енной силой --- дрезина летела  по  рельсам
сквозь  тьму. Они со всего маху врезались в жалкую кучку  из
четырех  или  пяти  неуклюжих  мутантов.  Те  разлетелись  в
стороны, точно гнилые бананы, сбитые со ствола.

     Вперед и вперед. В беззвучной, зловещей, стремительной тьме.

     Спустя,   наверное,  целую  вечность  мальчик  все-таки
оторвался от спины стрелка и поднял лицо навстречу воздушной
струе:  ему  было  страшно, но он  все  равно  хотел  знать.
Призраки  вспышек от выстрелов еще не рассеялись  у  него  в
зрачках,  но  здесь  и нечего было видеть,  кроме  кромешной
тьмы, и нечего слышать, кроме рева воды в реке.

     --- Они отстали, --- сказал парнишка и вдруг испугался,
что  путь сейчас оборвется во тьме и они слетят с рельс  под
гибельный  грохот  дрезины,  превращающейся  в  искореженные
обломки.  Он  ездил  в  автомобилях;  однажды  его   напрочь
лишенный  всякого  чувства юмора  папочка  гнал  машину  под
девяносто  миль  в  час  на  магистрале  Нью-Джерси,  и  его
остановили  за превышение скорости. Но он в жизни  не  ездил
так:  с  хлещущим ветром в лицо, вслепую, когда  повсюду,  и
сзади,  и  спереди, поджидают такие страсти, когда шум  реки
разносится точно сдавленный смех --- смех человека в черном.
Руки стрелка были как поршни обезумевшего человека-автомата.

     --- Они отстали, --- неуверенно повторил мальчик. Ветер
вырвал  слова  у него изо рта. --- Теперь не  надо  уже  так
гнать. Мы от них оторвались.

     Но  стрелок  не  услышал  его. Они  мчались  вперед  во
враждебной тьме.

     Они ехали без происшествий еще три периода бодрствования
подряд.



     А  во  время четвертого периода (на половине его?  трех
четвертях?  они  даже не знали --- просто  они  не  так  еще
вымотались, чтобы останавливаться на отдых) откуда-то  снизу
донесся  вдруг резкий удар, дрезина покачнулась, и  тела  их
немедленно  накренились  вправо,  подчиняясь  силе  тяжести,
когда рельсы начали отклоняться влево.

     Впереди забрезжил свет --- сияние настолько тусклое и чужое,
что   казалось,  его  излучает  некая  неведомая,  небывалая
стихия: не земля и не воздух, не вода и не огонь. Он не имел
никакого цвета, этот нездешний свет, и распознать его  можно
было  лишь потому, что их лица и руки стали теперь различимы
не только наощупь. Их глаза стали настолько чувствительны  к
свету,  что  они разглядели слабенькое сияние более  чем  за
пять миль до того, как приблизились к его источнику.

     ---  Наконец-то,  --- хрипло выдавил мальчик.  ---  Там
выход.

     ---   Нет.   ---  Стрелок  произнес  это  со   странной
уверенностью. --- Еще нет.

     И  действительно --- нет. Они выехали на свет, но не на
свет солнца.

     Когда они приблизились к источнику свечения, стало видно,
что  каменная  стена слева от путей исчезла, а  рядом  с  их
рельчсами  тянутся и другие, переплетаясь друг  с  другом  в
замысловатую  паутину. Свет превращал их в горящие  векторы,
уходящие в никуда. На некоторых путях стояли черные товарные
вагонетки и пассажирские дилижансы, приспособленные для езды
по  рельсам. Они почему-то действовали стрелку на нервы, эти
призрачные галеоны, поглощенные подземным Саргассовым морем.

     Свет  становился все ярче, болезненно резал  глаза,  но
яркость  его  увеличивалась постепенно, и глаза  потихонечку
привыкали.   Они  выбирались  из  темноты   на   свет,   как
ныряльщики, медленно поднимающиеся из морских глубин.

     Впереди протянулся огромный ангар, уходяший во тьму. Черную
эту  громаду  прорезали желтые квадраты  света:  дюжины  две
в®ездных  ворот,  поначалу размером  с  окошки  в  кукольном
домике,  они  выросли  до двадцати  футов  в  высоту,  когда
дрезина  приблизилась  к ним вплотную.  Они  в®ехали  внутрь
через  ворота, расположенные ближе к центру. Над  ними  были
начертаны   в   ряд  какие-то  незнакомые   буквы.   Стрелку
показалось, что это одна и та же надпись, но только  ---  на
разных  языках.  К  его несказанному изумлению  ему  удалось
разобрать  последнюю фразу. Надпись, исполненная на  древнем
первоисточнике Высокого Слога, гласила:

     ПУТЬ 10. К ПОВЕРХНОСТИ. ПЕРЕХОД К ЗАПАДНЫМ ЗАСТАВАМ

     Внутри свет был ярче. Рельсы сходились, сливались друг с
другом  посредством сложной системы стрелок. Здесь даже  еще
работали   некоторые   светофоры,  перемигиваясь   извечными
огоньками: красными, желтыми и зелеными.

