нилась.

     Я иду.

     Я иду.

     Смутное возбуждение в глубинах плоти. Не слишком ли далеко я
зашел, успел еще подумать стрелок. А все начиналось с  того,
как  они  со  Сьюзан валялись в душистом  сене.  И  вот  что
теперь.

     Она прижалась к нему: тело, сотканное из ветра,  груди ---
из   неожиданного   аромата  жасмина,  благоухания   роз   и
жимолости.

     ---  Пророчествуй,  ---  сказал  он.  во  рту  появился
противный металлический привкус.

     Вздох.   Тихий   всхлип.  Чресла  стрелка   напряглись,
затвердели.  Лица  склонялись к нему из листвы,  а  за  ними
виднелись  горы  ---  суровые, безжалостные,  с  оскаленными
зубами вершин.

     Тело,  к нему прильнувшее, вдруг заерзало, пытаясь  его
побороть.  Он  почувствовал, как его руки сами  сжимаются  в
кулаки.  Она  наслала ему видение. Пришла к  нему  в  облике
Сьюзан.  Это Сьюзан лежала сейчас на нем. Сьюзан, прелестная
девушка у окна, которая ждала его, распустив волосы по спине
и плечам. Он отвернулся. Но и лицо ее повернулось тоже.

     Розы,  жимолость и жасмин, прошлогоднее  сено...  запах
любви. Люби меня.

     --- Предсказывай. Говори.

     Пожалуйста,  плакала оракул. Почему ты такой  холодный?
Здесь все так холодно...

     Руки скользили по телу стрелка, дразнили его, разжигали
огонь.   Тянули.   подталкивали.  Черная  щель.   Предельное
сладострастие. Влажное, теплое...

     Нет. Сухое. Холодное. Мертвое и стерильное.

     Сжалься,  стрелок. О, пожалуйста. Прошу тебя. Умоляю  о
милости! Сжалься!

     --- А ты бы сжалилась над мальчиком?

     Какой еще мальчик?! Не знаю я никакого мальчика. Мне нужен
не мальчик. Пожалуйста. Я прошу.

     Жасмин,  розы,  жимолость. Прошлогоднее сено,  где  еще
теплится  дух  летнего клевера. Масло, пролитое  из  древних
урн. Бунт плоти.

     --- После, --- сказал он.

     Сейчас. Пожалуйста. Сейчас.

     Он позволил сознанию своему развернуться, протянуться к
ней,  но  только --- сознанию, разуму, который  есть  полная
противоположность чувствам. Тело, над ним нависающее,  вдруг
замерно  и  словно  бы  закричало.  Что-то  дернулось  между
висками  --- что-то развратное, грязное. Мозг стал веревкой,
серой   и   волокнистой,  натянутой.  На  несколько   долгих
мгновений все как будто застыло в безмолвии. Не было  слышно
ни  звука,  только тихое дыхание стрелка и легкое  дуновение
ветра,  под  которым лица в листве дрожали и  строили  рожи,
ехидно подмигивая ему. Даже птицы умолкли.

     Ее  хватка  ослабла. Снова раздались рыдания и  вздохи.
Нужно   действовать  быстро, иначе она уйдет,  ибо  остаться
теперь    означает   ослабнуть:   раствориться    опять    в
бестелесности.  По-своему,  может  быть,  умереть.  Он   уже
чувствовал,  как она отступает, ускользает из круга  камней.
Трава  на  поляне  клонилась  под  ветром,  и  рябь  на  ней
расходилась вымученным узором.

     --- Пророчествуй. --- Одно только суровое слово.

     Тяжелый, усталый вздох. Он уже был готов сжалиться  над
нею,  выполнить ее просьбу. И он бы, наверное, так и сделал,
если  б  не  Джейк. Если бы он опоздал вчера  ночью,  сейчас
Джейк был бы мертв. Или сошел бы с ума.

     Тогда усни.

     --- Нет.

