бы разрядились. Это стрелку не понравилось.

     Он  вернулся  обратно и сел рядом с мальчиком,  который
лежал,  подложив  одну  руку под голову.  Симпатичный  такой
мальчуган.  Стрелок  выпил  еще  воды  и  скрестил  ноги  на
индейский манер. Мальчик, как и тот поселенец у самого  края
пустыни, у которого был еще ворон (Золтан, внезапно вспомнил
стрелок  ---  ворона  звали  Золтан),  тоже  утратил  всякое
ощущение  времени, но человек в черном, вне всяких сомнений,
был уже близко. Уже не в первый раз стрелок задумался о том,
а  не  подстроил ли человек в черном очередную ловушку. Быть
может,  стрелок  играет  теперь ему на  руку.  Он  попытался
представить   себе,   как  оно  будет   выглядеть   ---   их
столкновение, но не сумел.

     Ему было жарко, но в остальном он себя чувствовал вполне
сносно. В голове снова всплыл давешний детский стишок, но на
этот раз он подумал уже не о маме. Он подумал о Корте ---  о
Корте  с  лицом,  измереженном шрамами  от  пуль,  камней  и
всевозможных  тупых  предметов. Шрамы  ---  отметины  войны.
Интересно,  подумал  он вдруг, а была  ли  у  Корта  любовь.
Большая, под стать этим монументальным шрамам. Вряд  ли.  Он
подумал  об  Эйлин. И еще --- о Мартене, об этом волшебнике-
недоучке.

     Стрелок был не из тех людей, которые любят копаться в прошлом;
если  бы  не  умение смутно предвосхищать будущее  и  не  то
обстоятельство,  что  он  относился к  людям  эмоционального
склада  характера, его бы, наверное, принимали за  существо,
лишенное  всяческого  вображения,  попросту  говоря  ---  за
этакого  дубаря.  Вот почему теперешние размышления  стрелка
несказанного   его   самого  удивили.  Каждое   новое   имя,
всплывавшее в памяти, вызывало другое: Катберт, Пол, старина
Джонас и Сьюзан, прелестная девушка у окна.

     Тапер из Талла (тоже --- мертвый; они все мертвы в Талле,
все  ---  сраженные  им, стрелком) обожал  старые  песни,  и
стрелок замурлыкал фальшиво себе под нос:


     Любовь, любовь беспечная,
     Смотри, что ты наделала.


     Он  рассмеялся, сам себе поражаясь. Я --- последний  из
этого   мира,  зеленого  мира  теплых  оттенков.  Его  вдруг
охватила  тоска по былому. Тоска, но не жалость к себе.  Мир
безжалостно  сдвинулся  с места,  но  его  ноги  сильны  по-
прежнему, и человек в черном уже близко. Стрелок задремал.


     Когда он проснулся, уже почти стемнело, а мальчик исчез.

     Стрелок поднялся --- в суставах явственно хрустнуло --- и
подошел  к  двери конюшни. В темноте, на крыльце  постоялого
двора,  мерцал огонек. Он направился прямо туда.  Тень  его,
длинна,   черная,   растянулась  в   коричневатом   свечении
заходящего солнца.

     Джейк сидел возле зажженной керосиновой лпмпы.

     ---  Там в вазочке было масло, --- сказал он, --- но  я
побоялся зажигать огонь в доме. Все такое сухое...

     ---  Ты  все  сделал правильно. --- Стрелок уселся,  не
обращая внимания на многолетнюю пыль, что взвилась у него из-
под задницы. Отсветы пламени из лампы окрасили лицо паренька
в  нежные полутона. Стрелок достал свой кисет и свернул себе
папиросу.

     --- Нам надо поговорить, --- сказал он.

     Джейк кивнул.

     ---  Ты, наверное, уже догадался, что я преследую  того
человека, которого ты здесь видел.

     --- Собираетесь кокнуть его?

     ---  Я  не  знаю. Мне нужно заставить его  кое-что  мне
рассказать.  Может быть, даже заставить его отвести  меня  в
одно место.

     --- Куда?

     ---  К башне, --- ответил стрелок. Он прикурил, поднеся
папиросу к носику лампы, и глубоко затянулся. Легкий  ночной
ветерок отнес дым прочь. Джейк смотрел на него, пока дым  не
растаял  в воздухе. На лице его не отражалось ни страха,  ни
любопытства. И никакого, естественно, энтузиазма.

     ---  Стало быть, завтра я ухожу, --- продолжал стрелок.
--- Тебе придется пойти со мной. Это мясо еще осталось?

     --- Совсем чуть-чуть.

