ого мяса и выпили бутылку пива.
Потом Кей развел костер, безжалостно сорвав со стен декоративные
деревянные панели. Артур тем временем укрепил у огня
металлические решетки непонятного предназначения и повесил на
них мокрую одежду. Кей последовал его примеру.
   - Из чего он стрелял? - глядя в огонь спросил Артур.
   - Лазерное ружье. Богатый был фермер... по местным меркам.
   - Надеюсь, он имел аТан, - серьезно сказал Кертис-младший.
   Кей тихонько засмеялся, но говорить ничего не стал. Они сидели
долго, медленно согреваясь. В закрытую дверь колотил дождь, под
потолком повисло сизое одеяло дыма.
   - Артур...
   - Что, Кей?
   - Я задам тебе один вопрос... нет, не сейчас.
   - Почему же. Спрашивай.
   - Нет. Ты соврешь, а я хочу знать правду.
   - Всю правду знать не стоит, Кей.
   - Какой ты умный... Ночевать будем здесь. Носиться по темноте не
стоит.
   Артур его не понял, но промолчал. Кей натянул полусырую одежду и
забравшись в ближайший комбайн стал изучать пульт. Артур смотрел
на него снизу - на зыбкий силуэт, подергивающийся в пламени
костра, гротескно искаженный стеклянным пузырем кабины.
   - Замечательно, - с удовольствием произнес Кей. - Вот почему
старикан не жег костров...
   - Слушай, папа...
   - Ну?
   - Почему ты ненавидишь детей? Я знаю, тебе хреново пришлось в
детстве, но это еще не повод.
   Кей уселся на пол кабины, свесив в открытую дверь ноги.
   - Откровенность за откровенность?
   - Как с силикоидом? Давай.
   - Я никогда толком не был ребенком. Мне всегда было сорок,
Артур. Это очень тяжко - никогда не помнить себя беззаботным
мальчишкой. Стараться быть похожим на ровесников, завидовать
им... Слишком хорошее детство превращает ребенка во взрослого
еще быстрее, чем плохое.
   - А у тебя было хорошее детство?
   - Мой отец был сенатором на Второй Шедара. У меня было очень
хорошее детство. В день эвакуации мне исполнилось семь... и я
уже не был ребенком. Я видел, как десантные капсулы сыпятся на
отмели... лишь над космодромом последняя база держала небо. Отец
остался с группой прикрытия, они еще верили в помощь Империи.
Может быть, они были живы, когда Император Грей отдал приказ
выжечь планеты... Я не говорю, что он был не прав. Штурм унес бы
куда больше жизней, чем та горстка людей, партизанившая на
окупированной планете... не самой послушной планете Империи. Нас
принял Альтос, и мы выжили. Нам не оставили фамилий, я перестал
быть Кеем Лацитисом. Мы стали детьми Империи. Но я уже не смог
стать ребенком. И это чувствовали все. Таких детей любят
родители... но у них нет друзей. Я старался, Артур, очень
старался. Воспитателем нашего блока "джи" был хороший
человек. Разносторонняя личность, автор детских сериалов,
которые шли по телесети Альтоса. Не садист, и не извращенец,
которые очень любят такую работу. Он искренне считал, что детей
надо защищать от взрослых. Он всегда говорил о дружбе и
доброте... и, наверное, не мог понять, почему его дружные
воспитанники не любят маленького Кея. Для него я оставался
ребенком с трогательно тощей шеей...
   Артур невольно улыбнулся.
   - ...и грустными глазами. Ровесники видели, что на самом деле я
другой. И защищались от меня - как умели. Когда я понял, что
ребенком мне уже не стать, я стал взрослым. Ночью... это уже не
важно. Я прибился к бродячему цирку. Это тоже местечко дай боже,
но они отнеслись ко мне почти по человечески. Я мыл полы,
продавал билеты, ассистировал клоунам, год стоял мишенью для
Редгара Реда, человека-пистолета...
   - Его ты тоже убил?
   - Ты что, Артур? Редгар научил меня всему. Стрелять, метать
ножи, не закрывать глаза, когда стреляют в тебя. Потом сказал,
что цирк для меня - лишь этап. И заставил работать с Дианой,
своей подружкой, воздушной гимнасткой. Мне нравилось... пока она
не сломала шею. Я прошел всех артистов - хоть понемногу, но был
со всеми. Наши клоуны, Яцек и Нарик, дали мне больше, чем
десяток психологов. И при этом ни разу не уложили в свою
двуспальную кровать, хоть и были голубее голубого. Я знаю, как
выглядят звери, готовясь к атаке, и как можно отбиться от
пси-мутированного тигра. За это спасибо Джассану, нашему
единственному мршанцу. Он же научил меня разбираться в винах...