     Тогда пребывай в полусне.

     Стрелок поднял глаза к лицам в листве. Там шло представление:
целое  действо ему на забаву. Миры возникали  и  рушились  у
него на глазах. На слепящем песке вырастали Империи --- там,
где вечные механизмы усердно трудились в припадке неистового
электронного сумасшествия, --- Империи приходили  в  упадок.
Империи   рушились  тоже.  Вращение  колес,  что   трудились
бесшумно и бесперебойно, потихонечку замедлялось. Колеса уже
начинали   скрипеть  и  визжать,  а  потом   останавливались
навсегда.  Желоба  концентрических улиц, окованных  в  листы
нержавеющей стали, заносило песком под темнеющими  небесами,
полными звезд, что сверкали , как бусинки из холодных камней-
самоцветов.  И  сквозь  все это несся ветер  ---  замирающий
ветер  перемен, пропитанный запахом корицы, запахом позднего
октября.  Мир  изменился. Мир сдвинулся с места.  И  стрелок
наблюдал, как меняется мир.

     В полусне.



     Три. Вот число твоей судьбы.

     Три?

     Да. Три --- это тайна. Трое стоят в центре мантры.

     Кто эти трое?

     "Мы  провидим  лишь  части,  и  тем  туманится  зеркало
предсказаний".

     Говори все, что видишь.

     Первый молод, черноволос. Сейчас стоит он на грани убийства и
грабежа. Демон его осаждает. Имя демону --- ГЕРОИН.

     Что за демон? Я не знаю его, даже в сказках такого нет.

     "Мы  провидим  лишь  части,  и  тем  туманится  зеркало
предсказаний". Есть иные миры, стрелок, и иные демоны.  Воды
сии глубоки.

     Второй?

     Вторая.  Она движется на колесах. Разум ее как  железо,
но  в сердце ее и глазах затаилась мягкость. Больше я ничего
не вижу.

     Третий?

     В цепях.

     Человек в черном? Где он?

     Он рядом. Ты будешь с ним говорить.

     О чем будем мы говорить?

     О Башне.

     Мальчик? Джейк?

     ...

     Расскажи мне про мальчика!

     Мальчик --- твои врата к человеку в черном. Человек в черном -
--  твои  врата  к нем троим. Трое --- твой  путь  к  Темной
Башне.

     Как? Как это может быть? Почему --- так?

     "Мы провидим лишь части, и тем туманится зеркало..."

     Тварь, богом проклятая.

     Меня проклял не бог.

     ---  Оставь со мной этот свой снисходительный тон.  Ты,
тварь. Я сильнее тебя.

     ...

     Как  там тебя называют? Звездная патаскуха? Проблядушка
Ветров?

     Кто-то живет любовью, что исходит из древних мест силы...
даже  теперь,  в  эти  мрачные, злобные времена.  А  кто-то,
стрелок,  живет  кровью.  И  даже,  как  я  понимаю,  кровью
маленьких мальчиков.

     Его можно спасти?

     Да.

     Как?

     Отступись, стрелок. Сворачивай лагерь свой и  уходи  на
запад.  Там, на западе, еще нужны люди, занющие как  пустить
пулю.

     Я   поклялся.   поклялся  отцовскими   револьверами   и
предательством Мартена.

     Мартена больше нет. Человек в черном пожрал его душу. И ты это
знаешь.

     Я поклялся.

     Значит, ты проклят.

     Теперь делай со мной, что хочешь. Ты, сука.



     Пылкое нетерпение.

     Тень  нависла над ним, поглотила его. Внезапный экстаз,
переломленный только наплывом галактической боли,  такой  же
слепящий  и  тусклый,  как  древние  звезды,  багровеющие  в
коллапсе.  На  самом  пике соития  его  обступили  лица  ---
непрошенные6  незваные. Сильвия Питтстон. Элис,  женщина  из
Талла. Сьюзан. Эйлин. И еще сотня других.

