силу
земной техники.
   Схватка  вышла  довольно  жаркой,  но  противники  проекта  не  ожидали
квалифицированного  и  сильного  противодействия.  Они  не  готовились   к
серьезной борьбе и проиграли по всем пунктам.
   Комитет      назначил      Ротанова       временным       руководителем
монтажно-строительного управления, занимавшегося закладкой нового корабля.
   Только поздно вечером,  когда  отшумели  последние  споры,  когда  было
выработано и принято окончательное решение, когда его наконец утвердили  и
председатель об®явил о закрытии  этого  затянувшегося  заседания,  Ротанов
вдвоем с Элсоном вышли из здания Совета.
   И именно здесь, на  мраморных  ступенях  массивного  здания  Совета,  с
наслаждением подставляя  прохладному  ветру  разгоряченное  лицо,  Ротанов
подумал о том, что отсутствие Олега на заседании не просто странно...
   Конечно, можно было по-человечески понять  и  об®яснить  его  временное
отсутствие - в конце концов, он полтора года не видел жену и  имел  полное
право использовать  по  собственному  усмотрению  заслуженный  отпуск.  Но
Ротанов слишком хорошо знал Олега, чтобы не встревожиться.
   Если  в  первые  дни  он  не  придавал  слишком   серьезного   значения
самоустранению Олега, то сегодня настоящий виновник их победы и  торжества
просто обязан был быть рядом.
   Они уже спустились со ступеней и  смешались  с  толпой  нарядно  одетых
людей, когда Ротанов, резко остановившись, не обращая внимания на спешащих
и толкавших их прохожих, повернулся к Элсону и спросил:
   - Вы много раз говорили,  что  чем  сложнее  система,  тем  она  больше
подвержена разрушающему воздействию энтропии.  Это  в  одинаковой  степени
относится и к биологическим системам?
   - Я не биолог. Но если исходить из общих принципов, это несомненно так,
хотя биологические системы способны активно сопротивляться и даже изменять
направление процесса в обратную сторону.
   - И тем не менее, если вы правы, может быть  опасен  не  только  прямой
контакт с  зонами  антипространства,  но  и  длительное  нахождение  людей
поблизости от них... Дальше вам придется идти без меня, извините.
   Повернувшись, он направился к залу Совета. К инфору,  для  которого  не
было "занятых" или "закрытых" номеров.


   Они вошли в кафе с загадочной  надписью  "У  нас  без  Р".  Надпись  то
вспыхивала над входом ослепительным синим огнем, то гасла.
   - Ты не знаешь, что это значит? - опросил Ротанов.
   Олег пожал плечами.
   - Я не был на Земле почти столько же, сколько и ты.  Может  быть,  "без
риска".
   - Или "без радости", - пошутил Ротанов.
   В кафе было довольно многолюдно, но им повезло.  Почти  у  самого  окна
нашелся свободный столик. Здесь не было ни автоматов, ни  официантов.  Они
ждали довольно долго, и как-то сам собой, без подготовок начался разговор,
ради которого, они сюда пришли.
   - Почему тебя не было на защите проекта экспедиции?
   - Сам не знаю... То есть знаю, конечно, надоело.
   - Что именно?
   - Да все. Совет, сама экспедиция...
   - Ты раздумал лететь?
   - Нет, отчего же... В принципе мне все равно, лететь или нет.
   - Тебе не кажется это странным?
   - Самое странное, что нет, не кажется. Меня это не пугает. Не задевает,
не настораживает. Хотя я понимаю, что это выглядит не совсем нормально. За
последнее время у меня голова начала работать как хорошая  кибернетическая
машина, так что я все отлично понимаю и знаю все, что ты обо мзде думаешь.
   - В твою кибернетическую голову не приходила простая мысль обратиться к
врачу?
   - У меня карточка ноль один ноль.
   - Я это знаю. И тем не менее?
   - Приходила, конечно. В общем-то мне это неинтересно. Но во всем должна
быть полная ясность. Я был у Престова.
   -  Престов...  Да,  пожалуй,   сегодня   это   лучший   специалист   по
космопсихологии. И что же?
   - Снижен эмоциональный тонус.  Так  он  сказал.  Со  временем  пройдет.
Следствие долгой работы в космосе. Возьмите отпуск.
   - Может, он и прав... Если только это  не  следствие  слишком  близкого
контакта с Черной.
   - Лучшие специалисты не нашли во мне ни малейших отклонений от нормы. Я
здоров. Абсолютно здоров.