     --- А кукуруза?

     --- Немножко.

     Стрелок кивнул.

     --- Здесь есть какой-нибудь погреб?

     ---  Да.  --- Джейк поглядел на него. Зрачки  его  глаз
вдруг расширились, производя впечатление странной хрупкости.
---  Нужно  только  потянуть за  кольцо  в  полу,  но  я  не
спускался вниз. Я боялся, что лестница может сломаться  и  я
не  сумею  оттуда  выбраться. И там плохо  пахнет.  Это  ---
единственное здесь место, где вообще как-то пахнет.

     ---  Мы встанем пораньше и посмотрим там, нет ли  чего,
что могло бы нам пригодиться. Потом пойдем потихоньку.

     ---  Хорошо. --- Помолчав, мальчик добавил: --- Хорошо,
что я не убил вас, пока вы спали. Тут у меня есть вилы, и  у
меня  была мысль... Но я не стал этого делать, и теперь  мне
больше не нужно бояться заснуть.

     --- А чего ты боялся?

     Мальчик угрюмо взглянул на него.

     --- Привидений. И что он вернется.

     ---  Человек  в  черном, --- Стрелок не  спрашивал  ---
утверждал.

     --- Да. Он плохой?

     ---   Это   как  посмотреть,  ---  рассеянно  отозвался
стрелок. Он поднялся и отбросил окурок на твердый сланец. --
- Я пошел спать.

     Мальчик застенчиво поднял глаза.

     --- А можно я лягу с вами в конюшне?

     --- Конечно.

     Стрелок встал на ступеньках, глядя на небо. Мальчик подошел и
встал  рядом.  Вон  --- Полярная звезда,  а  вон  ---  Марс.
Стрелку  почудилось даже, что стоит только закрыть глаза,  и
он различит квакание первых весенних лягушек, запах зелени и
почти   летний  запах  только  что  подстриженного   газона,
услышит, быть может, ленивое щелкание мечей, доносящееся  из
Восточного Крыла в час, когда сумерки перетекают во  тьму  и
благородные  дамы, одетые только в сорочки, выходят  в  парк
поиграть в крикет. Он едва ли не воочию увидел Эйлин --- как
она нырнула в просвет в живой изгороди...

     Это  совсем  на него не похоже --- так много  думать  о
прошлом.

     Он обернулся и поднял лампу.

     --- Пойдем спать, --- сказал он.

     Они вместе прошли через двор и вступили в конюшню.


     Следующим утром он обследовал погреб.

     Джейк был прав: пахло там отвратительно. Какой-то влажный,
гнилостный  запах.  Как  на  болоте.  После  антисептической
атмосферы пустыни и заброшенной конюшни, где не пахло вообще
ничем,  стрелку  стало  нехорошо.  Голова  закружилась.  Его
подташнивало. В подвале воняло извечною гнилью:  перегнившей
капустой,   турнепсом  и  картошкой,  отрастившей  длиннющие
невидящие   глазки.   Однако  лестница   с   виду   казалась
относительно прочной. Стрелок спустился.

     Пол в погребе был земляной. Стрелок выпрямился в полный
рост,  едва не задев головой потолочную балку. Здесь, внизу,
все  еще  жили пауки --- до жути громадные пауки с серыми  в
крапинку телами. Многие из них подверглись мутации. У  одних
были  глазки на стебельках, у других --- по шестнадцать,  не
меньше, лап.

     Стрелок огляделся, дождавшись, пока глаза не привыкнут к
темноте.

     ---  С вами там все в порядке? --- нервно окликнул  его
Джейк.

     --- Да. --- Он сосредоточил внимание на дальнем углу. -
-- Тут какие-то банки консервные. Подожди.

     Пригнувшись,  он  осторожно двинулся в  тот  угол.  Там
стоял  ветхий  ящик  с  отодранной  стенкой.  Консервы,  как
выяснилось, овощные --- фасоль зеленая, бобы желтые... и три
банки тушенки.

     Он  сгреб  их в охапку, сколько смог унести, и вернулся
обратно  к лестнице. Поднявшись до середины, протянул  банки
Джейку,  который встал на колени, чтобы было  сподручнее  их
забрать. Стрелок отправился за остальными.

     А  когда пошел в третий раз, он услышал какой-то  стон.
Откуда-то снизу, из-под фундамента.

     Он обернулся, вгляделся во тьму и вдруг ощутил, как его
окатило   волной  какого-то  смутного  ужаса.   Почувствовал
слабость и отвращение одновременно. Как секс в воде --- одно
тонет в другом.