     И  наконец --- спустя вечность --- он оттолкнул ее, уже
приходя в себя. Опустошенный и преисполненный отвращения.

     Нет! Этого мало! Это...

     --- Отвяжись от меня.

     Рывком стрелок сел и едва не упал с алтаря. Осторожно встал
на ноги. Она робко и ненавязчиво прикоснулась к нему,

     (жасмин, жимолость, свежесть розового масла)

     и он грубо ее оттолкнул, упав на колени.

     Потом  он поднялся и, шатаясь как пьяный, направился  к
внешней   границе  круга.  Переступил  невидимую   черту   и
буквально физически ощутил, как тяжкий груз разом свалился с
плеч.  Стрелок  содрогнулся и с шумом,  похожим  на  всхлип,
втянул  в  себя  воздух.  Он  ушел  не  оглядываясь,  но  он
чувствовал,  что  она  стоит перед каменною  решеткой  своей
темницы  и смотрит, как он покидает ее. И сколько теперь  ей
ждать, пока еще кто-нибудь не преодолеет пустыню и не найдет
ее,  изголодавшуюся  и  одинокую.  Перед  громадою  времени,
полного неисчислимых возможностей, он себя чувствовал  точно
ничтожный карлик.



     --- Вы что, заболели? Вам плохо?

     Джейк  поспешно вскочил. Стрелок, еле-еле волоча  ноги,
продрался через последние заросли и вышел к лагерю. До этого
Джейк  сидел, сгорбившись, перед потухшим костром, держа  на
коленях  истлевшую челюсть и с мрачным видом глодая косточки
кролика.  Теперь  же  он  несся навстречу  стрелку  с  такою
доверчивою  мордашкой, что тот безотчетно  пригнулся,  вдруг
ощутив  тяжкое,  мерзкое  бремя предательства,  которое  ему
предстояло  еще  совершить,  ---  предательства  первого  и,
скорее всего, не последнего.

     ---  Нет.  Не  плохо.  Я просто устал.  Вымотался.  ---
Стрелок указал на челюсть в руках у Джейка. --- А ее  можешь
выкинуть.

     Джейк тут же ее отшвырнул от себя и вытер руки о рубашку.

     Стрелок сел. Едва ли не свалился. Суставы ломило от боли.
Мозги  как  будто  разбухли и заколотились  внутри  черепной
коробки:  мерзопакостное ощущение --- обычный "отходняк"  от
мескалина.В  паху угнездилась тупая боль.  Он  свернул  себе
сигарету   ---   тщательно,  неторопливо,  бездумно.   Джейк
наблюдал   за  ним.  Стрелку  вдруг  захотелось   рассказать
пареньку обо всем, что он узнал от оракула. Порыв такой был,
но стрелок быстро опомнился и с ужасом отбросил эту идею. Он
даже  задался вопрослм, а не утратил ли он сегодня  какую-то
часть себя --- сознания или души.

     --- Переночуем здесь, --- сказал он чуть погодя. ---  А
завтра  пойдем.  Я  попозже  схожу  и  попробую  чего-нибудь
подстрелить нам на ужин, а сейчас я немного посплю. Хорошо?

     --- Ну конечно.

     Стрелок только кивнул и улегся. Когда он проснулся, тени у них
на поляне стали заметно длиннее.

     ---  Ты  давай  разожги костер, --- он протянул  Джейку
огниво. --- Знаешь, как пользоваться?

     --- Да. По-моему, знаю.

     Стрелок отправился к ивовой роще, но в заросли углубляться не
стал,  а  повернул налево, огибая ее по краю. Добравшись  до
открытого  места  --- небольшого пригорка,  густо  заросшего
травою,  ---  он отступил в тень деревьев и замер.  Издалека
явственно доносилось приглушенное чик-чик-чик: это Джейк бил
кремнем о кресало, высекая искру. Десять минут стоял стрелок
неподвижно. Пятнадцать. Двадцать. На пригорок выскочили  три
кролика. Стрелок достал револьвер, подстрелил двух пожирнее,
тут же на месте освежевал их и выпотрошил. Вернулся в лагерь
с  готовыми тушками. Джейк уже разжег костер. Вода в котелке
как раз закипала.