   Кей замолчал.
   - Ты не любишь детей, потому что у тебя не было детства, -
безжалостно сказал Артур. - Ты завидуешь им. Ты считаешь, что
сильнее зависти женщин к мужчинам - зависть ребенка ко
взрослому. И постоянно ощущаешь себя об®ектом ненависти.
   - Да.
   - Тогда спрашивай ты.
   - Это трудно - пытаться быть взрослым, но оставаться ребенком?
   - Конечно, Кей.
   - Давай спать, Артур Ван Кертис, - Кей спрыгнул на землю. -
Забирайся в кабину, и закрой дверь. Кресло широкое, а
климатизатор я включил.
   - А ты?
   - А я поищу другой трактор. Спокойной ночи.

        6.
   Когда Артур проснулся, Кей уже разогрел завтрак. Кроме того он
вывел из ряда один комбайн, установив его напротив двери. Артур
скептически поглядел на несуразный агрегат - барабанная фреза
спереди, четыре огромных колеса, автопаковщик сзади. Корпуса как
такого не существовало - все агрегаты были на виду. Болтающаяся
на тонких опорах кабина выглядела какой угодно, но только не
надежной.
   - Не сказал бы, что это удачная идея, - беря свою порцию заметил
Артур.
   - А лучшей нет... - Кей придирчиво осматривал колеса. - Скорость
до сорока пяти километров в час - и это в рабочем режиме.
Энергозапас почти полон. Как выспался?
   - Как дома.
   - А я замерз. Климатизатор барахлил, наверное.
   Они покончили с завтраком, и забросили сумку с остатками
консервов в кабину. Кей вручил Артуру лазерную винтовку -
никелированный агрегат с громоздким боковым магазином, велел:
   - Лезь в кабину.
   Из стеклянного пузыря Артур наблюдал, как Кей раскрыл дверь,
постоял немного, и громко произнес:
   - Красота-то какая! Дождь кончился, роса улеглась... Как бы
жнивье не взопрело, сынок!
   - Кей, я просил тебя не называть меня "сынок"!
   - Хорошо, сынку, - карабкаясь в кабину сказал Кей. - Молотить
пора, верно? Подвинься.
   Глаза его возбужденно поблескивали. Артур растерянно вылез из
кресла, уселся на пол кабины. Кей положил руки на рычаги.
   - Учись, в жизни все пригодится...
   Комбайн взревел, и разбрызгивая лужи выкатился из ангара. Кей
засмеялся. Колючие злаки тянулись до горизонта.
   - Застоялись хлеба, не находишь?
   - Это не пшеница, Кей.
   - Я знаю, Артур, - на мгновение лицо Кея утратило дурашливое
выражение. - Озноб, эйфория... дальше пойдут галлюцинации. Это
дум-вирус. Поехали!
   Фреза взвыла, опускаясь к земле, и протаранив изгородь комбайн
покатил через полю. Сзади зачавкал паковщик, ритмично выкидывая
пластиковые мешки с прессованной травой.
   - Сколько у тебя времени? - тихо спросил Артур.
   - Часа три. Потом период немотивированной агрессии и паралич
сердца. Я попытаюсь довезти тебя, малыш.
   Почти час они ехали молча. Артур смотрел в окно, держа на
коленях винтовку, Кей напевал фривольные песенки. Потом Кей
спросил:
   - Чего они хотели?
   - Кто?
   - Эти люди... на лошадях... в шапках с синими звездами...
   - Я никого не видел, - пряча глаза ответил Артур.
   - А... Если я назову тебя Лешкой, стреляй. Хорошо?
   - Обещаю.
   Два раза Артур видел в отдалении столбы дыма. Временами Кей
рулил, об®езжая что-то, или преследуя кого-то, невидимого. Артур
молчал.
   Потом их попытались остановить. Небольшая толпа вооруженных
мужчин - быть может тех самых, что встретили их у выхода,
открыли по комбайну огонь.
   - Град, - сухо заметил Кей. Артур так и не понял, острит он, или
искаженное сознание уже не воспринимает реальность. Комбайн
описал вираж и направился на толпу. Приоткрыв дверь Артур начал
стрелять из винтовки - у нее была отличная скорострельность и
об®емистый магазин.