   Он рисовал вилкой на скатерти какие-то  замысловатые  узоры  и  избегал
смотреть Ротанову в глаза.
   Наконец, к ним подошел парень, по одежде мало похожий на официанта.
   - Извините, у нас нет роботов. И официантов тоже.  Вам  самим  придется
обслужить себя. Вот в том окошечке можете заказать ужин.
   - Ну и кафе... Прямо в стиле двадцатого века.
   В конце концов  им  удалось  получить  незатейливый  поднос  с  набором
тонизирующих напитков и легких закусок.
   - Несмотря на твое странное равнодушие, ставлю тебя в известность,  что
проект утвержден. Закладка "Каравеллы" состоялась.  И  сейчас  под  эгидой
только что созданного специального управления монтаж пойдет полным  ходом.
Кроме того, мне поручено сформировать специальную группу для  исследования
Черной. Как руководитель этой группы официально предлагаю тебе войти в  ее
состав.
   - На каких условиях, в какой  должности?  Насколько  я  понимаю,  место
капитана уже занято.
   Ротанов несколько растерялся от этих вопросов, но тут же  взял  себя  в
руки и проговорил спокойно, отчеканивая каждое слово:
   - Если ты имеешь в виду место капитана  "Каравеллы",  то  оно  как  раз
свободно. Но я его  тебе  не  предлагаю  хотя  бы  потому,  что,  пока  ты
находишься в этом непонятном для меня состоянии, предложить его тебе я  не
имею права. А кроме того,  у  меня  с  самого  начала  была  идея  создать
специальную группу для исследования  Черной.  Как  ты  понимаешь,  капитан
корабля входить в нее не может.
   - Как будут распределяться обязанности внутри группы?
   - Кроме командира и механика, других стабильных  должностей  у  нас,  к
сожалению, нет. Ты уж извини, заниматься будем каждый чем придется, смотря
по обстоятельствам.
   Олег поморщился.
   -  Не  люблю  неопределенных  положений...  Но  если  ты   настаиваешь,
небольшой перерыв в моих семейных делах, я думаю, пойдет на пользу.
   - Иными словами, ты согласен?
   - Иными словами - да. - Впервые за этот вечер Олег посмотрел ему  прямо
в глаза.


   На следующий же день Ротанов попросил Элсона организовать их совместную
встречу с Престовым и проинформировать ученого о своих  предположениях  по
поводу возможного воздействия энтропии на человеческий организм.
   После долгой научной дискуссии, провожая гостей, уже  у  самого  порога
Престов задержал Ротанова.
   - Хотя опасения Элсона имеют под собой некоторые основания, я  вам  вот
что скажу: человек - постройка надежная, с большими резервами прочности. И
самое главное - любая живая система  наделена  природной  способностью  не
только  сопротивляться  энтропии,  но  и  побеждать  ее,   вырабатывая   и
увеличивая внутри себя запасы энергии. Так что вы не  беспокойтесь  насчет
Крымова. Со временем его психика стабилизируется.  Все  вернется  в  норму
независимо от причин, вызвавших эти нарушения.
   - Хотелось бы знать, как много времени для этого потребуется.
   -  Здесь  трудно   сказать   что-нибудь   определенное.   Это   слишком
индивидуально, но я думаю, месяц-два. Не больше.
   - Ну что же... Этот срок у него будет.



        7

   Капитан Торсон усердно трудился в маленьком огородике, где астры  росли
вперемежку с  капустой,  а  рыжие  хлопушки  "пьяных"  огурцов  причудливо
обвивали ограду. Посреди клумбы зрел огромный пестрый арбуз.
   Из  распахнутых  окон  коттеджа  время  от  времени  доносились   звуки
электроллы, и тогда Торсон, продолжая возиться  над  грядкой,  представляя
сосредоточенное  лицо  жены,  склонившейся  над  инструментом,   улыбался.
Капитан Торсон был  занят  нанесением  пыльцы  на  стерилизованный  цветок
лилии: он выводил новый сорт.
   Не так давно Торсон сделал удивительное  открытие:  почти  любое  дело,
занимающее одновременно руки и голову, в конце концов  увлекает  человека.
Можно часами копаться в сломанном  видеовизоре  или  выводить  новый  сорт
цветка - неважно, что именно ты делаешь...