     Стрелок кивнул мальчику.

     --- Ты, смотрю, потрудился на славу.

     Джейк аж зарделся от удовольствия и молча вернул стрелку
огниво.

     Пока поспевало жаркое, стрелок воспользовался последним
светом   заходящего  солнца  и  вернулся  в   ивовую   рощу.
Остановившись   у  первой  же  заводи,  он   нарубил   лозы,
нависающей  над  заболоченной кромкой воды.  Позднее,  когда
костер  прогорит до углей и Джейк уснет, он сплетет  из  нее
веревки,  которые могут потом пригодиться.  Он,  однако,  не
думал,  что  под®ем  будет таким уж трудным.  Он  чувствовал
тяжкую поступь судьбы, и это уже не казалось странным.

     Когда он возвращался в лагерь, где ждал его Джейк, в руках у
него срезанная лоза истекала, как кровью, зеленым соком.



     Они  поднялись вместе с солнцем и собрались за полчаса.
Стрелок надеялся подстрелить еще одного кролика на лугу,  но
времени   было   мало,  а  кролики  что-то   не   торопились
показываться. Мешок с оставшейся у них провизией стал теперь
таким  легким и маленьким, что даже Джейк мог нести его  без
труда. Он закалился6 окреп, этот мальчик; заметно окреп.

     Стрелок нес бурдюки с водою --- свежей водою, набранной из
ручья  в  роще. Три веревки, сплетенные из лозы, он  обвязал
вокруг  пояса. Им пришлось дать хороший крюк,  чтобы  обойти
круг камней стороной (стрелок все еще опасался, что паренька
вновь  охватит  страх,  но когда они  проходили  над  кругом
оракула по каменистому склону, Джейк лишь мимоходом взглянул
вниз и уставился в небо6 на птицу, парящую в вышине). Вскоре
деревья  начали  потихоньку редеть и мельчать.  Искореженные
стволы  пригибались  к  земле, а корни,  казалось,  насмерть
боролись с почвой в мучительных поисках влаги.

     ---  Здесь все такое старое, --- нахмурившись  вымолвил
Джейк, когда они остановились передохнуть. --- неужели здесь
нет ничего молодого?

     Стрелок улыбнулся и подтолкнул Джейка локтем:

     --- Ты, например.

     --- Трудный будет под®ем?

     Стрелок поглядел на него с любопытством.

     --- Это --- высокие горы. Как ты думаешь, трудный будет
под®ем?

     Джейк  озадаченно поглядел на стрелка. Взгляд его вдруг
затуманился.

     --- Нет.

     Они двинулись дальше.

     Солнце поднялось до высшей точки, на секунду зависло там и,
не  задержавшись ни на один лишний миг, как это было,  когда
они  шли  по  пустыне,  перевалило  через  зенит,  возвращая
путешественникам их тени. каменистые выступы скал торчали из
вздыбленного  пейзажа,  как  подлокотники  врытых  в   землю
гигантских кресел. Трава опять пожелтела и пожухла. В  конце
концов  они  вышли  к  глубокой, почти  отвесной  расщелине,
преграждавшей  дорогу. Им пришлось обходить ее  поверху,  по
короткому лысому кряжу. Древний гранит повыветрился платами,
и  получилось  нечто вроде ступеней лестницы.  Как  они  оба
предчувствовали,   под®ем   обещал   быть   нетрудным.   Они
взобрались  на  вершину скалы, постояли  немного  на  крутом
откосе  шириною фута в четыре, глядя вниз, на  пустыню,  что
подступала к горам, обнимая их, точно громадная лысая  лапа.
Дальше она уходила за горизонт сияющим белым щитом --- слепя
глаза,  покачивалась на волнах поднимавшегося к  небу  жара.
Стрелок  понял  вдруг, пораженный, что эта пустыня  едва  не
убила  его.  Однако отсюда с вершины скалы,  где  было  даже
прохладно, пустыня казалась хотя и величественной, но  вовсе
не страшной --- не смертоносной.

