется бесконечно малым, совсем незначительным, и все  же
он  будет  бежать от этого по коридорам домов  и  по  улицам
городов,  из  постели  в постель. Он будет  бежать  от  лица
мальчугана. Будет пытаться похоронить саму память  о  нем  в
неуемном разврате, под юбками сотен и сотен девиц и даже под
обломками  разрушений  еще более страшных,  лишь  для  того,
чтобы,  вступив  в  последний чертог, узреть,  как  парнишка
глядит на него через пламя свечи. Он стал мальчиком. Мальчик
стал  им.  Он  превратился в оборотня --- и  по  собственной
воле.   Только  вот  обращаться  ему  не  в   волка,   а   в
хладнокровного убийцу, и отныне в самых сокровенных глубинах
снов будет он превращаться в парнишку и говорить на странных
языках.

     Вот это --- смерть? Да? Да?

     Пошатываясь на ходу, он неспешно спустился по каменистому склону,
напрявляясь туда, где ждал его человек в черном. Здесь,  под
солнцем здравого мира, рельсы истлели и раскрошились совсем,
как будто и не было их вовсе.

     Человек в черном, смеясь, откинул за спину капюшон.

     ---  Вот, значит, как! --- крикнул он. --- Не конец,  а
конец  только  первой фазы?! Ты делаешь успехи,  стрелок!  И
большие успехи! Как же я восхищаюсь тобой, кто бы знал!

     Стрелок со слепящей скоростью выхватил револьверы и расстрелял
все  патроны.  Двенадцать выстрелов подряд. Вспышки  от  них
затмили  само солнце, грохот отскочил оглушительным эхом  от
каменистых откосов у них за спиною.

     ---  Ну-ну, --- рассмеялся человек в черном. --- Ну-ну.
Мы  с  тобой  вместе --- великая магия. Ты и я. И  когда  ты
пытаешься пристрелить меня, ты стреляешь в себя, вот  почему
ты никогда меня не убьешь.

     Он попятился, глядя с улыбкою на стрелка:

     --- Пойдем. Пойдем. Пойдем.

     Стрелок,  запинаясь на каждом шагу, двинулся следом  за
ним. Туда, где они наконец смогут поговорить.

         * CТРЕЛОК И ТЕМНЫЙ ЧЕЛОВЕК * 



     Человек в черном привел его для разговора к древнему месту
свершения казней. Стрелок узнал его от час же: лобное место,
Голгофа  ---  гора истлевающих черепов. И выбеленные  черепа
украдкой осились на них отовсюду: буйволы, койоты,  олени  и
зайцы.   Вот  ---  алебастровый  кселофон,  келетик  курочки
фазана,  убитой  во  время кормежки; вот  ---  тонкие  кости
крота, быть может, забавы ради загрызенного дикой собакой.

     Голгофа.  Чашеобразная впадина в пологом  отгоре  горы.
Ниже   по  склону  на  высотах  доступных  трелок  разглядел
деревья: карликовые ели и юкка коротколистная, древо Иисуса.
Небо над головою нежного голубого цвета. Такого неба стрелок
не  видел  уже целый год. В воздухе веяло что-то расплывчато
неуловимое, говорящее о близости моря.

     Вот я и на западе, Катберт, --- изумленно подумал стрелок.

     И,   разумеется,  в  каждом  черепе,  в  каждой  пустой
глазнице видел он лицо мальчика.

     Человек в черном сидел на бревне какого-то древнего дерева.
Его сапоги поблекли от белой пыли и костяной муки, усыпавшей
это угрюмое место. Он снова надел капюшон, но теперь стрелку
юыли  ясно видны квадратный его подбородок и тени под нижней
челюстью.

     Затененные губы искривились в улыбке:

     ---  Собери  дров, стрелок. По эту сторону  гор  климат
мягкий,  но на такой высоте холод может еще ткнуть  ножом  в
пузо.  К тому же, мы с тобой сейчас --- во владениях смерти,
а?

     --- Я убью тебя, --- сказал стрелок.

     ---  Нет, не убьешь. Не сможешь. Но зато можешь собрать
дрова, дабы почтить память вашего Исаака.

