рвалось сердце, она уже знала, что  поверила  ему  и  не
станет больше мучить себя. Такие решения надо принимать сразу без  фальши,
без жалости к себе, чтобы не грызть потом локти от бессильного  сожаления.
Такие мгновения бывают лишь раз в жизни. Один только раз.
   И вдруг иная, страшная мысль  сковала  ее:  "Потеря  памяти  -  это  же
фактически  смерть...  Смерть  ее  личности,   всего,   что   ей   сегодня
принадлежит; все, что ей  дорого,  будет  уничтожено  забвением,  даже  ее
любовь. Там, у рэнитов, другая женщина, кто знает, какой она будет...  Мог
ли он до конца заглянуть в столь далекое будущее, и даже если он прав, что
ей от того, ей, Анне?"
   А минуты шли, она видела, как зеленые цифры  на  циферблате  сменились.
Осталось всего тринадцать минут, ей уже не добежать  до  катера,  не  надо
себя обманывать, все это бред! Образы больного,  измученного  воображения!
Через тринадцать минут последний раз мелькнут цифры - все  будет  кончено.
Раздастся стартовая команда, корабельные  переборки  отзовутся  на  легкий
толчок уходящего пустого катера. А она навсегда останется  здесь,  в  этой
железной коробке корабля. Наедине со своим знанием и со своей совестью...
   И  вдруг  как  вспышка  сверкнула  мысль,  все   определившая   и   все
расставившая на свои места: если все происшедшее бред, галлюцинация -  так
и не будет никакой стартовой команды! Катер останется в ангаре. В грузовом
отсеке одни автоматы, даже об®яснять ничего не придется, и она,  ничем  не
рискуя, через пятнадцать минут спокойно вернется в свою каюту!
   По коридору она бежала  так,  как  когда-то  бегала  на  соревнованиях,
вкладывая в этот бег всю себя без остатка, словно гналась  за  собственной
тенью... Поворот, еще поворот. Лифт наверху! Не  ждать!  Во  втором  ярусе
есть еще один! Вниз по лестнице. Кто-то стоит на пути, энергетик Семин, не
останавливаться, не задерживаться. Он что-то крикнул ей вслед  -  неважно!
Все теперь неважно. Вот еще поворот, и  кабина  лифта:  "Девятая  грузовая
палуба" - лифт тронулся. Бешено, у  самого  горла,  колотилось  сердце,  а
может быть, это стучал мотор над кабиной лифта...
   Упругий толчок. Двери распахнулись, и она очутилась в грузовом  отсеке.
На аппарелях лежали длинные сигарообразные тела грузовых ракет, наполовину
утопленные в герметических стартовых шлюзах.  Первая,  вторая,  четвертая,
следующая должна быть пятой... но завыли сирены, замигал красный свет. Как
она могла  забыть!  Две  минуты  предстартовой  подготовки,  сейчас  будут
заблокированы все выходы, все люки ракет! Она опоздала! И уже по  инерции,
не снижая скорости, ткнулась в корпус с огромной белой цифрой  5.  Рванула
на себя и повернула по часовой стрелке ручку люка. К ее удивлению,  крышка
поддалась. Уже внутри, завинтив за собой люк, она поняла, в чем дело: пока
в ангаре находился человек, автоматы блокировки не могли включиться.  Зато
теперь сирена с новой силой взывала в последний раз и умолкла. В  полутьме
она с трудом нащупала  кресло  пилота,  застегнула  ремни.  Вообще-то  эти
ракеты не были предназначены для людей и только в случае аварии могли быть
использованы как спасательные шлюпки, потому тут и стояло это кресло.
   Кровь неистово стучала в висках, а мысли текли неторопливо  и  холодно,
почти отрешенно, словно все происходящее уже не касалось  ее,  словно  она
думала о ком-то другом, совсем  постороннем  для  нее  человеке.  В  конце
концов, сама по себе сирена еще ничего не значит, это могло  быть  простым
совпадением, могли отправить совсем другую ракету! Но в глубине  души  она
уже знала - никакое это не  совпадение,  не  бывает  таких  совпадений,  и
именно эту ракету через несколько секунд автоматы вышвырнут в космос...