     Они прокатились между двумя каменными возвышениями типа
выступающих  в море пирсов, бока которых давно почернели  от
прохождения сотен и сотен рельсовых экипажей, и оказались  в
громадном  зале вроде центральной конечной станции.  Стрелок
прекратил качать рычаг. Дрезина медленно остановилась, и они
огляделись по сторонам.

     --- Похоже на нашу подземку, --- сказал парнишка.

     --- На что похоже?

     --- Да нет, это я так.

     Мальчик взобрался на зацементированную платформу. Они со
стрелком  оглядели  потухшие  пустые  киоски,  где  когда-то
продавались   газеты  и  книжки,  древнюю   обувную   лавку,
оружейный  магазинчик (стрелок, испытывая  внезапный  прилив
возбуждения,   поедал   глазами   винтовки   и   револьверы,
выставленные  в витрине, но, присмотревшись  получше,  он  с
разочарованием обнаружил, что стволы их залиты свинцом.  Он,
однако,  взял лук и колчан с никуда практически не  годными,
плохо  сбалансированными  стрелами).  Был  здесь  и  магазин
женского платья. Где-то работал кондиционер, перегоняя туда-
сюда воздух не одну уже тысячу лет, и, как видно, время  его
подходило  к  концу.  Внутри у него что-то  уже  дребезжало,
ненавязчиво  напоминая о том, что мечты  человека  о  вечном
двигателе, даже пр поддержании самых благоприятных  условий,
все  равно  остаются мечтой идиота. В воздухе  был  какой-то
механизированный  привкус. Шаги  отдавались  в  нем  пресным
эхом.

     --- Эй! --- выкрикнул мальчик. --- Эй...

     Стрелок обернулся и подошел к нему. Мальчик стоял, как к месту
прикованный, перед книжным киоском. Внутри, в самом  дальнем
углу,  сидела  на  стуле мумия. На ней была  синяя  форма  с
золотым  кантом  ---  судя  по виду,  форма  кондуктора  или
проводника.  На  коленях  у  мумии  лежала  древняя,  но  на
удивление  хорошо  сохранившаяся  газета,  которая,  однако,
рассыпалась  в пыль, когда стрелок попытался дотронуться  до
нее  ---  взять  ее,  чтобы взглянуть  получше.  Лицо  мумии
напоминало   старое  сморщеное  яблоко.  Стрелок   осторожно
коснулся  иссохшей щеки. Взвилось легкое облачко пыли,  и  в
щеке  образовалась дыра, через которую можно было  заглянуть
мумии в рот. Во рту блеснул золотой зуб.

     ---  Газ,  ---  пробормотал стрелок. ---  Раньше  умели
производить такой газ, который так действовал.

     ---  И,  когда  воевали, его использовали,  ---  мрачно
добавил мальчик.

     --- Да.

     Были здесь и другие мумии. Не то чтобы много, но были. Все
---  одетые  в  синюю  форму с золотыми  нашивками.  Стрелок
решил,  что  газ пустили, когда на станции не было  поездов.
Возможно,  когда-то давно, в незапамятные  времена,  станция
эта   служила  военным  об®ектом  для  некоей  армии,  давно
исчезнувшей  с  лица земли и из памяти человеческой,  как  и
причина той давней войны.

     Размышления эти его угнетали.

     ---   Давай-ка   лучше  пойдем  отсюда,   ---   стрелок
направился  обратно к десятому пути, где стояла их  дрезина.
Но на этот раз мальчик его не послушался и остался стоять на
месте.

     --- Я никуда не пойду.

     Стрелок в изумлении обернулся.

     Парень весь сморщился. Губы его дрожали.

     --- Вы все равно не получите то, что вам нужно, пока  я
жив. Так что я лучше сам. Может, Я все-таки выберусь.

     Стрелок уклончиво кивнул, ненавидя себя за это.

     --- О'кей.

     Он  отвернулся,  пересек  каменную  платформу  и  легко
спрыгнул вниз, на дрезину.