   Его руки, покрытые шрамами и ожогами, совсем  недавно  сжимали  штурвал
звездолета. А сам  Торсон  заслуженно  носил  неофициальный  титул  самого
удачливого капитана Федерации. Но, очевидно, везение не может продолжаться
бесконечно. В неведомых сферах после каждого  счастливого  возвращения  из
сложнейших   экспедиций   накапливалась   некая   сумма    нереализованных
отрицательных  возможностей,  счет  рос,  и  в  конце  концов  с  карьерой
звездолетчика  было  покончено.  Это  произошло   несколько   странным   и
совершенно неожиданным для Торсона образом.  Тем  более  неожиданным,  что
послужной список  Торсона  производил  внушительное  впечатление.  Это  он
открыл   двойной    оверсайд,    увеличивший    дальность    броска    при
сверхпространственном переходе. И хотя  теоретики  до  сих  пор  не  могли
толком об®яснить "оверсайд Торсона", он широко использовался на  практике.
Это Торсон вторым, вслед за Ротановым, прорвался  к  Гидре,  когда  оттуда
началась эвакуация остатков переселенцев. И, наконец,  это  он  представил
Совету первый отчет о встрече с "черным кораблем", наделавший столько шуму
два года назад и послуживший началом конца  его  блистательной  карьеры  в
звездофлоте.
   Теперь  Торсон  выводил  новый  сорт  лилий,  он  делал  это  столь  же
обстоятельно и неторопливо, как привык делать все.
   Капитан так увлекся собиранием пыльцы, что не услышал шума под®ехавшего
электробиля.
   Некоторое время  Ротанов  стоял  молча,  разглядывая  широкие  плечи  и
морщинистую, продубленную шею капитана Торсона.  Звуки  музыки  неожиданно
смолкли, и в окне коттеджа показалось слегка  встревоженное  лицо  женщины
средних лет.
   Женщины всегда первыми чувствуют прибытие вестников тревог и перемен:
   - Витое! К тебе пришли...
   Только теперь Торсон обернулся, выронил свои  инструменты  и  шагнул  к
Ротанову.
   Они обнялись, как это принято между  звездолетчиками,  когда  встретишь
друга в дальнем космосе.
   Не так уж часто в дом Торсонов заглядывали друзья, может, виноват в том
был нелюдимый характер Торсона или расположение  их  дома,  удаленного  от
обычных пассажирских трасс. Как бы там ни было, визит Ротанова переполошил
этот тихий дом.
   Торсон усадил гостя на почетное место, налил  ему  чаю  из  серебряного
самовара и пододвинул поближе блюдо с домашним печеньем.
   Ротанов, поддавшись обаянию невинной игры в старину, пил чай из  блюдца
и слегка усмехался. Он все еще не мог решить, с чего начать разговор, и не
знал, стоит ли его начинать  в  присутствии  хозяйки  дома,  а  потому  не
спешил.
   Торсон  стал  говорить  о  сравнительных  достоинствах  клубничного   и
рябинового варенья, где-то  за  окном  однообразно  жужжали  пчелы,  пахло
медом. Иногда порывы ветра приносили из сада острый пряный запах цветов, и
почему-то хотелось верить, что за  окном  восемнадцатый  век,  что  звезды
приколочены  к  небосводу  серебряными  гвоздиками,  а   человеку   некуда
спешить...
   К счастью, а может быть, к сожалению,  все  это  было  не  так.  Дважды
Ротанов осторожно пытался  намекнуть  на  деловой  разговор,  неинтересный
женщинам, но все напрасно. Анастасия Торсон улыбалась ему  обворожительной
улыбкой, согласно кивала головой, но своего поста не покидала.
   Наконец Торсон  достал  кисет  и  фантастическую  трубку,  изображавшую
голову дракона.
   - Неужели здесь у тебя  настоящий  табак?  -  почти  с  ужасом  спросил
Ротанов.
   -  Настоящий,  мой  друг,  настоящий,  давно  запрещенный   ассоциацией
медиков. Я ведь люблю нарушать  законы,  ты  знаешь.  Выращивать,  правда,
приходится самому, под видом салата.  Так  о  чем  ты  собирался  со  мной
поговорить?
   Ротанов  досадливо  крякнул  и  вновь  посмотрел  на  Настасью.  Торсон
усмехнулся:
   - После моей отставки я дал ей слово, что все дела,  связанные  с  моей
работой, решаются отныне только  с  ее  участием.  Она  у  меня  психолог,
талантливый психолог, да ты знаешь, встречался, наверно, с ее  статьями  в
"Вестнике психологии".