   Новая мысль уже ничего не добавила  к  ее  состоянию...  Она  задержала
старт, пока бежала по ангару, она не знала точно, на сколько, может  быть,
всего на минуту. Но и этого могло оказаться  достаточно  для  того,  чтобы
траектория ее ракеты не попала в ту трещину, о которой ей говорили...  Что
же тогда? Куда она приземлится? Может быть, никуда? Вечно будет кружить  в
пустоте? Или через полчаса в ангаре флагмана  она  увидит  разгневанные  и
удивленные лица своих товарищей? Что она скажет Торсону? Как об®яснит свой
поступок? Но ничто не могло уже вывести ее из  каменного  оцепенения.  Все
страхи, опасения, расчеты скользили  по  краю  ее  сознания,  не  проникая
внутрь ее существа, сжавшегося в  маленький  испуганный  комочек,  и  лишь
секунды звучали там, секунды,  которые  отсчитывал  неведомый  метроном...
"Все это чушь!  Не  будет  вообще  никакого  старта!  Ракета  останется  в
ангаре!" И в эту секунду шумно вздохнули  вакуумные  насосы,  и  невидимая
лапа гидравлического поршня толкнула ее ракету вперед.
   Ровно через четыре минуты стартовавшая к флагману грузовая  шлюпка  под
номером пять исчезла сразу со всех экранов.


   Эсхин сдержал слово. Корд взмыл в  небо,  и  Элна  осталась  одна.  Она
стояла у входа в свое  тайное  жилище  в  ущелье  племени  бореев.  Пещера
показалась ей холодной и чужой. До последней мелочи знакомые вещи вызывали
раздражение. Странная пустота и  безразличие  овладели  ею.  "Все  сделано
правильно,  -  успокаивала  она  себя,  -  так  и  должна  была  поступить
хранительница времени. Законы звездолетчиков не отменяются  никогда...  Ты
выполнила пожелание своего командира, приказ, если угодно".  Беда  была  в
том, что Эсхин перестал быть ее командиром с тех пор, как захватил  власть
на планете, нарушил устав и закон своей родины. С тех пор, как в  неравной
схватке был убит и брошен в озеро Забвения ее названый брат. "Ну что же, -
жестко сказала она себе, - в таком случае ты можешь считать, что выполнила
просьбу Эсхина, пусть теперь  не  командира.  Пусть  он  ошибся,  совершил
преступление, но он человек твоего племени, и ты должна была выполнить его
просьбу - это вполне естественно. В предстоящей схватке с  чужеземцами  ты
должна быть на стороне племени, которое вскормило тебя, воспитало, вложило
в твои руки знание и почти  неограниченное  могущество..."  Где  оно,  это
могущество? И где это  племя?  Жалкая  горсточка,  рассеянная  на  дальних
звездных системах, все, что осталось от великой цивилизации...
   Жестокая правда, холодная и безжалостная, вдруг встала  перед  ней  без
единого покрова. Она еще пыталась оправдаться. У нее  еще  были  в  запасе
серьезные доводы. В конце концов, она не совершила даже предательства. Она
не виновата, что желания разных людей совпали в одном-единственном пункте.
Один из них во что бы то ни стало хотел разгадать тайну Энны и  для  этого
должен был попасть на остров Рин. Второй просил ее любой  ценой  доставить
на остров Рин руководителя земной экспедиции. Каждый из  них  получил  то,
что хотел. Землянин был так наивен и  доверчив...  И  у  него  были  такие
добрые руки... Вдруг что-то на нее нахлынуло - боль какая-то, неизведанная
раньше, сладкая и горькая. Она даже названия ей не  знала...  Только  слез
сдержать не смогла, согнулась  от  этой  боли,  ощупью  нашла  скамейку  и
опустилась на нее. Сидела неподвижно и тихо.  Очень  долго  сидела,  а  по
лицу, незамеченные, одна за другой катились крупные слезы.  Человек  этот,
чужого  племени,  оказался  ей  вовсе  не  безразличен.  "Это  невозможно,
неправда! - крикнула она себе. - Он чужак,  он  человек  чужого  племени!"
Слова звучали пусто и жалко. Она продолжала казнить себя. "Ты ведь  знала,
что его ждет. Ты догадывалась, что не  заложник  нужен  Эсхину.  Дорога  к
озеру Забвения - вот что ему предстоит!.. Нет, Эсхин не посмеет.  В  конце
концов, землянин не первобытный дикарь - его мозг способен  сопротивляться
постороннему воздействию,  Эсхин  побоится  рисковать,  с  "озером"  шутки
плохи..." Элна металась по пещере, не находя места. И воспоминания,  яркие
как видения,  подстегивали  ее...  Вот  опустились  вниз  деревянные  руки
богини, открывая священный плод, и он предоставил ей право  выбора,  право
решения... Вот отшвырнул ее прочь от пасти змея и загородил своим телом...