     Срелок не понял намека, но без единого слова пошел собирать
дрова, точно какой-нибудь поваренок на побегушках. Набрал он
негусто.  Бес-трава  на этой стороне  не  росла,  а  древнее
дерево стало настолько твердым, что уже не будет гореть: оно
превратилдось в камень. Наконец он вернулся с охапкою  дров,
весь в белой пыли от рассыпающихся костей, словно его хорошо
поваляли в муке. Солнце уже опустилось за верхушки деревьев,
и  глядело  теперь на них с тоскующим равнодушием, наливаясь
алым свеченим, сквозь черные искалеченные ветви.

     ---  Замечательно, --- вымолвил человек в  черном.  ---
Какой  же  ты  исключительный человек!  Редкий,  я  бы  даже
сказал, человек! Такой правильный! Я пред тобой преклоняюсь.
---  Он хохотнул, и стрелок со злости швырнул дрова ему  под
ноги.  Они  с  грохотом  ударились о  землю,  подняв  облако
костяной пыли.

     Человек в черном даже не вздрогнул. Невозмутимо занялся он
раскладкою   дров  под  костер.  Как  зачарованный   стрелок
смотрел, как новая идеограма обретает форму. В конце  концов
костер  стал  похож  на двойную дымовую трубу  высотою  чуть
больше  двух  футов. Человек в черном поднял  руку  к  небу,
встряхнул ею, откинув широкий рукав с тонкой красивой кисти,
потом  рывком  опустил  ее, выставив  мизинеци  указательный
палец  "рожками"  в  древнем знаке, оберегающем  от  дурного
глаза. Сверкнула вспышка синего пламени. Костер разгорелся.

     --- Спички у меня есть, --- весело проговорил человек в
черном,   ---  но  я  подумал,  тебе  понравится  что-нибудь
колдовское, магическое, что это тебя позабавит,  стрелок.  А
теперь можешь готовить себе обед.

     Складки его плаща разошлись, и на землю упала тушка жирного
кролика, уже освежеванная и выпотрошенная.

     Стрелок молча насадил тушку на вертел и пристроил его над
огнем.  В  воздухе раззнесся аппетитный запах. Солнце  село.
Лиловые  тени  жадно протянулись ко впадине на отроге  горы,
где  человек в черном решил наконец встретиться со  стрелком
для  последнего противостояния. В желудке стрелка уже урчало
от  голода, но когда кролик прожарился, он без слов протянул
вертел  человеку  в  черном, а  сам  запустил  руку  в  свой
похудевший рюкзак и достал последний оставшийся у него кусок
солонины. Мясо было соленым, как слезы, и раз®едало рот.

     --- Совершенно не нужный жест, --- человек в черном  от
души забавлялся и ухитрялся при этом казаться рассерженным.

     ---  И все-таки, --- усмехнулся стрелок, и усмешка  его
вышла  горькой,  наверное, из-за  крошечных  ранок  во  рту,
образовавшихся  в  результате  длительного  авитаминоза,  на
которые попала соль.

     --- Боишься, что ли, наколдованного мяса?

     --- Да.

     Человек в черном откинул за спину капюшон.

     Стрелок молча смотрел на него. В каком-то смысле лицо человека
в  черном  оказалось  досадным и  даже  несколько  тревожным
разочарованием: красивое, с правильными чертами, безо всяких
отметин   или  глубоких  морщин,  которые  выдают  человека,
познавшего тяжелейшие времена и посвященного в тайны великие
и  неведомые  никому.  Длинные  черные  волосы,  сейчас  ---
спутанные  и  растрепанные. Высокий лоб.  Темные  сверкающие
глаза.  Неопределенного вида нос. Полные, чувственные  губы.
Цвет лица бледный, как и у стрелка.

     --- Я думал, ты старше, --- наконец вымолвил он.

     ---  Какая разница? Все равно я почти бессмертен. Я мог
бы,  конечно, явить тебе то лицо, которое ты ожидал увидеть,
но  я  решил показать тебе то, с которым я... гм... родился.
Смотри, стрелок, какой закат!

     Солнце уже ушло с небосклона, и небо на западе озарилось
воспаленным зловещим светом.

     ---  Смотри,  стрелок.  Ты не скоро  увидишь  следующий
восход. Эта ночь может затянуться надолго. Очень надолго, --
- тихо выговорил человек в черном.

     Стрелок вспомнил про черный провал под горной грядой и поднял
глаза к небу, где распростерлись бесчисленные созвездия.

     ---  Это уже не имеет значения, --- так же тихо ответил
он. --- Теперь --- нет.