   - Никакая непогода не помешает мне собрать свой последний
урожай, - заявил Кей, когда пули защелкали о кабину. Стекло
притворялось бронебойным, покрываясь трещинами, но не
капитулируя. И Кей довел жатву до конца, после чего лег на
прежний курс. Пластиковые мешки в контейнере давно кончились, и
перемешанная с травой плоть хлестала из комбайна чудовищным
людоедским фаршем.
   - Очень показательно, что тебя даже не тошнит, - заметил Кей,
поглядывая на Артура. - Стоило бы убить твоего папашу... но это
невозможно.
   Артур не понял.
   Они пронеслись по окраине Китежа, мимо пылающей деревянной
церкви, мимо размолотых артилерией домов и заботливо укрытых
чехлами памятников. Памятников было много.
   - Народ, не помнящий прошлого, обречен, - прокомментировал этот
факт Кей. - Наш народ - бессмертен.
   Когда впереди показались башни космодрома, Кей глухо спросил:
   - Перемахнем через реку, как считаешь?
   - Перемахнем, - глядя на приближающуюся ленту шоссе согласился
Артур. Они форсировали преграду и покатили на радужный барьер
силового поля. Пара машин Имперской пехоты лениво выкатились из
ворот и развернули башенки излучателей в их сторону.
   - Вместе погибнем, Лешка, - прищурившись сказал Кей. - Не лучший
вариант, верно?
   Артур достал станнер и аккуратно выпалил Кею в висок. Потом
стащил одервеневшее тело с кресла и остановил комбайн. Сложнее
было найти управление фрезой - пока Артур ее не остановил,
пехота приближаться не спешила.
   Выпрыгнув из комбайна Кертис-младший побежал к охранникам. Ему
было только двенадцать лет, и те не стали стрелять.
   - Помогите моему папе! - крикнул Артур. - Помогите, у него
дум-горячка, но я его обездвижел! Помогите, мы заплатим! Мы с
Эндории, мы с родины императора! Помогите!
   Он плакал слишком натурально, а у лейтенанта Имперских войск
тоже были дети. Лейтенант кивнул солдатам, и двое, опустив щитки
шлемов, направились к искореженному, заляпанному кровью и
пробитому пулями комбайну.

        7.
   Приходя в себя - в те редкие минуты, когда ин®екция вирофага
снижала уровень токсина в крови, Кей размышлял в стерильной
чистоте пустой палаты. Бред прекратился, сознание было ясным,
хотя и вялым. Теперь он мог только выздороветь - или умереть,
если вводимый огромными дозами вирофаг мутирует, и примет его
плоть за вирус. Мягкие лапы манипуляторов умывали его, меняли
постель, кололи лекарства и мутную питательную жидкость.
   Когда в палату вошла женщина, одетая в зеленый врачебный костюм,
но с отключенным шлемом, Кей понял, что выжил.
   - Меня зовут Изабелла, - усаживаясь на край постели сказала она.

   - Прекрасное имя, - с трудом ворочая непослушным языком сообщил
Кей. - Вы - белокурый ангел...
   - Как звать вашу жену?
   - Карина.
   - Тоже мило, - женщина кивнула. - Я ваш врач. Вы не ощущаете
провалов в памяти?
   В голубых глазах женщины был холод. Долгая жизнь и долгая работа
на Императора. В какой-то мере она и была врачом - хирургом,
отсекающим ненужные клетки социального организма.
   - Нет... кажется... я могу потерять память, мисс?
   - Проверим.
   И они проверили. Кей рассказал ей о своем детстве, о дяде Рауле,
оставившем небольшое наследство, о климате Эндории, о том как
уклонялся порой от уплаты налогов, о знакомстве с Кариной и
рождении Артура.
   - Он, в общем-то, хороший мальчик. Не бросил отца. С ним все в
порядке, мисс?
   - Император не оставляет в беде своих подданных, - с
достоинством сообщила Изабелла. - Как погиб ваш корабль?
   - Мы стартовали с Эндории вечером тринадцатого, в шестую декаду
восточных ветров...
   - ... интерфазники обычно не капризничают, но видать...
   - ... Артура на кусочки разорвало, не приведи бог такое
увидеть...
   Лицо Изабеллы оставалось бесстрастным. Она повидала куда
большее, чем разорванный на кусочки маленький мальчик.
   - ... аТан-то сработал, вот уж никогда до конца не верил...
   - ... вышли мы к этому сараю, а там мертвый старик, и трактора
всякие...