Вот он борется с волнами, ни на секунду не выпуская ее обессилевшего тела,
не давая себе передышки. А потом там, на  острове  Рин,  когда  Эсхин  так
легко согласился освободить ее и она промолчала, принимая это условие,  он
не сказал ни слова, лишь посмотрел на нее. Теперь она будет  помнить  этот
взгляд всю оставшуюся жизнь.
   И, не сопротивляясь, каким-то мертвенным,  сломленным  жестом  она,  не
зажигая света, нашарила на столе граненый стеклянный  шар,  так  удививший
Ротанова, когда он впервые пришел к ней сюда. Стеклянным - шар  осветился,
наполнился клубами тумана. Туман  сгустился  плотным  светящимся  облаком,
приобрел форму, и вот уже знакомая хищная усмешка скривила губы  человека,
которого она так ненавидела и боялась...
   - Ну, что тебе? У меня мало времени.
   - Мне нужен землянин, Эсхин. Я передумала. Верни мне его.
   - А больше тебе ничего не нужно? -  Эсхин  пожевал  губами,  и  на  его
костлявом лице словно из самых глубин проступила  издевательская  усмешка.
Ей показалось, что он видит ее  насквозь,  и  она  даже  передернулась  от
внезапного  чувства  гадливости,  так  неприятна  оказалась  для  нее  его
догадливость.
   - Увы, девочка. Пожалуй, в этом я не смогу тебе помочь. Землянин  нужен
мне самому. К тому же я не меняю своих договоров.
   - Ты не сможешь отдать его "озеру" - это слишком опасно. Верни мне его.
   Она  сама  почувствовала,  как  неубедительно  звучит  ее  голос,   как
откровенно слышны в нем растерянность и мольба. На этот  раз  он  даже  не
усмехнулся.
   - А вот это уж не твое дело. Я сам решу, как поступить с землянином.
   Внезапно она почувствовала гнев. Все  ее  существо  охватила  неведомая
раньше ярость, а в голосе зазвучал металл, несвойственный и незнакомый ей.
   - Послушай, Эсхин. Если ты не вернешь землянина, ты пожалеешь об  этом,
я тебе обещаю.
   Несколько секунд он молча разглядывал ее.
   - Видимо, я поспешил отпустить тебя с Рина. Но это еще можно исправить.
   Он сразу же отключился, и волна холодной ярости помогла ей справиться с
извечным страхом перед этим человеком. Теперь, по крайней мере, она знала,
что  надо  делать  дальше.  В  глубинах  ее  памяти  много  лет  хранились
бесполезные знания бывшей  звездолетчицы,  хранительницы  Хронара,  знания
жрицы, богини Юстары. В них было немало  такого,  о  чем  до  сих  пор  не
подозревал даже Эсхин. Ей были известны тайные пути, ведущие на остров и к
его сердцу - Хронару, пути, о которых, кроме нее, не ведал никто.
   Так, значит, она снова увидит землянина... И сразу же перед ней со всей
очевидностью встал вопрос: "Что дальше?" Что она ему скажет, что  сделает?
Был один-единственный путь победить Эсхина и освободить землянина  из  его
рук. Один-единственный, сомнительный и рискованный путь. Она знала,  зачем
Ротанову понадобился остров Рин.  Без  ее  помощи  он  никогда  не  сможет
осуществить задуманное. И он даже не скрывал своих планов.
   Он хотел остановить, а затем и совсем уничтожить механизм,  управляющий
временем, охранять который ей было поручено много лет назад. Старые законы
и правила прочно сидели в ее голове, вбитые вместе  с  первыми  шагами,  с
первыми словами родного языка... Впрочем, родного ли? Почему она так и  не
смогла узнать, кто были ее родители? Почему вообще от нее скрыли тайну  ее
рождения? Разве это важно сейчас? Разве не для того, чтобы  оправдаться  в
собственных глазах, вспоминала она сейчас все мелкие обиды, все, что могло
пошатнуть, разрушить ее привязанность к  родному  племени?  "Чужеземец  не
имеет права видеть Хронар, не имеет права знать о нем. В интересах  других
народов это устройство не может быть использовано никогда" -  так  гласили
правила, часть из которых она уже нарушила, а оставшиеся...  Впрочем,  она
не была уверена в том, что, принеся ему в дар  все,  что  могла  принести,
свою любовь и свой попранный долг, она добьется успеха даже такой ценой...