     Человек в черном плавно и быстро перетасовал колоду. Карт было
много.  Обратную  сторону их украшали какие-то  замысловатые
завитки.

     --- Это карты Таро, --- говорил человек в черном. --- К
обычной  колоде  я добавил еще и символы моего  собственного
изобретения. Смотри внимательно, стрелок.

     --- Зачем?

     ---  Я  буду предсказывать тебе будущее, Роланд.  Нужно
открыть  семь  карт,  одну за одной, и посмотреть,  как  они
лягут по отношению друг к другу. Я этим не занимался уже лет
триста. И есть у меня смутное подозрения, что такого, как  у
тебя, расклада, у меня еще не было. --- Нотка насмешки вновь
прокралась  в  его голос, как кувианский ночной  лазутчик  с
зажатым  в  руке ножом. --- Ты последний. Последний  в  мире
искатель  приключений.  Последний крестоносец.  И  тебе  это
нравится,  да, Роланд? Тебе это льстит? Однако  ты  даже  не
представляешь, как ты сейчас близко к Башне. Как  близко  во
времени. Миры вращаются у тебя над головою.

     ---  Тогда открой мне мою судьбу, --- хрипло проговорил
стрелок.

     Перевернута первая карта.

     ---  Повешенный, --- об®явил человек в  черном.  Темень
скрывала  его лицо еще лучше, чем капюшон. ---  Но  сама  по
себе,  без  других  карт, Она означает не  смерть,  а  силу.
Повешенный  ---  это ты, стрелок. Тот, кто  вечно  бредет  к
своей цели над бездонными пропастями Аида. И одного спутника
ты уже сбросил в пропасть, верно?

     Он перевернул вторую карту.

     ---  Моряк.  Обрати  внимание:  чистый  лоб,  щеки,  не
знавшие бритвы. В глазах -- боль и обида. Он тонет, стрелок,
и никто не бросит ему веревку. Мальчик Джейк.

     Стрелок поморщился, но ничего не сказал.

     Перевернута третья карта.

     Омерзительный бабуин, Скаля зубы, сидит на плече у молодого мужчины.
Лицо   юноши,   Искаженное  стилизованною  гримасой   ужаса,
запрокинуто  вверх.  Присмотревшись,  стрелок  увидел,   что
бабуин держит плетку.

     --- Узник, --- сказал человек в черном.

     Пламя костра тревожно дернулось, отбросив тень на  лицо
человека  на  карте, и стрелку показалось, что  нарисованное
лицо скорчилось в выражении безмолвного ужаса. Стрелок отвел
взгляд.

     --- Правда, что-то в нем есть угнетающее? --- Казалось,
человек в черном едва сдерживает смешок.

     Он  перевернул четвертую карту. Женщина ---  ее  голову
покрывает  шаль  --- сидит у прялки. Стрелку  представилось,
что  она хитровато улыбается и плачет одновременно. Или  это
только почудилось изумленному взору?

     ---  Госпожа  Теней, --- заметил человек в черном.  ---
Тебе  не  кажется, что у нее два лица, стрелок? Так и  есть.
Истинный Янус.

     --- Зачем ты мне показываешь все это?

     ---  Не  спрашивай!  --- резко оборвал  его  человек  в
черном,  и  все-таки он улыбался. --- Не  спрашивай.  Просто
смотри. Считай, что это бессмысленный ритуал, если тебе  так
легче,  и  успокойся. Это как в церкви: просто обряд.  И  не
надо искать в нем великого смысла.

     Он хихикнул и перевернул пятую карту.

     Ухмыляющаяся жница сжимает косу костяными пальцами.

     --- Смерть, --- сказал человек в черном просто. ---  Но
не твоя.

     Шестая карта.

     Стрелок посмотрел на нее и почувствовал вдруг, как по самым
глубинам его нутра расползается странный тревожащий  холодок
предвкушения.  Ужас смешался с радостью,  и  не  было  слов,
чтобы  назвать  то душевное состояние, в котором  он  сейчас
пребывал. Ему казалось, что его сейчас стошнит, и  в  то  же
время хотелось пуститься в пляс.

     --- Башня, --- тихо вымолвил человек в черном.

     Карта  стрелка лежала в центре расклада;  а  каждая  из
последующих  четырех  ---  по углам  от  нее,  как  планеты,
вращающиеся вокруг звезды.

     --- А куда эту? --- спросил стрелок.