     Фундамент был сложен из блоков песчаника, которые, должно быть,
лежали  ровно,  когда эту станцию только  построили.  Теперь
блоки    эти   располагались   шатким   зигзагом,    этакими
перекошенными  углами.  И поэтому стены  казались  покрытыми
иегроглифами  ---  странными  и  бессвязными.  И  на   месте
соединения  двух  из  этих  невразумительных  трещин,  текла
тонкая струйка песка, как будто что-то пыталось прорваться с
той столроны. Со слюнявой, мучительною настойчивостью.

     Стон взвился пронзительной нотой, на мгновение затих, потом
повторился и больше не умолкал. Он становился все  громче  и
громче,   пока   весь  подвал  не  наполнился   звуком   ---
отвлеченным  провозглашением немыслимой боли и  мучительного
усилия.

     --- Выходите! --- закричал Джейк. --- Боже мой, мистер,
выходите оттуда!

     --- Уходи, --- спокойно велел стрелок.

     --- Выходите! --- снова выкрикнул Джейк.

     На  этот  раз  стрелок  не  ответил.  Правой  рукою  он
расстегнул кабуру.

     В стене уже образовалась дыра размером с монету. Сквозь
завесу   подступившего   страха,   стрелок   различил   звук
удаляющихся шагов. Это убегал мальчик. Джейк. Потом  струйка
песка иссякла. Стоны вдруг прекратились, однако остался звук
ровного, хотя и тяжелого дыхания.

     --- Кто ты? --- спросил стрелок.

     Никакого ответа.

     И  тогда Роланд вновь вопросил --- на Высоком Слоге,  и
голос   его  был  исполнен,  как  встарь,  громом  уверенной
властности:

     ---  Кто ты, демон? Говори, если тебе есть что сказать.
У меня мало времени. Мои руки теряют терпение.

     ---  Не  торопись,  --- раздался протяжный,  скомканный
голос из стены. Стрелок ощутил, как сгущается этот кошмарный
ужас,  становясь  почти осязаемым, плотным.  Это  был  голос
Элис,  женщины, с которой они были вместе в  Талле.  Но  она
умерла.  Он  сам убил ее. Он своими глазами видел,  как  она
повалилась на землю с дыркой от пули как раз между глаз. Мир
точно  ухнул куда-то вниз. Все поплыло у него перед глазами.
---  Не торопись, стрелок, иначе рискуешь ты в спешке пройти
мимо  тех,  кого предстоит тебе отобрать. Пока с тобой  идет
мальчик, человек в черном держит душу твою у себя в кармане.

     --- Что ты хочешь сказать? Об®яснись!

     Но дыхание замерло.

     Он  постоял  еще пару секунд, не в силах  сдвинуться  с
места,  а  потом  один из этих громадных серых  пауков  упал
стрелку  на  руку и быстро взобрался ему на плечо.  Невольно
вскрикнув, стрелок смахнул паука и заставил себя  подойти  к
стене.  Ему не хотелось этого делать, но обычай был нерушим.
Обычай  не  допускал  снисхождения. Мертвые,  они  ко  всему
глухи,  как  говорится  в  старой поговорке.  Только  трупам
разрешено  говорить.  Он  подошел к дыре,  образовавшейся  в
стене,  и  ударил по ней кулаком. Песчаник  по  краям  легко
раскрошилс,  и, даже не напрягая мускулов, стрелок  просунул
руку дальше в стену.

     И  прикоснулся к чему-то твердому, в каких-то буграх  и
шишках. Он вытащил непонятный предмет наружу. Оказалось, что
это  ---  челюстная  кость, подгнившая  в  месте  соединения
верхней  и  нижней  частей. Неровные зубы торчали  в  разные
стороны.

     ---  Лално, --- произнес он негромко, небрежно  засунул
челюсть  в  задний  карман и вернулся  обратно  к  лестнице,
подхватив  неуклюже  оставшиеся  консервные  банки.  Люк  он
оставил открытым. Солнце проникнет туда и убьет пауков.

     Джейк  дожидался  его  посреди  двора,  с®ежившись   на
потрескавшемся,  раскрошенном  сланце.  Он  вскрикнул,   как
только  увидел  стрелка, отступил на  пару  шагов,  а  потом
бросился к нему со слезами на глазах:

     ---  Я  думал, оно вас поймало, что оно вас поймало,  я
думал...

     --- Ничего у него не вышло. --- Стрелок крепко прижал к
себе  мальчика, ощутив на груди своей жар от  его  пылающего
лица;   горячие  сухие  руки,  обнимающие  его.  Уже  потом,
вспоминая об этом, он понял, что именно в тот момент полюбил
мальчугана  ---  само собой, так и было задумано:  с  самого
начала это входило в планы человека в черном.