     Передохнув немного, они продолжили восхождение, пробираясь сквозь
завалы раскрошенного камня, карабкаясь по гранитным отрогам,
на  сколах которых сверкали вкрапления слюды и кварца. Камни
были  приятно  теплыми наощупь, но в воздухе  стало  заметно
прохладней.  Ближе  к вечеру стрелок расслышал,  как  где-то
вдали,  на  той  стороне горной гряды, гремит  гром,  но  за
вздымающейся громадой скал не было видно дождя.

     Когда   тени  стали  окрашиваться  в  пурпурные   тона,
путешественники  разбили  лагерь  под  нависающим   каменным
выступом.  Стрелок йкрепил одеяло сверху и  снизу,  соорудив
нечто  вроде  скошенного навеса. Они уселись у входа  в  эту
импровизированную  палатку: сидели  и  наблюдали,  как  небо
темнеет  и на землю спускается ночь. Джейк свесил  ноги  над
обрывом. Стрелок свернул свою вечернюю сигарету и, хитровато
прищурившись, поглядел на Джейка.

     ---  Во  сне  не  вертись, ---  сказал  он,  ---  иначе
рискуешь проснуться в аду.

     ---  Не  буду, --- без тени улыбки ответил  Джейк.  ---
мама говорит... --- он запнулся.

     --- И что говорит твоя мама?

     --- Что я сплю как убитый, --- закончил Джейк.

     Он  поглядел на стрелка, и тот заметил, что у  мальчика
дрожат  губы,  что он изо всех сил пытается сдержать  слезы.
Всего лишь мальчишка, подумал стрелок, и боль пронзила его -
--  тупая боль, такая же, от которой, бывает, ломит во  лбу,
когда  глотнешь  ледяной воды. Всего лишь мальчишка.  Зачем?
Почему?  Глупый вопрос. Когда он, сам еще мальчик, язвленный
душой или телом, задавал тот же самый вопрос своему учителю,
эта  древняя, изрытая шрамами боевая машина по  имени  Корт,
чья  работа --- учить сыновей стрелков основам того, что  им
нужно  знать в жизни, отвечал так: "Почему" ---  это  глупое
слово,  корявое,  и  его  уже не распрямить...  так  что  не
спрашивай  никогда  "почему",  а  просто  вставай,   тупица!
Вставай! Впереди еще целый день!

     ---  Зачем  я  здесь?  Почему? --- спросил  Джейк.  ---
Почему я забыл все, что было до этого?

     --- Потому что сюда тебя перетащил человек в черном, --
-  отозвался стрелок. --- И еще из-за Башни. Башня эта стоит
на  чем-то  вроде...  энергетического узла.  Только  ---  во
времени.

     --- Мне непонятно!

     ---  Мне  тоже,  --- признался стрелок. ---  но  что-то
такое  произошло. И продолжается до сих пор. Как раз  в  мое
время.  Мы  говорим: "Мир сдвинулся с места"...  всегда  так
говорили.   "Мир  сдвинулся..."  Только  теперь   он   начал
сдвигаться быстрее. Что-то случилось со временем.

     Потом они долго сидели молча. Ветерок --- слабенький, но
промозглый --- вертелся у них под ногами. Где-то в скалах он
глухо выл в расщелине между камней: у-у-у-у.

     --- А вы сами откуда? --- спросил Джейк.

     --- Из места, которого больше нет. Ты знаешь Библию?

     --- Иисус и Моисей. А как же!

     Стрелок улыбнулся.