     ---  Вы  заключили какую-то сделку! --- крикнул мальчик
ему вслед. --- Я знаю!

     Стрелок молча снял с плеча лук и осторожно уложил его за Т-
образный  выступ в полу дрезины, чтобы случайно не повредить
его рычагом.

     Мальчик сжал кулаки, лицо его стало как маска боли.

     Хорошо же тебе водить за нос этого мальчугана, --- угрюмо
подумал стрелок. Снова и снова его интуиция подводит  его  к
этой  критической точки, а ты снова и снова сбиваешь  его  с
понталыку. При том еще, что кроме тебя, у него никого больше
нет.

     Внезапно его поразила простая мысль, больше похожая  на
озарение:  что сейчас ему действительно нужно  сделать,  так
это  бросить все к чертовой матери, отступиться и  повернуть
назад:  взять  с собою парнишку и сделать его  сосредоточием
новой  силы.  Нельзя  прийти  к  Башне  таким  унизительным,
недостойным путем. Пусть мальчик вырастет, станет  мужчиной,
и тогда можно будет начать все сначала. Они --- уже вдвоем -
--  сумели  бы отшвырнуть человека в черном со своего  пути,
как дешевенькую заводную игрушку.

     Конечно, --- циничто сказал он себе. Сейчас.

     Потому  что он понял, осознал с неожиданным,  леденящим
спокойствием,  что сейчас повернуть назад  означает  смерть,
неминуемую  погибель для них обоих. Или еще того хуже:  быть
погребеными   заживо  под  толщею  гор  в   компании   живых
мертвецов.  Медленное  гниение. Угасание  разума.  И,  может
быть,  Револьверы  его  отца  переживут  их  обоих  надолго:
тотемы,   хранимые   в  загнивающем  великолепии,   как   та
незабвенная бензоколонка.

     Похоже, что у тебя все-таки есть сила воли, ---  сказал
он себе. Но он притворялся.

     Стрелок взялся за рычаг и принялся остервенело качать его.
Дрезина двинулась прочь от каменной платформы.

     Мальчик закричал: "Подождите!" --- и бросился наперерез
дрезине, к тому месту, где она снова должна была в®ехать  во
тьму   тоннеля.   Стрелок   вдруг   почувствовал   внутренне
побуждение  увеличить скорость, оставить мальчика  одного  в
неизвесности.

     Но вместо этого он подхватил мальчика на лету, когда тот
спрыгнул с платформы на движущуюся дрезину. Джейк прижался к
нему. Сердце парнишки под тонкой рубашкою бешено колотилось,
как сердце испуганного цыпленка.

     Они были совсем уже близко.



     Рев реки стал теперь очень громким, заполнив своим мощным
грохотом даже их сны. Стрелок, скорее из прихоти, нежели  из
каких-то иных соображений, время от времени передавал  рычаг
мальчику,  а  сам  посылал  во тьму  стрелы,  предварительно
привязав к каждой по прочной нити.

     Лук оказался совсем никудышним. Хотя с виду он сохранился
вроде  бы  неплохо, тетива не тянулась совсем, и прицел  был
сбит.  Стрелок сразу понял, что тут уже ничего не исправишь.
Даже   если  перетянуть  тетиву,  как  подновить  прогнившую
древесину? Стрелы, посылаемые во тьму, улетали недалеко,  но
последяя вернулась назад мокрой и скользкой. Стрелок  только
пожал  плечами,  когда мальчик спросил, далеко  ли  стреляет
лук,  но про себя он подумал, что реально можно рассчитывать
ярдов на сто, да и то если очень повезет.

     А рев реки становился все громче.

     Во время третьего периода бодрствования после того, как
они  миновали  станцию, впереди опять  показался  призрачный
свет.  Они  в®ехали  в  длинный тоннель,  прорезающий  толщу
зловеще  светящегося камня. Влажные его  стены  поблескивали
тысячей   крошечных  переливчатых  звездочек.   Все   вокруг
приобрело  жутковатый налет какого-то мрачного  сюрреализма,
как это бывает в комнате ужасов в парке атракционов.

     Свирепый рев подземной реки летел им навстречу по гулкому
каменному  тоннелю,  который  служил  как  бы  ествественным
усилителем.  Но  вот  что  странно:  звук  оставался  всегда
неизменным,  даже  тогда,  когда они  приближались  к  точке
пересечения, которая, как был уверен стрелок, должна  лежать
впереди  по  ходу.  Стены тоннеля потихонечку  расступались.
Угол под®ема стал круче.