   - Ну что же... - вздохнул Ротанов, - в конце концов, у меня нет  особых
секретов. Я всего лишь хотел предложить  вашему  мужу  место  капитана  на
"Каравелле".  Подготовка  и  руководство  экспедицией  поручены  мне.  Что
касается формальностей, связанных с  вашей  отставкой,  можете  о  них  не
беспокоиться. Совет утвердил для нас режим группы А.
   - Какую-то секунду Ротанову казалось, что Торсон не понял или понял  не
все, не до конца. Поза его не изменилась. Не дрогнул  ни  один  мускул  на
лице, лишь дым,  ядовитый  и  ароматный  одновременно,  продолжал  клубами
подниматься над его рано полысевшей головой. Но что-то за столом неуловимо
изменилось. Все так же жужжали пчелы за окном, все так же  одуряюще  пряно
пахли лилии, только руки Анастасии Торсон,  державшие  у  самовара  чашку,
вдруг задрожали, и кипяток брызнул на скатерть.
   Медленно она опустила чашку, закрыла кран самовара и вышла из  комнаты,
не произнеся ни слова. А Торсон все молчал,  и  Ротанов  не  торопил  его.
Слишком хорошо он понимал, что должно  сейчас  твориться  в  душе  старого
капитана, раз и навсегда простившегося с  работой,  которой  посвятил  всю
жизнь. Слишком хорошо знал, что  аромат  чужих  планет  и  запах  пластика
корабельной рубки в®едаются в память крепче всех других ароматов...
   Торсон вынул изо рта трубку, долго уминал табак и раскуривал ее заново.
Ротанов подумал, что этот древний обычай придуман специально,  чтобы  дать
человеку время подумать, не выдать лишних эмоций,  помолчать,  прежде  чем
ответить нечто важное.
   И они молчали. Пахло медом, корицей, и тишина стояла такая, что  слышно
было, как стрекочут кузнечики за рекой в дальней роще.
   - Послушайте, Игорь, зачем, собственно,  я  вам  понадобился?  Ведь  вы
зачислили в состав экспедиции Крымова, да и сами, насколько мне  известно,
навигатор первого класса...
   И Ротанов понял, что  новости  в  этот  удаленный  от  столицы  коттедж
поступают с поразительной скоростью. И еще он подумал о том, как  спокойно
и точно задал Торсон вопрос о самом главном. Нет, он не  ошибся  в  выборе
капитана, что бы там ни говорили в Совете.
   - Вы правы. И я и Крымов - навигаторы первого класса. Но на корабле  не
может быть двух капитанов, поэтому наша специальная  группа  не  войдет  в
состав команды корабля. Ее задачи... - Ротанов пожал плечами, - сегодня  я
даже затрудняюсь их сформулировать. Они определятся на  месте,  исходя  из
обстоятельств. Одно могу гарантировать. Ни в ваши действия, ни в  действия
команды я и мои люди вмешиваться не будут. При  любых  обстоятельствах  мы
останемся лишь пассажирами.
   - Не думаю, чтоб это было так, но хорошо хоть то, что вы это  обещаете.
Каковы подлинные задачи экспедиции? Об этом много  говорят,  слухи  весьма
противоречивы, и, судя уже только по этому, задача экспедиции засекречена,
зачем?
   - Вы задали  сразу  два  вопроса.  Отвечу  сначала  на  второй.  Задачу
экспедиции решено засекретить до получения результатов именно потому,  что
сегодня они весьма проблематичны.
   - То есть?
   - То есть мы не совсем уверены в благополучном исходе. И чтобы избежать
плебисцита, который, с большой долей вероятности, запретит нашу экспедицию
вообще, Совет решил принять на себя ответственность за выдачу нам открытой
карты и режима группы А. По закону он имеет на это право в  исключительных
обстоятельствах.
   - А что, положение настолько серьезно?
   - Более чем.
   - Выходит, я тоже не имею права знать  истинную  задачу  экспедиции?  В
таком случае я сразу же отказываюсь от вашего предложения.
   - Не горячитесь, Торсон. И  не  забывайте,  что  вы  еще  не  дали  мне
официального согласия. Только после этого я смогу полностью ввести  вас  в
курс дела. А пока могу лишь сказать, что речь идет  о  "черных  кораблях".
Если не ошибаюсь, это вы впервые назвали их так?