   Изабелла положила ладонь на горло Кея. И без всяких эмоций
сказала:
   - Нехорошо обманывать слуг Императора. Нам нужна истинная
правда, полная правда... Кей. Ваша жизнь еще так хрупка... а вы
врете.
   - Мисс... - Кей захрипел. - Он стрелял в нас, что я мог
поделать? Боже, они все здесь сошли с ума...
   Изабелла вытерла руку о простыни и улыбнулась:
   - Теперь лучше. Императора не беспокоит смерть мятежников и
бандитов, но он любит искренность.
   Кей торопливо закивал.
   - Вы ловко выкрутились из неприятностей, Кей Овальд. Этот
комбайн в крови от шин до кабины, словно побывал на бойне.
   - Мисс... я плохо соображал, когда вел машину. Нас пытались
остановить... я не ранил людей Императора, мисс?!
   - На ваше счастье - нет, - холодно отозвалась Изабелла. - Вы
очень удачливый человек. Простой торговец... и такая прыть. Меня
всегда смущали люди, выходящие за рамки своей професии. Ваше
дело торговля - а не воинские подвиги.
   - Мы, Овальды, всегда честно служили Императору Грею! - возвышая
голос сказал Кей. - Мой дед, Артур, в чью честь я назвал сына,
на Смутной войне...
   - Оставьте, Кей. О подвигах вашего деда я уже достаточно
наслышана от мальчишки. К вам они отношения не имеют. Отдыхайте.

   Уже в дверях Изабелла добавила:
   - Мы сообщим на Эндорию о вашем чудесном спасении. Что передать
жене?
   - Что я люблю ее... и прошу не волноваться.
   - Последнее пока преждевременно.
   Дверь закрылась, и Кей опустил голову на подушку. Ему оставалось
только надеяться, что старый, хитрый лис Кертис предусмотрел
все. Что он умнее старых женщин из Службы Имперской
Безопасности.

   В своем кабинете, обставленном просто, как и подобает слугам
Императора, Изабелла Каль составляла еженедельный отчет.
Рутинная работа, по традиции сваливаемая на заместителя
регионального Командующего, приносила ей удовольстивие. Простые
цифры - о потерях мирного населения, расходах Службы, количестве
завербованных агентов. А сколько за ними работы, сколько жизней
- и еще больше смертей.
   Сколько власти!
   Сообщение с Эндории пришло только к вечеру. Изабелла пролистала
официальную справку, просмотрела ролик, заснятый агентом в доме
Овальдов. Высокая, худощавая женщина - Карина Овальд, зарыдала,
увидев фотографию Кея - с осунувшимся, полубезумным лицом. Тут
же взяла себя в руки, и насела на агента с вопросами. Как
связаться? Почему не сообщили раньше? мы не последние люди на
Эндории! Не оплатит ли Служба ее перелет на Инцедиос?
   - Тощая стерва, - заключила Изабелла, выключая запись. Этот
торговец не имел вкуса. Красивая мордашка - еще не все в
женщине. Но теперь понятно, в кого пошел его сын... - Артур
Овальд, наблюдение, - приказала она.
   Экран вновь ожил - но Артура в маленькой комнатке не было.
   - Поиск.
   Артур Овальд был в душе. Изабелла склонила голову набок,
внимательно разглядывая мальчика. Красивый, щенок. Отец тоже
ничего - но погрубее, попроще...
   Мальчик тем временем присел на дно ванны. И принялся за то
занятие подростков, для которого душ служит самым удобным
прикрытием.
   Каль почувствовала, что начинает возбуждаться. Работа редко
оставляла ей время на секс.
   Включив экранирование, Изабелла достала из нижнего ящика стола
вибратор. Не отрывая взгляда от экрана, закинула ноги на стол...

   Артур принимал душ достаточно долго, чтобы Изабелла Каль
получила все желаемые эмоции. Приведя себя в порядок, она
включила автосекретаря и сказала:
   - Семья Овальд. Красный режим отменяется. Желтый режим в течении
недели. Оперативная работа - Луис Номачи. Видеоконтроль...
видеоконтроль остается на мне.
   Ей понравилось недавнее ощущение. То, чем ей приходилось
заниматься с директором Службы Куртом несло в себе мало
приятного.

        8.
   На следующий день Артуру Овальду разрешили навестить отца. Кей,
полулежа в постели, ел жиденькую овсяную кашу. Вкус у нее был
божественный - по сравнению с теплой минеральной водой, которую
позволили выпить накануне.
   - Папа?