     Рельсы,  залитые призрачным светом, шли  прямо  вперед.
Стрелку  они напоминали трубки с болотным газом, безделушки,
которые  иногда продавали на ярмарке в день Святого  Иосифа;
мальчику  --- неоновые лампы, протянувшиеся в бесконечность.
И  в  этом  мерцающем  свете оба они разглядели,  что  стены
тоннеля,  так  долго их заключавшие между собою,  обрываются
впереди   двумя   долгими  полуостровами,  выдающимися   над
провалом тьмы --- пропастью над рекою.

     Пути  продолжались  и над неведомой  бездной  по  мосту
возрастом  в  вечность.  А на той стороне,  в  невообразимой
дали,  маячила точечка света: не призрачное свечение камней,
не  искуственный  свет  от лампы, а  настоящий,  живой  свет
солнца,  ---  точечка  крошечная, как прокол  от  булавки  в
тяжелой  черной  материи,  и все  же  исполненная  пугающего
смысла.

     --- Остановитесь, --- попросил мальчик. --- Пожалуйста,
остановитесь. На минуточку.

     Стрелок  безо  всяких вопросов отпустил рычаг.  Дрезина
остановилась. Шум реки превратился в непрестанный  рокочущий
рев.  Неестественное свечение, исходящее от влажных  камней,
стало вдруг отвратительнвым и ненавистным. Только теперь,  в
первый раз, стрелок почувствовал прикосновение омерзительной
лапы  клаустробофии  и настоятельное, неодолимое  побуждение
выбраться  отсюда, вырваться из этой гранитной  могилы,  где
они оба заживо погребены.

     --- Нам придется проехать здесь, --- сказал мальчик. --
-  Он  этого хочет? Чтобы мы поехали на дрезине над  этой...
над этим... и упали туда?

     Стрелок знал, что --- нет, но все же ответил:

     --- Я не знаю, чего он хочет.

     --- Мы уже совсем близко. Может, пойдем пешком?

     Они  спустились с платформы и подошли осторожно к  краю
провала.  Каменный пол продолжал подниматься, пока  внезапно
не  оборвался отвестным уклоном в пропасть. А рельсы  бежали
дальше --- над чернотою.

     Стрелок опустился на колени, вгляделся в сумрак внизу и разлил
смутное,   замысловатое,   даже  какое-то   неправдоподобное
сплетение стальных распорок и балок, теряющихся во  тьме,  в
водах  исполненной ревом реки --- опору грациозно  изогнутой
арки моста, проходящего над пустотою.

     Он представил себе, что могут сделать со сталью вода  и
время   в   своем  убийственном  тандеме.  Сколько  осталось
действительно  прочных опор? Мало? Очень мало?  Или,  может,
вообще  не  осталось?  Перед  мысленным  взором  его   вдруг
возникло  лицо  той мумии, и ему вспомнилось почему-то,  как
плоть,  казавшаяся с виду прочной, рассыпалась в пыль,  едва
он прикоснулся к ней пальцем.

     --- Пойдем пешком, --- сказал он, внутренне приготовясь
к  тому, что мальчик опять заупрямится, но тот первым ступил
на  пути  и  зашагал уверенно и спокойно по стальным  плитам
моста, поверх которых были положены рельсы. Стрелок двинулся
следом, стараясь держаться поближе к парнишке, чтобы  успеть
подхватить его, если Джейк вдруг оступится.

     Бросив дрезину у в®езда на мост, они пошли по ненадежной
дорожке над пропастью черноты.

     Стрелок чувствовал, как его кожа покрывается липкою пленкой
испарины.  Эстакада давно прогнила. Настил моста  бренчал  у
него  под ногами, легонько покачивался на невидимых  тросах,
сотрясаемый  бурным  потоком,  что  гремел  внизу.  Мы   ---
акробаты, подумал он. Смотри, мама, тут нету сетки.  Смотри,
я  лечу.  Однажды  он  даже встал на  колени  и  внимательно
осмотрел  шпалы,  по  которым  они  шагали.  Металл,  сплошь
из®еденный ржавчиной (и причинатому известна: свежий воздух,
друг  всякой  порчи.  Теперь стрелок  ощущал  на  лице  токи
свежего воздуха. Значит, поверхность уже совсем близко). Под
ударом  его  кулака  проржавелый  металл  затрясся.  Стрелок
подавил  легкий приступ тошноты. Один раз у него под  ногами
раздался предостерегающий скрежет. Ощущение было такое,  что
стальной  лист  вот-вот оборвется. Но  стрелок  уже  миновал
опасное место.