     Человек в черном положил Башню поверх карты с Повешенным,
закрыв ее полностью.

     --- Что это значит? --- спросил стрелок.

     Человек в черном молчал.

     --- Что это значит? --- повторил стрелок нетерпеливо.

     Человек в черном молчал.

     --- Черт бы тебя побрал!

     Молчание.

     --- Ну а седьмая карта?

     Человек в черном перевернул седьмую. Солнце стоит высоко в
голубом  чистом  небе. Купидоны и эльфы резвятся  в  сияющей
синеве.

     ---  Седьмая  ---  жизнь, --- тихо вымолвил  человек  в
черном. --- Но не твоя.

     --- И где ее место в раскладе?

     ---  Тебе  этого знать не дано, --- отвечал  человек  в
черном.  ---  Как,  впрочем, и мне. --- Он небрежно  смахнул
карту  в  догорающий  костер. Она обуглилась,  свернулась  в
трубочку  и,  вспыхнув, рассыпалась пеплом. Стрелка  охватил
неизбывный ужас. Сердце в груди обратилось в лед.

     ---  Теперь  спи,  ---  все так же небрежно  проговорил
человек в черном. --- "Уснуть, быть может, видеть сны..."  и
все в том же духе.

     ---  Я  тебя задушу, --- пригрозил стрелок. ---  Своими
руками.

     Ноги  его как будто сами оттолкнулись от земли, жестко,
внезапно, и он перемахнул через костер к человеку в  черном.
Тот  лишь  улыбнулся и как будто вдруг стал выше  ростом,  а
потом  отступил,  удалившись по долгому гулкому  коридору  с
колоннами  из вулканического стекла. Мир наполнился  смехом,
язвительным,   а   стрелок  падал  куда-то   вниз,   умирая,
засыпая...

     И был ему сон.

     Пустая вселенная. Никакого движения. Ничего.

     И в пустоте, Ошеломленный, парил стрелок.

     ---  Да  будет  свет, --- прозвучал  равнодушный  голос
человека   в   черном.  И  стал  свет.  И  увидел   стрелок,
отстраненно, непредубежденно, что это хорошо.

     --- Теперь да усеется тьма звездами, и да будут светила
на твнрди небесной, и да будет под небом вода.

     И  стало  так.  Он парил над бескрайним  морем.  А  над
головою сияли неисчислимые звезды.

     ---  Земная  твердь, --- повелел человек  в  черном,  И
стала твердь. Содрогаясь мощными толчками, поднялась из вод:
бурая  и бесплодная, покрытая трещинами, неспособная  родить
жизнь.  Только вулканы извергали потоки нескончаемой  магмы,
точно   гнойные  прыщи  на  безобразном  лице  какого-нибудь
подростка-бейсболиста.

     ---  О'кей,  ---  говорил человек  в  черном.  ---  Это
начало. Пусть будут растения разные. Деревья. Трава и луга.

     И  стало  так.  По  земле разбрелись динозавры,  хрипло
тявкая  и рыча, пожирая друг друга, плодясь и размножаясь  в
пузырящихся  гнилостных черных ямах. Первобытный тропический
лес  распростерся  повсюду. Гигантские папортники  тянули  к
небу ажурные листья. по листьям ползали жуки о двух головах.
Стрелок  все это видел. Однако он чувствовал, что далеко  не
все возможности исчерпаны.

     ---  Теперь:  человек,  ---  тихо  вымолвил  человек  в
черном,  но  стрелок уже падал... падал в бездонные  небеса.
Горизонт   беспредельной   и  тучной   земли   начал   вдруг
изгибаться. Да, все его учителя утверждали, что он  изогнут,
что  это  было  доказано до того еще, как  мир  сдвинулся  с
места. Но чтобы увидеть своими глазами...

     Все  дальше  и дальше. Континенты, затянутые  перистыми
облаками,  обретали  свои завершенные  очертания  перед  его
изумленным   взором.  Атмосфера,  точно  плацента,   хранила
рождающуюся планету. И солнце, восходящее за широким  плечом
земли...

     Он закричал и закрыл глаза рукой.

     --- Да будет свет! --- Голос, издавший крик, Уже не был
голосом человека в черном. Он разнесся над миром исполинским
эхом,  наполнил  собою весь космос и все пространство  между
мирами.

     --- Свет!

     Он падал, падал.

     Солнце  с®ежилось, отдалилось мерцающей точкой. Красная
планет