   Кей молча протянул тарелку медсестре - рыженькой девице
субтильного телосложения. Они с Артуром смотрели друг на друга.
   - Я рад, что ты не посрамил имя деда, - сказал Кей.
   Артур улыбнулся.
   - Пап, ты гораздо лучше выглядишь.
   - Это неудивительно.
   Артур покосился на медсестру. Сообщил:
   - Они связались с мамой... она со мной разговаривала. Я сказал,
что приезжать не надо. Ты ведь через три дня выпишешься, и мы
полетим домой. Правда?
   старый, хитрый Ван Кертис. Он переиграл-таки Службу. У меня
действительно есть домик на Эндории, и жена по имени Карина...
   - Придется полететь, сын. В нашем космопорте кое-кто нуждается в
хорошем скандале. Мы из них вытрясем все... и за корабль, и за
эти мучения.
   Рыжая медсестра улыбнулась, отворачиваясь. Этот
здоровяк-торговец был ужасно самонадеян. Технические службы
космопортов поднаторели на подобных скандалах.
   Впрочем, эндорианец чертовски упорен и удачлив. Возможно он и
выжмет какую-то сумму... через пару лет.
   - Артур, принеси мне нормальный бутерброд... - прошептал за ее
спиной Кей Овальд. Вот, всегда так. Стоит пациенту начать
шевелиться, как он мечтает нарушить режим...

   Луис Номачи был человеком обманчивой внешности. Пухлый как
колобок, жизнерадостный, радующийся, как казалось, всему
происходящему. Его способность быстро подниматься по службе
вызывала удивление коллег. Луиса считали стукачом, поговаривали
о высоких покровителях. Но дело было совсем не в этом. Просто
Луис умел принимать любые правила игры. Такие как он, выживали
на оккупированных планетах, переживали смену всего начальства, и
шли вверх - медленно, но неуклонно. Раньше их рост сдерживал
срок жизни. Теперь наступало их время, их шанс. Способные
приспособиться ко всему, выдержать победу и поражение - они
подобно колючей сорной траве прорастали на теле Империи Людей.
Нельзя даже было назвать их аморальными. Они всего лишь
соответствовали моменту.
   Сейчас у Номачи было очень несложное задание - контроль за двумя
эндорийцами, находящимися на желтом режиме. Отец и сын.
Добрались в космопорт из регионального отделения "аТана"
- повезло. Каль провела первичную проверку - и скинула дело на
него. Пассивное наблюдение, проверка данных - что может быть
проще...
   Но почему Изабелла Каль лично вела эндорийцев? Почему продержала
неделю на красном режиме - пока ни поговорила с
Освальдом-старшим и ни дала запрос на их родину? Номачи был
лишен звериного чутья Изабеллы, ее семидесятилетнего опыта. Зато
верить в чужой опыт он умел. И обладал упорством того плана, что
присуще скорее дверной пружине, чем человеку.
   Скрючившись перед терминалом компьютера, поминутно жуя сухое
печенье из пачки, Луис открывал то один, то другой файл по
"делу эндорианцев". Рапорт лейтенанта внешней охраны,
заключение врачей, протоколы первичных допросов мальчика, запись
разговора Изабеллы и Кея, доклад Службы с Эндории... Оценка
общей достоверности информации - восемьдесят шесть процентов.
Прекрасно. Золотая середина... не слишком мало, и не настолько
много, чтобы вызвать подозрения. В чем-то они лгали, как и
положено любому добропорядочному человеку.
   Но Изабелла Кай питала сомнения на их счет.
   Луис вернулся к оперативной информации. Фотографии Кея и
Артура... стоп. Не слишком-то они похожи. Карина Овальд
наставляла мужу рога? Возможно... Луис вызвал файл с краткой
информацией о Карине. Портрет... Ну, если она мать мальчика, а
Кей его отец... Луис запустил программу физиономического
анализа.
   Пятьдесят два процента. Артур мог быть сыном их обоих, мог быть
прижит от другого мужчины, мог быть удачно усыновлен. Опять-таки
- средний результат... А если по другому? Вероятность, что Артур
- сын Карины... вероятность, что Артур сын Кея...
   Двадцать процентов. Шесть процентов.
   Прекрасно. Что-то не нравилось программе. Мальчик, который был
сыном Карины и Кея, не мог быть сыном Карины или Кея. Как
необычно...
   Программа могла дурить. Карина могла изменять мужу. В бюро
усыновлений при подборе ребенка могли пользоваться точно такой
же техникой - и подобрать удачного ребенка для пары, а не для
Кари