     Мальчик,  само  собой,  весил на  добрую  сотню  фунтов
меньше  стрелка,  и для него переход этот  был  относительно
безопасным, хотя путь становился все хуже и хуже.

     Брошеная дрезина уже растаяла во мраке. Каменная платформа ---
та,  что  слева --- протянулась еще футов на двадцать  вдоль
эстакады: дальше, чем правая. Но они миновали уже  и  ее,  и
теперь шли над пропастью.

     Сперва им казалось, что крошечная точечка дневного света на
той  стороне  не  становится  ближе,  а  остается  такой  же
дразняще  далекой (если вообще не отступает прочь с  той  же
скоростью,  с какой они приближаются к ней ---  это  был  бы
действительно  поразительный фокус), но  постепенно  стрелок
осознал,  что пятно света становится шире и ярче.  Пока  они
еще были ниже его, но пути неуклонно шли на под®ем.

     Мальчик удивленно вскрикнул и отпрянул в сторону, взмахнув
руками.  Он погатнулся на самом краю, замер за миг  ---  миг
этот  стрелку  показался невообразимо долгим, ---  но  потом
снова шагнул вперед.

     ---  Она  едва подо мной не обрушилась, ---  сказал  он
тихо и как-то даже безучастно. --- Вы переступите.

     Стрелок так и сделал. Шпала, на которой оступился мальчик,
почти  полностью отлетела и лениво раскачивалась теперь  над
пропастью  на  проржавелой заклепке, точно ставень  на  окне
дома, населенного призраками.

     Вверх.  Все  время вверх. Долгая дорога из  полуночного
кошмара:  она  казалась длинней, чем  на  самом  деле.  Даже
воздух  как  будто  сгустился и стал как патока;  у  стрелка
возникло  странное ощущение, словно он не  идет,  а  плывет.
Снова  и  снова  мысли его возвращались  к  наводящему  ужас
пространству   между  прогнившим  мостом  и   рекою   внизу.
Бредовые, неотвязные мысли. Мозг рисовал ему яркие  и  живые
картины, как это будет: скредет искореженного металла,  Тело
клонится   в   сторону,   руки   пытаются   ухватиться    за
несуществующие  перила,  подошвы  со  скрипом  скользят   на
предательской   проржавелой  стали,  а   потом   ---   вниз.
Переворачиваясь на лету. Теплая стуя заливает пах --- это не
выдержал мочевой пузырь. Видок еще тот: ветер хлещет в лицо,
треплет  волосы,  оттягивает веки, так что  невозможно  даже
закрыть  глаза.  А навстречу мчится темная вода...  быстрее,
еще быстрее... опережая свой собственный крик...

     Металл под ногами заскрежетал, но стрелок решительно шагнул
вперед, не спеша перемещая свой вес с ноги на ногу, стараясь
не думать о пропасти там внизу, не думать о том, сколько они
прошли  уже  и  сколько  еще осталось  пройти.  О  том,  что
парнишкой придется пожертвовать и что теперь цена его  ужаса
почти что определена.

     ---  Тут  не  хватает трех шпал, ---  спокойно  сообщил
мальчик. --- Я буду прыгать. Ап!

     В тусклом свете, льющимся с той стороны, стрелок увидел
его силуэт, на мгновение как будто зависший в воздухе. Такой
неуклюжий,   с   раскинутыми   в   стороны   руками.   Джейк
приземлился,   и   вся   конструкция   покачнулась.   Металл
протестующе  зазвенел, и что-то упало  далеко-далеко  внизу:
сначала раздался грохот, потом --- влажный всплеск, а  потом
все утонуло в шуме реки.

     --- Перепрыгнул? --- спросил стрелок.

     ---  Да, --- безучастно ответил мальчик. --- Но тут все
проржавело. Меня еще, может быть, выдержит, но вас ---  вряд
ли. Возвращайтесь. Возвращайтесь назад и оставьте меня.

     Голос  мальчика был холодным и тихим, и все  же  в  нем
слышались нотки истерии.

     Стрелок легко перемахнул через пролом --- просто шаг сделал
пошире и все.

     Мальчик, беспомощный, весь дрожал.

     ---  Возвращайтесь.  Я не хочу,  чтобы  вы  меня  здесь
убили.

     ---  Ради Бога, иди. Не стой, --- сорвался стрелок. ---
Эта штука сейчас обвалится.

     Теперь мальчик шел пошатываясь, как пьяный, выставив перед
собою дрожащие руки и растопырив пальцы.

     Они поднимались.

     Да, здесь все проржавело еще сильнее. Проломы шириною в
одну,  две, а то и три шпалы попадались все чаще, и