   - Так вот оно что... Вот почему вы обратились именно ко мне...
   Ротанов согласно кивнул.
   Торсон встал, вытянулся, лицо его посуровело, и Ротанов, незнакомый  со
старыми традициями космофлота, тоже невольно поднялся, ожидая  чего-нибудь
торжественного и немного нелепого. Но Торсон ничего не сказал. Лишь  пожал
ему руку и отвернулся к окну. Прищурившись, он долго смотрел на  половодье
красок, затопившее сад и луг.
   - Да. Вы правы. Мне довелось первым встретиться с "черным кораблем".
   И без всякого перехода, так же обстоятельно и медленно, как делал  все,
Торсон начал рассказ о происшествии с "Реей", о том самом казусном случае,
о  котором  до   возвращения   Крымова   в   космофлоте   ходило   столько
противоречивых легенд и слухов.
   ...Волокнистое "веретено" появилось на оптических экранах неожиданно  и
в опасной близости от корабля. Вначале Торсон решил попросту замедлить ход
"Реи",  чтобы  дать  возможность  неизвестному  об®екту  пересечь   трассу
корабля. Пока штурман и дежурный навигатор спорили о том, астероид это или
ядро  газовой  кометы,  корабль  тряхнуло  в  первый  раз  и  стало  резко
заворачивать в сторону неизвестного тела.
   - Ничего не понимаю... -  пробормотал  штурман,  -  впечатление  такое,
словно мы попали в мощное гравитационное поле...
   Напрасно бешено вращавшиеся антенны слали во все стороны лучи  радаров.
Напрасно автоматы  изучали  окружающее  пространство  во  всех  видимых  и
невидимых лучах спектра - космос был чист и пуст.
   Только это странное "веретено"  продолжало  слабо  фосфоресцировать  на
оптических экранах, и  именно  вокруг  него  неведомая  сила  заворачивала
орбиту корабля, постепенно превращая ее в параболу.
   - Зря снизили скорость! - сказал штурман.
   Торсон отрицательно покачал головой.
   -  На  прежней  скорости  амортизаторы  не  выдержали  бы   перегрузок.
Посмотрите на индикатор поля.
   Неизвестное тело об®емом чуть больше десятка кубических метров обладало
чудовищным гравитационным полем.
   - Этого не может быть!
   - Может, может, - проворчал Торсон. - Здесь все может  быть.  Из  этого
района не вернулось уже три корабля.  -  И  он  плавно  передвинул  рычаги
главных двигателей, наращивая мощность и одновременно отворачивая корабль.
В это же  время  навстречу  незнакомцу  был  выпущен  ракетный  разведчик.
Маленькая ракетка, двигатели которой не  обладали  необходимой  мощностью,
чтобы противостоять полю тяготения, стремительно развернулась и  понеслась
навстречу "веретену".
   Ее  передающие  камеры  работали  до  самого  последнего  мгновения.  С
расстояния сто метров "веретено" казалось чем-то вроде облака. У  него  не
было четкой формы. Оно выглядело размытым, сглаженным. Возможно,  какое-то
защитное поле закрывало об®ект, но Торсон заметил, что  сквозь  "веретено"
просвечивают звезды. В следующую секунду разведчик столкнулся с  об®ектом.
Не было ни вспышки, ни пламени - ничего.
   Разведчик словно нырнул  в  темную  воду  и  скрылся  в  ней  навсегда.
Поглотив разведчика, таинственный предмет изменил направление  движения  и
пошел на сближение с земным кораблем.
   "Рея"  пробовала  посылать  ему  сигналы  и,  разумеется,  не  получила
никакого ответа.
   Когда до неизвестного тела осталось не больше двух  километров,  Торсон
приказал открыть огонь...
   - Мне вовсе не хотелось, чтобы "Рея"  повторила  судьбу  разведчика.  И
знаете, что поразило меня больше всего?
   - Знаю. Не было взрыва.
   Торсон вынул трубку, повернулся, и  Ротанов  впервые  за  время  беседы
увидел в его глазах нескрываемое удивление.
   - Откуда вам это известно?
   - Теперь вы уже не единственный, кому встретился "черный корабль".
   -  Вот  оно  что...  Да,  мы  не  поскупились  на   заряд,   учли   его
гравитационное поле. Лазерные пушки  не  произвели  на  него  впечатления.
Тогда я дал серию залпов из синтезаторов - и снова ничего...
   Даже антипротоны исчезали бесследно в этом дьявольс