Никто не смог бы теперь предсказать, к  чему  приведет  остановка  Хронара
после того, как на планете появилось озеро Забвения...
   Сомнения обессилили ее, и она отложила решение самой важной проблемы на
более поздний срок, как будто это что-то меняло... Главное, она увидит его
снова, и эта простая мысль заслонила все остальное, оказалась важней  всех
ее рассуждении, высоких обязанностей,  долга...  Она  не  ведала,  сколько
времени будет продолжаться это наваждение, не желала ничего  рассчитывать,
предугадывать. Она знала, что летит к нему, летит  сейчас  же!  Не  одному
Эсхину подвластны корды, у нее есть своя птица, о которой не знает  никто.
Она берегла ее на самый крайний случай,  кажется,  теперь  он  настал.  Ей
хотелось выглядеть перед ним так, как выглядят женщины его страны,  но,  к
сожалению, она не знала о них ничего. И в конце концов решила одеться  как
можно проще, распустила волосы широкой  светлой  волной.  Мудрый  глубокий
инстинкт руководил каждым ее поступком, словно стоял у нее  перед  глазами
образ  женщины  из  далекого  далека...  Не  зная  ничего  об  Анне,   она
неосознанно подражала ей. И, уже не скрывая от  себя  обжигающей  радости,
помчалась навстречу человеку, которого видела так мало и  которого  любила
так, будто знала его долгую жизнь, словно  могла  она  поверить  в  обряд,
совершенный в храме Юстары, словно была она  с  ним  одной  крови,  одного
племени...
   И как только решение было принято, как только корд взмыл в  воздух,  за
тысячи километров отсюда, за барьером свернутого пространства, в одном  из
кораблей  поддержки  открылся  грузовой  люк,  и  гидравлический   поршень
вытолкнул в пространство крошечную ракетку, в которой, сжавшись от  страха
и  уже  победив  его,  сидела  другая  женщина...  Но  соединилось  кольцо
разорванного  времени,  и  странные  картины,   рожденные   пробуждающейся
памятью, проносились в голове той,  что  летела  сейчас  по  небу  Энны  к
человеку, которого ждала так долго...
   Корд сложил крылья и ринулся вниз с огромной высоты.  У  Элны  заложило
уши, а плотный поток  воздуха  рвал  волосы,  забивался  в  легкие,  мешал
дышать. Она туже затянула ременные тяжи, крепящие ее тело к  седлу  корда.
Внизу под ней вращался игрушечный остров Рин - крохотное колечко гор среди
безбрежного океана. Наблюдатели сразу же заметили чужой  корд,  и  уже  на
высоте в два километра защитные батареи открыли  огонь.  Элна  знала,  что
батареи не рассчитаны на атаку сверху и надежно  защищают  остров  лишь  с
моря. Племена, живущие на Энне, не располагали летательными аппаратами,  и
Эсхин не опасался вторжения извне, сквозь купол свернутого пространства.
   Несмотря  на  опасность,  вопреки  страху  странная  пьянящая   радость
завладела всем ее существом, словно залпы электрических батарей были всего
лишь фейерверком, зажженным в ее честь, словно она мчалась на праздник...



        12

   Наверно, нет ничего тоскливей штормового пустынного  моря  без  паруса,
без  клочка  суши  на  горизонте.  Лишь   свинцовая,   испещренная   рябью
поверхность воды раскинулась во все  стороны,  постепенно  растворяясь  во
мраке. Даже горизонта не было видно.
   Ротанов стоял на верхней  галерее  один.  Давно  заброшенные  помещения
верхнего яруса не нуждались в охране, отсюда был один выход - вниз.
   Шаги он услышал сразу же, но не показал вида. Кто-то крался у  него  за
спиной. Это не  были  шаги  робота,  но  в  верхних  галереях  острова  не
встречались люди... Может быть, Эсхин? Человек подошел уже совсем  близко,
Ротанов не стал больше ждать и резко обернулся.
   Перед ним стояла Элна. Широкий светлый плащ волнами окутывал ее фигуру,
незнакомая прическа так сильно изменила лицо, что в первую секунду  он  ее
не узнал и удивился своему волнению:
   - Ты? Но откуда? Как ты здесь очутилась?
   Она ответила едва слышно, одними губами, и  не  отрывала  глаз  от  его
лица, словно видела впервые:
   - Когда-то я была хозяйкой этого острова. Мне известны тайны, о которых
не знает даже Эсхин... Но ты, кажется, не рад мне?