     --- Это был демон? --- Голосок звучал глухо.

     ---  Да.  Говорящий  демон. Нам больше  не  нужно  туда
возвращаться. Пойдем.

     Они  вернулись  в конюшню. Стрелок скатал  попону,  под
которой спал, умяв ее кое-как. Она была жаркая и колючая, но
ничего больше не было. Покончив с попоной, он наполнил  свои
бурдюки из насоса.

     --- Один бурдюк понесешь ты, --- сказал стрелок Джейку.
--- На плечах --- как факир носит змею. Понял?

     ---   Да.  ---  Мальчик  взглянул  на  него  с   этаким
благоговейным трепетом и взвалил на плечи бурдюк.

     --- Не очень тяжело?

     --- Нет. Нормально.

     ---  Лучше скажи мне правду. Сейчас. Я не смогу  переть
тебя на себе, если ты схватишь солнечный удар.

     --- Я не схвачу. Все будет о'кей.

     Стрелок кивнул.

     --- Мы пойдем к тем горам, да?

     --- Да.

     Они отправились в путь под палящими лучами солнца. Джейк -
-- голова его едва доставала стрелку до локтя --- шел справа
и  чуть  впереди.  Завязанные  сыромятными  ремешками  концы
бурдюка свисали почти что до самых голеней. Стрелок нес  еще
два  бурдюка,  закинутых крест-накрест за  плечи,  и  запасы
провизии --- под мышкой, прижимая их к боку локтем.

     Они прошли через задние ворота станции и снова вышли на
заброшенный  тракт  с  истертыми выбоинами  и  колеями.  Они
прошагали минут пятнадцать, потом Джейк обернулся и  помахал
рукой  двум  строениям,  оставшимся позади.  Они,  казалось,
жмутся  поближе  друг  к другу в беспредельном  пространстве
пустыни.

     --- Прощайте! --- выкрикнул Джейк. --- Прощайте!

     Они  пошли дальше. Мертвый песок, покрывавший  когда-то
проезжий тракт, протестующе поскрипывал под ногами. А  когда
стрелок  оглянулся,  станция уже  скрылась  из  виду.  Снова
кругом была только пустыня. Только пустыня.


     Три дня миновало с тех пор, как они вышли со станции. Горы
стали  как  будто ближе, но впечатление это было обманчивым.
Глаза   путников   различали  уже,   как   пустыня   впереди
поднимается  к  каменистым предгорям. Первые  склоны.  Голый
камень,   прорвавшийся   сквозь  кожу   земли   в   угрюмом,
разрушительном   триумфе.   Чуть   повыше   ландшафт   снова
выравнивался, и в первый раз за многие месяцы, если не годы,
стрелок  увидел  зелень --- настоящую, живую зелень.  Трава,
карликовые  ели,  может  быть, даже ивы.  Их  питали  ручьи,
текучие  из  ледников на вершинах. Дальше  опять  начинались
голые   скалы,  вздымающиеся  в  исполинском,  громоздящемся
великолепии до слепящего сияния снежных шапок. Слева  хребет
разрезало глубокое ущелье. За ним протянулся еще один кряж -
-- поменьше: повыветренные утесы из песчаника, плоские холмы
и  крутые  курганы. Над этой дальней грядою  дрожала,  мешая
обзору,  серая мембрана дождя. Вечером, до того как заснуть,
Джейк  еще пару минут посидел, завороженно глядя на  сияющую
пикировку  далеких  молний,  белых  и  красных,  сотрясающих
прозрачность ночного воздуха.

     Мальчик держался прекрасно. Но был вынослив, но самое главное
---  он  умел  бороться с усталостью посредством спокойного,
даже  как  будто профессионального упорства воли, а  стрелок
всегда высоко ценил это качество в людях. Он говорил немного
и  не задавал никаких вопросов. Не спросил даже про челюсть,
которую   стрелок  непрестанно  вертел  в  руках  во   время
вечернего  перекура. У него сложилось впечатление,  что  его
дружеское  отношение  льстит мальчугану.  Может  быть,  даже
приводит мальца в восторг. И это его беспокоило. Мальчик  не
просто так появился у него на пути. Это было подстроено  ---
Пока с тобой идет мальчик, человек в черном держит душу твою
у себя в кармане --- и даже тот факт, что присутствие Джейка
не  замедляет  его  продвижения, служил только  поводом  для
раздумий о перспективах еще более мрачных.