     ---  Точно. Моя земля носила библейское имя  ---  Новый
Ханаан.  Так  она называлась. Земля молока и  меда.  В  том,
библейском Ханаане, виноградные гроздья были так велики, что
их  приходилось  тащить на салазках. У  нас  больших  таких,
правда, не было, но все равно это была замечательная земля.

     ---  я  еще  знаю про Одиссея, --- неуверенно  вымолвил
Джейк. --- Он тоже из Библии?

     ---  Может быть, --- отозвался стрелок. --- Теперь  эта
книга  утрачена  ---  все,  кроме  отрывком,  которых   меня
заставляли учить наизусть.

     --- А другие...

     --- Других нет. Я --- последний.

     В темнеющем небе уже поднимался тоненький серп убывающей
луны, глядя прищурившись вниз на скалы, где сидели стрелок и
мальчик.

     --- Там было красиво... в вашей стране?

     --- Очень красиво, --- рассеянно отозвался стрелок. ---
Поля,  реки,  туман  по  утрам. Но  матушка,  помню,  всегда
говорила,  что все это красиво, но все-таки не  прекрасно...
что  только  три  вещи  на  свете  прекрасны  по-настоящему:
любовь, порядок и свет.

     Джейк издал какой-то неопределенный, уклончивый звук.

     Стрелок молча курил, вспоминая о том, как все это было: ночи в
громадном  центральном  зале,  сотни  богато  одетых  фигур,
кружащихся  в  медленном и степенном  вальсе  или  в  легкой
струящейся польке. Эйлин берет его под руку. Глаза ее  ярче,
чем   самые  драгоценные  самоцветы.  Сияние,  льющееся   из
хрустальных  плафонов --- электрический свет --- высвечивает
высвечивает  замысловатые  прически  придворных  и  их  чуть
циничные  любовные  интрижки. Зал  был  огромен:  безбрежный
остров  света,  древний, как и сам Большой Дом,  возведенный
еще в незапамятные времена и состоящий теперь из едва ли  не
сотни  каменных замков. Двенадцать лет миновало с  тех  пор,
как роланд в последний раз видел Большой Дом, и, покидая его
тогда,  он с неизбывною болью оторвал взгляд от его каменных
стен  и  ушел,  больше  уже  не  оглядываясь,  в  погоню  за
человеком  в  черном.  И даже тогда, двенадцать  лет  назад,
стены уже обвалились, дворы заросли сорняком, под потолком в
главном   зале  угнездились  летучие  мыши,  а  по  галереям
носилось  эхл  от шелеста крыльев ласточек. Поля,  где  Корт
обучал их стрельбе из лука и револьверов, соколиной охоте  и
прочим  премудростям, заросли тимофеевкой и дикой  лозой.  В
громадной  и  гулкой кухне, где Хакс, главный повар,  держал
когда-то  свой  дымный и ароматный двор,  поселилась  этакая
несуразная колония Недоумков-Мутантов. Они пялились на  него
из милосердного сумрака кладовых и затененных колонн. Теплый
пар,  пропитанный  пряными ароматами  жарящейся  говядины  и
свинины,  сменился липкою сыростью мха, а  в  темных  углах6
куда  не  решились  соваться даже Недоумки-Мутанты,  выросли
громадные  бледные  поганки. Дубовая дверь  в  подвал  сояла
нараспашку,  и  оттуда,  снизу, сочилась  невыносимая  вонь.
Запах   этот   был  как  бы  символом  ---   равнодушным   и
бесповоротным  ---  всеобщего разложения  и  разрухи:  едкий
запах  вина, превратившегося в уксус. И ему ничего не стоило
отвернуться и уйти прочь. На юг. Это было несложно --- уйти,
но сердце все-таки дрогнуло.

     --- А что, война была? --- спросил Джейк.

     --- Еще похлеще. --- Стрелок отшвырнул окурок. --- Была
рев