   - Не знаю, - честно признался он, - слишком это неожиданно.
   Никогда его не подводила память, а вот сейчас он не мог сказать, почему
таким знакомым  и  одновременно  чужим  показалось  ему  ее  лицо,  словно
встретил другую женщину... А она без улыбки, серьезно и испытующе смотрела
ему в глаза.
   - Ты знаешь, почему я здесь?
   Он отрицательно качнул головой.
   - Со мной произошла странная вещь. Когда мы расстались с  тобой,  когда
Эсхин отпустил меня с миром,  мне  казалось,  что  все  правильно,  что  я
сделала все так, как должна была сделать. Ты попал туда, куда стремился...
Я тоже выполнила свои обязательства, одним словом, оставалось  улететь  со
спокойной совестью. Не получилось.  Не  должна  я  была  возвращаться,  не
должна была говорить тебе то, что собираюсь сказать. И  вот,  однако...  -
Она замолчала, и он не произнес ни слова, чувствуя, что в эту минуту ничем
не может помочь ей, только она сама имела право решить, что делать дальше.
- Ладно. Как говорят  бореи:  "Никто  дважды  не  может  пройти  мост,  не
возвращаясь".  Нельзя  дважды  принимать  решение.  Да   и   некогда   нам
раздумывать. Эсхин уже знает, что я здесь. Слышишь свистки  охраны?  Через
минуту они будут здесь. Пойдем.
   - Но куда? Отсюда один выход в галерею, там роботы.
   -  Пойдем.  Я  покажу  тебе  Хронар.  Самое  большое  достижение  нашей
цивилизации и самую большую ее тайну.
   - Разве ты имеешь право это делать?
   - А ты как считаешь?
   - Может быть, я сам?
   - Туда не сможет войти никто посторонний. Пойдем, а то передумаю.
   Совсем  уже  недалеко,  за  поворотом,  послышался  лязг  металлических
подошв. Охранные роботы не теряли времени даром... Она  достала  откуда-то
из складок  своего  плаща  небольшой  предмет,  больше  всего  похожий  на
игрушечный карманный  пылесос,  и  нажала  кнопку.  Ничего  особенного  не
случилось, лишь прибор протяжно взвыл и тут же смолк. Она схватила его  за
руку и толкнула к стене. Все еще не понимая, чего она хочет, инстинктивно,
от ее толчка, он оперся о стену и почувствовал, что рука свободно входит в
вязкую массу. Она опять подтолкнула его - ну же! И тогда он шагнул прямо в
стену. И стена раздалась, пропустила его и сразу же сомкнулась вновь. Элна
была уже рядом, и оба они стояли в соседнем помещении. Очевидно, это  была
комната для наблюдений и подслушивании. Странные механические уши уродливо
присосались к стенам, сверкали линзы, направленные в щели... Сейчас  здесь
никого не было. Элна вновь  приподняла  свои  "пылесосик"  -  молекулярный
дезинтегратор,  ослабляющий  на  время  связи  между   молекулами   любого
вещества.
   - Ты не мешкай при переходе,  а  то  можешь  оказаться  замурованным  в
стене.
   И вновь она нажала кнопку, снова взвыл прибор, и вот  они  как  во  сне
проходят сквозь стены из комнаты  в  комнату,  мелькает  длинная  анфилада
залов, коридоров, складов... В одной из комнат он увидел ошарашенные  лица
охраны... Коридор, еще коридор. Очень толстая стена в  конце.  Показалось,
что не хватит энергии прорваться. Он шел вслед  за  Элной  и,  собрав  всю
силу, рванулся вперед. Стена уступила, и оба они теперь стояли в  огромном
зале... Зал был  почти  пуст,  лишь  в  центре,  на  каменном  постаменте,
покоился огромный куб из серого металла. Десяток наклонных  колонн  шли  к
нему с разных сторон. По их вибрации,  по  смрадному  жару,  пахнувшему  в
лицо, по отвалившейся кое-где термоизоляции он понял, что  эти  колонны  -
энерговоды, каждую секунду  поставлявшие  в  холодное  металлическое  тело
этого куба целые реки энергии. Они подошли ближе, и  лишь  теперь  Ротанов
оценил размеры всего сооружения. Куб был высотой  с  двухэтажный  дом.  Ни
трещины, ни единой ссадины  не  оставило  время  на  его  матовых,  тускло
блестевших боках.
   - Хронар?
   Элна молча кивнула и отвернулась. Он хотел  б