     Они   проходили  не  раз  мимо  симметричных   кострищ,
оставленных  человеком  в  черном,  и  стрелку  каждый   раз
казалось,  что теперь эти кострища свежее. А на третью  ночь
он был уверен, что видит вдали слабое мерцание костра ---  в
темноте, где-то на первых отрогах предгорья.

     На четвертый день, примерно в два часа пополудни, Джейк
споткнулся и чуть не упал.

     --- Ну-ка, давай-ка присядь, --- велел стрелок.

     --- Нет, со мной все в порядке.

     --- Садись, я сказал.

     Мальчик послушно сел. Стрелок примостился на корточках рядом -
-- так, чтобы тень его падала на парнишку.

     --- Пей.

     --- Я не хотел пить, пока...

     --- Пей.

     Мальчик отпил три глотка. Стрелок намочил уголок попоны,
которая  теперь стала намного легче, и обтер влажной  тканью
запястья   и  лоб  мальчишки,  горячие  и  сухие   как   при
начинающейся лихорадке.

     ---  Теперь  каждый день в это время мы будем  с  тобой
отдыхать. по пятнадцать минут. Хочешь вздремнуть?

     --- Нет.

     Мальчик пристыженно поглядел на стрелка. Тот смотрел на него
мягко  и  ласково.  Как  бы  невзначай  стрелок  вытащил  из
патронташа  один  патрон  и начал  вертеть  его  в  пальцах.
Мальчик, как зачарованный, уставился на патрон.

     --- Круто, --- сказал он.

     Стрелок кивнул.

     ---  А  то. --- Он помолчал. --- Когда я был таким  же,
как  ты,  мальчишкой, я жил в городе, окруженном  стеной.  Я
тебе говорил?

     Мальчик сонно покачал головой.

     ---  Ну  так  вот. Там был один человек.  Очень  плохой
человек...

     --- Священник?

     --- Нет, --- отозвался стрелок, --- хотя теперь мне уже
кажется,  что они состояли в каком-то родстве.  Может  быть,
даже   они   были   братьями.  Единокровными.   Мартен   был
чародеем... как Мерлин. Там, откуда ты, знают о Мерлине?

     ---  Мерлин, король Артур и рыцари круглого стола,  ---
сонно проговорил Джейк.

     Стрелок почувствовал вдруг, как по телу его прошла какая-то
неприятная дрожь.

     ---   Да,   ---  сказал  он.  ---  Я  был  совсем   еще
маленьким...

     Но  мальчик  уже уснул сидя, аккуратно сложив  руки  на
коленях.

     ---  Когда я щелкну пальцами, ты проснешься.  И  будешь
бодрым и отдохнувшим. Ты понял?

     --- Да.

     --- Тогда ложись.

     Стрелок достал свой кисет и свернул себе папиросу. Что-то он
упустил.  Он  попытался понять, чего именно  не  хватает,  и
после  усердных раздумий наконец обнаружил:  не  было  этого
сводящего с ума ощущения спешки, неприятного чувства, что  в
любое мгновение он может сбиться со следа, что тот, кого  он
так  долго  преследовал, скроется  навсегда   и  в  руках  у
стрелка  останется только оборванная нить.  Теперь  ощущение
это    исчезло,    и   постепенно   стрелок    приисполнился
непоколебимой уверенности, что человек в черном хочет, чтобы
его настигли.

     Что будет дальше?

     Вопрос этот был слишком невнятным для того, чтобы родить
какую-то  заинтересованность.  Вот  Катберта  он  бы   точно
заинтересовал, причем живо заинтересовал, но Катберта больше
нет, и теперь стрелку только и остается, что идти вперед ---
той дорогой, которую он знал.

     Он курил и смотрел на парнишку, и мысли его вновь и вновь
возвращались к Катберту, который всегда смеялся,  ---  он  и
умер  смеясь  ---  и  к  Корту, который  вообще  никогда  не
смеялся, и к Мартену, который изредка улыбался --- тонкой  и
молчаливой  улыбкой, излучавшей какой-то  тревожный  свет...
точно налитый кровью глаз, вкрадчиво раскрывающийся во тьме.
И  еще вспоминал он про сокола. Сокола звали Давид, как того
юношу с пращой из старинной легенды. Давид --- стрелок в том
ни   капельки  не  сомневался  ---  не  знал  ничего,  кроме
потребности  убивать, рвать и терзать, и  еще  ---  наводить
ужас.  Как и сам стрелок. Давид был вовсе не дилетантом;  он
был из тех, кого на площадке ставят всегда центровым.

     Возможно,  в  конечном счете, сокол Давид был  ближе  к
Мартену, чем к кому бы то ни было... и, возможно, его  мать,